На прошлой неделе в столичном кинотеатре «Оскар» состоялась презентация короткометражного художественного фильма «Неограненные» продюсера и режиссера Ксении Бугримовой. Картина рассказывает о нелегальной добыче драгоценных камней на острове Шри-Ланка, что приводит к ряду актуальных проблем современности: социальных, экологических и уголовных. Фильм был полностью снят на Шри-Ланке во время локдауна весной 2020 года. Большинство съемочной группы и актеров составляли коренные ланкийцы, а главную роль исполнил украинский актер Юрий Кляцкин.

Если бы не пандемия, фильма могло бы и не быть: его идея возникла у Ксении Бугримовой во время вынужденного простоя и буквально заточения в доме родителей ее супруга на Шри-Ланке, вызванного строгими карантинными ограничениями. Юрий Кляцкин тоже оказался на острове случайно, не сумев вылететь на родину все из-за того же карантина.

Фильм создан силами небольшого продакшена Wow Oscar Studio, основанного Ксенией Бугримовой весной 2019-го, и профинансировала она его полностью из личных средств. До этого с 2017 года она работала руководителем развлекательного направления российского телеканала СТС, а ранее долгое время возглавляла одно из ТО телеканала СТБ. Была руководителем проектов «Невероятные истории любви», «Моя правда», «Холостяк» (три первых сезона), «Герои и любовники» и «Киев днем и ночью» (оба – для Нового канала), а также социальных рекламных роликов. В 2016 году в рамках специальной программы Short Film Corner на Каннском фестивале была представлена ее дебютная игровая короткометражная лента «Зерно».

Сейчас команда Wow Oscar Studio занимается представлением «Неограненных» на участие в международных кинофестивалях и видит перспективы его монетизации в продаже VOD-платформам. И работает над другими проектами: некоторые из них в разработке, другие – в середине съемок, дату окончания которых очень сильно отодвинула все та же пандемия.

«Детектор медиа» пообщался с Ксенией Бугримовой о ценности интеллектуальной собственности и той цене, которую должен заплатить наемный сотрудник на телевидении, чтобы осознать эту ценность. Мы обсудили также роль мейджоров в питчингах Госкино, причины закрытости украинской кинотелеиндустрии для новых актеров и сценаристов и проснувшиеся аппетиты украинских стримингов к контенту, который, тем не менее, не позволяет окупить производство.

– Ксения, по поводу планов попробовать продать «Неограненных» на VOD: у вас уже есть опыт – вы продали «Зерно» на Start.

– Да. На самом деле, они сами со мной связались. Но «Зерно» мы делали совместно с Владимиром Бородянским и были договора, по которым все принадлежало СТБ – я тогда даже не задавалась вопросом прав. Я ушла, и Бородянский ушел, и все права остались у телеканала. Так что когда я говорю, что продала «Зерно» на Start, то, конечно же, имею в виду, что все деньги получил СТБ. Но для меня это был хороший опыт. Я считаю, что это прекрасная цена, которую я заплатила, чтобы начать разбираться в договорах, вести переговоры, понимать ценность интеллектуальной собственности и того, что никогда не знаешь, когда она может тебя прокормить.

За последние два года я развивалась не вертикально в карьере, а горизонтально в тех навыках, которых мне не хватало. 15 лет я работала в холдингах со штатом юристов, финансистов. И вот сейчас я человек, который разбирается практически во всех договорах интеллектуальной собственности. Я начала понимать разницу в формулировках на разных языках и чем она может мне грозить в плане денег. Конечно, было бы лучше, если бы я могла получить этот опыт без личных финансовых потерь.

– У вас действительно была яркая корпоративная карьера, а потом в какой-то момент вы запустили Wow Oscar Studio и стали позиционировать его как копродукционного партнера. Было ли вам сложно доказывать коллегам по индустрии, что теперь вы работаете так, что у вас пусть маленький, но продакшен, и вы хотите вести бизнес, а не быть наемным сотрудником?

– Меня и сейчас зовут на разные позиции. Когда я запускала Wow Oscar Studio, то понимала, ради чего это делаю. Для меня это была инвестиция. Я очень любила работать в StarLightMedia. Я любила все места, где работала. Возможно, когда-нибудь я устану быть самостоятельным игроком – многие так сдаются. Полгода назад я читала книгу «Pixar. Перезагрузка». Она о том, как Стив Джобс пригласил финансового директора Лоуренса Леви, когда Pixar уже должен был закрыться, когда у них был совершенно рабовладельческий контракт с Disney и у Pixar не было никакого шанса стать Pixar. Наверное, я единственный человек, кто плакал, читая эту книгу. Потому что она показывает многие проблемы, с которыми я столкнулась. И она много говорит о том, что всего можно добиться, если мечтаешь. Я смотрела на свой фильм на большом экране – это ничем не передаваемое ощущение. И я сейчас на всех праздниках, проезжая под всеми мостами, глядя на все падающие звезды, загадываю только одно желание: чтобы у меня хватило терпения не сдаться до момента, когда я смогу выйти на биржу, где бы продавались мои акции – это моя большая мечта.

Но это возможно, только если компания делает интеллектуальный продукт и абсолютно прозрачна с точки зрения финансирования. Работая в крупной компании, мы, творцы, были в тепличных условиях. Мы понятия не имели, какова финансовая сторона вопроса, чего все стоит. В какие-то конфликтные моменты, когда я требовала денег на съемки, мои экс-руководители (и Владимир Бородянский в том числе) могли задавать мне классный вопрос: «Ты готова заплатить за это из своего кармана? Если ты в это веришь, вкладывай со своей зарплаты». И когда я сняла «Неограненных», то написала Владимиру: «Я действительно могу вкладывать со своего кармана в то, во что верю. И сейчас могу назвать себя полноценным продюсером».

Все мои коллеги говорят мне: «Никогда не снимай за свой счет». Но я считаю, что этот путь нужно пройти. Потому что когда ты за все заплатил, то хорошо знаешь цену ошибки и это знание позволяет в дальнейшем принимать здравые решения. Можно этого не делать, все время сидеть на чьих-то деньгах – государства, инвесторов. Но так и не сделать продукт, который может попасть в ту большую игру, куда все хотят.

Эти два года в моей жизни были достаточно сложными, потому что открывать студию, когда ты забеременела, никому не советую. Так случилась в один момент. Сначала, когда я ушла с работы, мы с мужем за часть наших сбережений купили рыболовную шхуну, чтобы ловить тунец в Индийском океане. Но где я и где рыба? (Смеется.) Мне хотелось переключиться, и я переключилась.

Работу Wow Oscar Studio я начала с документального фильма «#Dragnet» об опасностях интернета для подростков, и мы до сих пор ищем финансирование для продолжения его съемок. Потом потихонечку появлялись новые продукты, мы начали писать сериалы, вести переговоры с какими-то компаниями. Например, сейчас в моей жизни большая победа: мы подписываем продажу прав на мой оригинальный сериал Sony USA. Но практически в начале пути, когда мы только выхаркали несколько контрактов, случились пандемия и кризис. У нас отодвинулись две большие работы. И в моменты, когда мне звонил кто-то из крупных холдингов и предлагал обсудить предложение о работе, я думала, что, может, стоит. Буду опять с утра до ночи на работе, но все равно отдохну, потому что не придется думать, что мне стыдно купить новое платье, когда я еще не заплатила своей команде зарплату. Успешные компании от неуспешных и отделяет этот момент, самый последний этап, когда есть соблазн сдаться.

– Сколько вы вложили в «Неограненных»?

– Около 50 тыс. долларов. В производство вложила чуть меньше, но дистрибуцией я тоже сама занимаюсь. Сейчас мне хочется организовать дистрибуцию самостоятельно, чтобы пройти все этапы и очень хорошо в ней разобраться. Это микс того, что я уже умею, с тем, чего я не умею и в чем мне важно получить опыт. С телевидения я принесла умение сделать хорошую картинку с минимальным бюджетом и совершенно разными людьми с разным уровнем подготовки: мне очень помог опыт создания телевизионных реалити и больших шоу, потому что там я научилась принимать быстрые решения, находя выход из любого положения. И во время съемок «Неограненных», когда возникали неожиданные трудности, связанные с карантинными ограничениями или погодой, мы ничего не отменяли, потому что это были мои деньги: снимали то, что есть.

Понятно, что в кинотусовке меня никто особо не ждал. Это совершенно другие люди, они иначе мыслят, чем представители других медиасегментов, украинская киноиндустрия живет по собственным законам. Но я счастлива, что у меня там уже появилось много друзей и партнеров. Я очень хотела расширить свое окружение, потому два года назад и сменила место работы: мне был важен другой взгляд на профессию.

В прошлом году я впервые в жизни участвовала в питчинге Госкино. Мы не выиграли. В этом году опять подались.

– Вы подавали «#Драгнет» и что еще?

– Мы подавали с партнером Максимом Осадчим из Pronto Film полнометражную комедию «Хайполовы». Kalush подарил нам саундтрек и сказал, что хочет быть саунд-продюсером фильма, потому что увидел в героях себя. Это история про типичную украинскую музыкальную группу, у которой нет ничего, кроме мечты. Они едут на прослушивание на большое шоу и, естественно, с треском проваливаются. После чего по стечению обстоятельств похищают певицу и попадают во всевозможные передряги. Это очень легкая комедия, которая похожа на комедийные хиты 2000-х вроде «Где моя тачка, чувак?» Сценарий строится по американской структуре, очень понятный, смешной: над ним работала авторская группа из пяти человек, которая пишет стендапы не буду говорить для кого – это моя находка.

– В контексте того, о чем вы рассказываете, я вижу две проблемы в нашей кинотусовке. Во-первых, для нее характерен снобизм в адрес выходцев с телевидения. Во-вторых, недавно шла дискуссия о смене правил питчингов, в ходе которой обсуждался сдвиг финансирования в сторону так называемых мейджорских проектов больших студий, чтобы все новички подавались в сотрудничестве с ними. Я не знаю, хорошая ли это в принципе идея, но мне кажется, что для нашей молодой киноиндустрии еще не время такое вводить, потому что мы закапсулируем ее на слишком раннем этапе. Глядя на вас, я понимаю, что еще есть слишком много людей, которые могут прийти в эту индустрию и привнести в нее новые идеи.

– С одной стороны, я понимаю эту логику. И понимаю, что процент гарантии качественного продукта выше у мейджоров. Я очень уважаю Сергея Созановского и то, что он сделал с Film.ua Group за все эти годы. Я понимаю, что когда этот человек создает какой-то продукт, то его контент может нравиться мне или нет, но он не берет деньги у государства на 100%. Да, у Film.ua Group больше шансов найти рекламодателей, чем у Wow Oscar Studio. Но они долго к этому шли.

Нужно разделять фильмы, которые финансирует государство, на фестивальные и те, для которых одним из требований должен быть возврат средств государству. И продюсерам, которые не могут этого обеспечить, желательно больше денег не давать. Потому что тогда не было бы такого мусора на экранах, который выпускают без какой-либо PR-стратегии и даже без пресс-релизов. И я очень ценю, что мейджорские студии привлекают в индустрию дополнительные инвестиции.

Возврат средств государству, заработок и популяризация украинского кино среди зрителей должны стать задачей продюсеров и их стратегией ответов на питчингах. Крупные мейджоры в этом случае оказываются в более выигрышной позиции, чем независимые студии, но это путь капитализации. Поэтому стратегия этого года для меня понятна, и я ее разделяю.

Другой вопрос, что у меня может не быть шансов получить деньги, потому что я не играю в этой общей игре, но что мне мешает быть открытой к копродукции? Осадчему я принесла идею «Хайполовов», мы совместно вложились в сценарий, трейлер, афишу, каст. По крайней мере, когда мы показали этот трейлер телеканалам, двое из них захотели себе такой сериал. И сейчас ведутся переговоры.

– Можно ли с помощью продажи «Неограненных» на VOD-платформы окупить вложенные в фильм 50 тыс. долларов?

– В Украине – нет. Но я очень надеюсь, что мы сможем предложить его кому-то из западных VOD-платформ. Потому что фильм поднимает тему, которая волнует иностранную аудиторию. Главный герой Андрей – из Донецка, его отец и дед занимались добычей угля и янтаря. Он уехал, он приспособленец определенного рода. В Украине могут посмотреть на выбор такого героя как на непатриотизм, но это совершенно не так. Вопрос в фильме не в том, украинец он или нет, а в том, что он абьюзер. Он выходец из 1990-х – того времени, когда было другое мышление, когда достигать чего-то важно было манипуляцией и силой. В нашей психологии все еще заложено, что надо пробиваться локтями, доказывать, кто сильнее. У нас достаточно людей, которые считают, что если ты не зарабатываешь миллионов, то ты никто. Понятно, что у нас и снобизм на расовой почве процветает. Но есть снобизм социального лифта.

Этот класс бизнесменов существует и мой герой оттуда, его папа так учил. А его сын – про другое, он такой, какими дети рождаются сейчас: они не делят мир на Украину и другие страны. Они воспринимают мир в рамках общего пространства. Они смотрят в интернете большое количество разнообразного контента и они более открыты, чем мы. Мальчик поступает не так, как его отец, и для меня это такая сказка, притча, в которой наши дети будут лучше нас.

– Когда я смотрела трейлер и читала описание фильма, я, скрестив пальцы, думала: вы сделаете негативную концовку или хэппи-энд?

– Меня не считают фестивальным режиссером, я не могу делать жесточайший жестяк по причине того, что вижу мир иначе.

Я очень хочу сделать полнометражный фильм «Зерно». В этом году за два дня написала первый драфт сценария. «Зерно» получился очень метафоричным, трагикомичным – по сути, это моя визитка как режиссера.

– Чтобы снимать во время карантинных ограничений, вам понадобилось заручиться поддержкой Министерства культуры Шри-Ланки. Все-таки ваш фильм показывает неприглядную сторону этого государства: подпольный бизнес по добыче драгоценных камней. И в одном из интервью вы обмолвились, что власти подкорректировали сценарий. Что они там меняли?

– Нет, они не корректировали сценарий с точки зрения драматургии. Речь о другом. В Украину можно приехать и просто начать что-то снимать. В Шри-Ланке без спроса даже камеру не поставишь – украинца недавно посадили в тюрьму за коптер, долго его вызволяли, потому что там для использования коптера нужно получать полетное разрешение. Это максимально бюрократическая страна. Нужно не просто получить разрешение на съемки фильма у Национальной фильм-комиссии, а согласовать конкретные локации. И, например, за съемку на пляжах отвечает отдельное ведомство, в городе – другое, мэрия. Разрешение нужно получить и в полиции. Но собрать их несложно: если Национальная фильм-комиссия выдала разрешение, то остальные подстроятся. Кстати, последняя требует заявить и режиссера, и кто будет работать на съемках: за каждого иностранного актера или члена съемочной группы нужно заплатить налог. Я не плачу только за ланкийцев, то есть они своим дают работу.

Шри-ланкийский подход мне кажется правильным. Потому что таким образом они имеют возможность следить, чтобы не снимали откровенной порнографии или чего-то порочащего страну. Про наш фильм они понимали, что он фестивальный. Посмотрели мою фильмографию. В сценарии они убирали откровенные фразы, обнаженку – нужно доказывать, что это важно. Но у самих ланкийцев есть очень жесткие фестивальные фильмы. Много наград – и Sundance, и Канны – собрал Burning Birds. Это фильм про женщину, у которой тамильские тигры убили мужа за долги. После этого она не могла устроиться на работу. И в конце спалила всю свою семью и умерла сама. Фестивальные фильмы должны выжигать себе дорожки к наградам, так сказать.

Я надеюсь, что «Неограненные» тоже может перерасти в полнометражный фильм. В Украине немало нелегальных шахт, о чем можно поговорить. И я снимаю о Шри-Ланке не потому, что меня не волнуют проблемы моей страны, а потому что в Шри-Ланке за деньги от нелегальной добычи камней финансируют теракты – у нас, слава Богу, нет. Так что это очень важная тема, которая может быть понятна аудитории по всему миру.

После этих съемок у нас сложились тесные контакты с министром культуры Шри-Ланки. Он очень хочет работать с Украиной, в том числе открыт и к приглашению украинских продюсеров, организации локаций и так далее. Мы с ним даже договорились, что если наши продюсеры приедут, то будут единственными кинематографистами в мире, которые получат разрешение снимать на всех объектах ЮНЕСКО. Но как мне сказали представители нашей киноиндустрии, Шри-Ланка их пока что не интересует. Хотя это классная возможность: натура, где можно реализовывать различные проекты, например, приключенческие фильмы, комедии. Страна открыта, у них есть большое количество ренталов, персонала. Мы обсуждали с Анной Мачух, что, возможно, пригласим украинских продюсеров туда в условный пресс-тур посмотреть локации, объекты, ренталы. Может, найдем еще какие-то точки соприкосновения. Часть наших продюсеров – Алла Белая, Анна Паленчук – уже ведь работают с индийскими продюсерами: приглашают их снимать в Украине для Болливуда. На мой взгляд, верно выстроенная стратегия в направлении Востока принесет свои экономические плоды.

– Wow Oscar Studio готова оказывать на Шри-Ланке сервис. А есть ли там кэш-рибейты?

– Нет, кэш-рибейтов в Шри-Ланке еще нет. Но там очень низкие цены. И вы знаете, сколько Украина шла к кэш-рибейтам. Шри-Ланка – тоже небольшая страна, 22 млн человек, но кинотеатров там намного больше, чем у нас – 3100 залов, в то время как в Украине – 580 (по данным на 2019 год). Кэш-рибейты – это тоже стратегия и мы с министром говорили, что хорошо, чтобы они были. Он должен понимать, что это будет выгодно стране, и тогда к этому придет. Я периодически об этом напоминаю, а вода камень точит.

Сейчас я рассматриваю Шри-Ланку как площадку для сеттинга, потому что там очень красивая природа. И отличные кастинг-директора. Я уже второй проект работаю с человеком, который находит мне кого угодно: австралийцев, индийцев, украинцев.

Еще я веду переговоры с Маврикием. Когда-то мы снимали там третий сезон «Холостяка» и делали это с помощью министра культуры Маврикия. От нас тогда приехала группа 40 человек только команды, и власти организовали нам проживание по бартеру. Сейчас я веду с ними переговоры, чтобы понять, насколько они открыты к разнообразным проектам.

– Я сейчас заинтересовалась нашим актерским рынком и поняла, что это крайне незрелый сегмент индустрии: нет понятной гонорарной сетки, молодой актер с короткой фильмографией может стоить дороже именитого опытного коллеги, отсутствует институт медийности актеров и так далее.

– А вы думаете, только с актерами такое? А со сценаристами? Например, мне нужна молодежная комедия. Я обращаюсь к потенциальному автору, который мне говорит: «Это будет стоить столько-то». Цена очень высокая и я интересуюсь, почему. Он отвечает: «Мне в прошлый раз столько заплатили, и теперь это стоит столько». И потом получается, что продюсеры у нас считаются злом, потому что на всем экономят. Но имейте совесть. У нас каждый устанавливает свою цену. Поэтому все продюсеры работают с более-менее проверенными для себя сценаристами, которые не будут заламывать гонорар. И как результат, считается, что в индустрию тяжело пробиться.

Когда-то такая история была на телевидении. Владимир Бородянский, Сергей Созановский, Александр Ткаченко и еще кто-то из их коллег инициировали историю, что каналы перестанут переманивать друг у друга специалистов. Это был момент, когда «1+1 медиа» начинал скупать людей у StarLightMedia, а тот покупал их обратно – и в результате рынок получил бешеные гонорары. Мне кажется, что сейчас самое важное – чтобы у нас появились профсоюзы, которые регулируют цены и защищают права. Я бы даже со стороны государства это регулировала. И продюсерам было бы легче работать, потому что исчезнут истории, что кого-то обманули или ему так показалось. Сценаристы начнут вычитывать контракты. Я со всеми подписываю договора и несколько человек отказались это делать из-за пункта о передаче прав и конфиденциальности. При этом работать вообще без договора они были готовы.

Есть один скандал, связанный с тем, что актеры не любят ходить на пробы. Мне кажется, это часть профессии и их должны к этому готовить. У меня маленький опыт в сериальной индустрии. Но когда я снимала сериал «Список желаний», несколько актеров, понимая, что это не их роль, приходили просто лично поговорить, чтобы не общаться через агента – и это было приятно. А есть часть людей, которые не хотели записывать пробы, потому что считали это ниже своего достоинства. И потом я взяла на главную роль белорусского актера Дмитрия Мухина. Он приезжал четыре раза. Он был не самым лучшим вариантом для этой роли – по типажу нужен был классический герой-любовник. И когда я ему сказала, как я его вижу, он записался в зал, солярий и сделал себе зубы. Это был прекрасный кейс целеустремленности, и результат вышел удивительным. И конечно же, мы его утвердили, потому что человек хотел и готов был что-то делать.

В Украине такие актеры тоже есть. В «Зерне» я снимала Глеба Мацибору. Это актер, которого моя подруга Саша Ткаченко снимала много раз в своих сериалах, и она его на экране не узнала. Он тоже очень хотел сниматься в моем фильме, занимался в зале, чтобы выглядеть, как надо. Я очень уважаю актеров, которые серьезно готовятся к роли.

И я не очень позитивно отношусь, когда кастинг-директора являются агентами, потому что это прямой конфликт интересов. Понимаю, что такова жизнь в нашей индустрии и всем надо зарабатывать. Мне кажется, что гильдии и профсоюзы решили бы этот вопрос.

Кастинг-директора в США – это творческие единицы: они знают, кого пригласить на роль и как его к ней подготовить. У нас эта профессия, к сожалению, тоже недооценена. У нас есть великолепные кастинг-директора, я со многими работаю.

– Да, они тоже жалуются на недооцененность и, в частности, что их вклад большой, а гонорары на уровне рядовых сотрудников других департаментов.

– Когда я стала продюсером, мне стало очевидным вот что. Канал тратит условно 20 тыс. долларов за серию. Сколько-то уходит на сценарий, технику, ФОТ. И у него не остается денег не то что на картинку, а на дополнительные важные затраты. Я считаю, что у любого проекта есть определенные статьи, которые должны его сопровождать. Например, диджитальные истории должны делать контент-мейкеры, создавая продуманный, понятный контент для посева в соцсетях – никакие бэкстейджи до такой степени зрителям не интересны. Я тоже грешу, мы срезаем бюджеты, у нас нет возможности. Но должна быть, по крайней мере, договоренность с актерами, чтобы они правильно подавали проект в соцсетях.

– Есть еще одна тема, которую я хотела бы с вами обсудить: производство для стримингов. Что вы делали на Шри-Ланке перед тем, как вы там застряли? Правильно ли я понимаю, что вы снимали «Булки» вместе с Megogo?

– Да, я была там ассоциированным продюсером.

– Его не досняли из-за COVID-19?

– Когда Шри-Ланка закрылась на очередной локдаун, возникли некоторые опасения по поводу того, снимем мы его или нет. Министр культуры тогда пообещал мне, что в июле все будет хорошо. И был прав, съемки возобновляются. Я согласилась участвовать в этом фильме, в том числе, потому что это стриминг и это Megogo, а я очень уважаю их за рост, амбиции и возможности. И кроме того, это был бы первый полнометражный фильм в моем списке. Но мне кажется, у меня уже три фильма выйдут, пока мы доделываем этот. Тут вопрос не только в Шри-Ланке, потому что она закрылась на COVID-19 и потом открылась: долгое время актеры были заняты. Вот сейчас у актеров взяли даты, но новая волна.

– По вашим ощущениям, с украинскими стримингами сейчас будет интересно работать?

– Мне – очень.

Я сейчас знакомлюсь со Sweet.tv. Это молодая компания, но она будет набирать обороты. Активизировался Oll.tv, который представил свой первый проект. Но у него свои требования к проектам и я пока не нашла подходящую идею.

– Sweet.tv тоже собирается что-то снимать?

– Мы с ними ведем переговоры по одному проекту (тревел-шоу. – Ред.). Они пока готовы покупать часть прав на готовый контент. Думаю, им нужен годик, после чего они тоже смогут снимать.

У наших соседей уже есть большое количество VOD-платформ. Например, есть платформа, которая принадлежит «Мегафону». Они туда подтягивают молодых, современных режиссеров. Конечно, там другой рекламный рынок. Но и у нас наступает время коллабораций.

Еще в 2013–2016 году мы обсуждали перспективы этого сегмента рынка (диджитал, соцсети), я всегда ратовала за вклад в это направление, но мне говорили, что там одни малолетки. И вот эти малолетки выросли. Рекламный рынок вложился в инфлюенсеров в Instagram. Но Instagram-инфлюенсеры продержатся не так долго, а реклама и контент всегда нужны. Если мы сейчас говорим не о кино, а о сериалах, то большое количество потрясающего контента можно делать вместе с брендами. Примерно в 2015 году, когда я еще работала на СТБ, велись переговоры с «Киевстаром» о сериале для «Киевстара». Это вопрос взросления рынка. Все понимают, что рано или поздно к этому придет. Бренды должны быть нашими друзьями.

У нас есть несколько таких идей, которые мы готовы предлагать брендам. Мне кажется, украинские продюсеры могут не только брать государственные деньги, но и начать сотрудничать с рекламным рынком. Потому что, как вы знаете, во время пандемии все упало, а рекламный рынок – нет. И многие кинопродюсеры снимают рекламу только потому, что это позволяет им быть на плаву.

– Бюджет, который Oll.tv заявил для «Зломовчання» – 250 тыс. евро за серию. Насколько типичным это может быть для украинского стримингового рынка?

– Никто в Украине столько не заплатит. Понятно, что этот бюджет – международная копродукция. Мы сейчас вели переговоры с польским продакшеном. Обсуждали их проекты и они меня попросили, в том числе, найти для них украинские инвестиции: снимать в Украине, украинских актеров. Но их бюджеты несоизмеримы с нашими возможностями. У них бюджеты тоже условно 250 тыс. долларов за получасовую серию. Продюсер снимал уже несколько своих проектов для Netflix. Прекрасные презентации и идеи. Я ответила: «Я приду на любой канал и никто не даст мне таких денег, даже если это будет на польском Netflix». Условно, если бы они искали 1 млн долларов для полнометражного фильма, это было бы еще более-менее подъемно для Украины – примерно такие же бюджеты многие люди заявляют на питчингах и получают. Но для сериального производства это достаточно дорого.

Я сейчас продюсирую одних ребят с новым тревелом для стриминга – о сексе в разных странах. Герои – семейная пара, которая путешествует, у них 10 лет семейных отношений и они изучают, как с этим делом в разных странах, какие подходы, особенности, как люди встречаются, изменяют ли. Я давно хотела снять что-то на такую тему. Она довольно свежая и интересует стриминги. Команда, которая производит это тревел-шоу – живущие в ЕС украинцы. У них у всех испанские паспорта, поэтому они спокойно могут путешествовать даже во время COVID-19. Сейчас ведем переговоры с несколькими стримингами насчет этого проекта. Уже сделали пилотную серию. Также разработали для Sony оригинальный документальный сериал про школу. И готовим сериал и полнометражный фильм с несколькими стейкхолдерами и партнерами, которые презентуем уже в августе.

Фото: Wow Oscar Studio