Год назад сценарист и продюсер Владимир Нагорный открыл в Киеве «Сценарное КБ» – объединение 16 украинских сценаристов, которые начали работать над контентом для новой Украины, независимой от российского кино- и телепродукта. Тогда он заявил, что хочет создать новую культуру общения между авторами и заказчиками. «Я работал в обоих лагерях – и как сценарист, и как продюсер, поэтому знаю, что чувствует каждый участник процесса», – подчеркнул Нагорный. Было бы большим преувеличением сказать, что рынок встретил создание «Сценарного КБ» с восторгом. Однако это не помешало группе Владимира Нагорного написать сценарий фильма «Дзидзьо Контрабас», о кассовом успехе которого «Детектор медиа» и поговорил со сценаристом.

«Я в Америке работал на 12 работах и постоянно снимал»

– Владимир, вы – фигура загадочная для нашей киноиндустрии: украинский американец или американский украинец, работали как сценарист с режиссерами, которые снимают в Голливуде. А как вы вообще пришли в профессию? И почему сложился такой ваш путь – по разным странам?

– Четко помню тот день, когда я решил стать режиссером: это был 2001 год, я сидел в снятой для командировки киевской квартире. Я был юристом, приехал из Харькова в «Нефтегаз» в трехмесячную командировку. Cидел и думал: сейчас или повешусь, или застрелюсь, потому что дальше не могу здесь работать. Я закончил Юридическую академию, два года работал юристом, передо мной открывались хорошие возможности для карьеры. А до этого я пять лет был кавеэнщиком, у меня был свой театр, я играл на сцене, то есть призвание меня вело совершенно в другую сторону. Но так как я из офицерской семьи, у меня никого нет из творческих людей среди родных, я не видел пути, как войти в эту среду. Поэтому я решил – если быть режиссером, то в Голливуде, чего мелочиться!

Кино в Украине практически не было. Мне повезло: моя мама была замужем за американцем, и у меня была возможность хоть где-то в США остановиться. Я сел в самолет и улетел в Америку, мыл там туалеты, работал на 12 работах – был столяром, разносчиком, водителем грузовика, грузчиком, чем я только ни занимался. Все это время я снимал: купил камеру на заработанные деньги, делал разное видео, в том числе со свадеб. Постепенно стал режиссером монтажа. С этим я уже смог приехать в Калифорнию, в Лос-Анджелес, и довольно легко победил конкуренцию. То есть я стал монтировать, работать постоянно, снимать трехкомнатную квартиру, у меня появилась семья, родились дети. И все это время я понимал, что пока не начну писать, не смогу продвигаться к режиссуре, потому что на работе монтажера мог оставаться всю жизнь. Поступил в американскую киношколу, куда я пошел больше для документов, чем для знаний, потому что все знания у меня из жизни.

– Для обучения в американской киношколе нужны огромные деньги. Как вы их нашли?

– Там есть возможности учиться и за небольшие деньги. Я попросил в тот момент свою семью – отчима и жену: «Можно, я три месяца не буду платить по счетам?» Они сказали: «Можно». И я сел и написал первый в своей жизни сценарий под названием «Генеральская дочка». Забегая наперед, скажу, что этот сценарий купил за $30 тыс российский продюсер Сергей Сельянов, но не снял фильм почему-то. И этот первый проданный сценарий сразу дал мне работу в российской картине «Джентльмены, удачи!», который делал Тимур Бекмамбетов. Мой фильм был сразу с большими звездами, с большим бюджетом, с большой раскруткой…

– То есть в Голливуде вы писали сценарии для России?

– Сначала было так: я приезжал из США в командировку в Россию, жил в Москве месяц-два, писал и уезжал обратно, занимался там, чем попало, потом снова летел в Москву. Такой жизнью я жил пять лет. И в определенный момент понял, что нужно жить вместе со зрителями. Я пытался создать сериал и осознал, что если не живешь с этими людьми, то не напишешь. Собрал сумки и подался в Москву. Там неплохо провел два года. И когда начались события в 2014 году, понял, что не могу оставаться в России.

Вообще-то я россиянин, родился во Владивостоке, папа – украинец, мама – русская. Но я почувствовал, что, во-первых, нужно ехать в Украину как-то помогать, а во-вторых, я реально не могу жить с этими людьми. Те, с кем я работал в России, – приятные, замечательные люди, все понимают правильно. Но зритель, который сегодня смотрит мои фильмы, а завтра выбирает Путина, перестал быть мне интересен. А зритель должен быть интересен сценаристу. Когда я приехал в Киев (у меня был еще российский проект, который дал мне денег), то сразу встретился с Максом Данкевичем. Мы сошлись на том, что хотим сделать первое в Украине сценарное бюро, настоящий сценарный цех.

У нас появился инвестор, который в нас поверил – Павло Грицак, – и уже через несколько месяцев я ходил по Киеву в поисках офиса.

– Это был 2016 год? Или раньше?

– Переговоры мы вели в 2015 году, а в 2016-м «Сценарное КБ» начало работу. Идея моя была такая: я понимаю все трудности, которые встречает на своем пути сценарист – страх за будущее, недостаток общения с коллегами и вообще с людьми, недостаток пространства, недостаток постоянного самообразования. Я хотел создать заповедник, где соберу талантливых молодых сценаристов, и мы все вместе начнем работать и поставлять на рынок качественные сценарии. Но я знал, что только за сценарии компания не может жить: в Украине на создание сценариев выделяются очень маленькие бюджеты, поэтому мы должны были их еще и снимать.

В бизнес-плане было прописано, что через какое-то время мы становимся продакшном. Бизнес-план был прописан на три года, но был реализован нашим инвестором только на пять месяцев. У него случился форс-мажор, и мы потеряли все финансирование. То есть «Сценарное КБ» оказалось в условиях самоокупаемости задолго до того, как мы реально могли себя прокормить. И держался я в этом состоянии почти год. Как мы выживали, вы себе не представляете! Пришлось терять людей, до сих пор висят долги по зарплатам, и постепенно на корабле остались только капитан – я – и мой первый помощник Иван Поляков. В апреле 2017 года мы не смогли уже даже за офис заплатить.

– Почему так произошло?

– Потому что мы так ничего и не сняли, хотя должны были написать и снять «пилоты». Еще мне кажется, что мы немножко обогнали время. Без какого-то покровителя в виде большого продакшна или телеканала сценарный цех не может себя прокормить. С другой стороны, каждому крупному продакшну нужен свой сценарный цех, и я считаю слабостью многих больших кинокомпаний, что у них такого цеха нет. Если бюджеты, которые выделяются фрилансерам, отдать на зарплаты штатным сценаристам, дать им уверенность в будущем, красивое помещение с обогревателями, быть с ними в тесном взаимодействии, то это будет не такой уж убыточный бизнес, на самом деле.

– В каком состоянии сейчас находится «Сценарное КБ»?

– Могу сказать только, что наше креативное ядро сохранилось, и мы ведем переговоры с инвесторами. Давайте на этом остановимся… Но я продолжаю считать, что у каждого уважающего себя продакшна должен быть сценарный цех – даже в виде нескольких шоураннеров или хэдрайтеров, которые привлекают группы фрилансеров на проекты.

«Нам повезло, потому что Дзидзьо – готовый персонаж»

– Я видела на YouTube больше десятка клипов (по сути – коротких фильмов) Михаила Хомы и его команды с главным героем Дзидзьо. Количество просмотров – от десятков тысяч до нескольких миллионов, самый популярный – около 5 миллионов. Неужели никому раньше не приходило в голову снять полнометражный фильм с Дзидзьо, это же готовая аудитория? Успех «Дзидзьо Контрабас» в прокате было очень легко предсказать.

– Еще до того, как я создал «Сценарное КБ», мы с моим директором смотрели видео Дзидзьо и говорили: «Готовый персонаж, с готовой историей, с готовым миром. Бери и снимай!» Нас судьба даже с Мишей свела – мы привели его на один фильм, дали ему отличную роль. Постепенно языками зацепились, понравились друг другу, и он уже пришел с идеей: «А давайте сами фильм снимем». Вот и все. Он был готов к полному метру, и почему никто этого не сделал до нас – я не знаю.

– Как рождался сюжет комедии «Дзидзьо Контрабас»?

– Сам Миша рассказал нам одну сцену: он стоит в машине, подходит таможенник, стучит, ставит его на яму и находит контрабанду… Он нам эту сцену рассказывал раз 20. И у кого-то появилась идея, что если переодеться в священников, то можно провести «контрабас», и это смешно. Я очень удивился, когда погуглил и обнаружил, что именно такая история произошла на литовско-российской границе, где группа граждан, переодетых священниками, пыталась провезти в машине какие-то наркотики. Показал Мише, и он очень расстроился – подумал, что такой фильм уже снят. Я говорю: «Нет, Миша, ты своей идеей угадал жизнь».

Но одной сцены для фильма недостаточно. Я очень долго объяснял: герои не могут все время провести на границе, им нужно ехать (а ехать там до польской границы – 72 км, то есть всего полчаса), и нужно придумать им приключения. Мы, сценаристы, занялись образованием всех участников: как делается кино, что есть три акта, есть «хорошо-плохо» и что в сценарии должно быть как минимум четыре крупных приключения. Мы все это выстроили на схемах, расписали. Когда Миша включался и говорил: «А в этом эпизоде уже не я, я в это не верю», – мы тут же все переделывали. И Миша очень хорошо на нас влиял, это была синергия. Миша – искренний человек, я – искренний человек, и все ребята тоже (в команде сценаристов нас было трое – я, Иван Поляков и Виктор Семернин).

– За какое время был написан сценарий?

– За шесть недель. Нам очень повезло, что не надо было выдумывать персонаж. Мы придумывали комедийные ситуации, где он мог бы себя показать. А диалоги, которые мы написали, Миша подстраивал под себя, добавлял свои слова. Но в целом, когда я посмотрел фильм, то удивился, сколько всего сохранилось из нашего сценария, и опять поклонился своему гуру из Лос-Анджелеса, который говорил: «Хорошую структуру не сломаешь». И ее не сломали ни продакшн, ни монтаж.

Мне кажется, на структуру откликнулся зритель, потому что мы точно знаем, как рассказать историю, мы умеем это делать. В этом кино есть начало, середина и конец. Да, это азбука сценариста, но вы удивитесь, как часто она забывается.

– Думаю, никто не верил, что Дзидзьо как носитель западноукраинского менталилета будет как герой комедии интересен всей Украине, нет? Ведь, к примеру, у «Квартала 95», скажем так, юмор постсоветский, универсальный, вроде бы как общий для всех.

– Может быть, потому что у некоторых продюсеров ментальность постсоветская? А Дзидзьо – да, западноукраинский, но он органичный. Если нам интересно смотреть на итальянцев в Италии или на американцев в США, то будет интересно смотреть и на Дзидзьо в его Новояворивске. Я думаю, тот факт, что раньше продюсеры не увидели его как персонажа, на который откликнется аудитория, объясняется продюсерским промахом. И мне кажется, что больше продюсеров должны рисковать и думать о нас, местных; хватит смотреть на США, все равно получится вторично. Нужно делать такое свое, чтобы Америка к нам пришла и сказала: ребята, это очень оригинально.

Продюсеры хотят угодить всем, беря пример с Голливуда, и забывают, что билет в Голливуд – оригинальный продукт. Тимур Бекмамбетов, например, снимая «Дозоры», не пытался сделать американский фильм, он просто делал свое кино. И мы видим успехи Бекмамбетова в Голливуде: сейчас у него бюджеты по $120-140 млн, у него снимаются лучшие звезды. Украинские же продюсеры нередко боятся своей оригинальности, боятся себя; у нас до сих пор комплекс младшего брата. Как приезжий я вижу это в украинцах.

Миша Дзидзьо с его оригинальностью, западностью и органичностью будет прекрасно продаваться не только в Восточной Европе, но и в Западной. Канада – само собой, а, может, и США.

«Зритель ждет комедий “про жизнь”»

– Что еще, кроме узнаваемых героев и ситуации, повлияло на успех «Дзидзьо Контрабаса»?

– У «Дзидзьо Контрабаса» все-таки очень маленький бюджет для полного метра, но народ настолько истосковался по фильмам «про нас», что картина понравилась. И, конечно, была готовая, встроенная аудитория самого Дзидзьо. Плюс продюсер, который раскрыл все эти темы. Плюс кампания продвижения. Сергей Лавренюк – очень умный продюсер, который не боится рисковать. Я верю, что он станет одним из топовых продюсеров в нашей стране, если уже не стал.

– Мне не показалась, что реклама фильма была такой уж массированной…

– Но сам Дзидзьо, который появляется на каналах и говорит: «Я кино снял», – это уже паблисити. И что важно – в третьем-четвертом уикэнде не было обвала в прокате.

Я недавно смотрел фильм «Инфоголик» – это тоже коммерчески успешный фильм, он много заработал. Ребята написали профессиональный сценарий, очень круто снято, актрисы красивые, актеры смешные. Но опять же – «красивая картинка», понимаете? Я не верю в эту жизнь, то есть, нет того, с чем я, как зритель, имею дело.

– В интервью 5 каналу Михаил Хома говорил, что сценарий фильма был написан на три часа экранного времени.

– Нет, в сценарии все было четко рассчитано, но последние изменения и сокращения делались без нас…

– А еще он говорил, что в фильме снялась его настоящая мама…

– В фильме вообще все настоящее, даже имена настоящие использовались не просто так. И персонаж Дзидзьо очень близок к самому Мише.

– Над чем бы вы хотели поработать после «Дзидзьо Контрабаса»?

– Я хочу стать мэтром семейного кино и ромкомов. Это те жанры, которые будут всегда. Что-то про нас, но фантазийное. Это не должен быть глянец. Данелия и Гайдай – мои кумиры. И мне кажется, что зритель истосковался по новым «Операциям “Ы”», «Джентльменам удачи».

– Может ли быть какое-то продолжение «Дзидзьо Контрабаса» в виде сериала или «Дзидзьо-2»?

– Мне бы очень хотелось. Конечно, продолжение будет, продюсер так просто успех не отпустит. И правильно. Я думаю, что фильмы про Дзидзьо можно выпускать каждый год, сделав из этого целое культурное явление. Сейчас я пытаюсь убедить в этом Мишу. Мы можем из этого развить вселенную главного героя, ввести побочных персонажей, придумать истории о них…

– Снять спиноффы?

– Да. И хотелось бы продолжить его интернет-историю, выйти с ней на телевидение и достучаться до зрителя Восточной Украины. Я еще не знаю, какие это могут быть истории, но уверен, что Миша может стать общеукраинским явлением, и в этом ключе хотелось бы его развивать.

«Сценаристам надо “идти в народ”»

– Если украинский зритель себя не идентифицирует с персонажами наших фильмов и сериалов, то чья здесь вина?

– Это исключительно вина творцов, это мы должны идти в народ, а не сидеть по своим Киевам. Я бы хотел писать сценарий фильма и в момент работы над ним съездить в командировку во Львов, пожить с львовянами, позаписывать. Когда я писал сценарий «Человека-амфибии» для Сергея Бодрова, меня послали в Индию – действие римейка должно было происходить в этой стране. Я околачивался там пять недель, причем не в курортных местах, а пересек с рюкзаком всю Индию. У них хватило на это денег.

– Сейчас появился фильм «Припутни» продюсера Юрия Минзянова – он тоже о нас?

– Да, это то самое, наша жизнь. Я не скажу, что в восторге от фильма, в начале он мне очень не понравился, в середине я стал скучать, а в конце я вышел с хорошим послевкусием, потому что все-таки он сделан искренне. Там можно спорить о жанре, об обмане зрителя, которому обещали комедию под «Вопли Видоплясова», а фильм совершенно другой. Но это фильм, настоящий фильм. Значит, Влад Ряшин и Юрий Минзянов не побоялись рисковать и сделать что-то про нас, а это уже большой шаг вперед.

– Успех фильма у массового зрителя зависит от правильной структуры сценария, от соответствия заявленному жанру?

– Давайте в качестве примера разберем «Припутни» – не потому, что я хочу судить коллег, мне-то картина понравилась.

В этом фильме мы сразу видим проблему героя: девушка не принимает его предложение – понятно и всем близко. Но дальше герой не делает ничего, чтобы решить свою проблему; вместо этого он куда-то едет. В конце он нашел свою любовь (мне показалось, что там был намек, что их отношения продолжатся). Но я нигде не почувствовал, что он осознает свою проблему и ищет ее решение, преодолевая препятствия – пусть даже неосознанно. Это не американская структура, поэтому я называю такой фильм «срезом жизни»: случайно столкнувшиеся персонажи, случайно, как мне кажется, подобранные события, которые случайно привели к результату: а вдруг они поженятся?

Такие фильмы как «Припутни» нужны – для фестивалей, да и мне, повторяю, понравилось. Но такие фильмы не будут продаваться массовому зрителю. В «Инфоголике» все правильно со структурой – он продался. И в «Дзидзьо» все правильно сделано – почти все, всегда хочется лучше. Он тоже продался. Продюсеры знают, что нужен жанр. И тут, возможно, проблема в сценаристах: могут ли они написать жанр? Так как все наши хорошие сценаристы постоянно утекали за рубеж, то я знаю, наверное, всего трех-четырех, которые как рыба в воде в структуре.

Я перечитал очень много сценариев. Когда я искал людей в «Сценарное КБ», я рассматривал 75 сценаристов: если кандидат видел структуру – это уже откладывается в папочку, но она очень тонкая. А увидеть там еще какую-то оригинальность, мысль – все, нанят сразу же. Таких очень мало – я думаю, что это недостаток в образовании, опыте. Перед тем, как я написал хороший сценарий, я семь плохих написал, это всегда так бывает.

«Мы воюем не Россией, мы воюем с фильмом “Брат”»

– Сейчас на нашем телевидении шоу-программ больше, чем сериалов. И я понимаю тех, кто смотрит реалити – здесь они видят себя, а в сериалах – зачастую какую-то придуманную жизнь.

– Я считаю, что засилье шоу – это немножко падение культуры, потому что шоу – это не story, это в какой-то мере подглядывание в замочную скважину, эмоции «я умнее других» или «я в жюри». Сериалы – куда более интимная вещь, это всегда история изменений персонажа, всегда есть какая-то арка, урок, мораль. А в шоу мораль есть? Поэтому только с развлекательными шоу мы становимся более аморальным обществом, теряем что-то очень важное. Ведь из сериалов мы берем примеры поведения в жизни.

Я рад, что государство будет поддерживать и сериалы, и кино. И должно поддерживать, потому что, мне кажется, что это не менее важно, чем делать танки. И войны бы не было, если бы у нас была эта культура. Сейчас мы воюем не Россией, мы воюем с фильмом «Брат», с Данилой Багровым, его «сила в правде, правда во мне, а я – фильм Балабанова». Плюс там крутая музыка.

И мы воюем с советским патриотическим кино, с его пропагандой, с кино о войне, с хорошими на самом деле фильмами. У россиян очень убогая пропаганда, это не она сейчас работает, а то, что мы смотрели в советское время. И сейчас самое время давать на кино не 500 млн грн., а 5 млрд грн. Не бойтесь потратить столько денег, вы увидите эффект сразу, в первый же год. Нам до сих пор не хватает настоящего украинского героя. Отмороженный Данила Багров – это их персонаж, но, может, мы нашли своего героя в лице Дзидзьо?

– Но русский Багров – победитель: всех перестрелял. А наш Дзидзьо – смешной неудачник…

– У каждого народа своя ментальность, и Дзидзьо вовсе не неудачник, а человек с большими мечтами, которые он не знает, как осуществить, и, собственно, к этому все комедийные ситуации и сводятся.

– А все-таки, какой он – украинский герой кино и сериалов?

– Пока не найдем – не узнаем, это же процесс творческий, который никогда не остановится, будет меняться, преобразовываться. Сам поиск героя – и есть цель. Герой – тот, кто лучше «зайдет» зрителю. Сегодня это – смешной Дзидзьо в шляпе, а завтра, может, будет робот с автоматом, который завалит всю мафию. Мы не знаем. Но искать надо – и именно украинского героя. И давайте найдем не нашего «Человека-паука»; нет, надо своего, уникального героя.

Читайте на «Детекторе медиа» продолжение интервью с Владимиром Нагорным, которое будет опубликовано в ближайшее время.