Компьютерная графика (CG) – атрибут нашего времени. Созданные из пикселей изображения обнаруживаются, если присмотреться, повсюду: на мониторах телевизоров, компьютеров и банкоматов, на рекламных щитах, на дисплеях кассовых аппаратов и мобильных телефонов. Без компьютерной графики не существовало бы современное кино, реклама, мультфильмы, видеоигры, телевидение и все, что мы давно принимаем как должное.

В этом материале мы остановимся на теме создания визуальных эффектов (VFX) для кинематографа. Ведь согласитесь, не так легко представить мировой блокбастер без поражающих взор и разум компьютерных эффектов. Мы рассмотрим рынок отечественных компаний, занимающихся производством VFX, и поговорим с основателями единственной украинской студии визуальных эффектов Terminal FX – Русланом Огородником и Романом Базюченко, которые расскажут о специфике своей работы, условиях производства и уровне развития данного рынка в СНГ.

Руслан Огородник и Роман Базюченко

На территории СНГ первый фильм с применением VFX появился в России в 2002 году и назывался «Тайная сила». Некоторое время ушло на раскачку отрасли, а затем фильмы с компьютерной графикой начали штамповаться один за другим: «Четвертое желание» (2003), «72 метра» (2004), «Диверсант» (2004), «Конвой PQ17» (2004), «Личный номер» (2004), «Прошлая жизнь» (2004) и, наконец, «Ночной дозор» (2004). Именно последняя картина заставила российских режиссеров и продюсеров отбросить все сомнения по поводу необходимости использования CG в кинематографе. Все самые кассовые картины, снятые в России за последнее время (такие как «9 рота», «Бой с тенью», «Есенин», «Турецкий гамбит», «Меченосец», «Слуга государев», «Мертвые дочери», и «Параграф 78»), не обошлись без визуальных эффектов.

Большинство VFX-студий на постсоветском пространстве сосредоточилось в России, что объясняется ее лидирующей позицией по производству кино среди других стран СНГ. Назовем лидеров: Dr. Pictures, Cinemateka, Bazelevs и Ulitka. На одном уровне с ними находится и единственная украинская студия – Terminal FX. Вопреки малому количеству организаций, создающих эффекты для кино, существует великое множество пост-продакшнов, использующих компьютерную графику при создании рекламных роликов для телевидения.

По нашим данным, только в Украине существует более 80-ти пост-продакшнов по рекламе. Почему же эти сопряженные виды деятельности имеют столь разные индексы распространенности? Прежде всего, из финансовых соображений. VFX для кино – это длительный, утомительный и весьма проблемный проект, который, кроме того, не всегда высоко оплачивается в силу отсталости отечественного кинематографа. Другое дело – реклама: две недели, и работа может быть закончена, деньги заработаны. Многие студии рекламного пост-продакшна пробовали себя в киноиндустрии, потому что базовыми в обеих отраслях являются знания, опыт и владение программным обеспечением, входящим в кластер трехмерных пакетов.

Тем не менее, некоторые различия в условиях работы существуют. Они связаны с «киношным» форматом видео, имеющим гораздо более высокое разрешение и глубину цвета, чем телевизионный формат. Телевидение существует в линейном цветовом пространстве, в котором связь между цифровым значением пикселя и его яркостью остается постоянной на протяжении всего диапазона от черного к белому. А вот кино существует в пространстве логарифмическом, при котором функция конверсии (изменения яркости) схожа с кривой логарифмического уравнения. В логарифмическом пространстве помещается значительно больше градаций, чем в линейном, и это вызывает определенные трудности при переводе из цифры на кинопленку – мельчайшая ошибка в графике становится заметной. Следовательно, создание VFX для кинематографа можно считать трудом, требующим большой внимательности и точности.

Рассмотрим структуру организации типичной студии по созданию визуальных эффектов.

Таблица 1. Структурная организация

По схожей схеме построена и студия Terminal FX. В январе 2005 года ее основали два успешных киевских дизайнера – 32-летние Руслан Огородник и Роман Базюченко. Несмотря на то, что коллектив существует только третий год, за спиной у этих ребят работа над первым и вторым «Дозором», фильмами «Волкодав», «Куратор», «Русское лекарство», «Русский треугольник», а также над украинским детективным сериалом «Опер Крюк».

Офис Terminal FX укомплектован более чем двадцатью рабочими станциями, студией звукозаписи, неплохим монтажным комплексом, конференц-залом и помещением для цветокоррекции. Локальными рабочими машинами служат компьютеры на базе процессоров Pentium 4 с технологией Hyper Threading и 64-разрядные AMD Opteron. Роль монтажного комплекса отведена двухпроцессорной системе Mac PRO. Кроме того, Terminal FX использует высокопроизводительную рендеринг-ферму для масштабных и сложных вычислений компьютерной графики. «Ферма» состоит из десяти узлов на базе процессоров Intel Pentium 4 с поддержкой технологии Hyper Threading. Ее разработала и собрала компания Entry. Суммарный объем оперативной памяти этого вычислительного комплекса составляет 20 Гб. Для хранения данных используется файловый массив емкостью 2, 3, и 10 терабайт. Обмен данными осуществляется по сети Gigabit Ethernet.

Рендеринг ферма

Рабочее помещение

Основное рабочее помещение

Помещение для цветокоррекции

Конференц-зал

«ТК» задала несколько вопросов Руслану Огороднику и Роману Базюченко.

– Какое программное обеспечение используется при создании визуальных эффектов?

Руслан Огородник: Для создания визуальных эффектов в мировой практике используется достаточно большое количество программного обеспечения: Apple Shake, D2 Nuke, Adobe After Effects, Digital Fusion, Autodesk MAYA, Autodesk 3ds MAX, Avid Softimage X|SI, Houdini, Next Limit Real Flow, Pixar Renderman, ChaosgroupVRay, Mental Ray, Real VIZ, Matchmover, 3D Equalizer, 2D3D Boujou, ZBrush и еще сотни утилит, скриптов и плагинов. Лидеры рынка – MAYA, Renderman, Mental Ray, 3ds MAX, Shake, тот же Photoshop. Многие крупные зарубежные компании пишут свои программные продукты для себя. Это удобно тем, что есть независимость от производителя пакетов. Можно оперативно дорабатывать функции под свои нужды.

– Какой процент составляет стоимость VFX в бюджете западного кино?

Роман Базюченко: Все зависит от проекта и наличия самих VFX в фильме. Я думаю, во «Властелине колец» или «Матрице» эффекты занимают большую часть бюджета. Есть фильмы, в которых VFX присутствуют в очень маленьком количестве, вплоть до незначительной ретуши. Тут, конечно, бюджет неощутим на фоне общих затрат.

– А у нас за визуальные эффекты хорошо платят?

Роман Базюченко: Платят мало. Ни продюсеры, ни режиссеры не понимают, что VFX делается большим количеством людей за длительный срок и что это сложная работа. Кроме того, люди тратят огромное время, чтобы обучиться этому мастерству. И несмотря на то, что мы первопроходцы в Украине, у нас с Русланом квартир нет, и дорогих машин тоже.

– Какое у вас образование? Как вы начали заниматься визуальными эффектами?

Роман Базюченко: Я окончил театральный институт имени Карпенко-Карого. Попал работать в дизайнерскую студию, начал создавать интерьеры на компьютере. Познакомился с Русланом – и понеслось.

Руслан Огородник: А я – среднюю школу – и сразу работать. Попал на маленький телеканал, потом работал на Хмельницкой АЭС – там была своя студия, которая информировала население ближайшего региона. Затем в Одессе работал оператором, видеоинженером. Занимался нелинейным видеомонтажом. Увлекся компьютерной графикой. Приехал в Киев к Валерию Бабичу. И уже в «Бабич Дизайне» мы познакомились с Ромкой.

Роман Базюченко: Но, на самом деле, как бы мы ни напрягались, как бы мы ни старались и ни стремились делать визуальные эффекты в стране, в которой не снимают кино, у нас бы ничего не получилось. Нам дало старт знакомство с Тимуром Бекмамбетовым – именно он предложил работать над первым «Дозором». Это был шанс, которым мы воспользовались.

– А как вы с ним познакомились?

Роман Базюченко: С Тимуром мы познакомились в Москве на конференции теледизайнеров и промоутеров. Он там рассказывал о запускающемся проекте первого в России фильма с большим объемом спецэффектов. Предложил желающим подключиться к проекту. Позже мы встретились у него в офисе, показали свой шоурил и получили объем работы.

– Ваша первая работа – «Ночной Дозор». Сколько студий принимало участие в создание визуальных эффектов для этого фильма?

Руслан Огородник: Первый «Дозор» делало 18-20 студий. Из них несколько крупных. Мы не учитываем фрилансеров, которые получали по одному шоту и корпели над ним.

– А почему продюсеры не работали централизованно с той или иной студией?

Роман Базюченко: Потому что в таком случае «Дозор» делали бы лет десять – на тот момент не существовало студии, способной справиться с такой задачей. Не хватает мощностей, не хватает кадров, не хватает опыта.

Созданная «Терминалом» сцена на мосту.

Сгенерированные модели лошадей и всадников

Комар

– Как создается 3D-модель?

Руслан Огородник: Создает ее моделлер. Потом она текстурируется другим мастером. Затем третий специалист занимается риггингом – привязывает скелет модели к коже и мышцам. После того модель анимируется и передается человеку, который занимается настройкой свойств материалов. Модель проходит целый сборочный цех. Но из-за того, что у нас катастрофически мало специалистов, люди совмещают некоторые из этих этапов. Хотя есть такие студии пост-продакшна, в которых один человек делает все от начала до конца, несмотря на то, что специализация на какой-то узкой сфере дает лучший результат и качество работы. Это характерно для небольших студий, занимающихся работой для рекламы. Во всем мире существует разделение труда, и мы рано или поздно к этому придем. Как правило, не делается полная и единая 3D-модель. Делаются несколько моделей одного и того же предмета для разных планов. Также могут быть детально проработаны только элементы объекта, которые попадают в кадр на крупном плане, при этом в модели не делается то, чего не будет видно. Чем тщательней детализирована модель, тем больше требуется ресурсов оборудования для ее расчета и рендеринга.

– Какие модели более сложны в разработке?

Роман Базюченко: Все зависит от опыта и конкретной задачи. У нас есть парень, которому больше нравится моделировать архитектурные объекты. Есть другой, который больше любит делать персонажей. Опыт позволяет сделать работу быстрее.

– Существует ли рынок 3D моделей?

Руслан Огородник: Есть много интернет-ресурсов, которые торгуют моделями. Это своеобразные банки моделей. Но зачастую там не удается найти то, что нужно именно для твоего проекта. Поэтому 99% моделей приходится создавать самим. Хотя стоимость интернет-товара гораздо ниже, так как это оптовая торговля. Но даже если вы купили такую модель, скорее всего ее придется доработать или частично переделать под свои нужды: заменить текстуры, настроить под свой рендер, повысить или понизить детализацию частей моделей. По большому счету, проще с нуля сделать новую модель, чем переделывать готовую.

– А сколько стоит сделать мою модель в полный рост? (Смеемся.)

Роман Базюченко: Твою трехмерную модель в полный рост средней детализации можно сделать баксов за 200, но это по большому блату :) .

– Кто ваши конкуренты?

Роман Базюченко: Этот рынок настолько узкий, что мы не только не соперничаем, но и наоборот – помогаем друг другу, как можем. Нередко случается так, что мы не успеваем что-то в срок и приходится привлекать своих коллег, и они, в свою очередь, также обращаются к нам за помощью.

– Какие существуют проблемы в самом процессе производства?

Роман Базюченко: Все, что производится в «Терминале», почти каждый раз оказывается для нас новинкой. И поэтому достаточно трудно организовать сам процесс производства. Особенно тяжело планировать сроки и бюджеты. Допустим, мы беремся сделать работу за 6 месяцев, и где-то на четвертый понимаем, что выполним ее не раньше, чем за год. Подобная ошибка однозначно является следствием неправильного подхода продюсеров к процессу сотрудничества со студиями VFX и нехваткой опыта у нас. Мы с производителями фильма оговариваем условия, при которых все успеваем сделать вовремя. Но для этого нужно, чтобы были выполнены наши требования касательно процесса съемок. Они эти требования выполняют не всегда, из-за чего наша работа растягивается. В итоге появляется огромный кусок, который не прописан в смете и сроках.

Руслан Огородник: Если говорить конкретнее, то продюсеры не понимают важности исследований и подготовки к работе с нашей стороны. Хотя Тимур Бекмамбетов, например, уже знает, насколько это важно. Именно поэтому на его новом проекте, который сейчас начинает переходить в съемочный период, на предварительную подготовку ушло более года. Допустим, нужен паровоз: мы собираем всю информацию об этом паровозе – в какой форме были машинисты, какой у него был двигатель, сколько он потреблял топлива, как сильно он дымил, какого диаметра у него были колеса, чем обит салон, из какой стали выполнен корпус, принцип работы механизмов, – все.

Роман Базюченко: Доходит вплоть до того, что уже отснята пленка, а продюсеры ее приносят и говорят: дорисуйте здесь что-то. Хотя это, конечно, уже уходит в прошлое. Существует также много творческих проблем. Заказчики, мягко говоря, не всегда понимают, какой они хотят видеть ту или иную сцену. Мы ее представляем по-своему, а они вообще ее никак не представляют. Когда получаем результат – оказывается, что они хотели «совсем другое». То есть, налицо отсутствие опыта не только у тех, кто создает визуальные эффекты, но и у тех, кто их заказывает. Эйзенхауэр сказал: «Фильм готов, осталось только снять». Все решается до съемок – до того, как берется в руки камера.

Руслан Огородник: На каждый кадр своей работы мы получаем комментарии режиссера и переделываем его. Иногда полностью. Это поступательный процесс. Каждый этап создания кадра утверждается у режиссера. Либо вносятся корректировки, либо что-то переделывается, иногда весь кадр целиком, если оказывается, что первоначальная задумка режиссера не вполне удачна и можно сделать что-то более подходящее. Если этап принят, работа продолжается дальше до следующего этапа утверждения.

– Как выстраивается сотрудничество производителей фильмов и студий визуальных эффектов?

Роман Базюченко: Мы ответим таблицей – она легче воспринимается.

– Сколько может рендериться одна сцена?

Роман Базюченко: От одной секунды до пары недель. Ребята, которые делали в фильме «Послезавтра» пролет над ледниками, говорили, что в этой сцене один кадр, которых в секунде 25, считался около суток. Итак, за месяц беспрерывной работы компьютера, грубо говоря, выходит одна секунда фильма.

– Откуда идет приток новых сотрудников?

Руслан Огородник: Рынок сейчас полон заказов. Пусть они и низкооплачиваемы, но работу найти можно. Есть категория самоучек, которая своим непосильным трудом что-то умеет, но таких очень мало. И нет ни одного учреждения или структуры, которая бы готовила новых специалистов. Мы своих новых сотрудников берем, в основном, с рынка производства рекламы. Часть моделлеров переходят к нам из сферы создания компьютерных игр.

Роман Базюченко: Кстати, у нас в стране невероятно развит рынок гейм-девелопмента. Просто они не показывают себя, потому что работают на Запад. Киевские студии производства компьютерных игр входят в пятерку самых сильных в Европе, хотя их аудитория находится в США. Инвестиции и владельцы тоже, как правило, зарубежные

– А сколько нужно времени, чтобы человек обучился какому-то из разделов 3D-мастерства?

Роман Базюченко: Опытный композер растет не менее 3 – 5-ти лет. Ротоскопер и ретушер может начинать с нуля. Опытный моделлер также растет не менее 3-х лет. Супервизор – не менее 7 – 8-ми. Все, кто сейчас этим занимается, – это выходцы из рекламного пост-продакшна и игровой индустрии. Все самоучки, так как школ нет. И пока это никак не решается. Ребята начинают этим заниматься на собственном энтузиазме, по урокам в Интернете. Ищут информацию, пробуют что-то. Упорство дает результаты. На государственном уровне у нас в стране вообще нет подобных профессий, не то, что учебных заведений. Так что мы официально даже не существуем. Хотя вроде в Карпенка-Карого и у Поплавского что-то преподают. Но то, чему там учат, по нашему мнению, только калечит будущих специалистов.

– Поговорим о вашем оборудовании. Хватает ли рендеринг-фермы? Сколько она вам обошлась?

Роман Базюченко: Никогда не хватает нескольких вещей. Например, денег и мощности компьютера.

Руслан Огородник: Мы отдали за нее 15 тысяч долларов. (10 процессоров + стойка). Но ее действительно не хватает. «Пиксар», например, использует ферму на 1200 двуядерных процессоров.

– А сколько стоит хранилище информации на 2 терабайта (примерно 2000 гигабайт)?

Руслан Огородник: Раньше это стоило дорого – 7 тысяч долларов. Сейчас мы купили сервер на 10 терабайт чуть дороже прошлого. Зачем нам нужны такие объемы информации? Объемы оцифрованной кинопленки – 25 мегабайт один кадр. То есть, одна секунда видео – 625 мегабайт, а это немало.

– Какое оборудование вы планируете обновить?

Роман Базюченко: Пока в перспективе продолжение модернизации парка рабочих станций. Сервера докупаются по мере надобности с ростом объема проектов. Также неплохо было бы обновить рендер-ферму, но приходится быть экономными, так как пока мы не располагаем голливудскими бюджетами.

– Что известно о материальной базе таких гигантов, как ILM, Sony pictures, Weta digital, Pixar?

Роман Базюченко: Ничего. Они легко расскажут, как делаются визуальные эффекты, но никогда не обнародуют, сколько это стоит, что они используют и как.

Руслан Огородник: Офисы у них выглядят прекрасно, но все остальное – это закрытая информация. У них очень сильные системы безопасности, персонал подписывает специальные контракты, где оговорено неразглашение. Просто это крупные компании с большой прибылью, и люди качественно оберегают свой бизнес. А также соблюдают интересы безопасности своих клиентов. Ведь фильм стоит огромных денег и часто любая конфиденциальная информация и материалы, попавшие пиратским способом наружу, способны нанести серьезный урон производителям и прокату.

– Когда мы видим, как льется вода, переливается пиво или шоколад, это зачастую съемка, или графика?

Роман Базюченко: Понимаешь, процесс съемки на рапидные камеры очень дорогой. Красивее, конечно, все эти «наливайки» снять, и чаще всего это именно снимается. Правда, вместо настоящего пива, шоколада или масла используются специальные смеси, которые более живописно выглядят на экране. Но употреблять эту красоту внутрь себя я бы не порекомендовал. К компьютерной графике прибегают только в том случае, когда снять подобное нет возможности. Или нужно, чтоб жидкости вели себя не так, как в жизни, вопреки законам физики.

– Какие процессы сложнее всего передать с помощью компьютерной графики?

Роман Базюченко: Это природные процессы: огонь, вода. Причем, вода уже более-менее, а вот огонь еще трудно. Когда-то тяжело было создавать волосы, но сейчас это в прошлом.

Сложнее всего моделировать природные процессы

– Вы предоставляете единичные услуги?

Руслан Огородник: Разработка раскадровок, 3D-аниматиков, широкий спектр консультирования по вопросам создания спецэффектов, супервизирование съемок. То есть, присутствие на съемочной площадке специалиста и контроль проведения съемок с целью максимально эффективно подготовить материал к дальнейшей обработке, а также оперативно решать проблемы во время съемок. А их, по нашему опыту, обычно немало.

– А как вы формируете тарифы?

Роман Базюченко: У нас идет четкая зависимость цены от того, сколько человек и сколько времени потратили на выполнение той или иной задачи, но у нас нет четких тарифов. Их невозможно посчитать ввиду новизны каждой задачи и наличия творческого фактора.

Руслан Огородник: Каждая задача уникальна и ресурс на ее выполнение может варьироваться от нескольких дней до нескольких месяцев. Самая оптимальная схема просчетов – это считать смету и сроки уже после окончания съемок и получения готового материала. Но пока на такой шаг не идет ни один продюсер фильма. Все хотят знать смету до начала работы. В то же время наши условия далеко не всегда выполняются и в итоге объем конечной работы возрастает. Логично, что растет и стоимость работы. И вот тут начинаются «разборки» с продюсерами. Почему изначально была оговорена одна цена, а в итоге другая. Приходится детально объяснять причину этого. Напоминать, что на площадке, вопреки договоренности, не были выполнены те или иные условия. Одна маленькая халатность со стороны творческой группы фильма в подготовке на площадке может стоить месяцы работы студии. Живых примеров тому у нас невероятное количество.

– Вы развиваете рекламное направление? Назовите последние рекламные ролики вашего производства.

Руслан Огородник: Рекламой мы занимались и раньше, но сейчас создали отдельный департамент, чтобы не дробить ресурс студии и не сбивать планирование при работе над кинопроектами. Из того, что было выпущено в последнее время, это рекламные ролики нового джипа «Хонда», обуви «Браска». Реклама торговых марок «Цельсий» и «Коблево», реклама автомобиля Лансер Митсубиши. Два российских проекта – ролик для сотовой сети «Мегафон», где мы встраивали в море гигантский длинный мост, и анимированный персонаж – пельмень Сам Самыч, для одноименной торговой марки. Все эти ролики есть на наших сайтах www.terminal-fx.com и www.terminalfx.com.ua.

Пельмень Сам Самыч

Рекламный ролик водки «Цельсий»

Смоделированный мост в рекламе Мегафон

Смоделированный автомобиль Хонда

– Вы используете мокап (motion capture – захват и оцифровка движений живых существ)?

Роман Базюченко: Да, сейчас почти все делается с помощью этой технологии. В «Дозоре» мы использовали библиотеки движения рыцарей на мосту – это тоже был моушн кепчур.

Руслан Огородник: Есть три технологии моушн-кепчур. Оптическая, электромагнитная и механическая. Оптическая считается самой лучшей. Механическая – это особый костюм с подобием скелета в ткани, который регистрирует движения датчиков, отслеживающих углы сгибов на шарнирах. Этот костюм достаточно дорогой и часто ломается. Электромагнитный и оптический варианты – это датчики, движение которых фиксируется в пространстве. Оптическая аппаратура моушн-кепчур стоит от 80-ти до 300 тысяч долларов (камеры + костюм + компьютеры + программное обеспечение).

– Есть ли у кого-нибудь в Киеве такое оборудование?

Роман Базюченко: Да, есть, по крайней мере, две фирмы, занимающиеся производством видеоигр, которые имеют такую технику.

Технология мокап

– В фильме бывают такие сцены: идет кадр, движение, и тут вдруг все замирает, а камера делает круговую панораму. Это тоже графика?

Руслан Огородник: Нет, это так называемая freeze time. Реальная технология съемки. Она состоит из нескольких сотен фотоаппаратов, которые одновременно делают снимок. Из всех запечатленных кадров после этого формируется видео. Все фотоаппараты жестко откалиброваны под единые параметры. Вся оптика фокусируется в зависимости от задачи и управляется компьютером. Стык в видео осуществляется следующим способом. По краям этого «хребта» из фотоаппаратов стоят кинокамеры, которые точно так же отъюстированы, как и фотоаппараты. Они параллельно работают во время съемки. Когда срабатывают фотоаппараты, мы, по сути, получаем с каждого фотоаппарата по кадру общей последовательности видео. Вставляем эту последовательность между кадрами из первой и последней кинокамеры и получаем «замороженное время», которое чаще всего видим как облет в замерзшем кадре или наезд.

Сотни фотоаппаратов, использующихся по технологии freeze time

– Когда вы моделируете что-то, вы привлекаете дополнительных экспертов? Баллистиков, архитекторов?

Роман Базюченко: На больших проектах за границей так и делается. В нашем опыте такого не было. Единственный раз мы привлекали умы извне, когда моделировали крепость для «Дозора» – это был профессиональный архитектор.

Сгенерированная на компьютере крепость.

– Обязательно ли в трехмерных сценах все должно подчиняться законам физики, природы и так далее?

Руслан Огородник: Нет. Это иллюзия. И делается это для иллюзий. Спецэффекты должны подчиняться законам заказчиков, которые, как правило, требуют реалистичности.

– Когда вы смотрите современное кино, вы видите прорехи в спецэффектах?

Роман Базюченко: Да, прорех хватает. Хотя иногда это не прореха, а просто этап развития компьютерной графики на день выпуска фильма.

Руслан Огородник: Надо сказать, что зритель сейчас уже гораздо более искушенный и требовательный к картинке.

– А что считается вершиной визуальных эффектов?

Роман Базюченко: Кинг-конг. Технологически он самый сложный, самый навороченный.

– Вы бы могли создать что-то подобное «Властелину колец»?

Руслан Огородник: Нет. У нас не тот опыт, не те знания, не те мощности и не те объемы. В США этой индустрии десятилетия. Кроме того, у них каждый год из институтов кино выпускаются сотни специалистов по специализированным дисциплинам, в том числе узкие специалисты в области создания визуальных эффектов. Такие академии есть даже в соседней Чехии. У нас такого нет и, судя по всему, будет не скоро. У нас попросту некому учить. Эта отрасль абсолютно новая в Украине. Все специалисты еще довольно молоды и пока зарабатывают себе на хлеб упорным трудом, продолжая пополнять багаж знаний. Сейчас это больше борьба за выживание. Каждому нужна квартира, машина, у большинства семьи, которые надо кормить. Вряд ли кто-то в состоянии оставить работу и уйти в преподавание.

– Что для вас эта работа? Интересна ли она?

Руслан Огородник: Конечно, интересна! Этим практически невозможно заниматься, если тебе неинтересно. Это огромный и сложный труд. И заниматься им можно, только если ты действительно увлечен этим делом, иначе не выдержишь. И успех в этом направлении возможен только при полной отдаче. Для нас эта работа – реализация самих себя в первую очередь. Ведь где еще можно воплотить свои творческие замыслы, как не в кино? Особенно если режиссер готов к двустороннему общению и готов воспринимать идеи с нашей стороны. Опыт показывает, что такая кооперация дает более ощутимые результаты и приносит в итоге больше удовлетворения обоим сторонам.

– Из всего, что вы делали, что было самым сложным?

Роман Базюченко: У нас постоянный прогресс, постоянные трудности. Задачи, которые нам поставлены, не повторяются. Даже два подобных кадра из одного и того же материала могут делаться в несколько раз дольше или короче только потому, что в одном освещение иное, чем в другом.

Казалось бы – станция метро...

...но полностью сгенерированная на компьютере.

– Визуальные эффекты уже полностью заменили комбинированные съемки?

Роман Базюченко: Нет. Постановочные эффекты еще существуют, и будут существовать до тех пор, пока это будет дешевле и реалистичнее.

– Появятся ли у нас когда-нибудь такие мультики, как «Шрек», «Тачки»?

Руслан Огородник: Это очень сложно. Может быть, это и появится, но, наверное, нескоро.

– А почему в России уже производятся мультфильмы?

Руслан Огородник: Во-первых, мультики «Алеша Попович» и «Князь Владимир» – двухмерные. В России существует отличная классическая школа двухмерной анимации. Существует она и в Украине. Например, студия «Борисфен». Трехмерной не существует вовсе. Кроме того, правительство РФ поддерживает создание подобных продуктов, а украинское – нет.

– Над чем сейчас работаете?

Руслан Огородник: Сейчас мы делаем «Очень русское кино 1». Потом займемся проектом «Вонтед» «Юниверсал пикчерз», который снимает Бекмамбетов. Это экшн по известному американскому комиксу с бюджетом 90 млн долларов.

– Не заменяют ли эффекты своей яркостью глубинный смысл, который должно нести кино?

Роман Базюченко: Титры к фильму не могут быть интереснее фильма. Так же и спецэффекты. Если спецэффекты в фильме запоминаются лучше, чем сам фильм, значит, фильм не удался. Спецэффекты – всего лишь визуальное дополнение к фильму, равно как и свет, декорации, костюмы. Грубо говоря, это художественное оформление. Когда режиссер что-то не может снять в силу технологических проблем, он обращается к нам, и мы помогаем воплотить задуманное. Или если на съемках возникли форс-мажорные ситуации – что-то пошло не так и сняли не совсем то, что задумывалось, – нужно все исправить. «Работа над ошибками» обычно стоит дороже, чем запланированный эффект, так как мастерам VFX приходится работать с материалом, который изначально не был подготовлен для обработки. Не были соблюдены необходимые технологические требования и т. п. Поэтому такая работа считается по факту. Например, заменить что-то в движущемся кадре. Без заранее предусмотренных в кадре маркеров синхронизировать виртуальную камеру гораздо сложнее, так как приходится выискивать на изображении опорные точки, которые еще и размыты фокусом или смазкой выдержки экспозиции. Но тем не менее визуал