После публикации «Детектор медіа» статьи Семена Глузмана «В размышлениях о метадоне» в редакцию обратился директор Украинского института исследований политики общественного здоровья Сергей Дворяк. Учитывая то, что тема дискуссии касается проблемы ответственности медиа перед обществом, «ТК» публикует статью Сергея Дворяка и приглашает коллег принять участие в дискуссии.

В марте довольно известный правозащитник и психиатр Семен Фишелевич Глузман опубликовал в «Детектор медіа» заметку «В размышлениях о метадоне». Обращает на себя внимание, что заглавие статьи не «размышления…», а «в размышлениях…». То есть автор подчеркивает длительность действия: он в них (размышлениях) остается и - есть надежда – придет к каким-то иным выводам, чем изложенные в статье. Впрочем, меня натолкнул на мысль обратиться в «Детектор медіа» следующий постулат: «Понимаю, наркомафия «Детектор медіа» не читает. Никогда. Но читаете вы, украинские журналисты».

Если вы захотите через «Google» узнать о метадоновых программах в Украине, поисковик вам сразу предложит порядка 550 упоминаний. Тема эта с подачи «Зеркала недели» последние 3 месяца муссируется в отечественных медиа, как, пожалуй, ни одна другая медицинская. В результате - большинство ссылок отправят вас не к профессиональным источникам, а к газетным статьям или Интернет-блогам, т.е. не к врачам и медицинским исследователям, а к журналистам. Большинство представителей вашей уважаемой профессии, как я уже знаю по многолетнему опыту, склонно в таких случаях ссылаться на мнение специалистов или тех, кто себя таковыми считает. Но тут все просто только на первый взгляд, ибо известно: сколько специалистов - столько и мнений. И здесь уже от журналиста зачастую зависит, какому из мнений отдать предпочтение.

Еще один автор «Детектор медіа», чья статья стала вторым толчком для написания этого обращения, Наталья Лигачева, рассуждая о профессионализме в области журналистики и о «медиа-культуре», говорит очень мудрые в своей очевидности слова: «Наши журналисты, с горем пополам усвоив  постулаты,  лекала демократической журналистики – полностью выхолащивают ее  СУТЬ. Суть, заключающуюся  в том, что все известные и нашим журналистам правила – как-то отделение фактов от комментариев, представление двух точек зрения и прочие - являются лишь  средством, а не самоцелью. Средством для того, чтобы предоставлять гражданам достаточное количество  полной, точной, плюралистичной   информации для их сознательного выбора».

Когда ко мне приходит журналист, собравшийся писать на темы наркозависимости и профилактики ВИЧ/СПИД у него, как правило, уже есть убеждения касательно этих вопросов. Мало в обществе людей, у кого не было бы убеждений по поводу наркотиков, наркомании, СПИДа и того, как нужно относиться к людям с подобными проблемами. Я, как правило, не пытаюсь посетителя переубедить, а предоставляю информацию, понимая, что какой-то информацией автор будущей статьи уже располагает. Но в то же время с самого начала говорю, что не всякая информация по этим вопросам является достоверной, и в освещении этих довольно острых проблем очень важно отделить зерна от плевел. Предоставить читателю не просто набор разных мнений, а показать еще, на чем эти мнения основаны, и обязательно помочь из противоположных точек зрения выбрать более аргументированную. Выяснить, где за мнением стоят многолетние научные наблюдения и строгие, методологически выверенные данные, анализировавшиеся профессионалами, а где всего лишь предрассудки, в первичном значении слова, т.е. когда суждение выносится до того, как оно проверяется разумом.

В этом месте позволю еще раз обратиться к столь понравившейся мне статье Натальи Лигачевой. «В условиях профессиональной работы  медиа не оставляют зрителя  в недоумении  непонимании СУТИ происходящего, они не останавливаются на  стадии «что вижу, то пою», в том числе «пою по тем нотам, которые подсунули» - они докапываются до истины или ее версий.»

В современном мире с его постоянно нарастающим потоком и объемом информации первостепенную важность приобретает функция отбора. Что достоверно, а что нет. Именно этим всегда занималась наука, в частности, медицина. Появился в последнее десятилетие даже термин доказательная медицина. Идея довольно проста, хотя весьма непросты процедуры и методы. Прежде чем давать больному рекомендации относительно приема какого-либо лекарства или терапевтического метода, необходимо ДОКАЗАТЬ его эффективность. Казалось бы, что тут неясного? Но вы, наверное, очень удивитесь, узнав, что во множестве  случаев, когда вы обращаетесь к врачам, вам предлагают лечение, эффективность которого никогда не доказывалась, а просто врачи СЧИТАЮТ, что оно вам поможет. Не стану здесь расписываться за всю отечественную медицину, но скажу о средствах, применяемых для лечения наркозависимости, поскольку в этом я разбираюсь лучше. Так вот, примерно в 80-85% препаратов, назначаемыех больным с этой патологией, не имеют доказанной эффективности. А это значит, что если они и не приносят явного вреда (вред от того или иного вещества нужно тоже доказать, а не просто постулировать на том основании, что мол, всякая «химия» несет вред организму), то они заставляют больного (или общество, если лечение бесплатное) нести неоправданные расходы.

Вот только один пример. Когда наркоман обращается к врачу, то чаще всего ему предлагают (скорее всего, он и сам об этом просит) пройти процедуру, которая называется длинным ученым словом дезинтоксикация. Последнее время его стали произносить на западный манер детоксикация или, короче, детокс. Смысл этой терапии, как может показаться, достаточно проясняет сам термин. Буквально, ликвидация яда. (Токсин – яд, приставка дез – устранение). Больных по выражению самих медиков «отмывают». Им внутривенно капельно вводят большие количества растворов, по замыслу, способствующих выведению из организма нежелательных, токсических продуктов. Есть, правда, одна деталь. В том состоянии, когда это лечение назначается, у больного страдания связаны не с наличием токсического продукта, т.е. опиатов, а с их отсутствием. Т.е. выводить, строго говоря, нечего, а нужно, наоборот, вводить. Но такова сила слова и привычки, что выводят и выводят. И лежат по всей стране граждане с капельницами, и капают им в вену дешевую 5% глюкозу и дорогой гемодез, хотя толку от них, в общем-то, никакого. Потому что состояние острого абстинентного синдрома, которое в данном случае подлежит лечению, устраняется лучше всего опиоидами (метадоном или бупренорфином), а, в случае невозможности их применения, клофелином или лофексидином. Это те средства, эффективность которых доказана. Все прочее, включая капельно вводимые растворы, нейролептики, витамины, барбитураты и транквилизаторы, а также иглоукалывание, массаж, охлаждение мозга, нагревание мозга, облучение крови лазером, очищение крови сорбентами и много еще такого, что применяется во многих клиниках и учреждениях – не имеет доказанной эффективности.

Вы спросите, но ведь помогает? Да, иногда и кое-кому. Но при сравнении с плацебо терапией (это когда только создается видимость терапии) оказывается, что достоверных отличий нет. Другими словами, лечите вы или только делаете вид, что лечите – разницы никакой.

А сейчас позвольте вернуться к обсуждаемому предмету – заместительной терапии наркозависимости. Это лечение состоит в том, что пациенту дают метадон или бупренорфин, а на фоне их действия проводят психо-социальные мероприятия, направленные как на улучшение здоровья и качества жизни, так и – со временем – на отказ от наркотиков.

Если бы я сейчас начал перечислять немыслимое количество вранья в нашей прессе о метадоне, то это заняло бы не одну страницу. Здесь, как правило, имеет место смесь первичных бессознательных страхов, идеологем, основанных на элементарной ксенофобии и распространенных в определенных кругах конспирологических  идей. Отсюда бесконечно в одном ряду упоминаемые Адольф Гитлер, Джордж Сорос, враждебный нам Запад и т.д. Но это, поверьте, тема для отдельного исследования.

Противники заместительной терапии часто обращаются к СМИ еще и потому, что в газетах или телепередачах не принято обременять тексты такими деталями, как ссылки на источники, цифры, указание методов, с помощью которых получена  информация, и всего того, что необходимо для научных публикаций. Поэтому читатель узнаёт массу душещипательных подробностей, вроде того, что «метадон размягчает кости».  А чем плоха цитата из упоминавшейся выше заметки Семена Глузмана:  «…когда дитя ваше в проблеске желания жить попросит помощи, в ваш дом, жадно рыская глазами, придут люди в белых халатах, наркологи, и опять разденут вас, лишат мебели, бытовой техники и т.п., обещая быстрое чудо исцеления вашему ребенку».

И заметьте, подобного рода аргументы продолжают использовать в то время, когда в мире проведено более 100 контролированных исследований, которые доказали эффективность метадона при лечении опиоидной наркозависимости. Существует около десятка мета-анализов (речь идет о хорошо известных специалистам Кокрановских обзорах), в которых тщательной оценке подвергаются сразу 15-20, а то и более исследований, и с помощью достаточно объективных методов оценивается достоверность приводимых данных и их надежность. В поле зрения исследователей попадают тысячи больных. Все эти научные оценки сходятся в одном: метадон обладает высокой эффективностью в лечении опиоидной наркозависимости, и большинство специалистов в этой области считают заместительную терапию наиболее эффективным средством лечения при этой болезни.

Кроме того доказано, что благодаря этим средствам можно повлиять на эпидемию ВИЧ/СПИД, особенно в тех странах, где она распространяется за счет инъекционного потребления наркотиков. (Украина вне всяких сомнений относится к таковым).

Доказано, что применение метадона является экономически эффективным и позволяет снизить в несколько раз затраты общества на медицинские и полицейские мероприятия.

Именно эти обстоятельства, а не мифическая «заинтересованность зарубежных фармкомпаний» стали основанием для того, чтобы Всемирная организация здравоохранения включила метадон и бупренорфин в список жизненно необходимых препаратов. Кроме того, ВОЗ совместно с Объединенной комиссией ООН по СПИД и Офисом ООН по наркотикам и преступности выступили с объединенной позицией «Заместительная поддерживающая терапия  в ведении пациентов с опиоидной зависимостью…» в которой высказываются в пользу этого метода. Ни один другой метод лечения или реабилитации не нашел такой поддержки по одной причине: не была доказана их эффективность.

И еще несколько слов о доказательствах. В англоязычной литературе существует термин «анекдотические доказательства». От слова «случай». Т.е. многие сведения в медицине в прошлые годы получали именно таким путем, на основании анализа случая. И до поры до времени это работало. Но со временем стало ясно, что такой метод слишком ненадежен. Он хорош для начальных этапов науки, пока накапливаются какие-то элементарные представления. На современном этапе нужны методы, которые позволяют точно отвечать на задаваемые вопросы, а не просто высказывать предположения на основании нескольких наблюдений, в том числе и таких, как  «у меня был сосед, он рассказывал…». К сожалению, отечественная наркология во многом апеллирует к таким анекдотическим доказательствам. В то время, когда стала развиваться доказательная медицина, в нашей науке наметился значительный спад, и мы вынуждены либо пользоваться своими, очень устаревшими знаниями, либо заимствовать их в тех странах, где активно ведется научно-исследовательская работа. Для справки: на изучение проблем, связанных с наркозависимостью, в США расходуется порядка 1-1,5 миллиарда долларов в год. В нашей стране из госбюджета - ни одного (не миллиарда, а доллара). Вопрос: где нашим специалистам черпать сведения? У местных работников СБУ (именно к ним адресует интересующихся журналистов Семен Глузман) или в зарубежных научных журналах, руководствах, протоколах?

Следует также иметь в виду, что: 1) Назначение метадона или бупренорфина в нашей стране может осуществляться только комиссией врачей (не менее 3-х) и только при наличии объективных признаков синдрома зависимости. Ни один человек не станет пациентом такой программы просто по желанию и без четких клинических признаков болезни. 2) Нет никаких научных данных, позволяющих считать, что применение метадона увеличивает рост наркозависимости в тех странах или регионах, где он используется. 3) Вероятность поступления метадона на черный рынок через медицинские учреждения очень мала. Этот препарат очень строго контролируется и учитывается, в отличие от трамадола, кстати, который не внесен в список наркотиков и поэтому может выдаваться в аптеках недобросовестными фармацевтами без законных оснований. 4) Нет также никаких данных о том, что у фармкомпаний имеется какой-то особый интерес к продаже этого препарата. Во-первых, он довольно дешев. Во-вторых, его можно выдавать только в специальных учреждениях и он не попадает в свободную продажу. Так что все разговоры о коварных планах – не более чем фантазии. 5) Неправдой является и то, что «в мире отказываются от применения метадона». Заместительная терапия сейчас активно внедряется в Китае, Индии, Иране. Всего ее получает уже не менее 1 миллиона больных. В Европе все страны ее применяют, в том числе и в тюрьмах. И это факт, который легко установить, обратившись к соответствующим источникам. 6) Что же касается смертей от передозировок, то, как показали специальные исследования, связаны они не с ЗТ, а с прописыванием метадона по рецептам больным, нуждающимся в обезболивании. В нашей стране такое невозможно исходя из законодательных ограничений.

Циничной неблагодарностью следует считать упоминания о происках «заокеанских благодетелей». Именно благодаря зарубежным, в первую очередь, американским фондам у нас в стране сегодня тысячи людей получают антиретровирусную терапию, имеют доступ к средствам профилактики СПИД и т.д. Только каким-то извращенным отношением и к своему народу и к мировому сообществу можно объяснить эти постоянные разговоры о «зарубежных грантах» и «отечественных грантоедах», с помощью которых народ Украины «пытаются посадить на иглу» и т.п.

Наконец, последнее. Только за полтора года работы пилотных проектов ЗТ с использованием бупренорфина в Украине сохранено, как минимум, 70 жизней. Столько человек должно было бы умереть, если бы они не получали заместительную терапию. И еще. Около 4 миллионов долларов за это время недополучила та самая наркомафия, которая НЕ читает «Детектор медіа». Именно столько израсходовали бы наши пациенты, если бы они продолжали покупать наркотики в привычном для себя режиме.

Еще раз подчеркну, излагать все это в письме на «Детектор медіа» меня побудила надежда, что таким образом я помогу журналистам более профессионально подходить к освещению этой невероятно сложной темы, коль скоро такие обсуждения все равно ведутся в широкой печати и на телевидении.