Текст впервые опубликован в журнале «Детектор медіа» № 10 (68), 2009.

Сергей Гайдай, директор по стратегическому планированию социально-инжинирингового агентства «Гайдай.Ком», человек с добрым, как будто все понимающим взглядом и апокалиптичным сознанием. По его убеждению, о котором он готов неутомимо говорить в любой аудитории, либо в ближайшее время Украина переживет поколенческую революцию и обновление правящей элиты, либо через пять-семь лет прекратит свое существование как суверенное государство.

ТК побеседовала с Сергеем о том, какой ценностный выбор стоит перед нами в рамках начавшейся предвыборной кампании, о том, какова реальная цена дорогостоящей наружной политрекламы, о джинсе как методе принуждения журналистов к выполнению их профессиональных обязанностей, и о том, как выглядят стратегии кандидатов в президенты в свете сегодняшних социальных запросов украинцев.

- Сергей, во время президентских выборов 2004 года украинское общество оказалось перед ценностной, кармической дилеммой. На ваш взгляд, какое содержание носит нынешняя кампания? Что на самом деле мы будем выбирать?

- По большому счету, выбор перед украинцами прежний, только он осознается в меньшей степени, чем пять лет назад. В 2004 году произошла социальная революция ‑ стояние на Майдане миллионов людей. И эта революция была следствием войны между либеральным миром и миром прошлого, миром постсоциализма, который тогда называли кучмизмом. На Майдан вышел средний класс, стремившийся к переменам. Суть нынешнего выбора я бы формулировал по-другому. Нам нужно выбирать между старой политической системой (я бы ее назвал безэлитарной) и мечтой о новой политической системе, где у власти должна находиться настоящая элита. Если в 2004 году выбор был между Януковичем как представителем старого миропорядка и Ющенко как лидером нового, либерального мира, то сейчас все проходные кандидаты находятся на стороне старой безэлитарной системы, а вот новая на этих выборах пока не представлена. Получается, кампания-2009 ‑ по сути, выборы без выбора.

- Вы склонны думать, что общество в 2004 году просто обманулось под влиянием аккумулированной жажды увидеть наконец-то нового президента?

- Да. Запрос не был четко сформирован, это было просто коллективным желанием перемен, и Ющенко эти перемены вполне мог осуществить. Как ни парадоксально, на своем уровне осознания проблемы Ющенко сделал все, что мог. Я считаю, из всех тех, кто сегодня при власти, он наименее виновен. Но Ющенко так и не смог провести реформы, которых от него ожидали, поскольку был и остается представителем старой политической элиты.

- И в чем же, по-вашему, «невиновность» Ющенко?

- Он ни разу не попытался узурпировать власть. Более того, когда возникала угроза узурпации власти его соратниками и врагами, он как гарант Конституции активно этому противодействовал. Он пока единственный президент в истории независимой Украины, подписывавший указы о роспуске Верховной Рады. Этого не мог себе позволить даже Кучма, которого вряд ли кто-то может назвать нерешительным политиком. Когда Юлия Тимошенко и Виктор Янукович попытались узурпировать власть, сговорившись между собой лишить украинцев права избирать президента, переизбирать парламент, Ющенко однозначно заявил, что если это произойдет, то он как президент не допустит такого сценария. Поэтому к нему меньше всего претензий. Но досталось ему больше всех.

Я хочу справедливости. Если избиратели судят политика, на что они имеют право, то судить его нужно справедливо. Я лично как избиратель могу судить о действиях Ющенко, я за него голосовал, стоял на Майдане и я с ним разберусь сам. Однако я не готов это делать так, как мне подсказывают его оппоненты. К ним у меня значительно больше претензий, чем к Ющенко.

- Справедливо ли в таком случае то, что наименее грешный, по вашей версии, фигурант Майдана стал адресатом львиной доли того разочарования, в которое погрузилось наше общество?

- Конечно, поскольку именно он как главное лицо государства обязан первым принимать удары маятника народных ожиданий и разочарований. Он самый главный человек в стране и не может бесконечно рассказывать, что и кто мешают осуществлению реформ в государстве. Но в реальности президент, в самом деле, ничего не может сделать, если не будет превышать своих полномочий. Отсюда постоянные разговоры политикума о смене Конституции, о том, что надо либо переходить к президентской власти, либо уже окончательно избавляться от президента и делать так, чтобы премьер-министр был главой государства.

- Вы известны высказываниями о том, что не видите принципиальной разницы между политической и коммерческой рекламой, поскольку и торговые марки, и политики стремятся к одному и тому же: убедить людей что-то купить или купиться на какую-то идею...

- По форме воздействия ‑ не вижу, а по содержанию, конечно, эта реклама абсолютно разная.

- Специфика предвыборной агитации этого года удручает: все кандидаты эксплуатируют один и тот же принцип: «Я лучший», «Все сволочи, а я работаю», «Только со мной будет хорошо». Вместо предложения реального плана развития сплошной нарциссизм. Или это нормальное поведение в условиях конкуренции?

- Как метко выразился литератор Густав Водичка, создание партий по принципу поклонения лидеру - это наша с вами зооморфия. По тому же принципу действует, к примеру, стадо, когда идет за самым красивым и харизматично проявляющим себя самцом. Не важно, куда и зачем он ведет, это инстинкт. Социальная зооморфия - к сожалению, болезнь нашего общества. Наверное, должно пройти время, пока мы станем более образованными и более состоятельными в этом отношении.

А если возвратиться к политической рекламе и степени ее эффективности, то есть один секрет, который рекламисты ‑ что в коммерческой рекламе, что в политической ‑ стремятся не раскрывать заказчику. Реклама не работает. Приведу такую метафору. Когда в 40-е годы две ведущие на тот момент державы мира, Советский Союз и США, изобрели пенициллин и открыли эпоху антибиотиков, миллионы жизней раненых на фронтах второй мировой войны были спасены. Что произошло через лет десять? Пенициллин перестал работать, потому что возникли штаммы, которые приспособились к его воздействию, болезнетворные микробы выработали иммунитет. До сих пор антибиотики модернизируются, однако уже и официальная медицина все чаще задается вопросом, чего больше дают антибиотики - пользы или вреда. Судьба рекламы во многом схожа с судьбой антибиотиков, но об этом рекламисты предпочитают умалчивать.

- Если реклама действительно уже неэффективна, зачем политики тратят на нее миллионные бюджеты?

- Сказывается непрофессионализм тех, кто придумывает и реализует их предвыборные стратегии. Что поделать, политикам попались врачи, которые все еще лечат пенициллином. Рекламу как средство обеспечения продаж услуг и товаров изобрели в 1930 ‑ 1950 годы в Америке. Мало того, американская школа журналистики (которая, кстати, от украинской сильно отличается) лежала в основе их школы создания рекламных текстов. Рекламист или копирайтер (лично я называю эту профессию «мастер продающего текста») ‑ это продавец, который стремится осуществить продажу при помощи текста. Первые рекламные слоганы родились из газетных заголовков. А первые рекламные тексты поначалу вообще не иллюстрировались. Например, первый текст, который запустил массовую продажу автомобилей форд, написал сам Генри Форд как статью. В ней было 4 000 знаков - что такое автомобиль, почему он должен быть в каждой семье, как им управлять и т. д.

Сегодня реклама не работает по двум причинам.

Во-первых, мир со времен Форда стал в очень большой степени информационно насыщенным, и мы в отличие от человека 1930‑50 годов ежедневно сталкиваемся с таким количеством информации, что просто вынуждены «закрывать» от нее свое сознание.

А во-вторых, саму рекламу убили креативщики: реклама перестала побуждать к покупке, она стала просто эстетическим явлением. Люди смотрят рекламу, они ею восхищаются, ей удивляются, обсуждают, но в ней уже не существует ни единого аргумента, который бы заставил их покупать или голосовать. Реклама больше не инструмент продаж. Зато таким инструментом сегодня являются СМИ.

- С вашей точки зрения, и в 2004 году политическая реклама была пустой тратой предвыборных бюджетов?

- Конечно. Вспомните, как все эти «тому що красивий», «тому що послідовний» вызывали смех, но никак не привлекали сторонников к Януковичу. У рекламы фактически осталась одна функция - фиксировать уже что-то состоявшееся. Если ты уже себя сложил какими-то своими действиями, то реклама работает на тебя, она лишний раз напоминает, что «вона працює». А если ты еще никто, как Яценюк, то простая декларация, что у тебя будет «продуктивне село», вызывает смех и недоверие.

Я считаю, что существует только одна цепочка создания политического бренда - реальные действия, информация о которых стала всеобщим достоянием. Политикам рекомендовано действовать согласно формуле «жест - поступок - событие». Вспомните российскую ситуацию 1999 года, когда Путин, человек довольно скромной наружности и с риторикой, далекой от сегодняшней, сначала вроде как ни с того ни с сего выдал жест, заявив на пресс-конференции: «Будем мочить в сортире». А вскоре последовали события, которые коснулись всей России: взрывы зданий в Москве, ввод войск в Чечню Были и поступки - к примеру, он полетел в Чечню на истребителе. Во время полета семь минут сам управлял самолетом, испытывая при этом такие перегрузки, которые способен выдержать только физически очень крепкий человек. Об этом писали и это показывали все СМИ. После чего сомнений, что у России решительный и харизматичный лидер, не осталось ни у кого. Рекламная кампания Путина ‑ с билбордами, изображающими, как президент спасает Россию ‑ с такой работой бы точно не справилась.

Сейчас многие критикуют Яценюка за плохую рекламную кампанию. Да, консультанты, которые на него работают, конечно, перемудрили с цветом, с дизайном. Все это смешит и вызывает раздражение. У самого Арсения Петровича не очень фотогеничная внешность, какой-то он совсем не мужественный, крупные планы не в его пользу, но все это не главное. Главное - его реклама не попадает в социальный запрос, который адресован Яценюку. Именно этот запрос был причиной роста его рейтинга. Это запрос на обновление украинской власти. Его сторонники ожидали, что он как свежее лицо приведет в украинскую политику новую команду. Когда на улицах появились креативные билборды, у многих возникло разочарование: он нам об индустриализации и армии, о том, что он качает железо в зале, а ты смотришь на этого яппи в очках и понимаешь - это обман. Рекламная кампания Яценюка пытается ответить на другой запрос ‑ запрос на «сильную руку», в котором он смотрится неестественно. А представьте себе, что бы было, если бы вдруг Яценюк начал не говорить, не заявлять, а действовать, совершать жесты - поступки ‑ события? Скажем, первым мог бы быть такой жест: Яценюк заявляет, что, став президентом, он не оставит во власти ни одного из старожилов политического олимпа. Далее - поступки. Например, он начинает собирать деньги на общенациональный кадровый конкурс тех, кто хочет войти в его команду. Тем более что это проверенный способ обновления власти, апробированный в разных странах. Он начинает собирать деньги - и это превращается в событие. Вот тогда у него станет расти рейтинг, а реклама не будет единственным инструментом, которому мы должны верить, она просто будет говорить, что начался конкурс, она будет выполнять ту функцию, которую на самом деле должна выполнять реклама. Фиксировать и напоминать о том, что и так все поняли.

Соперникам Яценюка, кстати, тоже нечем похвастаться. Наружная реклама Тимошенко неплохо выполняла свои функции. Напоминала о том, что и так понятно - премьер работает. Пока не случился смешной сбой в виде сообщения «Вона - це Україна!». Это непрофессионализм ее специалистов по рекламе. Если бы было сказано: «Вона працює, а з нею працює вся Україна», было бы все понятно. Мол, да, не только я работаю, а работает еще и весь украинский народ. А так получается, что ее заявление «Вона - це Україна» как-то попахивает авторитаризмом в духе диктаторов прошлого.

- Кстати, что вы можете сказать по поводу развернувшихся в последнее время дискуссий о возможном установлении диктатуры в Украине? Реплика Тимошенко в программе Шустера о том, что народ истосковался по сильной руке, ‑ это предвыборная технология или реальная нацеленность премьер-министра на необходимость реализации диктатуры в стране?

- Это суть Тимошенко, и это для меня еще один повод считать, что Ющенко - лучший выбор из худшего. При Ющенко диктатура невозможна, он человек антидиктаторского типа, у него самого сегодня проблемы с размещением на ТВ, в отличие от других, кто умеет настоять и надавить. Для Ющенко свобода слова - это ценность. Юлия Владимировна не считает, что это ценность, здесь они с Януковичем идеологические братья. Приход любого из них - однозначно постепенное наступление на наши свободы под эгидой «Мы спасаем страну».

- Многие, и вы в том числе, говорят в один голос, что главное приобретение «посторанжевых» времен - это свобода слова. Вы всерьез считаете, что в стране, где свобода слова не только присутствует, но и осознается как приобретение, так просто установить диктатуру?

- Нет, не просто, но ведь Янукович и Тимошенко - люди с опытом, с пониманием, как это сделать, каждый из них мечтает каким-то образом договориться между собой, хотя раньше это казалось невозможным. Поверьте, свобода обладает очень интересным свойством: не ценится на момент, когда она есть, и ощущается, как только ее забрали. Когда-то, еще до Оранжевой революции, российский журналист Валерий Панюшкин писал о таком явлении, как «остарбайтерство» ‑ приход москвичей и вообще россиян на украинский рынок интеллектуального труда. Россияне, живущие и работающие тут, объясняют причины просто: в Украине есть то, что они уже потеряли после глотка в 1990-е годы ‑ свобода. За неправильный анекдот, за критичные высказывания в адрес властей в своем ЖЖ сегодня в России можно реально сесть, быть уволенным, это уже давно не шутки.

- Вернемся к украинским проблемам. Согласно данным различных мониторингов, политики - главные заказчики сомнительных, с точки зрения журналистских стандартов, материалов в СМИ. На ваш взгляд, свидетельствует ли наполненность украинских медиа заказными материалами о том, что предвыборные штабы работают эффективно, что присутствие этих материалов - признак наличия в штабах продуманных стратегий?

- Во-первых, джинса - это теневой сектор экономики, где СМИ и штабы зарабатывают, СМИ зарабатывают деньги за размещение, а штабы - за откат. И в ситуации, когда есть заказ на создание цепочки «жест - поступок ‑ событие», надо быть очень тонким профессионалом, точно выстраивать события и при этом быть убедительным, знать и чувствовать то, как заслужить общественное доверие. Это очень редко встречающийся профессионализм. Куда проще просто прийти в СМИ, заплатить денег и сказать, о чем написать. По-моему, о существовании эффективного политтехнолога СМИ вообще не должны знать, только догадываться, в то время как его клиент должен действовать так, чтобы о нем писали, показывали и обсуждали. В большинстве же случаев приходится констатировать, что политтехнологи исполняют роль курьеров денежных купюр в СМИ.

Я убежден, если бы сегодняшние стратегии кандидатов базировались на четком понимании социальных запросов, вопрос размещения оплаченных материалов для них не был бы самым актуальным. А если бы они размещали что-то за деньги, то они спокойно бы ставили плашку «На правах политической рекламы», и все было бы нормально.

- Вы оперируете достаточно мифологичным, как по мне, понятием «социальный запрос». Есть живые украинцы, а есть социальный запрос, то есть некий конструкт. Какая степень условности с неизбежностью присутствует в этом понятии? Кто и какими методами сегодня в Украине изучает данные запросы?

- Социальный запрос, если говорить человеческим языком, это то, чего все хотят, о чем все мечтают и что является наиболее частой темой разговоров обычных граждан. Чувствовать социальный запрос можно, не только полагаясь на исследования, но и исходя просто из собственного опыта жизни в этой стране. Социальные запросы, безусловно, есть, и как только тот или иной оратор попадает в него, публика заметно оживляется: дескать, наконец-то кто-то так хорошо сформулировал то, о чем я и сам думаю!

- И в чем, по-вашему, состоит социальный запрос в стране, где между восточными и западными регионами существует антагонизм? К тому же есть отдельный феномен - Крым.

- Я могу назвать четыре социальных запроса современной Украины, и, как ни странно, они не отличаются ни на западе, ни на востоке государства. Разница есть в менталитете, но не в запросах. Восточная Украина с меньшим приоритетом свободы, она больше с менталитетом патерналистских ожиданий, больше ждет сильной руки. Но Западная Украина тоже ждет сильной руки. Только если одни ждут сильной руки в лице Тимошенко, то другие думают, что такой сильной рукой может быть Янукович.

- Так что это за запросы сегодня у украинцев, кроме пресловутого, на сильную руку?

- Я перечислю, но не в порядке значимости. Первый запрос - на обновление, общество ждет новых политиков. Второй запрос - на успех, мы хотим дождаться времени наших побед, нам надоело проигрывать, жить в страхах, что Европа нас не примет, Евро-2012 мы не проведем, проиграем очередную газовую войну. Если в Крым войдут танки России, мы выиграем? Мы, конечно, проиграем. Но нам надоело быть нацией, которая все время констатирует свою «меншовартість». Украинцам хочется быть нацией победителей. Третий запрос - на справедливость и возмездие, бандиты таки должны сидеть в тюрьмах. Хотя бы Лозинский. И четвертый - на сильную руку.

На самом деле все четыре запроса могут быть совмещены, если придет новое поколение политиков, сильной рукой накажет виновных, обеспечит справедливость гражданам и сделает страну успешной.

- По вашим прогнозам, насколько высока вероятность использования черных технологий в предстоящей выборной кампании?

- Думаю, что у нас в вопросах классификации предвыборных технологий есть большая путаница. В Украине ошибочно считают, что любая контрреклама, которая, между прочим, разрешена законом, должна квалифицироваться как черная технология. Тем не менее, по-моему, без контррекламы (то есть без сообщений о том, почему тот или иной кандидат слабее, почему его идеи хуже, в чем их опасность) предвыборная кампания неполная. Достаточно вспомнить примеры из американских политических кампаний, когда, скажем, штаб Билла Клинтона создал 60-70% роликов, критикующих конкурента Буша. Очень важно, чтобы такая реклама не опускалась до клеветы, регулировалась законодательством и получала экспертную оценку юристов перед тем, как пойти в массы. Важно также, чтобы такая реклама всегда имела обратный адрес, чтобы вы как избиратель четко понимали, кто кого критикует.

А чернуха - это недобросовестная контрреклама, созданная от имени анонима. Но ведь даже террористы берут на себя ответственность, когда что-то взрывают, чтобы их поступок не был бессмысленным. Изготовление эффективной контррекламы также требует профессионализма, иначе она рано или поздно ударит по своему создателю.

- Будут ли во время предстоящей предвыборной кампании предложены какие-то свежие ноу-хау на почве финансового кризиса, дефицита бюджетов и прочего?

- Я надеялся на это, но нет, к сожалению. На реализацию чего-то принципиально нового, вроде кампаний горизонтального типа, каковой являлась кампания Барака Обамы, уже нет времени. С другой стороны, снова срабатывает косность мышления ведущих игроков нынешней кампании. Главная причина - отсутствие у многих политиков стратегической и политической воли. В действительности у кандидатов нет необходимости применять какие-либо ноу-хау, ведь они же не страну строят, а обустраивают собственную жизнь, а здесь как раз не обязательно иметь стратегическое видение, а надо обладать прозорливостью, хваткой, осторожностью.

- От политиков хочется перейти лично к вам. Вы, политтехнолог, способны воспринимать СМИ не только как средство реализации интересов заказчика, а и как зеркало реальности, и при этом оставаться политтехнологом, рассчитывать на заказы?

- Абсолютно так и воспринимаю. Поверьте, я это не делил никогда, бессмысленно делить, СМИ должны быть средством отражения жизни, а в жизни есть всякое - есть заказчик, есть потребитель. На мой взгляд, в медиапространстве и в пространстве политического консультирования общая проблема - нехватка профессионализма.

Для медиа еще болезненна проблема джинсы. Однако, с точки зрения заказчика или человека (не обязательно политика), который хочет продать некую новость, все видится иначе. Скажем, он создал новость, а вы, журналисты, на нее никак не отреагировали. Что такому человеку остается, кроме как идти к вам и размещать информацию за деньги?

Приведу пример. 2006 год, «Гайдай.Ком» работало с общественным движением ГАК, на тот момент еще малознакомым киевлянам. Мы проводим первое событие, призванное познакомить людей с этим общественным движением. Событие заключалось в мирной демонстрации у стен горадминистрации, причем эта акция задумывалась и была реализована как яркое шоу с использованием зенитных прожекторов, которые светили в окна мэрии, символизируя простую идею: власть должна быть прозрачной. На это мероприятие собралось порядка двух тысяч людей, у каждого в руках был фонарик, что особенно эффектно смотрелось, поскольку акция происходила вечером. Кроме всего прочего, картинка для телевидения была создана просто сумасшедшая! Мы пригласили всех журналистов, каких только могли. Причем, знаете, как выглядело это приглашение? К каждому журналисту приходил курьер с фонариком и приносил приглашение, в котором разъяснялась символика предстоящей акции. Мне запомнилась реакция на наше приглашение 5 канала. Когда мы стали звонить и выяснять, почему они решили игнорировать событие, нам ответили: мол, мы бы приехали, но, понимаете, у нас единственная свободная съемочная группа поехала снимать театр марионеток из Грузии. Самое смешное, что театр марионеток показывал свое представление там же, на Крещатике, в ста метрах от митинга. Мы не просили журналистов писать о нас хорошо. Мы звали их просто увидеть все своими глазами и прокомментировать то, что происходит. Не понравится - пожалуйста, пишите, что сочтете нужным, ругайте. Но журналисты предпочли просто проигнорировать это событие.

- А почему так среагировали журналисты, по вашему мнению?

- Тогда мы не оплачивали их работу, вот и все.

- Вы хотите сказать, что журналисты без дополнительной материальной стимуляции не интересуются событиями?

- Да, именно это я и хочу сказать. Поговорите с опытными пиарщиками, вам скажет любой: какое событие ни создавай - журналисты не торопятся реагировать. И тогда людям моей профессии остается единственный способ обеспечить освещение того или иного события в прессе - давать им неофициальный гонорар. Возникает порочная система: без денег журналисты уже не пишут, но в случае чего кричат о джинсе, которая разъедает профессию. Ребята, а вы реагируйте на события без денег, и тогда джинсы не будет, потому что зачем тогда вам платить?

- А что, если журналисты не отреагировали на вашу акцию потому, что изначально восприняли ее как пиарную? Возможно, вы как команда, реализующая заказ, старались сделать гражданскую акцию с элементами развлечения, чтобы людям не так скучно было толпиться под горадминистрацией. А журналисты (те еще тертые калачи) увидели в этом пиар-шоу определенной политической силы, а не реальное действие, дающее реальные результаты. Журналисты и политтехнологи смотрят на одно и то же событие ‑ тем более, если речь идет о шоу с фонариками ‑ с разных колоколен. Что вы на это скажете?

- Две тысячи человек в центре города, освещающие прожекторами городскую администрацию, не могут быть проигнорированы СМИ. Независимо от того, кто и как их собрал. Это уже само по себе событие. А «тертые калачи» могли бы написать об этом как о пиар-шоу какой-то новой силы. Зрителям и читателям можно было сообщить: что это за сила, чем эта сила грозит городу, кто за ней стоит. Да еще и спросить у каждого участника, за какие деньги они пришли, сколько стоит участие, чего хотят все эти люди.

- Знаете, в одном из своих недавних интервью Юрий Андрухович заметил, что в Украине сложилась удивительная ситуация: в политику пришли не просто недостойные этого занятия люди, а люди, максимально его недостойные. Вы согласны с такой оценкой?

- По-моему, проблема не в том, достойны политики или нет те, кто ею сегодня занимается. Проблема в том, что в политику пришли не те. Они ничуть не хуже или не лучше нас, всех вместе взятых. У каждого из нас есть свой шкурный интерес. Как пишет Густав Водичка, преступное сообщество - это общество, созданное из абсолютно приличных людей, у каждого из которых есть свой маленький шкурный интерес. В самом деле, разве преступно хотеть жить лучше? Нет. Но если я соберу сто таких человек и предоставлю каждому из них возможность реализовать свои шкурные интересы за счет государства, они превратятся в преступное сообщество, каким и является наша власть.

Главная проблема в том, что не мы с вами должны править, должны править те, кто не ставит свои шкурные интересы во главу угла, те, кого на самом деле не интересуют вопросы собственного материального благополучия.

- По-вашему, такие ангелоподобные существа с врожденными склонностями к альтруизму и государственной деятельности есть в нашем обществе?

- Они есть в любом обществе. И альтруизм здесь ни при чем. В любом обществе всегда есть класс потребителей и есть небольшой класс романтиков. Романтик - это человек, у которого материальное стоит ниже нематериального, идея стоит выше материального. У меня есть знакомый, который мог быть олигархом и даже был им, но у него есть мечта, он хочет создать альтернативную энергетику. Так что он вышел из всех схем и сказал: больше не хочу просто зарабатывать капитал, не хочу «Мазератти» и собственный остров. Мне хочется создать новую энергетику для страны. Этим он и занимается на своей экспериментальной площадке под Киевом. Вот это ‑ пример того, что такое элита.

- Что может сделать пресса, чтобы приход таких людей к власти стал возможным и ощутимым в жизни общества?

- Пресса либо может быть на стороне идей, выдвигаемых представителями настоящей элиты, либо не на их стороне. Если пресса будет на их стороне, она уже будет много делать. Она должна инициировать дискуссии, продвигать людей с элитарным образом мышления, вот и все. А привести во власть таких людей сегодня может только государственный переворот. Нас приучили, что переворот - это обязательно несколько лет гражданской войны. Не обязательно. Если переворот массово поддерживается большинством населения, то все может произойти достаточно мирно. Но переворота, скорее всего, не избежать. И дело не в желании нового поколения пострелять, а в том, что теперешний правящий класс не сдаст позиций без боя. Поэтому поколенческая революция неизбежна. Я как эксперт утверждаю, что у нас есть всего-навсего пять-семь лет на то, чтобы осуществить обновление правящих элит. Либо через семь лет не будет государства Украины, оно будет сметено с лица земли глобальными процессами, либо за это время новая элита осознает себя таковой и придет к власти.

Справка ТК

Родился в Киеве в семье инженеров. Из киевской физико-математической школы сбежал в Одессу, чтобы поступить в мореходное училище. Позже поступил в Одесский гидрометинститут на океанологический факультет. Вернувшись в Киев, обучился навыкам фотографирования у своего старшего брата Игоря и затем поступил в Институт им. Карпенко-Карого на кинофакультет.

В 1990-е работал на стройке, в охранной фирме, дрессировал собак, менял валюту возле ЦУМа, трудился в компании, которая строила парусный корабль, был свободным журналистом в газете, пробовал себя и на УТ-3. Работу на телевидении считает своими первыми шагами в рекламе. Чтобы освоить профессию рекламиста, нанимался в разные рекламные агентства. В 1999 году с коллегами создал Бюро маркетинговых технологий. Тогда же вошел в группу разработчиков избирательной кампании для Ирины Хакамады, а в 2003-м уже был руководителем ее кампании в Санкт-Петербурге, вследствие чего за Сергеем закрепилось ошибочное реноме «политтехнолога из Петербурга». Собрал команду и создал социально-инжиниринговое агентство «Гайдай.Ком». На его счету - работа на кампании Виктора Ющенко (2002 и 2004 гг.), руководство избирательной кампанией Анатолия Кинаха (2004 г.), избирательные кампании Петра Порошенко, Николая Катеринчука и ряда других кандидатов в Верховную Раду Украины (2002 г.). В 2006-м вел проект «Гражданский актив Киева», участвовал в выборах мэров Черкасс и Кировограда. В 2008 году вел одновременно две кампании: Блок Николая Катеринчука и его самого на выборах в Киевсовет и в мэры соответственно. Вопрос о том, кто является его заказчиком в ходе текущей кампании, публично обсуждать не склонен.

Фото Яны Новоселовой