Ефрем Лукацкий - фотограф, которого обычно характеризуют тремя фактами его биографии: фотокорреспондент Associated Press, единственный пока в истории Украины финалист Пулитцеровской премии и промоутер украинской фотографии на аукционе Sotheby's. Добавим, фотографии господина Лукацкого обошли все мировые СМИ.

Некоторые из терабайтов фотографий этого фотокорреспондента украинцы увидят в ближайшее время. 16 февраля в Mironova Gallery открывается международный фотопроект «Война ворует детство», в котором объединены работы ведущих фоторепортеров, снимавших войну, - Ефрема Лукацкого, Александра Гляделова, Ами Витале, Берната Арманга и Роджера Баллена. Куратором выступила Татьяна Миронова.

Интерес Mironova Gallery к социальной фотографии, по словам г-жи Мироновой, вызван инициативой международного благотворительного фонда «Воинское братство». Выбор работ обусловлен известностью фотографов, которые специализируются на теме войны и, в частности, посвящали репортажи детям. Примечательно, что Mironova Gallery сугубо на фотографии не специализируется. Ранее здесь состоялась выставка поп-арта Энди Уорхолла и Олега Кулика. «Интерес к фотографии является одним из направлений деятельности галереи, и мы его будем развивать», - рассказала «Детектор медіа» Татьяна Миронова.

Куратор подчёркивает, что важным месседжем экспозиции является арт-составляющая: «Что бы ни случилось, жизнь продолжается, и она прекрасна». Планируется, что проект «Война ворует детство» пройдёт в нескольких городах Украины и в будущем будет представлен в одном из музеев Киева.

Арт-фотографией Ефрем Лукацкий не увлечён. Но о войне готов говорить часами и посвящает этой теме записи в блоге.

В том, что господин Лукацкий - потрясающий рассказчик, читатели «Детектор медіа» уже могли убедиться, прочитав его интервью о блеске и нищете украинской фотожурналистики. Теперь же мы с ним говорили о войне и мире, а точнее - о World Press Photo. Говорили не как с корреспондентом Associated Press, но как с человеком, за плечами которого шесть воен.

Арт ворует истину

- Ефрем, расскажите, пожалуйста, о предыстории вашего участия в выставке «Война ворует детство».

- Инициатива исходила от Mironova Gallery. Я предоставил свои работы.

- Над каким проектом работаете в настоящее время?

- Готовлю книгу, рабочее название которой можно обозначить «Я история». В неё войдут фотографии знаковых для Украины и для всего мира событий, свидетелем которых я стал. Это очень редкие снимки людей, исторические наблюдения... По роду профессии, в отличие от пишущих коллег, я видел всё с очень близкого расстояния. Вплоть до рукопожатия: как мягко подаёт ладонь Павел Николаевич Лазаренко и напористо - Виктор Ющенко, как здоровалась Тимошенко и энергично тряс мою руку Ричард Никсон, произнося при этом речь о свободе слова - в кабинете Кравчука, где я задержался, вопреки протоколу...

Издание подобного проекта - дорогая затея. Но меня очень вдохновила книга We Got Him Стива Рассела, нынешнего сенатора Оклахомы, полковника, который руководил задержанием Саддама Хусейна. Она объединяет массу интересных фотографий и текстов, по которым можно изучать события в Ираке в начале 2000-х. Это, в том числе, и мои снимки.

- Часто ли в последнее время выезжаете на место военных событий или занимаетесь кризисной фотографией?

- Последний такой случай был в Грузии, где в мае прошлого года на центральной площади Тбилиси грузинский спецназ жестоко разогнал оппозицию. Их избивали, несколько человек погибли... Впрочем, все было обоюдно: на моих глазах джип оппозиционера переехал омоновца. Я видел много «разгонов», но более всего запомнились в Баку и Андижане. В Андижане по команде «на поражение» расстреляли несколько сотен человек. У оппозиционеров также было оружие, и они отстреливались.

Тогда в Тбилиси, на «Народном собрании», протестующих было немного - по большому счёту, несколько сотен человек. Шёл проливной дождь, их избивали, но оппозиционеры отказывались покинуть площадь, на которую пришли днём. Доставалось и журналистам: российских коллег были по лицу и ломали аппаратуру. Мне помог опыт - едва бросались спецназовцы, я переходил на английский. По отношению к западным журналистам силовики проявляли уважение и, максимум, толкали дубинками, приговаривая: «Go! Go!».

Мировые агентства использовали фотографии и грузинских авторов. Впоследствии они были арестованы и обвинены в шпионаже, в том числе и личный фотограф президента Грузии. Фотографы отсидели несколько месяцев, и после того, как случился громкий международный скандал, написали признание в шпионаже и получили условный срок. Могло быть гораздо хуже...

В отношении военных событий: я готов поехать, но после шести войн я четко знаю, что там творится. Период романтизма прошёл, и не только у меня, но и у тех, кто воюет. Не хочется стать еще одной фамилией на мемориальной стене AP.

- Во времена классика военной фотографии Роберта Капы об искусстве военной фотографии судили по расстоянию, на которое удалось приблизиться к объекту съёмки. Сейчас даже на кровожаднейшем ранее World Press Photo в фаворе арт-фотография. Среди репортажных фотографий допускаются статичные ракурсы, что характерно, в том числе, и для работы победителя Самуеля Аранды.

- Я к World Press Photo всегда относился неважно, каждый раз, когда смотрю на работу жюри, пожимаю плечами. Потому что отмеченные WPP снимки не имеют никакого отношения к журналистике. Пресс-фотография - это то, что повторить невозможно. Арт-фотография - это то, что можно повторить.

Я читал на New York Times, что фотография Аранды, оказывается, напоминает христианские традиции иконописи, является сплетением восточных и христианских традиций. Бред - такая фотография из Ливии, из кровавой бойни, которая там была!!! Разве можно будет судить об этом историческом моменте жизни страны через несколько лет по этой фотографии? Боюсь, что нет. Это нормальный снимок, но это не снимок года.

Я думаю, что эти члены жюри не были на войне. Они не знают, как пахнет кровь вперемешку с запахом пороха, что, показывая ужасы войны, фотограф пытается остановить убийство. Они не представляют себе, что значит работа репортёра в зоне военных действий, где нужно рисковать, ходить под прицелом. Если бы Роберт Капа делал арт-фотографии, он бы не погиб на минном поле, но и не стал бы примером верности профессии для репортеров.

В своё время у меня возник конфликт с WPP по поводу репортажа авиакатастрофы в Скнилове. Эти фотографии обошли развороты изданий мира, но WPP они не впечатлили. «Почему?», - спрашиваю у своих друзей - членов жюри. Они начинают нести пургу о том, что фотографии неправильно скадрированы. А победил тогда, в 2002-м, снимок с землетрясения в Иране - мальчик, сидящий на краю ямы. «Я не могу забыть его глаза», - растроганно говорил мне один из членов жюри. Сейчас, я уверен, эти глаза он уже и не вспомнит. А такое, как в Скнылове, повторить невозможно.

- В этом году темы Украины заявили фотографы из других стран: француз Гийом Эрбо (второе место в категории «Портреты» за снимок Инны Шевченко из Femen), южноафриканский фотограф Брент Стиртон (первый приз в разделе «Проблемы современности» за фотографию проститутки-наркоманки из Кривого Рога), канадец Дональд Вебер (первое место в категории «Портреты» за серию портретов «Комната для допросов»).

- Выбор жюри меня возмутил. За такие фотографии, как Femen, надо отбирать фотоаппарат. На фотографии симпатичная, вполне довольная собой девушка с обнаженной грудью подняв руку позирует фотографу. В варианте с пресс-фото её должны были бы избивать либо волочить по земле милиционеры. Также она могла взбираться на забор, пытаясь привлечь своей наготой внимание к проблемам тех, на чью защиту она встала.

В снимке наркоманки с Кривого Рога явно видно постановку. «Уши фотографа торчат» - уж очень похоже на то, что эту женщину попросили прилечь в удобной для съёмок позе. При этом её трагедия осталась за кадром: видны только синяки.

В отношении же Дональда Вебера из крутого агентства VII, я могу только порадоваться, что эти портреты были сделаны не на Западе. В этом случае и он, и его агентство остались бы без штанов. Я уверен, что люди, которых он сфотографировал в «Комнате для допросов», не давали разрешения на съёмку. И они имеют полное морально право подать на него в суд.

В Украине много талантливых фотографов, которые горят работой и знают проблемы страны изнутри. К примеру, Максим Дондюк, который очень хорошо снимает тему туберкулёза. Я уверен, что в этом году он отправил свои работы на World Press Photo (Максим Дондюк подтвердил, что отправил. - ТК). У Максима - люди, которые стоят одной ногой в могиле, и они дают согласие на съёмку. Эти портреты получше, чем «Комната для допросов».

- С чем связано такое влияние арта на военную, документальную фотографию? Возможно, сказываются тенденции современного искусства, где ценится умение быстро схватить актуальную тему, а качество её воплощения второстепенно?

- Мне самому интересно понять, каковы тенденции. Я запутался. Такой снимок, как Femen, я бы не купил даже за 20 долларов. И не поставил бы на ленте - это не фотография.

В какой-то степени интересно послушать, как люди находят в фотографии «квадрат Малевича», «абстракционизм», «иконопись». На то они и теоретики, чтобы из дерьма сделать куколку. А сама фотография - это язык, о ней говорить ничего не надо. На неё надо смотреть и читать, да - читать.

В любом случае, кто платит, тот и заказывает музыку - плётки, садо-мазо... Скажем, «99 центов» Андреаса Гурски продали за 3 миллионов долларов. Но таких фотографий можно сделать сотни. А пускай он мне ещё раз сделает снимок «Сталин, Черчилль и Рузвельт», которые сидят на скамеечке в Ялте. Запечатлён исторический момент, когда они разделили весь мир. Уникальный сюжет, уникальнейший! Но он не стоит этих денег!

У меня есть уникальный исторический снимок - первый внос флага независимой Украины в парламент. Но он никому не нужен. Эта фотография пригодилась для изготовления марки: за использование моей фотографии мне предложили 50 долларов, от которых я отказался. Этот снимок вышел в журнале Time. А здесь он никому не нужен.

- В этом году на WPP было заметно больше нерепортажных фото.

- Не просто нерепортажных, а снимков, из которых торчат уши фотографа. Постановочных.

- Не связано ли это с увеличением количества интернет-СМИ?

- В интернет-изданиях вообще не требуется качество фотографии. Раньше крупные фотоагентства продавали свои материалы за большие деньги. Сейчас в интернете много снимков, сделанных мобильным телефоном и чем угодно. И такие крупные агентства, как Getty Images, начинают демпинговать, продавать фотографии очень дёшево. А такие как Magnum стали умирать, потому что они не могут себя обеспечивать. Времена перемен в медиа - трудное испытание для фотожурналистики. Качество фотографий в интернет-СМИ сильно страдает.

При этом любительские фотографии могут быть феноменальными. В книгу фонда Капы «100 фотографий ХХІ века» таких вошло очень много - наряду с одной моей. Скажем, снимок Саддама Хусейна, которого вешают в петле, снят мобильным телефоном. Но каков сюжет! Какая журналистика! Можно много рассуждать про «иконопись», но эта фотография в 100 раз круче.

Истина дороже свадеб

- Каким сейчас может быть нравственный выбор фотографа, который снимает в горячей точке? В условиях, когда во время съёмки он может подвергаться целенаправленному обстрелу, как это случилось с погибшими в прошлом году в Ливии Крисом Хондросом и Тимом Хетерингтоном. (Очевидцы утверждают, что в них сознательно стреляли со стороны сил Муаммара Каддафи.) Возможно ли в такой ситуации не остаться посторонним участником событий, как когда-то решил для себя Роберт Капа, и сохранить жизнь?

- Журналисты всегда были на острие прицела. На них обращают внимание в первую очередь. Поэтому надо просчитывать ситуацию, и готовых рецептов нет. Скажем, мне помог курс «Выжженная земля и оказание первой медицинской помощи», который я прошёл в английской спецшколе наряду с другими журналистами.

По моему мнению, репортёру нужно быть прозрачнее стекла: «растекаться», не бегать с камерой наперевес, быть одним из всех. Ты не должен отличаться от окружающих. Скажем, в Афганистане мы надевали шапки афганские, платки. Ведь снайпер может целиться и не в журналиста, а просто, не выбирая, в кого-то из толпы. Помню, в Ираке английский парнишка с немного необычной для этих мест причёской вышел на рынок в Багдаде и получил пулю прямо в стриженый затылок.

Хотя бывает, наоборот, выручает машина с надписью Press. Однажды маркировка наверняка могла бы спасти жизнь грузинскому журналисту, который сотрудничал с иностранными агентствами. Во время войны в Грузии он вместе с немецким журналистом вышел на передовую в сторону Осетии. На одном из блокпостов он вышел, и вместо того, чтобы сказать слово «пресса», произнёс «гамарджоба». Вооружённые осетины убили его на месте, а затем стреляли по машине. Только потом, подойдя ближе и разобравшись, то внутри журналисты, они доставили их в больницу.

- Чем сегодня фотограф, который работает на СМИ или агентство, отличается от очевидца событий с айфоном и любительской камерой в руках?

- С точки зрения интернет-изданий, ничем. Репортёр обычно снимает то, что есть. Ему ещё должно повезти, чтобы попасть в нужное время и в нужном месте оказаться, снять эпизод, исторический момент. И не факт, что эти фотографии пригодятся.

Вспомните, как быстро были растиражированы фотографии и видео убийства Каддафи.

- 2011 год помимо войн отметился акциями протестов. Сложнее ли снимать, скажем, Арабскую революцию, чем готовить репортаж из Сектора Газа?

- Восток - это дело реально тонкое: очень много особенностей, необычайно эмоциональный народ. С одной стороны, здесь легко работать, с другой - наоборот. Легко в том смысле, что местные охотно сотрудничают с журналистами. Я много снимал людей, которых убивают. Кого-то убили в Газе, их достают из автомобиля, и тут же смотрят, где находится фоторепортёр. Прежде всего, агониризирующих раненых несут к камере. Ты думаешь: «Его бы в скорую помощь». Но ни его тянут снимать: «Подонки, они только что убили наших братьев!».

Сложности возникают порой неожиданно. Смотришь: трупы, дети бегают вокруг. Хочешь снять, а они, увидев дядю с камерой, начинают позировать, перепрыгивая через убитых. Самое интересное для них - фотоаппарат, а смерть их не волнует.

- Во время военных действий в Чечне вам пришлось захватить в командировку не только камеру, но и 80-килограммовую передающую станцию. Какие технические средства используете сейчас?

- Тогда станция действительно представляла собой ящик размером со стол, со спутниковой антенной. Снимали дом, размещали всё это во дворе. Когда снимал в Андижане, использовал уже компактный современный спутниковый передатчик - не больше ноутбука. Ни телефоны, ни интернет не работали, а я спокойно ставил снимки в ленты новостей. Местное КГБ стояло на ушах, разыскивая меня.

- Сейчас, во времена кризиса в фотографии, экономический вопрос для фотографов - сложная тема. К примеру, Олег Климов уверен: чтобы сохранить независимость, фотограф должен состояться ещё в одной профессии - хоть сапожника, хоть водителя. 

- Можно совмещать работу с коммерцией: фотографы, снимающие свадьбы, очень хорошо зарабатывают. К тому же, к ним очереди стоят.

- Но есть ведь и такие, кто не может работать на свадьбах.

- Есть. Я, например, не могу.

Думаю, сегодня фотографы должны, кроме всего прочего, уметь снимать видео. Такие материалы могут стать хорошим источником дохода, но это - целая кухня: нужны налаженные контакты с телеканалами, знание стандартов видео, продуманная система передачи видео.

Во-первых, одновременно готовить фото- и видеорепортаж невозможно, по-разному мозги работают. Недавно я делал очень хороший материал про Киево-Печерскую лавру, в котором речь шла о мироточивой главе Климента Папы Римского. И когда я вышел из пещер, то понял, что ни разу не воспользовался камерой как фотоаппаратом: настолько отвлекают все эти опции видеосъёмки.

Наши интернет-издания готовы публиковать видео, но оплачивать такую работу фрилансерам пока не готовы. И такое положение вещей надолго - пока рынок не уляжется, не прекратится воровство.

Также важно чувствовать тему: допустим, вы сняли видео о том, как на рынке избивают турков. Если этот материал оперативно передать на турецкий канал, а не отнести по привычке в газету «Сегодня», можно заработать небольшие, но хорошие деньги. 

Или, скажем, «Динамо (Киев)» покупает нового итальянского игрока. Видео с его прогулкой по Андреевскому спуску 100% заинтересует итальянские каналы. За таким видеоматериалом охотятся.

- Какие темы об Украине больше всего интересуют международные агентства?

- Спорт, политика, подготовка к Евро-2012, бездомные животные, социальное фото. В последнее время мы много снимали замерзающих людей. И трудно было делать материал, потому что умирали не в Киеве. Ездил в Черкассы, привлекал к сотрудничеству стрингеров.

Снимки людей, которые греются у трубы в нескольких метрах от кафе, обошли многие мировые издания.

- Как сложились ваши отношения с Кристиной Фриланд? Продолжаете ли общение с ней в настоящее время? (Еще в советские времена будущий главред Financial Times увидела фотографии Ефрема Лукацкого на выставке и отвезла их в Лондон. Газета Independent опубликовала целую полосу работ фотографа. - ТК).

- С Кристиной общаемся нечасто, но мы друзья. Она замечательная совершенно девчонка, я ее люблю! В наших судьбах каждый из нас сыграл очень большую роль: она хотела стать юристом и задумалась о журналистике после того как познакомилась с моими фотографиями. После Independent её обвинили в шпионаже, она была персона нон грата в Украине. 

Мы встречались относительно недавно - на закрытой вечеринке Пинчука в «Премьер Паласе» во время визита Клинтона в Киев.

Фото предоставлены Ефремом Лукацким