Всё наладится, образуется,

Так что незачем зря тревожиться.

Все безумные образумятся,

Все итоги непременно подытожатся.

Были гром и град, были бедствия,

Будут тишь да гладь, благоденствие,

Ах, благоденствие!

Александр Галич, Песенка к к/ф «Бегущая по волнам»

* * *

Россия пребудет во веки веков

Под боем державных курантов

Страной казнокрадов, святых, м***в,

Пропойц и блаженных талантов.

...

В двадцатом удивительном столетии,

Польстившись на избранничества стимул,

Россия показала всей планете,

Что гений и злодейство совместимы.

Игорь Губерман, «Давно пора, *** мать, умом Россию понимать!»

Итак, инаугурация Владимира Путина свершилась. Как и положено при интронизации русского царя - торжественно и величаво. Не похоже, чтобы мрачные эксцессы с десятками пострадавших во время прошедшего накануне «Марша миллионов» испортили самодержцу его долгожданное торжество. Остается только догадываться, не сделали ли организаторы марша новому президенту большой подарок, своей провокацией сорвав самую массовую за последнее время акцию протеста.

Правда, если бы не попытка прорвать полицейский кордон и последующее насилие, то неясно, стало бы мирное шествие действительно заметным международным событием - на фоне состоявшихся в тот же день выборов во Франции, Греции и Сербии. А ведь готовится к маршу начали чуть не за два месяца. Ещё 17 марта координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов объявил о намерении провести 6 мая «Марш миллиона» - не абстрактных «миллионов», а конкретно одного, явно надеясь вывести на улицу если и не миллион, то хотя бы визуально сопоставимое число манифестантов. Однако в действительности на мирный, не предполагавший никаких эксцессов митинг в погожий майский день вышло, по данным самих организаторов, менее 30 тысяч человек (по данным полиции - 8 тысяч).

Таким образом, вся эпоха «смутного времени» российских выборов уложилась в неполные полгода. Хотя после митингов на Болотной и Сахарова казалось, что ситуация балансирует на тонкой грани между карнавалом и революцией, тем не менее, после решающего голосования 4 марта всё завершилась, словно по команде, в считанные дни.

Не удивляет провозглашение победы Путина. Но поражает та стремительность, с которой всё произошло, с которой откатывается всё дальше в прошлое героический период бурных уличных дебатов, шествий по всей стране и митингов протеста и поддержки, реально собиравших многие десятки тысяч яростных участников.

В первые же послевыборные дни протестные митинги и марши несогласных не то чтобы вовсе прекратились, но совершенно выпали из тренда. Причём «антинародный режим» и не упрекнёшь ведь в циничном замалчивании. Скажем, Алексея Навального и его соратников, скандирующих мантру «Кто здесь власть?! - Мы здесь власть!» - федеральные телеканалы показывали, куда бы Навальный ни приехал - от Санкт-Перербурга до Астрахани. Да и в других случаях честно информировали. Дескать, в субботу, 31 марта за попытку устроить несанкционированное мероприятие задержано больше 50 оппозиционеров, в том числе лидер «Другой России» Эдуард Лимонов. И уточняли: в акции, которую, по разным оценкам, освещало от 50 до 100 представителей СМИ и блогеров, участвовало около 200 граждан.

Не издевались и не иронизировали - по крайней мере, интонационно. Просто сообщали. Правозащитные организации, разумеется, осудили разгон митинга и задержание участников, но не опровергали цифры, объявленные полицией и телеканалами. Более того, именно на малочисленность этого - да, несанкционированного, но ведь в сущности - всего лишь «небольшого мирного собрания» - ссылалась представитель Human Rights Watch Татьяна Локшина, упрекая полицию в жёсткости мер противодействия.

Последовательный и упорный Euronews репортажа об акции и задержаниях 31 марта вообще не давал. Тема российских протестов на несколько недель исчезала с евроньюсовской ленты, и до «Марша миллионов» лишь однажды ненадолго оживилась, когда координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов объявил о готовности примкнуть к голодовке объявленного проигравшим кандидата в мэры Астрахани Олега Шеина. Последний же «до миллионный» репортаж Euronews о протестном движении, так сказать, «во всероссийском масштабе» датировался аж 24 марта). Причём фактически он оказался посвященным не столько вынесенному в заголовок маршу и митингу в Санкт-Петербурге, сколько осуждению Русской Православной церковью так называемого панк-молебна группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя.

Pussy Riot и политическая реформа: темы важные и актуальные

Тут Euronews несколько запоздал. Первый пик обсуждения акции Pussy к тому времени уже остался позади, когда (11-19 марта) это была Самая Главная Тема всего российского телеэфира - во всех ток-шоу говорили лишь о том, как быть и что делать с задержанными участницами скандальной группы. Помимо регулярных материалов в информационных выпусках, им посвятили специальные программы практически все главные дискуссионные площадки российского ТВ: «Пусть говорят», «В контексте», «Поединок» (запись именно этой программы 15.03 исчезла из архива), «Профилактика» (многократно) и т. д. Даже Владимир Познер начал очередной выпуск своей передачи с темы Pussy, и ей же посвятил традиционную финальную «Реплику».

Мнения и оценки звучали самые разнообразные и неожиданные (так, академик Пивоваров считает, что «эти крикливые девчонки - уродливый упрёк нашему обществу»). Но - что важно принципиально, - в первом же выпуске возобновившего работу «Исторического процесса» (14.03), формально посвящённого как раз «Делу о политическом протесте: от Майдана до Арбата», новый соведущий программы Дмитрий Киселёв прямо определил акцию «крикливых девчонок» как закономерное и неизбежное следствие протестного движения.

Это стало неформальным прощанием с темой протестов и митингов, которая в качестве топовой и достойной отдельного обсуждения на центральных каналах российского ТВ больше с тех пор не звучала. (За одним совершенно отдельным и специфическим исключением - документальным «расследованием» НТВ «Анатомия протеста», к чему мы ещё вернёмся).

В целом же внимание телеканалов переключилось (вероятно, точней было бы сказать - каналы переключили внимание зрителей) на другие сюжеты. Причём вовсе не непременно позитивные и, так сказать, «духоподъёмные». Особое внимание привлекали: зверства казанских полицаев; инсценировка похищения, позже оказавшаяся убийством девятимесячной девочки в Брянске; внесение, прохождение и принятие нового закона о партиях; подвиг майора Солнечникова; предполагаемое расширение на законодательство всей РФ принятого в Питере запрета пропаганды гомосексуализма и педофилии; задержания коррупционеров средней руки в губернских правительствах и управлениях ГИБДД и т. д.

Важно отметить следующее. Пресловутый «панк-молебен» Pussy Riot состоялся ещё 21 февраля. Казалось бы, в напряжённой предвыборной обстановке скандальную тему следовало немедленно плеснуть в пропагандистский костёр - благо речёвки «пуссей» идеально укладывались в клише раздражающего избирателей «оголтелого антипутинизма», а вызывающий характер акции гарантировал мощный всплеск негодования против «либеральной вакханалии» и сулил дополнительные голоса за премьера и «стабильность».

Тем не менее, сюжетом распорядились гораздо расчётливей. Через три недели (и через неделю после голосования) массовый вброс темы Pussy на все телевизионные ток-шоу и дискуссионные площадки автоматически переключил общественное внимание с ожидавшихся и, разумеется, куда более естественных сюжетов о результатах выборов, о фальсификациях и манипуляциях, о протестных шествиях и митингах и т. д. (Напомним, что шествия и митинги поначалу имели место, хоть и в небольших масштабах относительно ожидавшихся и анонсировавшихся организаторами.)

Сказанное не означает предположение (или хотя бы допущение) предварительной провокативной подготовки акции Pussy Riot. Сейчас уже очевидно, что «домашние заготовки» для отвлечения зрительского и, соответственно, общественного внимания действительно были, но совсем другие, на куда более высоком «государственническом» уровне - что теоретически представлялось куда более адекватным ответом на запросы «рассерженных горожан» Болотной и Сахарова. Прежде всего, речь идёт о «политической реформе» президента Медведева, особенно - о радикально демократических поправках к закону о партиях, стремительно проведенных в двух заключительных чтениях 20 и 23 марта и интенсивно обсуждавшихся как раз в период потенциально опасной напряжённости первых послевыборных дней.

Заготовленные темы (вероятно, также и другие, не столь заметные) методично доигрывались, решая как вопросы текущего пиара, так и важные задачи госстроительства (новые законы о партиях, о выборах губернаторов и др.).

Это стоит отметить особо, как совершенно уникальное проявление «технологической лабильности». А именно: способность разглядеть исключительную «эмоциеёмкость» в наглой акции пошлейшего персонального пиара «крикливых девчонок». (А ровно ничего иного в этом киче не было, только желание обрести пиар-трибуну «выше сисек» - как выразились участники «Профилактики», признавая тем самым стимулирующую роль наших «феменок»).

Увидев в акции Pussy Riot мощный эмоциональный потенциал, нужно было ещё придержать этот сюжет на несколько недель (что было совсем непросто, так как после дополнительно провоцирующего монтажа видео «панк-молебна» почти сразу оказалось в Сети - для чего, собственно, оно и производилось). Таким образом, необходимо было правильно (как показали дальнейшие события) выбрать время и дать отмашку по отработке скандального сюжета на разных каналах, в очень разных по характеру и стилю проектах, в том числе дискуссионных и аналитических, таких как «Исторический процесс», «Поединок» и «В контексте». При этом были отчасти отодвинуты на второй план, а отчасти, вероятно, вообще отменены «домашние заготовки» - прежде всего, повторюсь, - сюжеты, связанные с «политической реформой» и другими инициативами уходящего президента.

(В этой связи стоит отметить, что с середины апреля разговоры о Pussy Riot - на этот раз в контексте защиты Церкви - возобновились но, в отличие от мартовских эфиров, не затмевали, но лишь дополняли и обрамляли освещение и обсуждение реально происходящих политических процессов.)

Накануне исторического голосования 4 марта мы отмечали: «Может показаться, что план легитимного возвращения Владимира Путина рассчитан скрупулёзно, с учётом всех возможных мелочей» и считали главной его слабостью «стремление учесть абсолютно всё» - поскольку «Россия - такая страна, в которой особенно часто рушатся как раз самые скрупулёзные и просчитанные диспозиции». Сейчас приходится признать, что этот самый сложный, самый деликатный и самый рискованный этап операции «возвращение джедая» был проведен почти безукоризненно. Практически по классику: «Тут никто даже и не ахнул, только рты раскрыли, а гример восхищенно шепнул: - Ай, класс!» (Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита», Глава 12 «Черная магия и ее разоблачение»).

Описание проблемы и постановка задачи

Может возникнуть путаница, обычная при рассмотрении сложных общественных явлений, происходящих в зоне смешения таких разных и малосовместимых сфер, как этика, законодательство, технологические манипуляции и административный произвол. Поэтому необходимо изначально определить и разграничить несколько принципиально разных позиций.

1. Победа Путина стала результатом умелого применения самого широкого спектра избирательных технологий и грамотного (судя по результату) использования административного ресурса. Это факт.

2. Из этого факта никак не следует, что, как заявляли Сергей Удальцов и (так же решительно, но менее внятно) Геннадий Зюганов, - что кандидату Путину не должны были быть засчитаны, как «нечестные», те 10-15% голосов (по оценке Удальцова), которые Путин получил «за счёт технологий». В той мере, в которой речь идёт не о прямой фальсификации, а именно о «технологиях», претензии объявить этот «доробок» «несчитаемым» выглядят неумно и нелепо. Помимо того, что г-н Удальцов требует безусловного доверия сделанной им «на глазок» оценке, некорректна сама постановка вопроса, которая смотрится цитатой из блуждающего по Сети пародийного «Резюме немецких военных мемуаров»: «У русских был танк Т-34. Это было нечестно. У нас такого танка не было».

3. Нынешнее торжество манипулятивных технологий, да и вообще весьма грамотно проведённая избирательная кампания не означают сами по себе многие годы (то ли 6, то ли 12 лет) спокойного царствования Владимира Путина. Этим утешают себя и своих сторонников спикеры оппозиции. «Вот увидите! - и выборы в Государственную Думу, и выборы президента, и все другие, - могут стать на повестку дня ГОРАЗДО РАНЬШЕ!» - подчёркнуто интонировал Григорий Явлинский в избирательную ночь на канале «Россия-1». «Никаких шести лет не будет!» - вторил ему Сергей Удальцов на «Первом».

4. Подобное развитие событий нельзя исключать. Но стоит учитывать и то, что Явлинский уже явно погорячился, предрекая избирательной ночью, что «всё это» (объявление победы Путина) не закончится «так просто» и «спокойно». А тот же Удальцов даже пытался возобновить акции протеста, чтобы «так просто» и «спокойно» не закончилось. По большому счёту - совершенно безуспешно, и уж точно не с теми последствиями и тем резонансом, на которые рассчитывал координатор «Левого фронта».

(Естественно, что вожди оппозиции должны хотя бы оптимистическими прогнозами поддерживать в единомышленниках веру в возможность победы, причём не слишком отдалённой, как десятилетиями обещавшееся торжество мирового коммунизма. Не стоит придираться к точности прогнозов. Григорий Явлинский, как самый многоопытный из оппозиционных лидеров - уже и сам не уверен ни в сроках, ни в том, какой оборот примут события.)

5. Тем не менее, было бы опрометчиво и считать гарантированной устойчивость нового президентства Владимира Путина. Во всяком случае, такая гарантия не вытекает автоматически из его относительно успешного, по мнению большинства российских избирателей, правления в президентские годы 2000-2008 (фактически же - до настоящего времени). Во-первых, задачи, стоявшие перед российским обществом и государством в конце 90-х - начале 2000-х годов, были «прямолинейней» и потому поддавались паллиативным, но таким же «прямым» решениям, вроде восстановления «вертикали», перераспределения в пользу госбюджета доходов нефтегазовой отрасли и т. п.

Во-вторых, сейчас «новому» Путину придётся действовать в условиях принципиально иных общественных настроений после «недореволюции» - не подавленной, а очень условно усмирённой. В России - при далеко не сформировавшемся гражданском обществе - уже фактически состоялось формирование общества информационного. Такой расклад, с одной стороны, открывает власти широчайшие манипулятивные возможности (которые и были успешно использованы в январе-марте). Но, с другой стороны, начисто лишает её информационной и манипулятивной монополии.

(Справедливо и обратное. Как мы увидим, одной из главных причин информационного поражения оппозиции стала недооценка ею мобилизационных возможностей власти и переоценка своего «морального влияния», ошибочно воспринятого как монопольное.)

6. В новых условиях представляется труднодостижимым, если не вовсе нереальным, восстановление режима «суверенной демократии» в формате 2000-2008 гг. Для поддержания устойчивости и политической стабильности российская власть теоретически должна сохранять достаточно высокий уровень открытости и публичного диалога - хотя бы для того, чтобы иметь возможность реагировать и давать отпор инакомыслию и «проискам» оппозиции. (При понимании того, что неизбежные сбои власти будут отслеживаться сквозь лупу и широко преподноситься общественности с неизменным - «а ведь мы предупреждали!»)

Насколько «новый» Путин и его команда сумеют участвовать в таком диалоге и насколько они вообще окажутся способны адекватно реагировать на подобные вызовы - вопрос, не имеющий сейчас однозначного ответа, поскольку речь идёт не о рассчитанном на несколько месяцев мобилизационном сверхнапряжении, но о многолетней и повседневной рутине.

7. Именно для нас всё это имеет самое принципиальное значение. Не потому, что какие-либо повороты во внутренней политике Российской Федерации могут повлиять на сложности в российско-украинских отношениях (которые всё больше определяются темпами строительства обходных «потоков»). Но чем ближе период наших собственных выборов, тем настойчивей в украинском истеблишменте звучит тезис о том, что наша власть будет применять «путинскую модель». Это становится общим местом - вне зависимости от того, предрекается ли использование злоковарных технологий с негодующим осуждением, или (реже) с одобрительным предвкушением.

Таким образом, необходимо разобраться в том, что же «путинская модель» на самом деле собой представляет. Объективное понимание механизмов, определявших ход событий в последние месяцы российских выборов, важно и в сугубо практическом аспекте, и просто потому, что понимать - гораздо лучше, чем тешиться либеральными или охранительскими клише и пропутинскими или антипутинскими камланиями.

Тройки, семёрки, тузы

Товарищ, держись, нам не светит с тобою,

но козыри надо равнять.

Владимир Высоцкий

У организаторов акций протеста изначально было немного шансов. Во-первых, необходимо было считаться с высоким личным рейтингом Владимира Путина, который в целом признавали и лидеры оппозиции, оспаривая лишь уровень показателей поддержки премьера и, особенно, «качество» этой поддержки.

Во-вторых, оппозиции предстояло противостоять всей мощи восстановленной и сознающей свою силу государственной махины. В конце концов, никто не отменил беспощадную формулу Иосифа Виссарионовича: «Сколько весит Советский Союз?! Неужели всем своим весом Советский Союз не перевесит одну эту империалистическую сволочь?!». При этом, что существенно важно, российские граждане хотя и не доверяют государству, но в целом поддерживают его укрепление.

Тут нет парадокса. Скорее вынесенное из опыта 90-х годов сознательно не формулируемое убеждение, что слабая власть, сохраняя все свои пороки (коррумпированность, тотальное беззаконие и пр.), не имеет даже тех немногих социальных преимуществ, которые хотя бы номинально предоставляет власть сильная - стабильность выплат зарплат и пенсий, снижение уровня безработицы и т. д. По определению убеждённейшего либерала, научного руководителя Высшей школы экономики Евгения Ясина, - выбирая между олигархией и бюрократией, народ предпочёл бюрократию. Добавим: вполне сознавая её порочность, смиряясь с ней, как с более привычным и (очень относительно) меньшим из зол. И совершенно неслучайно, что отношение общества, властей и медиа к образу «сильного» товарища Сталина за 20 лет постепенно изменилось - сначала на терпимое, а с некоторых пор - и на осторожно уважительное.

С другой стороны - так же считались неколебимыми и неуязвимыми диктаторские режимы, сметённые разливом «арабской весны». Кроме того, идеологи российской оппозиции очевидно учитывали опыт «цветных» революций (в том числе киевского Майдана 2004-2005 гг.) и их «бархатных» предшественниц, прежде всего - Перестройки, в итоге которой распался тот самый Советский Союз, неодолимой весомостью которого так гордился «отец всех народов».

Однако уже тут таилась опасная логическая ловушка. Заключалась она в некритичном перенесении на всё общество своего отношения к ситуации в стране, к базовым ценностям демократии и конкретно к «путинскому режиму», - того резко отрицательного отношения, которое характерно для части истеблишмента и, особенно, творческой интеллигенции (как оказалось впоследствии - не большей и, главное - не самой общественно значимой её части).

В частности, распад СССР воспринимается большинством россиян как трагедия, а отнюдь не как низвержение преступной «империи зла». Так же и драматические события, последовавшие за праздником «арабской весны», никак не воодушевляют к подражанию. (В недавнем интервью (25апреля) многомудрый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев не без иронии поблагодарил революции в странах Магриба и Ближнего Востока за своеобразный эффект прививки).

Тем не менее, несколько неслабых «козырных» приёмов у оппозиции было, и они прошли небезуспешную обкатку в масштабной пропагандистской кампании, сопровождающей выборы в Госдуму. Кампания была нацелена преимущественно на послевыборный период, но сыграла немалую роль и в том, что оппозиции - «системной» и «несистемной» - удалось значительно поколебать позиции «Единой России» и почти удалось лишить её думского большинства. Казалось, осталось лишь сделать все поправки и с нарастающей силой применить успешно сработавшие технологии на выборах президента РФ.

О чём идёт речь? Прежде всего, - об этически сложном положении власти. Отмечавшаяся всеми юридическая двусмысленность выдвижения Путина на третий срок принуждала дуумвиров к определённой сдержанности (хотя бы чтобы «не срамиться перед державами») и к тому, чтобы по возможности избегать запретительных и откровенно репрессивных действий.

Козырь второй - уже упомянутое глубинное недоверие граждан (российских - в немногим меньшей мере, чем украинских) к государству и, как следствие - к результатам любых выборов. Где-то в глубине души очень большой процент избирателей вполне допускает, что подлинные результаты народного волеизъявления корректируются, подправляется и подчищаются. Избиратели могут смиряться с действующим режимом, как «со знакомым злом», но в силу двойственности этого смирения категорически не выносят наглости и демонстративности в проявлениях неравенства и произвола (отсюда, в частности, и непримиримая ненависть к «мигалкам» - что в Украине, что в России).

Лидерам протестного движения оставалось лишь предъявить наглядные доказательства аморальной и противозаконной практики массовых фальсификаций (или того, что представлялось наглядными доказательствами).

Решению этой задачи способствовал и третий козырь - почти полное политико-идеологическое доминирование оппозиции в Рунете, в своём (правда, далеко не самом широком) общественно-политическом сегменте настроенном либерально и фрондёрски - по многим очень разным причинам, в том числе в силу вековых традиций российской интеллигенции. Именно в Рунете было обнародовано подавляющее большинство свидетельств фальсификаций результатов думских выборов.

Следствием стал выход многих десятков тысяч людей на митинг протеста на Болотной площади. Это момент принципиально важный вдвойне. Ведь в первые дни после думских выборов (5-6 декабря, до санкционированной акции на Болотной) протестные митинги тоже проходили. И тогда организаторы тоже называли тысячи участников. «Несколько тысяч человек приняли участие в митинге оппозиции в центре Москвы» - сообщала  русскоязычная редакция Euronews. «За даними організаторів, від 5 до 7 тисяч людей» - уточняла украинскоязычная редакция.

Значительно позже, призывая в ночь с 4 на 5 марта не допускать эксцессов, которые могли бы привести к силовому противостоянию, Явлинский напоминал: «Когда проводились акции неразрешенные,... сколько на них выходило? - сто человек, ну - двести! Отважные люди выходили, но их было сто или двести». Близкие цифры - «когда нас выходило 100, 200, 1000 человек» на днях (22.04.2012) в пылу полемики в эфире «НТВшников» назвал  организатор тех самых акций Илья Яшин - один из «отважных людей», посаженный на 15 суток вместе с Навальным.

Речь не о том, что эти цифры неприятно близки к тем, которые официально объявляла полиция и государственные медиа (что заставляет осторожно относиться и к объявленным на «марше миллионов» 25 тысячам участников). Речь о том, что после скромных «5-7 тысяч», которые несколькими днями ранее организаторам акций протеста и то приходилось дофантазировать, грандиозный по российским меркам митинг 10 декабря на Болотной показал - ситуация вполне «игровая». А значит, и козыри у оппозиции серьёзные. Казалось, оставалось лишь завершить победную серию завершающим ударом.

Основная стратегическая линия была очевидна и в целом традиционна: используя новейшие информационные технологии, противопоставить путинскому административному ресурсу (сиречь произволу) - Моральную Силу протестующих.

Для этого требовалось, во-первых, зафиксировать в массовом сознании уверенность в том, что идеалы, настроения и лозунги Болотной разделяет если не всё российское общество, то лучшая его часть. И, во-вторых, создать вокруг Путина стену морального неприятия. Нечто вроде того, что приключилось с одним из героев Макса Фрая: «Сложилась традиция плохо отзываться о Нуфлине и предполагать на его счет все самое наихудшее, на что только способно воображение; по сей день всякий порядочный человек полагает своим нравственным долгом хотя бы дважды в год неодобрительно высказаться о Великом Магистре и ждет того же от своих родных и друзей».

После чрезвычайно слабой избирательной кампании «Единой России», после её неуверенной и крайне двусмысленной «победы», объявленной по итогам думских выборов, все эти задачи представлялись вполне решаемыми. И даже не слишком сложными - учитывая массовость митингов на Болотной и Сахарова и доминирование в Рунете оппозиционных публицистов и блогеров. Немалую роль играло появление на митинговой сцене множества узнаваемых медиаперсон, в том числе популярных и действительно уважаемых людей - таких как Леонид Парфёнов и Борис Акунин.

Злые шутки пьяного воздуха свободы

Однако всё получилось с точностью до наоборот. Настоящие выводы сделали не вожди оппозиции, а команда Путина. Его президентская кампания отличалась от единороссийской настолько разительно, словно ею занимались не просто совсем другие, но вообще совершенно не знакомые друг с другом люди. В каком-то смысле так оно и было, поскольку среди «креатиффщиков» думской кампании были во множестве представлены активисты «группы единомышленников президента Медведева», позже организовавшиеся в «открытое» (оно же «большое) правительство. Были там очень заметны знакомые лица «великих технологов» Марата Гельмана и Ивана Засурского, меньше «светился» ещё и Глеб Павловский.

NB. В этой связи блуждала версия о разнонаправленных провокативных расчётах. Разумеется, имевших в виду не введение в заблуждение оппозиции демонстрацией мнимой слабости (об оппозиции тогда вообще никто серьёзно не думал), но отражавших расхождения планов дуумвиров на послевыборный период.

В любом случае, на новом этапе реорганизованная - уже путинская - команда целенаправленно и упорно выбивала козыри оппозиции, выявленные во время осенней избирательной кампании и декабрьских акций протеста. Адекватно парировать эти операции и спецоперации стратеги оппозиции не сумели, продолжая действовать так, словно с осени ничего не изменилось, и нарушая тем самым классическую заповедь Мольтке-старшего: «Ни один оперативный план не может оставаться неизменным после первой встречи с главными силами противника».

А «главные силы противника» в этой кампании действовали решительно. Первой задачей стала борьба с повсеместной убежденностью в тотальной фальсифицированности выборов. Мы писали («Болотная и Майдан: опыт сопоставления»), да никто и не скрывал, что «импровизированное» предложение Путина установить видеокамеры на всех участках предназначалось именно для того, чтобы на корню пресечь разговоры о нарушениях. По крайней мере, об их массовом характере.

Цель эта была сразу правильно понята, и с первых же дней вожди оппозиции, все - от Зюганова, Жириновского и Миронова до Явлинского, Удальцова и Навального - не уставали заявлять, что наличие видеонаблюдения, даже выведенного напрямую в интернет, ровно ничего не значит. Правы они были или нет - особого значения не имело, поскольку речь шла об аудитории, по большей части чрезвычайно специфической - тех самых интернетных «хомячках». Ключевое слово: «интернетные». Эти люди в декабре узнали о массовых фальсификациях и ПОВЕРИЛИ в них, потому что УВИДЕЛИ своими собственными глазами - в основном, в бесчисленных роликах на YouTube. (То, что одни из этих роликов наверняка отражали действительные фальсификации, а другие, скорей всего, нет - никакой роли не играло).

Поэтому возможность СВОИМИ ГЛАЗАМИ наблюдать процесс волеизъявления и подсчёта бюллетеней на любом участке оказалась убедительней любых возражений и опровержений. (За некоторыми участками следило по нескольку сот интернет-наблюдателей, а в целом по России - свыше 300 тысяч.)

Идеологи оппозиции попытались «на ходу» скорректировать концепцию лозунга «За честные выборы»: сменить требование «всего лишь» недопущения фальсификаций и честности подсчёта - на более широкое требование честности избирательного процесса вообще и, в частности, равенства возможностей кандидатов и «настоящей» конкуренции. Однако этот манёвр успеха не имел, что было прогнозируемо - прежде всего, в силу нереальности практического применения расширенного толкования лозунга, а также по причине его невнятности, ненаглядности и невизуализируемости.

Регулярные жалобы Зюганова, Жириновского и Миронова на неравное с Путиным время в эфире производили не слишком большое впечатление. Во-первых, потому что произносились (и громко звучали) как раз в эфире федеральных каналов, куда представители оппозиции во исполнение нового избирательного законодательства были допущены в невиданных ранее масштабах. Во-вторых, - поскольку эфирное время, формально посвящённое собственно избирательной кампании, распределялось относительно справедливо. (Другое дело, что сюжеты, непосредственно с кампанией как бы не связанные, посвящались преимущественно Путину. И, разумеется, преимущественно позитивно. Чего стоило одно лишь зачитывание и обсуждение многочисленных статей, опубликованных премьером-кандидатом! Плюс сюжеты, освещающие его «производственную деятельность» как действующего главы правительства.)

Что касается сомнений в честности подсчёта результатов голосования, то во встречном столкновении технологий победа осталась за властью. Можно предположить, что провокации готовились с обеих сторон, вроде попытки зафиксировать на видео преступную скупку бюллетеней и, наоборот - своевременного разоблачения этой скупки, точней - подготовки к имитации этого, сами понимаете, преступления. Или демонстрация загодя заготовленных (помеченных, тем не менее, 4 марта) интернетных роликов, свидетельствующих о фальсификациях. Подобные «разоблачающие провокаторов» сюжеты «на опережение» прошли в выпусках новостей за несколько дней до 4 марта и также, вероятно, сыграли свою роль. Избирателям (особенно искренне желающим разобраться «рассерженным горожанам» и/или «хомячкам из интернета») оставалось лишь довериться своим глазам, отслеживая ход событий через установленные на участках камеры слежения. А там было на что посмотреть.

Квинтэссенцией стала многоходовая мыльная опера о нарушениях на дагестанском участке №1402, где были зафиксированы (разумеется, интернет-наблюдателями!) «вбросы» бюллетеней пачками. Это стало совершенно уникальным случаем, когда, как в старом анекдоте, соседка, действительно, и кувшин не брала, и вернула целый, и был он с самого начала треснутый. Т.е. выяснилось, что замеченные наблюдателями пачки были вовсе не «вбросом», а введением бюллетеней тех, кто законно и совершенно официально голосовал на дому. Но результат на этом участке всё равно отменили. А финальный аккорд был сыгран на следующий день в программе НТВ «Честный понедельник» с Сергеем Минаевым (05.03.2012, видео в архиве программы отсутствует).

Начал репризу известный функционер «Единой России» адвокат и телеведущий Андрей Макаров.

«Макаров: Дагестанский пример - это очень интересно... Обратите внимание: при наличии любых сомнений, результаты выборов на этих участках просто отменяются. Не хочу обсуждать, что это было: глупость, или...

Минаев: Ну, там отменили выборы...

Макаров: Да, я понимаю. Но, может быть, представители КПРФ сейчас назовут имена тех людей? Кто же всё-таки вкладывал эти бюллетени в КОИФЫ - при том, что там не было нарушений...

Павел Грудинин (доверенное лицо Зюганова) - молчит.

Макаров: Я могу назвать, кто это...

Минаев: Назовите.

Макаров: Просто эти люди являются... Я могу их фамилии назвать, просто я не хотел, чтоб звучали фамилии людей...

Минаев: Если вы начали - назовите фамилии!.

Макаров: Они ни в чём не виноваты, но это - члены КПРФ, члены этой самой избирательной комиссии от КПРФ...

Павел Грудинин: Ну, это неправда.

Макаров: ... с совещательным и решающим голосом. Вы заставляете меня назвать фамилии...

Минаев: Назовите!

Макаров: Абдуллаев Магомед-тагир Абдулаевич, Абдусаламов Гуссейн Абдулаевич.... Идёт проверка, я не хочу ни в коем случае, чтобы какая-то тень пала на этих людей... Но использовать это, как провокацию, причём собственных людей - как минимум, неприлично...».

Это ноу-хау необходимо отметить особо. Команда Путина не слишком старалась переиграть оппозицию непосредственно в Рунете, хотя, конечно, при случае использовала сетевые ресурсы для полемики или для «сливов» (например, обнародование подборки аудиозаписей телефонных разговоров Бориса Немцова). Но по-настоящему эффективным стало комбинирование материалов Сети и программ ТВ, прежде всего на федеральных каналах, где власть не только доминировала практически абсолютно, но и располагала опытными экспертами-полемистами, вполне «боеспособными» и, главное, в достаточной мере раскрученными в соответствующей аудитории.

Огромную роль тут сыграли телевизионные площадки политических и идеологических дискуссий - относительно открытых, почти всегда острых и нередко весьма нелицеприятных для властей - те самые площадки, которые терпелись (некоторые - по многу лет) и сохранялись именно для использования в таких острых ситуациях. Совершенно невозможно переоценить значение «Поединка» и «Исторического процесса» («Россия-1»); «В контексте» и «Гражданин Гордон» («Первый»), того же «Честного понедельника» (НТВ) и др.

Все актуальные и/или скандальные темы, возникавшие по ходу кампании (в том числе, получившие громкий резонанс в интернете) на этих площадках обсуждались, проговаривались и должным образом интерпретировались. Не «правильно» (в формате «сделайте нам приятно»), а убедительно, по крайней мере, для большей части аудитории. С непременным приглашением и предоставлением слова спикерам от оппозиции. («Исторический процесс», в котором демонстрация равенства сторон иногда перевешивала должное интерпретирование, на последнем этапе был... нет, не закрыт - но на несколько недель приостановлен.)

Вот что важно абсолютно принципиально - специалистов на этом этапе использовали деликатно, точечно и в целом корректно. Только так и было возможно добиться не «галочного» результата, а реального эффекта. И поэтому даже неизменно фрондёрствующие ведущие «Школы Злословия» (НТВ) Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова, не поступившись ни толикой своих принципов, приняли участие в общей игре. В ключевой понедельник 5 марта на беседу в «Школу» была приглашена Тина Канделаки, ко всем своим бесчисленным делам и занятиям являвшаяся главой общественного совета пропутинского Корпуса наблюдателей «За чистые выборы», созданного в противовес оппозиционной Лиге избирателей.

Мало того, что Татьяна Никитична и Авдотья Андреевна каким-то образом смогли, хоть и не сразу, убедить Тинатин Гивиевну снизить темп разговора до уловимого человеческим ухом, отчего речь её сразу зазвучала значительно понятнее и убедительней. Ещё важнее, что ведущие «Злословия» всем своим авторитетом категорически осудили практику «товарищеских судов», которые спикеры оппозиции развернули против общественных деятелей, поддерживающих премьера.

Через две недели в «Школе злословия» ещё раз вернулись к теме неприятия лидерами «несогласных» любого несогласия с собой (19.03.2012, программа с участием Ольги Свибловой):

«Авдотья Смирнова: Истерически злобное существование нашей интеллигенции, которое сейчас очень сильно проявляется из-за всех этих дел вокруг выборов... Торжествующий ныне жанр - это жанр «товарищеского суда». Публичного...

Татьяна Толстая: ... с требованием прекратить всякое общение, - «ни воды, ни пищи, ни крова», ни, как пишет Сергей Пархоменко, «спичечного коробка соли» для ослушника...».

Нет никаких оснований сомневаться в искренности «злословиц». Обе они - давно и уверенно творчески состоявшиеся люди, с привычкой и многолетними навыками критического мышления. Обе сумели сохранять, зачастую с немалыми сложностями, независимость позиции все годы «путинизма», никогда не скрывая скептического отношения к целям и методам Владимира Путина. Понятно, что для них, как и для «тех, кто мыслит сходно», в принципе неприемлема чья бы то ни было (в том числе вождей оппозиции) претензия на монопольную праведность и вытекающее из неё право на «моральный» диктат.

Не говоря уже о том, что людей взрослых и, так сказать, исторически грамотных, как минимум, сильно раздражает комиссарско-фюрерская риторика и соответствующие замашки начинающих вождей.

Соль, цвет и пустоцвет нации

Помните, что интеллигенция - соль нации и, если её не станет, вам нечем будет посолить кашу, которую вы заварили.

Николай Эрдман, «Самоубийца»

Татьяна Никитична Толстая была сдержана и привела ещё относительно деликатный фрагмент инвективы одного из организаторов акций протеста Сергея Пархоменко по адресу Евгения Миронова и вообще всех тех, кто «подписался» за Путина - снимаясь в его рекламных роликах, приняв мандаты доверенных лиц, или ещё как-нибудь поддерживая кандидата-премьера в избирательной кампании.

Раздражение идеологов протеста было понятно. В роликах «Почему я голосую за Путина» и в списке доверенных лиц участвовало так много настолько авторитетных и уважаемых людей, что кампания по организации (или хотя бы убедительной имитации) морального остракизма премьера сделалась просто невозможной. Исключительно важная концепция «Всё Общество - против Путина» начал разлетаться вдребезги. (Так же, как массовые «пропутинские» митинги на Поклонной, и, особенно, в Лужниках в значительной мере дезавуировали тезис «против Путина - Вся улица» - т.е., как бы все политически активные граждане.)

За премьера-кандидата так или иначе агитировали Евгений Миронов, Олег Табаков, Алиса Фрейндлих, Сергей Маковецкий, Геннадий Хазанов, Чулпан Хаматова, Армен Джигарханян, Николай Фоменко; прославленный лётчик-космонавт Алексей Леонов и президент байкерского клуба «Ночные волки» Александр Залдостанов («Хирург»); академик Евгений Велихов и гениальный кардиолог Лео Бокерия, хозяйка Пушкинского музея Ирина Антонова и гендиректор Эрмитажа Михаил Пиотровский; ректор МГУ Виктор Садовничий и директор «Ясной поляны» Владимир Толстой; создатель главных советских рок-опер Алексей Рыбников и автор современных поп-шлягеров Игорь Матвиенко; великие музыканты Валерий Гергиев, Владимир Спиваков, Юрий Темирканов и Юрий Башмет, и музыканты модные, как Тимати и Стас Михайлов; звёзды спорта и прославленные чемпионы, от Фёдора Емельяненко до Татьяны Навки. И так далее, и так далее - боевые офицеры и медиаперсоны, классики театра и кино и резиденты «Камеди», известные учёные, заслуженные врачи и учителя - представляющие все регионы, все возрастные группы и все общественные страты.

Провозглашение анафемы им всем (да хотя бы и одному Евгению Миронову) было не самым разумным поступком. Хотя бы просто потому, что тех, кто любит, ценит и уважает замечательного актёра и руководителя Театра наций (вне зависимости от его политических взглядов), на порядок больше, чем тех, кто хотя бы слышал о факте существования Сергея Пархоменко. Для избирателей категоричность и нетерпимость риторики оппозиционных спикеров скорей компрометировала - причём не персонально малоизвестных широкой публике «савонарол» - а протестное движение как таковое. Большевистский формат - «Кто не с нами, тот против нас» - вообще воспринимается плохо, во всяком случае, избирателями.

То, что в Рунете, где, как уже говорилось, протестные настроения доминируют, активисты, осыпающие проклятиями «подписавшихся» за Путина, нашли значительно большее одобрение и поддержку - это неудивительно. Удивительно, что участникам блогосферы - неглупым и грамотным, хотя бы технически, людям - не пришло в голову, что развёрнутая ими кампания охоты на ведьм («товарищеских судов») вызывает отторжение даже у идейно близких сограждан (хотя бы таких, как Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова). Таким образом, интернетная буря возмущения «отступниками» стала показателем вовсе не «продвинутости» блогосферы (как совершенно искренне не устают провозглашать её участники), а интеллектуальной и политической замкнутости. Ну да, ну да - «страшно далеки они от народа». Этим можно утешаться или даже гордиться - за неимением других поводов для гордости.

В практическом плане непродуманная агрессивная реакция показала абсолютную неготовность идеологов протестного движения к новой ситуации, к тому, что в поддержку премьера выскажется сразу столько людей «главного калибра». Это стало печальным свидетельством того, что процессы в протестных кругах протекают в специфическом формате «психологии малых групп», - в которых «внутригрупповое» мнение воспринимается как единственно возможное.

Куда уж «внутренней»! - «Никогда бы не подумала, что в критический момент Ксения Собчак окажется смелее и нравственнее Хаматовой. Чудны дела твои, Господи» - поделилась в своём твиттере Евгения Чирикова, возмущённая появлением актрисы в ролике «Почему я голосую за Путина». Поразительная утрата чувства реальности! - в которой, всамделишной, это морально даже не несопоставимые величины, а перпендикулярные пространства - Чулпан Хаматова, кого бы она ни решила поддержать (и как бы к этому ни относилась Чирикова), и Ксения Анатольевна Собчак, сколь стремительным ни было её перерождение (в лучшем смысле этого слова) из гламурной «светской львицы», воюющей на «тусах» с несчастной Волочковой, - в «икону оппозиции», т.с., Теруань де Мерикур «Снежной» революции.

Интерлюдия. От топота копыт пыль по полю летит

Конечно, после первого шока активисты блогосферы предпринимали и более осмысленные меры противодействия. Но не слишком успешно. Психологически понятно желание как-то дифференцировать «коллаборационистов, пошедших на сотрудничество с режимом» на «не прощаемых» и «извиняемых». (Сергей Пархоменко отдельно отпустил грех Чулпан Хаматовой, объявив её «жертвой шантажа».) Сюжет об «угрозах» любимой актрисе и руководителю спасающего больных детей фонда «Подари жизнь» стал одним из самых обсуждавшихся в Рунете.

Как дебютная идея, мысль провозгласить «подписантов» за Путина, по крайней мере, самых морально авторитетных, - не пособниками режима, а его заложниками и жертвами, - была и остроумной и дерзкой. Хотя, скажем, Олег Павлович Табаков ещё в далёком 2007 году, в академической программе «Тем временем» на канале «Культура» без всякой политической ажиотации объяснял: «Ни государь, ни помощник присяжного поверенного не сделали [для МХТ] того, что сделал, наконец, Путин». В сущности, о том же говорила и Чулпан Хаматова в том самом ролике «Почему я голосую за Путина» - вызвавшем негодование Чириковой и сочувствие Пархоменко. Так что их (как и очень многих других) готовность оказать ответную услугу была в значительной мере искренней и точно не вынужденной. (Что сама Хаматова и подтвердила в интервью Русской службе Би-би-си.)

Тем не менее, - на войне, как на войне! - идея обратить против «антинародного режима» сам факт его поддержки моральными авторитетами - была теоретически исключительно удачной, во всяком случае, единственно возможной в новых обстоятельствах. Подвело исполнение, воплотившееся, помимо тьмы энергичных, но невесомых записей в блогах и разнообразных перформенсах, в остроумном ролике «Я голосую за!». Ролик наглядно демонстрировал бесчеловечные методы режима, чуть не ногами и утюгами выбивающего из популярных людей слова одобрения и поддержки. Однако изображавшая условную жертву Ксюша Собчак (ну да, а кто же ещё?!) чересчур откровенно и с плохо скрываемой издёвкой пародировала всё ту же Хаматову. Это сделало ролик смешным и чрезвычайно смотрибельным, но напрочь убило политтехнологическую сверхзадачу.

Ну, то есть, как «убило»? - судя по бесчисленным комментариям и лайкам, многие тысячи зрителей пришли в восторг и полностью приняли предложенную концепцию. Одно плохо: судя по тем же комментариям, согласились почти исключительно те, кого убеждать не было никакой нужды, кто уже был согласен с тем, что путинский режим - и коррумпированный, и бесчеловечный, и антинародный, и... и вообще - «кровавая гэбня». Что и говорить, формат - «свій до свого про своє» - самый комфортный для организаторов и исполнителей. Но он же и самый бесполезный. В лучшем случае. Чаще вредный.

Это поняла и сама Ксения Собчак - барышня на самом деле исключительно умная. Её упрямое желание всё-таки переиграть, дожать, хотя бы задним числом доказать - «А я была, была права!» - привело к скандалу на церемонии вручения кинематографической премии «Ника» 8 апреля 2012 г.

Это была юбилейная, 25-я «Ника», её кульминационный момент: впервые вручался Специальный приз Совета Академии «За гуманизм». Вручался, разумеется, им - Чулпан Хаматовой и Дине Корзун, учредителям фонда «Подари жизнь». Вручали, под бурные овации кинематографистов, Тамара Гвердцители и Евгений Миронов (он самый, третий месяц проклинаемый прогрессивной общественностью). Тогда и прозвучал «просто вопрос» соведущей церемонии Собчак. Проникновенно-искренним голосом («змеиным» - как в аналогичной ситуации ласково определил Иван Ургант) Ксения Анатольевна сказала: «Чулпан, ты знаешь, как я преклоняюсь перед твоим талантом и твоей человеческой добротой и щедростью, ты потрясающий человек. Именно поэтому я бы хотела здесь и сейчас спросить: "Если бы ты не занимались благотворительной деятельностью, ты бы поддержала кандидата в президенты Владимира Путина?"».

Хаматова попросила Ксюшу не омрачать достойным людям кинематографический праздник и, как уже сказано, ответила на следующий день - в интервью Русской службе Би-би-си. А Собчак шокированные кинематографисты освистали. Это вовсе не значит, что творческая интеллигенция, как общественно значимая страта, определилась «за Путина». Это значит лишь, что она не определилась «против», а попытки «морально надавить» вызвали ответную негативную реакцию. Зачастую чрезвычайно резкую, как у того же Миронова. Какая уж тут «стена неприятия» вокруг Путина...

То ли эхо прошедшей войны

- Какая злая девочка!

- А какую программу она ведёт на НТВ?

Рунет

Митинг возмущения против НТВ и его скандального фильма «Анатомия протеста»  проходил в день повторного показа ленты, вызвавшей большущий медиарезонанс (18.03, первый показ - 15.03). Правда, было похоже, что на манифестацию собралось гораздо больше телекамер, чем политиков. Даже вождей второго-третьего ранга было два-три - и обчёлся: Немцов, Удальцов и Гудков-младший. «Рядовых» участников было и вовсе мало - меньше, чем в даже киевских пикетах во время суда над Юлией Тимошенко.

Бурное осуждение разве что привлекло зрителей к повторному показу. Тему можно было бы считать исчерпанной, но было в ней что-то неслучайное и знаковое, пугающе-пророческое. И достаточно неожиданно через 10 дней к ней вернулись в программе «Исторический процесс», в выпуске «Дело о политической журналистике: от "варварской интеллигенции" Каткова до "Анатомии протеста" НТВ».

Тут особенно заметной стала одна странность. Участники полемики, так же, как осуждавшие фильм политики и публицисты, и даже НТВ-шные составители анонса «Анатомии» - все они предпочитали говорить о том, чего в фильме на самом деле практически не было. «Что такое массовка, и зачем она нужна? ... Впервые - откровения маклеров о том, как собирали людей на Болотную площадь... и как свозили массовку на "Белое кольцо" ... Протест по зову сердца, за деньги и за печеньки», - интриговал анонс НТВ. «"Анатомия протеста", где рассказывалось, что за участие в акциях оппозиции якобы платят деньги», - осуждал Euronews.

Так вот: сюжет о том, что часть манифестантов получала какие-то деньги - самый малозначимый. Поскольку авторы признавали и даже подчёркивали, что финансировалась лишь ничтожно малая толика из десятков тысяч митинговавших. В сущности, это означает признание добровольности, бескорыстности и искренности абсолютного большинства участников акций протеста. Это вообще выглядело бы не компроматом, а чуть ли не апологией, если бы не общая разоблачительно-осуждающая дикторская интонация.

«Зачем был вообще нужен этот фильм, если ОН уже победил?!» - трагическим голосом вопрошал соведущий «Исторического процесса», принципиальный и убеждённый демократ Николай Карлович Сванидзе. Вопрос принципиальный. Дело в том, что, помимо сильно затянутого, но совершенно «дохлого» номера про «деньги и печенье», было в фильме и несколько сюжетов куда более продуманных. С очевидным прицелом на будущее.

Уже на первых минутах «Анатомии» на экране мелькнули кадры выступления на протестном митинге Веры Кичановой, депутата муниципального собрания Южного Тушино.

- Я хочу оранжевой Революции!

- Вера, молодец! - хвалит её стоящий рядом Рыжков-младший.

Вера Кичанова больше в фильме не появляется. Понятно, что это - шпилька и напоминание не ей, а Рыжкову. Или даже шире - всем спикерам оппозиции, которые ещё с января стали старательно избегать публичных упоминаний о киевской революции и истово от неё открещивались - после того, как стало понятно, что любое упоминание «Помаранчевого Майдана» большинством российских избирателей воспринимается как жупел. А всех, кто приписывал оппозиционерам «помаранчевые» намерения, они решительно клеймили (опять же, публично) как лжецов и клеветников.

Ещё одно «напоминание» - об участии в митингах оппозиции сотрудников американского посольства. В том, что несколько дипломатов пришли посмотреть на акции оппозиции - нет ничего ни сенсационного, ни криминального: денег никаких в кадре они точно не раздавали. :) И не то что переговоров - даже разговоров ни с кем не вели. Это тоже была шпилька - дань раздражению (или имитации раздражения) общением нового американского посла Майкла Макфола с представителями российской оппозиции, в том числе «несистемной» - более тесным, чем это представляется приличным российским властям. Вероятно, сыграло роль и слишком долгое ожидание Москвой поздравлений от президента США (пять дней, даже Янукович дожидался звонка от Барака Обамы на день меньше). Судя по выпускам новостей, ожидание официальной американской реакции было напряжённым и беспокойным. Скорей всего, кадры с посольскими сотрудниками всё равно не вошли бы в фильм, если бы зашедшие посмотреть на митинг «американские товарищи» не повели себя странно, наивно попытавшись избежать идентификации. Так же в начале кампании новостью, представленной как жуткий «компромат», стал не сам по себе визит оппозиционеров послу Макфолу, а их неадекватная реакция на множество поджидавших телекамер.

Если в «Анатомии протеста» что-то и тянуло на сенсацию, то разве что несколько фрагментов, посвященных Навальному. В частности, авторы раскрыли разнообразные махинации, с помощью которых блогу молодого и принципиального оппозиционера «накручивались» и просто приписывались тысячи читателей. Но самый интересный момент - всего лишь проход Навального по улице - в сопровождении чуть ли не полудюжины телохранителей - здоровенных, хрестоматийно «секьюритиобразных» шкафов. Не надеясь, что зрители успеют задумаются сами, звучит многозначительный дикторский вопрос: «Откуда у скромного блогера?!...». И, - в продолжение сюжета - душераздирающие кадры: пара охранников отделяется от общей «группы прикрытия» и препятствуют (создаётся впечатление, что грубой силой) честным журналистам НТВ вести съёмку. Кстати, это был единственный фрагмент «Анатомии», который показали в рамках «Исторического процесса» - посвящённого, в том числе, и этому фильму.

Первый ответ на вопрос Сванидзе - «Зачем?» - вполне очевиден: «Анатомия протеста» имеет целью дискредитацию нового поколения оппозиционных вождей, поскольку, как показали события последних месяцев, прежние лидеры и без того пользуются не настолько высоким доверием общества, чтобы стать опасными для власти.

Отметим, что один из оппонентов Сванидзе - журналист и телеведущий Виталий Третьяков обозначенную им в полемике «Исторического процесса» тему «Смердяковых» и «смердяковщины», развил через несколько дней (01.04.2012) уже в кругу единомышленников в своей программе «Что делать?». Ключевой тезис сформулировал Александр Гельевич Дугин: «Наша [российская] современная элита состоит из "Смердяковых"... которые доминируют в ней, как тип. Их психология... - она всё больше "смердяковская" - они называют это "правами человека", "демократией", "свободой", "прогрессом" и "модернизацией развития для России"».

Нельзя эту заявку на «бдение за державу» назвать новой, но это именно заявка. Таким образом, есть и второй, более общий ответ на вопрос «Зачем?»: совершенно очевидно, что в ожидании идеологических и политических корректировок «генеральной линии» все группы, центры, кружки и кланы воспринимают себя потенциальными участниками грядущего тендера на формирование новой политики и идеологии, и загодя старательно демонстрируют «товар лицом».

Первые схватки (яростные, на грани хамства) начались уже в прямом эфире избирательной ночи, где Иван Засурский и Глеб Павловский настаивали на необходимости переговоров и поиска компромиссов с оппозицией. (Не только они, но эти, по крайней мере, первый - как-никак приближенный к власти «по линии Медведева».) Их оппоненты (откровенней всех - Михаил Леонтьев) доказывали, что перед только что избранным президентом Путиным вообще не стоит задача «понравиться Вовочке и Серёже». (Рыжков-младший и Сергей Удальцов присутствовали в студии «Первого», и им как раз задали вопрос - что, по их мнению, должен сделать Путин, чтобы они признали его избрание.)

Дискуссия на этом не закончилась, и закончиться никак не могла. По одной существенной причине: какие задачи считает своими Владимир Путин, как и в каком порядке он собирается их решать, - на самом деле не знает никто.

Запомните нас такими

Ты думал собой осчастливить весь свет,

Сияньем его озарить,

Но ветер подул, и тебя больше нет...

Кого ты хотел удивить?

Андрей Макаревич

Это чрезвычайно важный аспект, в котором равны практически все, сопричастные политическим процессам в Российской Федерации. Всех их объединяет полнейшее неведение относительно дальнейшего пути страны и неуверенность в своих личных перспективах. Почти все эту неопределённость сознают, потому что единственное, что точно известно о Владимире Путине - это то, что он умеет терпеливо ждать. И что ни при каких условиях он не подал бы даже намёка на любые свои действительно планируемые шаги - стратегические, тактические, кадровые и т. п. - если эти планы, став известными, могли бы хоть на малую толику воспрепятствовать его возвращению в президентское кресло.

Иначе говоря, все лично заинтересованные (точнее, все лично заинтересованные и умные) точно знают, что любые представления каждого из них запросто могут оказаться совершенно ошибочными, даже если основываются на самых доверительных разговорах. В известном историческом анекдоте австрийский посол прямо спросил Бисмарка, планирует ли Пруссия начать войну против его империи. Бисмарк решительно ответил: «Нет!» А потом добавил, что ответил бы «Нет» в любом случае, вне зависимости от своих планов. Дело было как раз накануне прусско-австрийской войны 1866 года.

От Путина такой анекдотичной откровенности ожидать немыслимо. Необходимо учитывать, что отношения избранного президента с политическим истеблишментом и даже с ближайшим окружением складывались в последний год так непросто, что даже очень резкие решения могут в рамках внутрикомандной этики восприниматься морально обоснованными. Как в финале «Короля Лира»: «Кто верен был, - вкусит плоды добра, кто изменил - осушит чашу горя».

Ведь вот, казалось бы, «ближайший из ближайших», Дмитрий Медведев - но и он точно знает, что к нему есть солидный счёт серьёзных «обидок». Начиная с выпада - «бить себя крыльями по корпусу» (по поводу реакции Путина на не-ветирование резолюции Совета Безопасности ООН по Ливии) и заканчивая медведевским Советом при президенте РФ по развитию гражданского общества, который потребовал сплавить в отставку председателя ЦИК Владимира Чурова. (Не вызывает сомнения, что такое требование, будь оно выполнено, однозначно воспринималось бы как признание справедливости обвинений в массовых фальсификациях и как соответствующий сигнал оппозиции и элитам.)

Понятно, что на нынешнем этапе в интересах Путина было, несмотря на все «обидки», выполнить публично данное обещание и выдвинуть младшего коллегу на премьерский пост. Но сроки пребывания Медведева в должности и условия его работы - всё это покрыто мраком неведения. Уже сейчас «почти премьеру» пришлось принять «в нагрузку» путинскую «Единую Россию». В качестве, так сказать, авансового платежа за кресло номинального главы правительства. Было весьма поучительно смотреть на Дмитрия Анатольевича, рассказывающего будущим однопартийцам (27.04.2012), как он гордится оказанной ему высокой честью. Особенно трогательно это смотрелось на следующий день после двухчасового интервью пяти телеканалам.

Интервью явно задумалось как демонстрация открытости уходящего президента и его верности священным принципам демократии: либеральные речи, чистосердечные ответы и неуловимо звучащий намёк на то, что будущий премьер готов стать некоей демократической альтернативой авторитарной власти будущего президента. На это «последнее президентское» интервью был допущен даже Михаил Зыгарь, редактор оппозиционного «Дождя», которому такая честь была явно «не по рейтингу». («Сегодня Дмитрий Анатольевич Медведев проводил беседу с журналистами ведущих телевизионных каналов и телевизионного канала "Дождь"» - иронизировал Иван Ургант  в своём вечернем телешоу)

Нервное течение затянувшейся на два месяца президентской «пересменки» напоминает старый анекдот: «давай скорей, пока не началось!». Что именно «начнётся» после 7 мая, уверенности нет ни у кого, поэтому предположения на всякий случай заранее мрачные, по Губерману:

У власти в лоне что-то зреет,

И, зная творчество её,

Уже бывалые евреи

Готовят тёплое бельё.

Опасения небезосновательны. Владимиру Владимировичу пришлось вести совсем не ту и не такую кампанию, которая планировалась осенью. И та, которую ему пришлось вести, ему, скорей всего, не понравилась. Да, он неожиданно (практически для всех) быстро освоился с «игрой в выборы» по демократическим... ну, почти демократическим правилам. Во всяком случае, по куда более демократическим правилам, чем когда бы то ни было раньше. Освоился, довёл игру до конца и выиграл. Но путь был нелёгок, и тяжек груз разочарований.

Как отмечалось в начале нашего исследования, нет никакой уверенности в том, что новый-старый президент РФ сможет поддерживать хотя бы нынешний уровень открытости общественного диалога. И далеко не факт, что захочет. Григорий Явлинский, ещё в избирательную ночь убеждённо заверявший: «и выборы в Государственную Думу, и выборы президента, и все другие, - могут стать на повестку дня ГОРАЗДО РАНЬШЕ!», уже не так в этом уверен и вполне допускает, что ситуация может быть «заморожена».

Действительно, может. Технологически - так вообще запросто. В первый раз неопытному, неприлично после «дедушки Ельцина» молодому и легко путавшемуся в словах Путину удалось взять страну под свой полный контроль (насколько в России вообще можно взять что-то под «полный контроль») за полтора-два года. Но это - в условиях, когда работали мощные не зависимые тогда от власти телеканалы (НТВ, ТВЦ и др.); при уже установившейся почти традиции выборности губернаторов, имевших к тому же сенаторскую неприкосновенность; при весёлой вольнице думских не-провластных фракций. И имея к тому же правительство, возглавлявшееся навязанным ему премьером Михаилом Касьяновым («Мишей - Два Процента», нынешним оппозиционером).

Объявленное президентским указом создание «настоящего общественного» телевидения и наскоро принимаемые «под патронатом президента» демократизирующие государственную систему законы «политической реформы» точно не станут препятствием «заморозки», - если решение повернуть на cold будет принято (или если принято уже).

Это, несомненно, понимает и инициатор реформы Дмитрий Медведев. Верит ли он в то, что его «реформа» будет работать, или только надеется на это, или, наоборот, - догадывается или знает, что «кина не будет» - вообще не вопрос, потому что значения не имеет никакого. Реальная практическая задача, которую Дмитрий Анатольевич «держал в уме» весь свой президентский срок, и которой предметно занимается два месяца «пересменки», гораздо проще - в разговорах, в законопроектах, на встречах и на впрямую транслируемых совещаниях - зафиксировать в сознании окружающих образ себя - молодого, свободолюбивого и либерального. «Я почувствовал, что завершающий аккорд должен быть более мощным», - объяснил он радикализм своих законодательных инициатив - в том самом сверхдемократическом по форме и просто демократичном по содержанию «большом» интервью, которое, похоже, виделось эффектной финальной нотой «аккорда».

Медведев такой не один. Все, кто может, бросились спешно, «пока не началось», работать над «формированием собственного политического имиджа». Сергей Удальцов ещё в избирательную ночь гремел: «За все эти месяцы мы, как организаторы кампании "За честные выборы" ни одного нарушения закона не допустили... И завтра будем действовать в рамках закона и мирно. Поэтому те, кто ждет от нас каких-то провокаций, - не дождетёсь!». Но уже на следующий день, после завершения санкционированного митинга, вдруг заявил, что с площади не уйдет: «Я считаю, это самый правильный способ, и я сделаю именно так... Я не уйду, и давайте не уйдем, пока не уйдет Путин».

Тогда Удальцова, а также Навального, Яшина и оставшихся с ними несколько десятков митинговавших довольно быстро и относительно деликатно с площади «ушли». Предположим даже, что их было несколько сотен - задача всё равно, что называется, «свелась к предыдущей». Цель демарша была очевидна. Ирина Хакамада: «Несмотря на то, что публично было объявлено, что никаких не будет несанкционированных действий, когда началась провокация, было ясно, что это провокация с одной целью: чтобы посадили, чтобы обвинить и так далее...».

Аналогично «старые демократы» оценили уже нынешние эксцессы во время «марша миллионов». Ярый «антипутинец» Геннадий Гудков: «Непосредственно вина в прорыве, безусловно, лежит на группе провокаторов, это группа молодежи, настроенной достаточно решительно, по-боевому; их было не так много, это была капля дегтя в этой большой бочке меда, но тем не менее они выполнили свою задачу и сорвали по большому счету мирный ход шествия и митинга». Председатель «Яблока» Сергей Митрохин: «Ответственность за массовое избиение людей, за массовое задержание людей, несут организаторы "марша миллионов" так называемого, которые в результате превратили его в провокацию, а также власти, которые на эту провокацию поддались».

Ну да, естественно. Это им - известным и узнаваемым оппозиционерам-демократам призыва 90-х, таким как Хакамада, Митрохин или тот же Явлинский - новое законодательство, по крайней мере, теоретически, предоставляет возможность возвращения к реальному участию в политике. А как быть вождям протестных митингов, если протестные митинги сойдут на нет уже сейчас и надолго? А вожди-то всё молодые и весьма амбициозные. Вот и приходится «возделывать свой сад» - какой есть. И, скажем, Сергей Удальцов считает мероприятие 6 мая «очень успешным, несмотря на все препятствия». Шутка, кажется, КВН-щиков: «Ну, ребята, как всегда, до завтра!» - сказал Удальцов, выходя вечером из полицейского участка».

На самом деле, Медведев и Удальцов... ну да, ещё Навальный и др. - это крайние фланги большой волны «последнего пиара». То есть, может статься, и не «последнего», может, никакой особенной «заморозки» и не будет, может, СМИ оставят на достигнутом к настоящему времени уровне свободы. Кстати, это будет де-факто означать тенденцию если не к настоящей их независимости, то хотя бы укрепления внутренней свободы и раскованности. Именно поэтому в такое счастье верится с трудом и, повторюсь, готовятся к худшему. Высказаться, зафиксировать важные для себя позиции спешат политики, общественные деятели и журналисты (те, для кого, как для Сванидзе, высказаться «от души» по-настоящему важно).

К этой же «волне» стоит отнести и возобновление «прогрессивной общественностью» борьбы за освобождение барышень из Pussy Riot. На очередном «Поединке» Владимир Соловьёв хмуро заметил - «за "девушками" стоят взрослые дяди» - и это тоже не исключено. Среди защитников «пуссей» вообще собралась довольно пёстрая кампания, начиная с «дядей из-за спины» и/или шарлатанствующих глашатаев «современного», прости Господи, искусства. Но заметны там и демократические идеологи, и «просто» демократы, сражающиеся за дело Pussy Riot как за границу общественных свобод. Может быть, отчасти вынужденно - за неимением более пристойного повода.

Это сложнейшая этическая дилемма - когда идеалы борцов вызывают глубокое и искреннее сочувствие, а скандальные провокаторши, ставшие предметом приложения идеалов - не вызывают - грешен! - ни малейшего. Но если вернуться к технологии, то, выбрав для священной борьбы слабую позицию, российские демократы, возможно, совершают большую ошибку. Очень уж дорого обходятся стране и народу поражения в таких битвах, особенно в первых, задающих настроение и тон.

Мы это об этом можем судить по собственному опыту. В частности, бурные послевыборные события 2010 года очень предметно показали: «Каждый профуканный оппозицией миллиметр расширяет поле бесконтрольности и безнаказанности. "Регионалы" уже сейчас зашли гораздо дальше, чем надеялись в самых смелых своих мечтах. Произошло это чуть ли не автоматически - по мере заполнения пространств, очищавшихся после отката очередной - на "понтах" и "хотюнчиках" - атаки оппозиции. Постарайтесь представить, сколько "Так, значит, - можно?!" - открылось по ходу одной только великой парламентской битвы по ратификации Харьковских соглашений».

Конечно, «понты» и «хотюнчики» в разных случаях по-разному соотносятся с тираноборчеством, личными амбициями и искренними демократическими идеалами. В практическом плане гораздо большее значение будет иметь то, что российской оппозиции приходится противостоять Владимиру Владимировичу Путину, подтвердившему в очередной раз своё умение строить планы, менять их при изменении обстоятельств и всеми способами добиваться исполнения. А не Виктору Фёдоровичу Януковичу, которого от последствий постоянных ошибок пока что спасают лишь ошибки, совершаемые его оппонентами.

Украина - не Россия, таки нет

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё.

Гоголь, «Майская ночь, или утопленница»

В свете всего вышесказанного, вопрос - «возможна ли реализация украинской властью "путинского варианта"?» звучит почти риторически. Очевидно, что нет. Очень уж разные исходные данные - в политической ситуации, в социальной сфере и в информационном пространстве. Очень разные настроения - и в обществе, и в оппозиции, и во власти. Очень разное положение институтов и лиц.

Начиная с того, что Путин всё время своего правления оставался действительно не просто самым рейтинговым российским политиком, но и, безотносительно, - достаточно популярным. В 2008 году его популярности хватило ещё и на младшего коллегу Медведева, выдвинутого на должность «местоблюстителя». Что касается Януковича, то на всех своих выборах, прежде всего, в победном для себя 2010 году, в процентах лидера регионалов было около трети голосов, фактически поданных не «за», а «против» его конкурентов. И даже во втором туре выборов (07.02.2010), когда к голосам «за» (35,32% в первом туре) добавились голоса «против» Тимошенко, суммарный результат составил лишь 48,95, не дотянув до 50%. (Грустная шутка той поры: «за Януковича голосовать стыдно, за Тимошенко - страшно».)

Не будем никого расстраивать, сравнивая эти 48,95 с 63,6% в первом туре у Путина, причём даже Лига избирателей признала за победителем 53% «чистыми». Речь о другом. Полученный избранным российским президентом результат (для нас не принципиально - 53% или 63,6%) стал следствием реализации той самой «путинской модели», представляющей собой сложный коктейль из изначально высокой личной популярности кандидата, административного произвола и целого комплекса разной сложности технологических проектов. Из всего этого букета украинская власть (любая с 1991 года) похвастаться может лишь административными злоупотреблениями - сколько можно судить, по грубости вполне сопоставимыми с соседскими.

Что же до «технологий», то реализовывать их, во-первых, некому. Впечатляющим примером оперативного реагирования стало участие Анны Николаевны Герман (бессменной советницы Президента Украины) в программе «Мнение» («Россия-24», 04.05.2012).

Г-жа Герман объясняла кампанию бойкота, разворачивающуюся вокруг Евро-2012 в связи с делом Тимошенко (реакция власти на обвинения в истязании Юлии Владимировны в узилище - это вообще отдельная песня). Что касается бойкота, то Анна Герман для начала высказала обиду инициаторам кампании, поставив в пример нашу страну: «Украина никогда не позволяет себе никому диктовать, никого бойкотировать». (Может быть, г-жа Герман просто не знает советского анекдот про Демократическую Республику Афганистан - самую миролюбивую в мире страну, которая не вмешивается ни в чьи внутренние дела, даже в свои собственные.)

А потом Анна Николаевна объяснила, что давление Запада вызвано тем, что «Украина укрепляется в своей независимости, в своей политике, Украина становится заметным игроком в регионе Центрально-Восточной Европы. И, конечно же, есть силы, которым невыгодна сильная, стабильная, спокойная страна...». Она не сказала прямо, что западноевропейские лидеры просто-напросто воспылали чёрной завистью, это подразумевалось само собой. А вы как думали?! - «Сильные, независимые страны мало кому нравятся. Сильные, независимые лидеры тоже мало кому нравятся». Последнее, надо полагать, - о Викторе Фёдоровиче, и это многое объясняет. Как говорится, - без комментариев.

На все прочие вопросы (иногда наивные и местами провокационные) президентская советница высыпала в ответ весь ворох накопившихся за 20 лет штампов, утративших всякий смысл ещё во времена Кучмы: «...Украина должна иметь близкие, хорошие, тесные и взаимовыгодные сотрудничества и с Западом, и з Востоком, и с Россией и с Европейским Союзом, - это наша политика, мы всегда были спокойной, стабильной страной, миролюбивой страной. И это наш политический капитал - что мы такой центр стабильности в регионе центрально-восточной Европы». И т.д., и т.п., и так несколько раз подряд с незначительными вариациями.

Совершенно неважно, относится ли серьёзно к этому набору букв сама г-жа Герман (остаётся лишь надеяться, что всё-таки нет), но показательно, что она считает вполне возможным озвучивать его публично, причём непосредственно обращаясь к каким-никаким, но экспертам по Украине. Иначе говоря, в коридорах власти всё это (особенно про «центр стабильности» и «сильного, независимого лидера») считается трюизмами - лишёнными всякой оригинальности общими местами.

Нет оснований считать такое положение дел характерным исключительно для власти. Не станем сейчас говорить об узниках режима - Юлии Тимошенко, Юрии Луценко и др. Достаточно хотя бы изредка, как ваш автор, читать блог главного «креатиффщика» БЮТ г-на Олега Медведева, чтобы убедиться - у г-жи Герман вполне достойный её визави. (См., в частности, «Разъединенная оппозиция и проблемы СМИ»)

Кстати, далеко не факт, что всеобщее интеллектуальное разгильдяйство - это непременно плохо. Конечно, выглядит забавно и немного стыдно - как в салуне на Диком Западе из культовой комедии «Лимонадный Джо». Там перепившиеся ковбои, поссорившись и собравшись стреляться, не способны были вытащить кольт из кобуры, и мирно падали отсыпаться. А вот когда наступила эра тотальной трезвости, эти же ковбои лихо прошили друг друга пулями. И оба умерли. Так что оптимистическое заявление Анны Николаевны Герман о сегодняшней Украине - «спокойной, стабильной, миролюбивой стране» - имеет некоторый смысл, хотя вряд ли именно тот, который она имела в виду.

Но вернёмся к «путинскому варианту». Как мы видели, для того, чтобы отрабатывать и откатывать грамотные технологические проекты на адекватных площадках, необходимы: во-первых, кадры; во-вторых, проекты (их не просто тоже нет, их и не может быть, об этом ниже). И, наконец, в-третьих, - собственно, площадки. Их нет, что приходится констатировать при всём интересе к шоу-программам Савика Шустера и Евгения Киселёва и личной симпатии к ведущему «Свободы слова» Андрею Куликову.

Проблема не в качестве этих телевизионных продуктов (оценки разные), а в той разряжённой информационной среде, в которой они существуют. Нет плотности медиапространства, где наряду с лобовым агитпропом и развлекательными программами существует и множество равномерно распределённых по эфиру устоявшихся и привычных площадок, на которых допускается (в разной степени) широкая и относительно свободная полемика. Верно, что в критические для власти периоды эти площадки трансформируются в структурные подразделения агитпропа. Однако - парадокс - именно для того, чтобы эффективно исполнять «агитпропные» функции в периоды критические, всё остальное время они должны подобной роли тщательно избегать - тем самым вырабатывая у участников привычку к ответственной дискуссии, а у зрителей - к критическому мышлению. Это принципиально отличается от блогосферы, где авторы и комментаторы обращаются почти исключительно либо к единомышленникам, либо к непримиримым оппонентам - что обуславливает неоправданный радикализм и априорно НЕ-КРИТИЧНОЕ отношение к доводам и аргументам.

Стоит обратить внимание на то, что отношение российского общества к леонтьевскому «Однако» куда более снисходительное, чем было в своё время у общества украинского - по отношению к сделанному по той же кальке пресловутому «Проте». В том числе и потому, что «пятиминутка ненависти» на «Плюсах» особенно выделялась, будучи единственной программой подобного рода в украинском эфире. В то время как проект Леонтьева - один из многих очень разных. При всём радикализме «Однако», это всего лишь окоп (или, если хотите, - ДОТ) на крайнем фланге длинной и глубоко эшелонированной «линии Путина». Линии, где находится место множеству самых разных проектов, отражающих (по крайней мере, в «мирные» периоды) весь спектр общественных интересов и настроений - до вечного (хочется верить) КВН и попсового «Пусть говорят».

Команда Путина сумела грамотно и эффективно отработать на ТВ-площадках (отчасти и в Рунете) - во-первых, потому, что долгие годы эти площадки были: их терпели, допускали, инициировали и из нефтегазовых долларов поддерживали - в тех случаях, когда они не становились рейтинговыми и, соответственно, самоокупаемыми и/или даже коммерчески прибыльными. И, во-вторых, потому что эти площадки не только «числились» (на всякий случай, чтобы «всё как у людей»). Они «работали» - потому что составляли, вместе с  прочими проектами, вместе с прессой (в том числе, оппозиционной) и Рунетом (оппозиционным преимущественно) необходимое напряжение среды.

Итак, можно смело успокоить всех заинтересованных: ничего, хоть отдалённо похожего на «путинский вариант» у нас не будет. Просто потому, что делать его нечем, негде, не с кем и не для кого. Сказанное, разумеется, никак не исключает попытки на ближайших выборах просто написать партии власти победный результат. Ну да, просто написать - рассчитывая на безразличие разочаровавшихся революцией избирателей (или вообще выведя их за скобки всех расчётов) и надеясь на то, что внешние игроки сохранят нынешнюю брезгливо-отстранённую позицию. Да, такая попытка вполне укладывается в общие представления о возможностях украинской власти, как и то, что кто-нибудь всё это называет «путинским вариантом». А почему нет? Ходила же шутка про торт «Леонид» - советский «Наполеон», в котором не было масла, сахара и яиц... Ах, да! И муки тоже не было.

Фото - obozrevatel.com