Последнее время усилиями журналистов и представителей гражданского сектора в медийном сообществе снова разгорелась дискуссия о профессиональных стандартах, а точнее – об использовании языка ненависти в украинских СМИ. Обсуждение получилось напряженным и болезненным, и стороны, как говорится, не пришли к соглашению - по крайней мере, пока. Однако дискутирующим коллегам имело бы смысл посмотреть на проблему чуть шире, и поговорить не только об использовании языка ненависти, но и о том, насколько украинская журналистика в принципе чувствительна к конфликтам, возникшим в украинском обществе за последние полтора года. А также разобраться с тем, кем является украинский журналист в конфликте: сторонний наблюдатель, соблюдающий профессиональные нормы и стандарты, или одна из его сторон, не скрывающая собственную ангажированность и политические пристрастия? Было бы важным также понять, насколько журналисты провоцируют дальнейшую эскалацию напряженности и противостояния в обществе, или, наоборот, стремятся выступить если не миротворцами, то хотя бы способствуют попыткам наладить диалог между участвующими в конфликте гражданами Украины.

Разумеется, практически любой журналист ответит, что в теории он – сама объективность, или стремится к ней. На практике ситуация несколько другая, что особенно ярков видно, если посмотреть ток-шоу, выходящие на украинских каналах. И проследить, как в них подается информация о вовлеченных в конфликт группах – участниках АТО, волонтерах, переселенцах, жителях оккупированных территорий и аннексированного Крыма, семьях погибших, а также представителях так называемой «другой стороны конфликта». Чтобы оценить, насколько конфликтно-чувствительна украинская журналистика, был выбран период с 6 ноября по 6 декабря 2015 года, и проанализированы выходившие за этот месяц ток-шоу на каналах «Интер», «СТБ», «Украина», UA: Перший, ZIK , а так же «2+2» - то есть проекты «Касается каждого», «Один за всех», «Говорит Украина», «Подорожні», «Война и мир», LifeКод и «Хоробрі серця» соответственно.

Касается не всех

Если бы инопланетянин смотрел украинские ток-шоу в ноябре-декабре 2015 года, он бы с неизбежностью пришел к выводу, что на Земле есть две страны с таким названием. Население одной смотрит шоу на каналах «Украина», «Интер» и «СТБ»  и живет в неприглядной, но совершенно мирной стране, русскоязычной или говорящей на суржике, и обсуждающее в своих программах животрепещущие темы жизни с дырой в щеке или пыток в школьном туалете. В этой стране нет войны, нет ни воевавших, ни погибших на этой войне, нет переселенцев, волонтеров, а так же оккупированных или аннексированных территорий, - она едина, неделима, ее население много пьет, болеет, плачет и попадает исключительно в ужасные ситуации, подробностями которых щедро делиться с огромной аудиторией. Такая картина сложится, если посмотреть все вышедшие за месяц сорок два выпуска ежедневных шоу «Касается каждого» (21 программа) и «Говорит Украина» (21 программа), а также пять эпизодов еженедельного ток-шоу «Один за всех».  

Вторая Украина – страна, где идет война, у которой есть внешний враг, зарубежные партнеры, слабый и коррумпированный госаппарат, но очень щедрое и страдательное, на 90%  украиноязычное население, изо всех сил пытающееся выжить и помочь в трудной ситуации другим своим согражданам. Правда, у этой страны есть слепые пятна и огромная отрицательная величина – жители тех самых оккупированных и аннексированных территорий, на которых живут, если судить по программам «Война и мир», «Подорожні», «Хоробрі серця» и LifeКод, только сепаратисты и крымские татары. Остальное население стало практически невидимым где-то в мае 2014 года.

Что общего у этих двух стран – совершенно неясно ни инопланетянину, ни украинцу: такое ощущение, что украинское телевидение уже давно определилось не просто с целевой аудиторией, но и с собственными государственными границами; можно легко выдавать разные паспорта зрителям ток-шоу первой и второй группы каналов.

Разжигать и властвовать

Единственное шоу на украинском телевидении, которое полностью посвящено АТО и участникам боевых действий, а также их проблемам после демобилизации – это проект канала «2+2» «Хоробрі серця». Но в связи с изменением формата, в ноябре-декабре 2015 года ток-шоу превратилось в показ часовых документальных фильмов, посвященных различным родам войск или конкретным эпизодам войны. Исключение составляла программа от 5 ноября 2015 года, которая вышла в старом формате – в студии показали фильм, а затем его обсудили с участниками военных действий, с теми, кто защищал Саур-Могилу и пытался удержать эту высоту в конце августа 2014 года. Как всегда, закадровый текст фильма был более пафосным и напряженным, чем разговор ведущего Ахтема Сеитаблаева и гостей студии: в закадровом тексте, например, все время говорили о «враге», «живой силе вражеской армии», «артиллерии Российской Федерации», «отрядах наемников», а один из участников обороны кургана назвал свих противников «сепарами». При этом в целом и в записанных синхронах, и в разговорах гостей в студии чаще всего звучало определение «та сторона». Интересно, что и военные, и ведущий употребляли также определения «солдаты ДНР», «власти ДНР и ЛНР», и даже «ополченцы» - так «другую сторону» называл, например, Сеитаблаев – без всяких экивоков вроде «так называемые» или «как они сами себя называют».  В фильме же рассказывали о «каменных солдатах, прикрывавших от пуль  наших хлопцев, которые самоотверженно защищали курган от врага», а также о «чеченцах» или «осетинах» - вопрос национальности атакующих был так и не прояснен. Понятно, что создатели фильма изо всех сил старались подчеркнуть героизм украинских добровольцев, продержавшихся несколько дней под непрекращающимся обстрелом из «Градов» - и сомневаться в героизме украинских бойцов было бы странно – но иногда пафос в фильме переходил разумные границы. Например, когда закадровый женский голос с надрывом читал молитву-оберег, которая спасла одного из героев фильма от гибели – по крайней мере, так считает его жена.

В целом, кроме очевидных переборов в сценарии с драматизмом, которого хватило бы и без дополнительных эффектов, фильм оказался более или менее взвешенным. Да и в студии до определенного момента все было весьма взвешенно: например, пытались выяснить, насколько адекватно вообще была поставлена задача – удержать Саур-Могилу такими небольшими силами (отряд, удерживавший высоту, состоял из 28 человек) – о неразберихе и растерянности командования говорил приглашенный в студию главред «Цензор.нет» Юрий Бутусов, избежавший слов «предательство», «вредительство»  и прочих эмоциональных высказываний в адрес Генштаба. Поговорили и о проблемах с получением документов у добровольцев, а герой фильма и гость студии бывший спикер АТО Алексей Дмитрашковский еще раз подчеркнул, что его выступления относительно Саур-Могилы и Иловайска цензурировались штабом – он даже рассказал, что теперь пресс-офицеров заставляют писать отчеты для прессы заранее, за неделю вперед – хотя как можно спланировать в релизе количество раненых или обстрелов заранее, совершенно неясно.

В студии также присутствовал и представитель организации «Черный тюльпан» Петр Нетёсов, возвращающей тела и останки погибших украинцев домой. Он, например, рассказал, что их цель «чтобы каждый украинский, российский или солдат ДНР был упокоен – не важно, с какой стороны он воевал» Ведущий тоже расспрашивал о работе «Черного тюльпана», как казалось, с некоторым сочувствием к погибшим и с «той стороны». Упомянули также о погибших среди мирного населения, о том, как приходится договариваться с «военными ДНР» о поисках, и что взаимодействие это не всегда гладкое, но в целом результативное.

Если бы на этом разговор в студии завершился, выпуск можно было бы посчитать практически идеальным – может быть, Наталке Писне не стоило доводить до слез находящегося на реабилитации в США Героя Украины полковника Игоря Гордейчука, так как во время небольшого интервью с ним любому было видно, что он на грани. Но, видимо, вызвать побольше эмоций входит в задачу корреспондентов канала «1+1».

Но, к сожалению, в конце программы показали еще одно видео. Ахтем Сеитаблаев, сохраняя всю туже серьезность и нейтральность, попросил гостей ток-шоу посмотреть вместе с ним сюжет Первого канала (Россия) о том, как 9 мая 2015 года на Саур-Могиле прошел праздник «той стороны». Около трех минут тем, кто воевал на этом кургане, был ранен или потерял товарищей, кто затем попал в плен или был в котле под Иловайском, показывали довольное лицо Александра Захарченко, вещающего о мужестве бойцов т.н. «ДНР» при взятии кургана,  георгиевские ленточки и рассказы местных жителей о том, как геройски гибли «ополченцы, защищая родную землю». Самым болезненным  в этом сюжете было то, что он был озвучен самодеятельной песней «Вставай, Донбасс» и все сидящие в студии были вынуждены слушать такие строки:

Мама, жизнь продолжалась от Донецка до Одессы,

И зеленели города, возили уголь поезда,

Дымили трубы как всегда.

Мама, как в сорок первом, с запада пришли к нам бесы,

Стоят уже у всех дверей, стреляют в жен и матерей,

Сжигают заживо людей.

Вставай, Донбасс, вставай мой край родной,

Вставай, Донбасс, прогоним хунту вместе,

Вставай, Донбасс, Россия-мать с тобой,

Вставай, Донбасс, ты станешь новым Брестом!

(полный текст здесь).

Естественно, что в студии этот сюжет вызвал негативные эмоции – хотя никто «фашистами» и «карателями» боевиков «ДНР» так и не назвал. И Сеитаблаев тоже подчеркнул, что в шоу ни разу не было некорректных высказываний в адрес другой стороны конфликта.

Этот эпизод произвел тягостное впечатление – не только на автора этих строк, но и на самих военных, участников шоу, мнение которых удалось узнать. Можно было бы списать появление сюжета «Первого канала» в эфире «2+2» на бесчувственность или несообразительность команды проекта, если бы не одна деталь: в оригинальном сюжете российского ТВ песни не было – убедиться можно здесь. Остается предположить, что песня была добавлена в редакции «Хоробрих сердець». Тогда мотивы появления этого звукоряда не столько в том, чтобы разоблачить российскую пропаганду, а в том, чтобы спровоцировать  ненависть у зрителей украинского канала как к российским журналистам, так и к жителям оккупированных территорий, показанным в сюжете. И провокация, надо признать, удалась.

Радость затемнения

Проблемы переселенцев и жителей оккупированных территорий игнорировали в течение месяца и те ток-шоу, которые в принципе не забывают об идущей в Украине войне. Например, из четырех программ «Война и мир», идущей на канале UA: Перший, ни в одной не поднимались темы, связанные с жизнью почти миллиона людей, покинувших свои дома – как, впрочем, практически не обсуждалась и судьба тех, кто остался в зоне АТО или аннексированном Крыму. Зато много говорилось об АТО как таковом – целая программа о «правильном АТО», то есть об операции французских силовиков после терактов в Париже вышла 24 ноября. Гостем ведущих «Войны и мира» Юрия Макарова и Евгения Степаненко стала эксперт по международным отношениям Оксана Мельничук. Еще один выпуск ток-шоу был посвящен «Крымской советской нации» - в ней экспертом по крымчанам выступил журналист Павел Казарин – программа вышла 1 декабря и в ней обсуждалась ситуация в Крыму в связи с повреждением ЛЭП и отключением света.

Казарин много и подробно говорил о том, какие разные крымчане, что среди них нет единства в отношении действий украинцев и Украины, назвал цифры – по его мнению, 35-40% крымчан представляют собой «ядерное просоветское население», 20%, по его мнению, являются носителями проукраинских настроений, остальные же просто плывут по течению. Также Казарин утверждал, что крымчане не являлись субъектом аннексии полуострова, и поэтому, скорее всего, не станут субъектами и его возвращения – если таковой случится. Еще одна тема, о которой говорил журналист – это то, что Крым фактически исчез из медийной повестки украинских СМИ, и что блэкаут вернул его в информационное поле.  В целом, программа была интересной, но нельзя не отметить вопросы Степаненко, который формулировал их так: «В Крыму пропаганда промыла и забила жителям  мозг?» или с гордостью сообщал зрителям что ему «нравится блэкаут». Вряд ли такая позиция ведущего была приятна крымчанам – поскольку по ходу шоу говорилось и о том, как сложно живется жителям полуострова без света. А ведь среди зрителей проекта наверняка есть и те, у кого друзья и родственники остались в аннексированном Крыму…

Два других выпуска «Войны и мира» за ноябрь-декабрь непосредственно касались украинских военных, участников боевых действий и других сторон конфликта: гостем одной из них был российский журналист, автор книги «Аэропорт» Сергей Лойко (выпуск от 10.11 2015), второй - капеллан отец Андрей Зелинский (выпуск от 17.11.2015), который говорил с ведущими на тему «Как остаться человеком на войне».

Эфир с Лойко начался с неожиданного заявления Юрия Макарова: он сообщил зрителям, что «глазами Лойко мир смотрит на украинскую войну» - именно войну, а не АТО, хотя до сих пор неясно, как именно корректнее называть то, что происходит в Украине с мая 2014 года. Также неясно, почему взгляд Сергея Лойко оказался для мира настолько принципиальным и важным: он создал «миф Донецкого аэропорта», как было сказано в программе, но ведь кроме мифа есть еще и реальность, а также работа сотен военных корреспондентов со всего мира и Украины, которые также освещали конфликт.

Впрочем, мифологема оказалась устойчивой – теперь, благодаря Лойко, украинских защитников аэропорта называют «киборгами». И как выяснилось из программы, журналист вообще склонен к объективации: например, рассказал, как в Афганистане у него было впечатление, что американские солдаты – «только что вынутые из игрушечной коробки и красиво раскрашенные солдатики», которые при первом же одиночном выстреле в их сторону валились на землю и требовали подкрепления с воздуха. В разговорах о разных войнах собеседники в итоге подошли к главной теме: Макаров спросил у Лойко, было ли у него ощущение, что как и советские солдаты в Великую Отечественную, украинцы ведут войну за правое дело?

Лойко ответил: «Несомненно (…). Это война за независимость. И в аэропорту сражались как и во время Второй мировой войны – против фашистов». И добавил, что из-за политкорректности не мог бы оперировать такими определениями в своих журналистских текстах, и это не в последнюю очередь был причиной того, что он написал художественную, а не документальную книгу. «В LATimes все тексты кастрированные. Ключевое слово – «якобы».

Юрий Макаров горячо поддержал коллегу в его неприятии «политкорректности» американской журналистики: «Тот кодекс ВВС, на который молятся наши преподаватели журналистики, может быть применим только там, где, образно говоря, триста лет подстригают газон. А как только ты попадаешь в большою жизнь, где есть настоящее добро и настоящее зло, ты вынужден так или иначе принимать какую-то сторону». Таким образом зрители выяснили, что у американцев или британцев «малая жизнь», и что «политкорректность» тождественна «стандартам журналистики», и что украинские журналисты вынуждены принять ту или иную сторону.

Расставив все точки над i, Макаров решил поговорить как раз о «той стороне» конфликта. Он  поинтересовался у Лойко, «чувствует ли он родство с теми 90%, которые поддерживают Путина?», заметив при этом, что сам, куда больше Путина, «опасается низовой России» и напомнив зрителям, что соседи по подмосковному поселку, где живет Лойко, забили камнями утят в пруду.

Лойко попытался уклониться от ответа, заявив, что подростки бывают жестокими везде, и в «Америке тоже всякое может случиться». Тогда Макаров продолжил спрашивать, как живется Лойко с россиянами, уточнив при этом, что «не провоцирует журналиста на русофобию» - хотя именно что провоцировал. В конце концов, Лойко не сдержался, и ответил так, как хотел того Макаров: «Весь этот плебс, все это быдло, которое пряталось в норах, теперь чувствует себя героями в моем народе», а Макаров согласно кивал: «Полезла шариковщина».

Поставив диагноз 90% населения соседней страны, собеседники вернулись к книге, и ее смысл обобщил Макаров в финальном слове: «Это книга о борьбе добра со злом», а Лойко продолжил мысль более цветасто: «О главном сражении – именно тогда (в аэропорту – прим.автора) подлый враг обломал свои крысиные зубы».

Теме АТО как о войне добра со злом, где Украина и украинцы выступают как носитель добра, был посвящен и следующий эфир ток-шоу с отцом Андреем Зелинским. Который очень четко сформулировал свои взгляды на происходящее фразой, которую он обращает к тем, кого духовно окормляет в зоне АТО:

«Мы (украинские солдаты) тут,  потому что любим. Они (представители незаконных вооруженных формирований) – потому что ненавидят. За спиной украинского солдата – любовь к семье, к родине, к тому, что и есть Украина. Настоящая любовь дает ему силы воевать. Какая у людей с другой стороны мотивация? Страх и ненависть к тому, что не можешь изменить, но можешь уничтожить».

Отец Зелинский – весьма убедительный оратор, и, несомненно, прекрасный капеллан – для людей, ищущих смысл жизни в условиях войны просто необходим так четко и ясно мыслящий человек. Интересно, что его мысли о четком распределении добра и зла разделял не только воевавший Евгений Степаненко, но и гражданский, не бывший в зоне боевых действий Юрий Макаров. И хотя оба ведущих по мелочам пытались вступить в полемику с капелланом – например, Степаненко заявил, что на войне атеистов не бывает, а Зелинский ответил, что видел их собственными глазами. Или Макаров попросил не употреблять отца слово «духовность», по мнению ведущего, давно дискредитировавшее себя – Зелинский логично возразил, что и слово «человек» в ходе истории дискредитировалось не раз, однако не вышло из употребления. Но в целом оба ведущие разделяли убеждение отца в том, что украинским солдатами движет или должна двигать исключительно любовь и верность добру, что поневоле приходишь к выводу, что против украинцев воюют исчадья ада – причем, в первую очередь, с российскими паспортами.

Степаненко: «Дети тех украинских военных, кто погиб, будут четко знать, кто убил их отцов. Где границы ненависти? Как заставить себя любить после того, что был? Дети офицеров спросят вас: «Как мне любить, если моего отца убили российские войска? Я ненавижу Россию»».

Отец Зелинский: « Я отвечу - люби Украину так, чтобы никогда больше российским войскам не пришло в голову приехать на украинскую землю ». Хотя каков именно формат такой деятельной любви, капеллан не уточнил. Как не уточнил, как быть с теми, кто никуда не собирается приезжать, а собственно родился на украинской земле – только теперь находится по другую сторону линии фронта. Об отношениях с ними спросил у капеллана Макаров – чуть ли ни единственный раз упомянув о тех, кто не воюет, и при этом является пострадавшей стороной по причине прописки: «Вы не контактируете с местными жителями? Какая у них на вас реакция?».

Отец, хоть лицо и духовное, причисляет себя к воюющей стороне – и на вопрос ответил по военному кратко: «Такая же, как и на любого другого представителя ВСУ». При этом Степаненко напомнил зрителям, что отец Андрей для местных должен быть «типичным бандеровцем»: «греко-католик, львовянин», забыв упомянуть еще и тот факт, что отец говорит по-украински. Кстати, слово «бандеровец» было употреблено только в этой программе и только в качестве ироничного прозвища – за весь месяц, так что очевидно, что и это определение выходит из употребления в украинских СМИ.

Отец, кстати, напомнил ведущему, что его конфессия на фронте не имеет значения: «Я не представляю интересы конфессии – я удовлетворяю духовные потребности украинских военных». Правда, Макаров не дал возможности отцу хоть на минуту забыть о многочисленных границах, разделяющих украинцев: например, спросил у «внеконфессионального» капеллана, приходилось ли ему общаться на фронте с представителями другой конфесии – отцов из московского патриархата.

Зелинский: «Я считаю, что про это стоит говорить: представителей упомянутой вами (московской) патриархии – лично я их не видел, но видели мои друзья-офицеры. Это церковь, которая не только благословляет членов незаконных вооруженных формирований. Мало того – есть факты того, что они берут оружие в руки и стреляют. Я не говорю, что все представители московской патриархии таковы, но они есть и такие».

Макаров уточнил, не легенды ли это, но и отец Зелинский, и Евгений Степаненко заверили ведущего, что есть подтвержденные случаи. Но если отбросить в сторону конкретно вооруженных попов, кои с точки зрения любой церкви таковыми перестают быть – в целом претензия к московскому патриархату в том, что они благословляют участников именно незаконных вооруженных формирований, как сказал отец Зелинский. В то же время он сам благословляет участников законных формирований – и нюанс только в статусе. Как тут не вспомнить Павла, с его «нет ни идея, ни эллина, ни раба, ни свободного»…

Хотя надо признать, что отец Зелинский как раз выступал за объединение больше, чем его собеседники: он утверждал, например, что  «наша победа – не возвращение аннексированных или оккупированных территорий. Наша победа – новая Украина». И что «постоянный способ дробления на внешних и внутренних врагов –  в контексте разговоров ведущих о сепаратистах – источник ненависти», которая мешает строительству новой страны.

Макаров же в ходе программы не раз возвращался к разделению и различиям: «Есть Восток и Запад, есть украиноязычные и русскоязычные, есть те, кто воспитан в условно советской традиции и те, кто придерживается более патриархальной галицко-волынской, закарпатской традиции. Вы как греко-католик, священник, фиксируете эту разницу? Как вы общаетесь с бойцами нашими из Луганской, Донецкой, Днепропетровской области?». После ответа, что для Зелинского разницы нет никакой, Макаров продолжил: «А все ж таки. Вы почувствовали на фронте эти региональные, религиозные различия? Или Украина едина?». Его попытался одернуть даже Степаненко, спросив: «Юра, да какая разница?», но ведущему было очень важно добиться ответа на свой вопрос.  Так что Зелинский пожал плечами и спросил: «А в какой стране их нет?». Хотя ведущий явно был не удовлетворен, тема различий наконец была оставлена, и программа завершилась утверждением капеллана, что «в начале войны мы имели один единственный мощный ресурс – украинского воина. Подвиг солдата – пример для Украины объединенной».

По дороге и на обочине

За гендерное равенство и как можно больше слез выступает коллега Макарова и Степаненко по каналу UA: Перший Ольга Герасимьюк, которая приглашает в свою программу  «Подорожні», наверное, наибольшее количество женщин-спикеров на украинском телевидении в целом. За четыре программы ноября-декабря гостей женщин было две: сержант Людмила Калинина (выпуск от 9.11.2015) и мать убитого  журналиста Вячеслава Веремия Катерина Веремий (выпуск от 23. 11. 2015 ). И если разговор с мамой журналиста был весьма эмоциональным – плакали обе, и ведущая, и героиня, - то выпуск с Людмилой Калиной был наиболее жесткой и познавательной историей среди всех выпусков этого месяца. Как минимум потому, что о женщинах в украинской армии, которых немало, на украинских каналах не говорят.

Правда, разговор у Герасимьюк местами получался странным: например, Ольга поинтересовалась у гостьи, как к ней обращаются в армии, и сержант, командир разведвзвода Людмила Калинина ответила, что в их части принято обращение «друже» не зависимо от пола. «Хоч ви і жінка, все одно – друже, друг?», уточнила Герасимьюк у Калининой, как будто женщина и друг – антонимы.

Но из программы следовала вообще, что женщина и армия, женщина и доброволец – антонимы с точки зрения и нашего общества, и нашего государства. Например, выяснилось, что у Калининой возникла масса проблем после ее решения отправиться на войну добровольцем. Для начала ее, разведенную мать двоих детей, попытались лишить родительских прав – на том основании, что дети живут в основном с бабушкой, а Калинина их фактически «бросила, потому что ее на войну никто не звал». Во-вторых,  пока она служила – и сейчас продолжает – ее детей и мать выселили из их квартиры и переписали собственность на других людей. Чтобы получить назад жилье, Калининой предлагали дать взятку чиновникам Днепропетровской области в размере 15 тысяч долларов – которых у сержанта нет, так что она осталась без квартиры. Наконец, в школе у нее возникли трудности с тем, что она не может платить поборы в «фонды», а так же у ее детей, которые периодически слушают рассказы детей из семей с другими политическими взглядами, что их папа «денеэровец» придет и убьет их мать.

Герасимьюк ахала, охала, слушая эти истории, но так и не попыталась узнать у Калининой, почему у той отобрали квартиру, кто именно из органов опеки пытался лишить ее родительских прав, почему в школе «директор запретила ей общаться с классной руководительницей». Ведь странно, что кто-то может запретить разведчику, боевому офицеру, поговорить о своих детях с классным руководителем школы, где они учатся?

Из рассказов Калиной многое становилось ясно и вообще о положении женщины в армии – например, она утверждала, что в целом отношение к ней, и ее подругам, также добровольцам, в армии не слишком доброжелательное: «В батальоне над нами многие смеялись, говорили, что бабам надо дома щи варить и пеленки стирать. Да и потом многие унижали, но до физического насилия дело не доходило». Ну и на том спасибо.

Калинина, кстати, была одним из немногих спикеров ток-шоу, которая рассказывала о пытках украинских военных «русскими», а также о том, как местные жители помогали укрыться «русским танкистам» - например, рассказал о дедушке, который прятал их под своей кроватью. Не смотря на все это, Калина в конце программы сказала, что «эта война объединила Украину, Восток и Запад, говорящих на русском и украинском языке, не важно». Правда, эта же война и разъединила Украину – но кроме упоминаний о «россиянах» и «чеченцах», которые пытали и убивали добровольцев, другая сторона конфликта не была упомянута.

Интересной оказался и выпуск от 16.11.2015, где собеседником Герасимьюк был журналист,  редактор издания "Історична правда" Павел Солодько, ушедший по повестке на войну. Павел много говорил о том, как менялось его мировоззрение в ходе года службы – например, как за этот год он «потерял интерес к работе, и потерял церковь» - как раз аргумент к словам отца Зеленского в программе «Война и мир» о том, что на войне как раз бывают атеисты. Причиной потери доверия к церкви, кстати, Павел назвал тех же священников московской патриархии, которые «прячут оружие в храмах» - из контекста становится ясно, что речь идет о помощи священников вооруженным боевикам. Странно, что Герасимьюк не спросила Солодько, относился ли бы он более уважительно к тем же священникам, если бы они прятали оружие, скажем, добровольцев.

Также Солодько рассказал, как впервые «порадовался смерти человека» - и даже написал об этом колонку на УП, поводом для которой стала информация о предполагаемой гибели предполагаемых убийц журналиста Вячеслава Веремия. «Мне стало приятно, что их убили», - сказал журналист. Ведущая понимающе кивала, но задавать вопросы о последствиях если не таких эмоций, то их декларирования, для граждан страны в целом, тоже не стала – хотя разговор о том, к чему ведет логика «око за око», наверное, имел бы смысл на канале с самым широким покрытием в стране. Он наверняка был бы болезненным, но надо же с чего-то начинать?

Солодько также рассказал о причинах своего решения идти в армию, - «даже обрадовался повестке», поскольку был готов воевать, но окончательное решение приняло за него государство. В армии Павел готовился стать наводчиком авиации, но, поскольку авиация не была задействована, стал корректировщиком огня. Герасимьюк рассказала, как была удивлена и впечатлена его военным опытом: «Мне рассказала знакомая, что Паша, которого мы знаем, подбил два российских танка - и я, когда, мне это сказали, расплакалась почему-то – возможно, от восторга» - сказала ведущая.

Сам Павел, правда, восторга Ольги не разделял: «Я сначала, еще во время Майдана думал, что нужно уменьшить количество нарастающего насилия, агрессии. Но смерть Веремея и мужа Татьяны Черновол  все изменила (…). По армейским меркам я поступил правильно. Хоть я и не снайпер, и не знаю, убил ли сам кого-то» - поделился Солодько своими размышлениями. Герасимьюк никак не прокомментировала его рассказ, да и в целом не поднимала тему того, как жить теперь всем тем, кто прошел через войну, получил страшный опыт, возможно, психологическую травму. Зато убеждала журналиста, что его блоги и книги, как и вообще его работа со словом, очень важна для людей – «поскольку им нужны не тупые факты. А у нас включи ящик – там только тупые безэмоциональные факты». Видимо, Герасимьюк и остальные жители Украины смотрят разный «украинский ящик». Солодько, вначале программы сказавший, что разочаровался в профессии журналиста, слушал эти размышления ведущей с довольно скептическим видом. Но практически сразу же рассказал  весьма эмоциональную историю из своего военного опыта – ему пришлось обыскивать разорванное тел украинского офицера, чтобы передать командованию документы, и в этот момент телефон погибшего зазвонил и на экране отобразился контакт «Доця». Ольга даже спросила Павла, ответил ли он – но журналист ответил, что сообщать о смерти семье офицера предоставил руководству.

Нельзя не отметить, что эта или другие эмоциональные истории – фрагменты реальности украинской войны, и знать о них надо. С другой стороны, чтобы сохранить человечность, наверное, уже пора понемногу рассказывать зрителям и о жизни людей, которые остались по ту сторону линии фронта – не воевавших, но живых, страдающих и также потерявших близких. Или сразу признать, что и оккупированные территории, и аннексированный Крым уже навсегда чужая земля, на которой живут чужие нам люди, диалог с которыми украинцам не важен.

Кстати, в последнем выпуске за программы «Подорожні» с капелланом Степаном Стусом (30.11.2016) – капелланы довольно популярны у авторов шоу – о жителях Донбасса вскользь упомянули, наконец. Но при всей нейтральности текста, который произносил священник, возникло ощущение, что украинские военные и жители не воюющих территорий – практически святые люди, а погибшие «отошли героями». Стус, кстати, сказал, что в армии есть те, кто верит не только в христианский рай, но и стремятся погибнуть на поле боя, чтобы оказаться в Валгалле – наверняка культурологам будет интересно об этом узнать. А вот об опыте общения с местными жителями капеллан рассказал ровно следующее: «Какие-то Манька и Танька из Луганской области, которые торгуют хот-догами в гараже, и верят, что Путин их спасет – я их спрашиваю: «Разве Путин решает, где и как вам торговать? И как бизнес устраивать?». При этом духовным поискам украинских военных, о которых капеллан говорил с неподдельным уважением, практически полностью была посвящена эта программа. Впрочем, ведущей также удалось рассказать капеллану, что она «грешная» и давно не была на исповеди. Из другой программы, с сержантом Калининой, выясинилось, что у Герасимьюк вторая отрицательная группа крови – ведущая подчеркнула, что она редкая и предложила себя в качестве донора на всякий случай сержанту, у которой такая же группа. Так что об Ольге из ее программ можно выяснить куда больше, чем о тех, кто живет в зоне АТО.

Провокация как способ наладить диалог

С начала ноября по начало декабря на канале ZIK вышло пять эпизодов ток-шоу Даниила Яневского  LifeКод – «единственной в Украине программы для свободных людей и ответственных граждан», как определял ее ведущий вначале каждого выпуска. Правда, чуть позже определение стало менее однозначным - «программа для вас, свободных и ответственных людей». Таким образом, Яневский с конца ноября допустил, что «свободные и ответственные граждане» Украины все же смотрят и какие-то другие проекты, кроме LifeКод. Темы программы тоже формулируются неожиданно: например, на сайте выпуск от  6.11.2015  заявлен как «Бити на сполох чи стояти осторонь?», а сам Яневский в программе говорит, что тема выпуска: «Кому принадлежит Украина: холуям или хозяевам?». Интересно, что отвечать на этот вопрос в студию Яневский пригласил правозащитника, диссидента, Председатель Ассоциации еврейских организаций и общин Украины  Йосифа Зисельса, не уточнив при этом, по какой причине Зисельс выступает экспертом в таком вопросе. Хотя собственно ответ дал, разумеется, не Зисельс, а журналистка ZIK, которая произнесла в конце репортажа о жизни еврейской общины в Киеве следующее: «Пока мои современники спорят, кому принадлежит Украина: так называемой семибоярщине, царькам или их холуям, - LifeCode сделал свой выбор: свободным гражданам. Украинцам всех национальностей». При этом и сюжет программы рассказывал о еврейской культуре, и социологический опрос, представленный в ходе программы, касался дискриминации евреев в Украине.  Ведущий периодически говорил: «Я не хотел бы скатываться в этническую нишу, меня интересуют смыслы», но все же обсуждали в первую очередь ее.

Хотя, когда Зисельс рассказывал о месседжах, которые использует «руководство ДНР и ЛНР», он упомянул, что для разных целевых групп выдвигаются два конфликтующих тезиса: с одной стороны, что в Украине фашисты, а с другой, что власть в стране захватили евреи. И Яневский, отвлекшись от разговоров о формировании политической украинской нации, не построенной по национальному признаку, а также построению межнационального диалога, поинтересовался у правозащитника «Что делать с Донбассом?». И хотя сам ответ затерялся в разговоре, было ясно, что не разделяя жителей оккупированных территорий, и тех, кто остался жить по эту строну фронта, по их симпатиям, политическим взглядам, действиям, Яневский явно считает, что в Украине есть еще одна национальная группа – «донбассцы». Которым, кстати, некоторые зрители программы, как утверждал Яневский, советуют «йдти до бісової матері».

Гость следующего выпуска ток-шоу, доброволец, капитан-лейтенант ВСУ Максим Музыка говорил с ведущим о том, «кого защищает армия – олигархов или народ»  (выпуск от 13.11.2015). Яневский, кстати, тоже слегка подкорректировал вопрос, начав с него программу: «За кого воюют лучшие сыны Украины?». Оставив в стороне вопрос о том, где в этот момент находятся не лучшие ее сыновья, капитан Музыка разумно стал рассказывать ведущему  о том, что война – «это множество людей и множество мотивов.  Сейчас множество мобилизованных, пришедших не совсем по своей воле, а не только добровольцев. Среди воюющих есть не только ангелы, не только паладины,  - армия это срез общества».

Яневский, как видно, выбрал вообще роль некоего провокатора – или адвоката дьявола в этом проекте. Причем не только сам задает довольно провокативные вопросы, но и выбирает из фейсбука программы вопросы от зрителей схожего содержания – как будто других просто нет. Например,  он адресовал Музыке вопрос читателя: «Нужно ли формировать добровольческие батальоны для наступления на Кубань?» так серьезно, как будто эта идея действительно волнует умы украинцев. Хотя после опроса на улице, проведенного журналистами программы, и результатов опроса Института социологических исследований, которые были также показаны в выпуске, стало ясно, что в умах украинцев – разброд и шатание, так что им точно не до наступления на Кубань. Спрашивая, за что воюют на Донбассе «наши героические солдаты», как всегда подчеркивает ведущий, журналисты и социологи получили неожиданные ответы. 44%  опрошенных считают, что это война олигархов, 31%  называют ее война с внешний врагом, 20% вообще не могут сформулировать ответ. При этом среди ответов встречается и формулировка «это гражданская война», а каждый пятый опрошенный среди оставшихся респондентов  говорят о войне за независимость Украины.

Сам Музыка тоже допустил возможность варианта ответа «гражданская война»: «Гражданская ли это война? Я думаю, что это конфликт, инспирированный и поддержанный военной техникой России», но упомянул и «так называемое ополчение», и те списки наших граждан, который на сайте «Миротворец» называют сепаратистами.

Вот тут, наконец, Яневский поинтересовался, каковы мотивы тех, кто воюет «с другой стороны?». И Музыка, кажется, разочаровав ведущего, не стал ему рассказывать о наемниках и промытых мозгах, а довольно полно перечислили все возможные варианты причин – от идеологических до материальных, а также борьбу «за свою землю».

Также в программе возникла тема вернувшихся с войны бойцов, которым, по словам Музыки, нужна всесторонняя, в том числе психологическая поддержка. «Многие семьи распадаются», - уточнил Музыка. Так что традиционный призыв Яневского в конце программы «кохаймося» прозвучал чуть ли ни как рецепт.

Два следующих выпуска ток-шоу – от 20.11 2015  и 27.11 2015 были посвящены обсуждению ислама в Украине и крымским татарам, как «фактору консолидации украинской нации»  - по сути, были продолжением темы формирования политической нации в Украине. Но некоторые моменты дискуссии, как кажется, мало способствовали и консолидации, и взаимному культурному обогащению.  Например, в разговоре с шейхом Саидом Исмаиловым Яневский несколько раз повторил, что будет в программе высказывать «радикально антиисламские тезисы», хотя по ходу выяснилось, что это – ирония ведущего. Он цитировал Коран, например, подавая его как «антиисламское высказывание» - но многие, наверное, иронию не оценили. Также странно прозвучала в сюжете журналистки канала о мусульманах Украины фраза: «Людмила тоже уверяет, что ничего общего с радикальными движениями и экстремистами ислам как религия  не имеет – и наоборот, осуждает любое убийство» - как будто надо доказывать, что ислам и террористы не одно и тоже». Шейх же, кстати, постоянно продвигал тезис о том, что война, идущая на Востоке, «открыла для Украины мусульман и в позитивном ключе, поскольку они также были на  Майдане, а позже гибли на востоке». Куда больше спорных тем и неоднозначных высказываний было в программе о крымских татарах, и – шире – тюркской культуре в Украине. Собеседником Яневского был Александр Галенко, тюрколог и востоковед.  В этом разговоре, совершенно не было упоминания о не крымско-татарском населении аннексированного полуострова – хотя Яневский в том числе коснулся темы возможности возвращения Крыма в состав Украины в виде национальной автономии.  Галенко даже намекнул ведущему, что говорить о крымско-татарской автономии, не учитывая того, что там довольно высокий процент представителей других этнических групп, довольно опрометчиво.

Очень важным для ведущего было выяснить у тюрколога, что именно дали крымские татары или тюркское население украинцам. «Что степняки дали нам, кроме приручения коней?» «Чему мы, украинцы, православные, католики, протестанты, люди без деноминаций могут научиться у татар, мусульман-суннитов?».  И, пока эксперт собирался с мыслями, добавил ехидно: «Ага?»  - как будто вопрос действительно на редкость сложный. И даже если отбросить в строну вопрос, искренне ли Яневский считает, что в Украине нет атеистов, сама постановка вопроса ведущего довольно странна. В конце концов, любые культуры, соседствующие на общей территории, взаимно обогащают друг друга, но у Яневского какой-то странный, консьюмеристский подход к этому процессу.  Хотя Галенко всю программу посвятил необходимости налаживанию диалога и исторической дискуссии с тюркскими народами, которая практически отсутствует в Украине – в отличие от диалога, например, с поляками. Впрочем, необходимость этого диалога Галенко обосновал так: «меч, который зарыт в земле, может быть в любой момент выкопан».  И напомнил зрителям, что в свое время тюрки были рабовладельцами, угоняли в неволю украинцев, и этим драматическим событиям посвящена значительная часть украинского фольклора. «А у бывших рабов долгая память», - сказал Галенко и назвал ситуацию в Украине прямо противоположной американской: «Нация, которая служила источником рабов, теперь хочет включить нацию бывших поработителей». Яневский заинтересованно уточнил: «А вы думаете, что они у себя в голове помнят о том, что мы их рабы?».

К счастью, эксперт ответил, что нет – но вопрос в налаживании диалога. Хотя представляется, что напоминание о том, что «меч может быть вырыт в любой момент» и что украинцы были рабами крымских татар, вряд ли способствует  налаживанию диалога.  Как и вопросы Яневского вроде: «Может быть, нам нужно ставить памятники тем, кто рубил татар, а им - тем, кто уничтожал славян?». Или иронические замечания ведущего  вроде «Почему вы считаете необходимым, - жизнь этому посвятили, -  изучать вражескую, непривычную нам культуру?»  - и хотя на слове «вражеская» ведущий показал руками кавычки, осадок остался. Ответ эксперта, конечно, был снова о взаимном обогащении двух культур, собственном опыте, еще детском решении узнать, кто жил на территории Украины до славян – в общем, нейтральным и снимающим агрессивность вопросов Яневского. И даже если учесть, что такая манера ведения Яневского просто прием для поддержания «острого» разговора, в воюющей стране повышать накал дискуссии кажется несколько странным. Как и то, что Яневский рассказывает из выпуска в выпуск, что «государство без идеи бога, обречено» - Галенко даже пришлось подчеркнуть, что он не может поддержать разговор, поскольку сам является атеистом. Но ведущего это не смущает – в последней, уже декабрьской передаче от 4.12.2015 , в разговоре с представителем Американской торговой палаты Андреем Гундером, Яневский очень четко сформулировал свое кредо  «С нами бог, наше дело справедливое, Майдан это показал». Жаль, что на украинским ТВ так и не нашлось ведущего, который не говорил бы о своих грехах, или выяснял, что мусульмане-сунниты могут предложить католикам, или не рассуждал бы  о том, как атеисты на войне становятся верующими. А сформулировал бы свое кредо так: «С нами Декларация прав человека, профессиональные стандарты и интеллектуальная смелость говорить то, что важно, а не то, что хотят слышать».

Мониторинг конфликтно-чувствительного освещения проблем социальных групп, имеющих отношение к конфликту, украинскими телеканалами провела общественная организация «Телекритика» в рамках проекта, который осуществляет Координатор проектов ОБСЕ в Украине при финансовой поддержке Посольства Британии в Украине.