Сначала команда "Слідство.інфо" усомнилась в том, что их сюжет про оффшоры президента будет показан в эфире UA:Перший и предположила, что сценарий мог быть отправлен в Администрацию президента.

Затем Национальный союз журналистов обратился к премьер-министру Владимиру Гройсману, чтобы тот отправил Аласанию в отставку, так как, по версии профессиональной организации, он грозит региональным телеканалам массовыми сокращениями.

Потом масла в огонь подлила Оксана Билозир. Её юбилейный концерт не вышел в эфире UA:Першого, из чего певица сделала вывод, что гендиректор намерен загнать украинскую культуру в подвалы.

Чехарда с обвинениями, кажется, мало трогает Аласанию.

У него другие проблемы – запустить современный ньюзрум, на который он привлек европейский грант в несколько миллионов евро, и достроить тренинговый центр для журналистов, где они будут проходить переобучение.

В длинных, неосвещенных коридорах "карандаша", как называют здание телецентра, возникает ощущение, что Зураб Аласания работает в каком-то параллельном измерении. И пока эти две реальности не пересекаются.

В одной из этих реальностей – падает рейтинг. В другой – тренируют журналистов и мечтают построить современный NewsHouse.

"У канала упал рейтинг, но это неизбежно. Дети тоже хотят сникерс, а не кашу. Но мы же не перестаем кормить их полезной кашей", – философски замечает он.

"Украинская правда" попыталась разобраться, что происходит с медиареформой и появится ли в Украине свой аналог ВВС?

– Давай начнем со "Слідства.інфо" – насколько вероятно, что сценарий их программы попадет, например, на стол Борису Ложкину?

– Мы с Дмитрием Гнапом знаем друг друга 15 лет. Он точно понимает, что не мне отправляет сценарии, а моему заму. И дальше нас это никогда не выходило.

Да, правда, я был недоволен конкретно этой работой. Но только с точки зрения профессионального исполнения.

Оффшоры в три тысячи долларов – это несерьезное обвинение, которое звучит очень громко на фоне Иловайской трагедии.

Я не считаю, что это честный прием. Но больше меня удивило то, что Гнап нам не доверяет.

Если нет доверия к коллегам извне, то начинается консервация. Когда правильно только так, как ты видишь и не иначе. А это опасно.

FB BOHDAN KUTIEPOV

– Тем не менее, его программа будет выходить на UA:Перший? Вам удалось личное оставить "за скобками" и не нести в эфир?

– Это не личное – это профессиональное.

– Давай посмотрим, что удалось сделать тебе за эти два года. В каком состоянии реформа?

– Готовность реформы мы оцениваем где-то в 45%. Мы сейчас на финише объединения 32 предприятий. После объединения всех региональных телекомпаний. Должен начаться этап корпоративизации, после выхода на рынок.

Но это мы сейчас говорим о формально-юридической части. Что еще изменилось? Система управления. Очень тяжело сейчас директорам региональных каналов. Они вчера еще командовали всем, а сегодня я.

Также нам еще не передали финансовую систему управления. Вот уже полгода не могут передать. Мы зависим от казначейства и восьми министерств, перед которыми мы должны отчитываться за каждый чих.

Если говорить глобально, то сейчас происходит болезненный этап отделения компании от государства. А на уровне персонала идет в неком понимании десоветизация, когда людям приходится учиться иметь свое мнение и делать свою оценку.

– Что ты под этим подразумеваешь?

– Что местные телекомпании отделяются от местной власти. Ну, вот у меня есть пример Полтавы. Там главой областной государственной телекомпании "Лтаве" является Евгений Лопушанский. Он когда-то был помощником депутата Валерия Головко, теперь Головко председатель Полтавской ОДА. Собственно, на свою должность Лопушанский, как и его зам были назначены Головко.

Когда я Евгению рассказываю, что такое независимость СМИ, он соглашается. Но через день ходит в кабинет Головко. Я говорю, ты не можешь вести себя так. Но искал кадры в Полтаве. Не нашел. Там нет людей даже в Полтавском Громадськом ТВ, которые были бы достаточно подготовлены.

– Тем не менее, Национальный союз журналистов обвиняет тебя в массовых увольнениях, чуть ли не половину коллектива уже уволил?

– Ты не поверишь, но у меня нет права сокращать. Мне государство не позволяет это делать. Сокращения прописаны Кабмином и составляют 3-5 % в год. И я вот так и делаю, пошагово.

А мои коллеги из НСЖУ просто нагло манипулируют.

Вот сейчас через три месяца в головной компании из 1320 сотрудников останется 1243.А по всей стране из 8300 сотрудников под сокращение попадут максимум 800 человек.

Хотя у меня в компании два крыла – одно консервативно-радикальное правое, которое кричит, что надо всех ликвидировать к чертям, а второе радикальное левое – вы убийцы, вы убиваете украинское телевидение. Поэтому я всегда буду виноват. И я привык к этому.

– У тебя с одной стороны – армия сотрудников, с другой – нехватка профессионалов и качественного контента. Может тоже стоит проводить через комиссии по отбору?

– К сожалению, комиссии по отбору не имеют никаких законных оснований. Я входил в комиссию при Нацполиции, смотрел тесты, как проходит отбор. Так вот после отбора многие милиционеры через суд требуют восстановления. Так же через суд восстановился мой зам, которого я уволил еще в 2014-м.

Наш суд автоматически на стороне работника.

Сейчас мы идем другим путем – ищем гранты на то, чтобы построить настоящую HR- систему, ищем деньги на переобучение, переаттестацию.

– Какие у тебя законодательные рычаги, чтобы проводить чистки Авгиевых конюшен?

– Сокращение для нас по большому счету не имеют никакого смысла. Знаешь почему? Это означает сокращение зарплаты. Вот у тебя работало 3 человека на зарплате по 1400 гривен, ты двух уволил и лучший должен был бы, по идее, получать 4 тысячи. Но нет. Государство сокращает вместе с зарплатами. Закон про общественное теле- и радиовещание предполагает, что зарплаты будет определять Наблюдательный совет. Я думаю, что вилка зарплат на общественном канале должна составлять от 6 до 50 тысяч гривен.

"Поколение". Дмитрий Гнап, Егор Соболєв, Зураб Аласания, Мустафа Найем. Берлин, сентябрь 2014 г.

FB MUSTAFA NAYYEM

– Еще четыре года вас будет содержать госбюджет, а потом должны будут оплачивать граждане. Рекламы на канале, согласно закону, не предполагается. Вопрос – какова бизнес-модель канала?

– Мы пошли, сдали кровь – это что? Ты такие вещи не для дохода делаешь.

Ты их делаешь для себя, чтобы человеком, в конце концов, быть. Мы канал делаем не для дохода, а для того, чтобы у общества был независимый инструмент анализа происходящего в стране и мире. Вот у нас сейчас в стране два типа собственности телевидения – частная и государственная.

Всем понятно, что телевидение – это не бизнес, и олигархи его содержат, как инструмент влияния, которым они пользуются. Кто в каком режиме – кто ежедневно, кто раз в четыре года на выборах.

Государственные каналы – они еще хуже. Они всегда поддерживали власть, власть могла быть Гитлером, а могла быть Махатма Ганди. И они одинаково поддерживали действующую власть.

А власть всегда себя путала с государством.

Обычный человек отравлен страшно. Мы все друг друга подозреваем. Смотришь 1+1 – делишь на коэффициент Коломойского, смотришь Интер – делишь на коэффициент Левочкина.

Ты уже заколебался делить, но не можешь иначе.

Это как с детьми – если их кормили все время сникерсами и чипсами, то потом какое-то время надо тратить усилия, чтобы приучить есть кашку.

– Ты понимаешь, как сделать, чтобы на "полезное интеллектуальное питание" в обществе, в котором отсутствует такая культура потребления, был спрос? У тебя есть понимание, например, каким канал будет через три года?

– Я вижу, что канал через три года будет уверенно стоять на ногах – это означает, что это уже акционерное общество. Акции принадлежат Министерству экономики, оно требует отчетов только по финансам.

И через министерство у нас проходят все крупные иностранные гранты.

У нас точно два канала – на них есть 1,3 млрд гривен в год. И мы уже модернизировали половину компании.

По крайней мере, паровоз UA:Перший точно модернизирован. NewsHouse сейчас начинаем запускать.

Потом у нас другой подход к новостям – input и output. Когда мы имеем 300 входящих новостей, из них выбирается десятка. Затем эти 10 тянут через все медиа каналы, которые есть в холдинге: ТВ, радио, сайт и т.д. У нас все новости объединены.

UA:Перший набит трансляциями – не только из Украины, но и со всего мира.

Украина сейчас не понимает, как живет весь мир. Мы очень закрытая страна. Сейчас Украина вынуждена будет открыться и для Европы, и для всего мира.

И количество языков вещания у нас значительно расширится, у нас будут трансляции на английском языке, и мы все меньше будем их переводить.

UA:Перший беспрерывно будет "грузить" мозги, имеются ввиду прямые трансляции.

А вот, чтобы осмыслить, что происходит, зритель будет смотреть канал "Культура".

Это не означает, что там будет симфоническая музыка или только умные разговоры. Умные люди будут фильтровать и выделять важное. Так, как работает сейчас интернет. Если что-то важное происходит, ты это точно не пропустишь.

Но мы еще будем поднимать архивы, выкладывать в общий доступ старые съемки. На старых записях каналы в мире прекрасно зарабатывают. И мы будем делать тоже самое.

У нас уже есть LTE и мы подбираемся к 5G. Любой зритель всегда может смотреть видео с телефона.

И да – с управленческой точки зрения компания почти достигла баланса между внутренним производством и аутсорсингом. При чем, мы объявляем тендер на программу как внутри, так и снаружи компании. Что сейчас внутри компании даже слышать не хотят.

– Эту визию вы обсуждали с журналистским сообществом?

– Мы обсуждали внутри команды, много раз с сообществом, в том или ином виде. Но, честно говоря, это мало кому нужно, каждый занят своим.

Эту всю визию я готовлю как стратегический план, который буду представлять перед Наблюдательным советом во время выборов правления. Кстати, миссию и ценности каналу помогли выписать члены Наблюдательного совета.

– И какие ценности?

– Независимость от олигархического капитала и от государства.

Невозможно делать хорошие новости, будучи зависимым от кого-то.

Ценность вторая – равновесие. Мы твердо стоим на земле, мы не работаем в угоду эмоций. Мы не уступаем классическим журналистским стандартам.

Мы должны найти обоснование, провести фактчекинг, дать второе мнение.

– Вы на протяжении года постоянно привлекали западных доноров? Сколько удалось привлечь донорской помощи, и что вы уже сумели модернизировать за эти деньги?

– 1,4 млн долларов привлекли.

Вы должны понимать, что доноры дают деньги не на то, что вам нужно, а на то, что они считают вам нужным.

Например, они готовы дать грант на освещение темы "гендерного равенства", но не готовы дать деньги на оборудование серверной. Или DW говорит – мы готовы провести тренинг, показать, как работать на новом оборудовании, но оборудование мы вам не оставим. Тогда зачем нам тренинг?

За полтора года мы получили 1, 4 млн. долларов траншами по 10-15 тысяч долларов, а отчетов заполнили тонны. На Первом никогда не было грантов, и начали хватать все подряд. Мы в какой-то момент стали сознательно отказываться от целевых грантов. Потому что у нас есть свои цели, и когда мы пробуем свои цели перекрыть вот этими грантами, плохо получается. Потому что это вносит суету и отвлекает внимание от стратегических задач.

Кстати, такая позиция у доноров вызвала больше уважения.

И мы впервые заговорили о большие грантах. 5 млн. евро на проект NewsHouse, 2-х миллионный тренинговый центр с Евросоюзом и с японцами Jayko.

– Давай опять вернемся к отношениям с коллективом? Ведь реализовать все задуманное без людей вряд ли получится. Ты понимаешь, с кем делать это все?

– Знаешь, когда есть понимание у руководства, люди подтягиваются.

Мне год пришлось приучать "новости" к самодостаточности.

Вот они звонят, спрашивают: "А про этого можно снять сюжет? А нам за это ничего не будет?". Я им говорю: "Вы должны делать то, что считаете нужным, объективным, если что, давайте мой номер телефона".

Такая самостоятельность была очень болезненной для них и болезненной для меня. Они все ждали, что я к ним спущусь в ньюзрум, буду давать наставления. Я не спускался.

Этот год был ужасный в "новостях". Сколько мне чиновников позвонило, чтобы сказать: "Вы сволочи, нагло соврали. Вы же меня не спросили". И я понимаю, что не было второй стороны. Что я могу сделать? Звонить и ругаться? Нет, хотя понимаю, там не дотянули, там перекосы получились.

Совещание на Громадськом ТВ

FB IULIIA BANKOVA

– Был еще момент, когда новости обвинили в "джинсе", в одном из сюжетов прозвучало название электромобиля компании Рено.

– Да это был скандал, который раздули наши коллеги. Девочке, которая готовила репортаж, и в голову не могло прийти, что это рассмотрят как джинсу.

– Давай вернемся к твоему прогнозу, когда общество будет готово платить за общественный канал?

– Все очень тяжело воспринимают изменения. Без изменений не бывает эволюции. У нас общество всегда было ресурсом для власти и олигархов. Сейчас мы поняли, что мы выросли, что у нас есть свое понимание того, чего мы хотим в этой стране.

Как его доносить, не имея своего канала коммуникации? Общественное телевидение – это наш шанс.

UA:Перший – станет в перспективе таким хабом идей. Когда будет происходить в стране что-то важное, все будут переключаться на общественное телевидение.

Вот посмотрите через 3–4 года. Это будет заметно.

И вы знаете – чтобы существовать, нам много от общества не нужно – 5 гривен в месяц. Мы сможем объяснить это людям. К тому же они привыкли платить за интернет 80-100 гривен. Я также уверен, социально ответственный бизнес, скорее средний, который сейчас не дал расшатать страну, точно нас будет поддерживать.

Это как десятина. Отдай и живи спокойно, зная, что твой дом никто не расшатает.

Анастасия Рингис, УП