Популярность музыкальных реалити-шоу имеет двоякую природу. С одной стороны, мы имеем дело с деформированным принципом DIY (do it yourself, «сделай сам»): звёздами становятся простые люди из народа, каждый телезритель может принять участие в кастинге и оказаться по ту сторону экрана. Можно сравнить это с атмосферой раннего панк-концерта, на котором фанаты лезут на сцену, выхватывают инструменты у пьяных музыкантов и сами начинают играть. Стирается грань между профессионалом и любителем, при этом роль творца полностью лишается элитарности, любой желающий уже является творцом. В то же время очевидно принципиальное различие между духом музыкальных реалити-шоу и раннего панка. Коммерческая составляющая, а также стремление к успеху, т. е. к завоеванию более высокого места в социальной иерархии. Панки, решившие сколотить группу у себя в гараже, остаются на одном уровне со своими зрителями, после концерта они будут пить одно и то же дешёвое вино из горла. Человек, идущий в шоу «Страна ищет звёзды», хочет подняться над этим уровнем, приобрести новый, недостижимый ранее статус, и больше не пить дешёвое вино. Практически все подобные телепередачи имеют формат соревнования, часто с денежным призом. Можно было бы свести этот феномен к банальному индивидуализму, конкуренции и «воле к власти», которая сегодня всё чаще оборачивается «волей к зарабатыванию денег». Но это всего лишь одна грань вопроса, которая сама по себе ещё не даёт полной картины.

Вторая же грань лежит в плоскости товарно-денежных отношений. На примере реалити-шоу мы можем проследить овеществление фигуры творца, при котором субъект творческого процесса сам становится объектом купли-продажи. Одновременно сам акт творчества предельно механизируется и стандартизируется. Зрители идут не для того, чтобы увидеть уникальный талант, а для того, чтобы увидеть «призёра популярного шоу». Важна упаковка и торговая марка, а отнюдь не содержание. Имена исполнителей могут меняться без ущерба для конечного продукта. Ту же тенденцию мы видим в boys- и одновременно girls-бэндах, в которых возможна полная ротация состава с сохранением названия, но в музыкальных реалити-шоу этот принцип доводится до абсолюта.

В обществе, ориентированном на потребление, сам по себе товар неизбежно обретает сакральный статус. Человек, желающий добиться успеха, вынужден стать товаром. Поэтому вполне объяснимо стремление участников шоу занять максимально высокое место на полке медиасупермаркета. Этот принцип воплощается и в других сферах жизни, он давно проник в саму речь. Уровень профессионализма или же достаток человека часто характеризуется фразой «сколько он стоит», а не «сколько он может купить». Каждый так или иначе становится товаром на рынке труда. При этом дорогой костюм, часы, автомобили и прочие символы статуса, к которым традиционно стремится потребитель, - это не более чем знаки на упаковке, подчёркивающие стоимость товара, затраты на его производство.

«Панк-культура» и её современные аналоги, противопоставляющие себя обществу потребления, вполне гармонично вписываются в концепцию глобального супермаркета. Одно из значений слова punk - отбросы. Любому магазину нужна помойка, и непременно найдутся люди, которые по идейным соображениям или от бедности будут рыться в мусоре, выбирая ещё съедобные кусочки. Субкультура фриганов не может составить конкуренции консюмеризму ни в мире осязаемых товаров, ни в мире медиа. Продукт, найденный в мусоре, лишённый денежного эквивалента, будет неизбежно психологически проигрывать товару с магазинной полки, человек, поющий караоке в баре, может делать это во сто крат лучше, чем «звезда на час», делающая это на телеэкране, но без знака качества он не будет интересен потенциальному зрителю.

Единственный способ разрушить очарование товарной полки - кража. Украденная вещь, в отличие от выброшенной, не теряет своей стоимости, а значит, не воспринимается как «отбросы». В то же время разрушается сама идея, лежащая в основе цены, - акт купли-продажи, обмен товара на деньги. Украсть бутылку мартини не сложнее, чем бутылку дешёвого вермута, фуа-гра достанется так же, как обычный печёночный паштет. Исчезает зависимость между ценой и себестоимостью, и уж тем более между ценой и брендом. В информационном поле кража носит более безболезненный характер: нет факта передачи материального объекта, который из-за внушенного в детстве принципа «воровать нехорошо» вызывает неприятие у большинства людей. Использование контрафактной медиапродукции, стоящей сотни долларов, воспринимается менее серьёзным проступком, чем кража булки хлеба. При работе с виртуальным товаром относительность и несправедливость цены становится очевидной. Бесплатный продукт будет проигрывать коммерческому до тех пор, пока деньги являются синонимом успеха. Кража подтачивает основы этой системы, а бесплатное копирование - идеальная форма кражи. В относительно близком будущем мы можем столкнуться с тем, что преступлением будут считать незаконное копирование реальных объектов. Развитие технологии «3D-печати» заставляет вспомнить о классике киберпанка, в частности о Realware Руди Рюкера. В этой книге инопланетная технология realing позволила жителям Земли создавать любые вещи силой мысли, материальные предметы потеряли свою ценность, и объектом купли-продажи стали идеи, которые, впрочем, тоже успешно воровались. Рюкер закончил свою книгу глобальной войной (погрязшие в излишествах люди начали массово производить оружие) и уничтожением технологии «реалинга» во имя сохранения жизни на планете. Вероятно, автор просто не решился описать новое общество, освобожденное от товарно-денежных отношений, и именно поэтому был вынужден погрузить свой мир в пучину террора. Подобно многим либералам, он, осознанно или неосознанно, воспринимает деньги и диктуемое ими социальное неравенство как фундамент цивилизации, без которого наступит хаос.

Реалити-шоу, превращающие человека «с улицы» в звезду, будут пользоваться успехом до тех пор, пока зритель ощущает ценность самого «звёздного» статуса, легитимированного через деньги. Именно поэтому звукозаписывающие компании и продюсеры, штампующие кумиров на час, являются самыми яростными борцами с контрафактом. Сиюминутные потери, которые они несут из-за незаконного копирования сегодня, не идут ни в какое сравнение с тем крахом, который потерпит вся их индустрия, когда копирование станет общепризнанной нормой и потеряет криминализированный статус. Пережив первый порыв «воровать то, что дороже» и освободившись от очарования цены, люди начнут воровать то, что вкуснее. Яркая упаковка как символ статуса не будет больше иметь смысла, реклама, как фундамент медиакапитализма, отойдёт в прошлое.

Весьма сложно предугадать и описать отношения, которые установятся после того, как лишённые упаковок товары окажутся разбросаны по полу супермаркета. Одно точно: индустрия развлечений в сегодняшнем виде перестанет существовать. Нужно понимать отличие между отечественным аудио- и видеопиратством 90-х годов ХХ века, когда контрафактная продукция на кассетах являлась лишь дополнением к телевидению и даже служила рекламным целям, наподобие бесплатных «пробников», и пиратством современным, которое благодаря развитию технологий способно полностью заменить традиционные медиа. Широко известная агитка американских сторонников копирайта «downloading mp3 you downloading communism» по иронии судьбы может оказаться пророчеством, провозглашающим новую эру свободы информации.

Александр Володарский - художник, блоггер, журналист. С 1 марта 2011 года отбывает наказание - год ограничения свободы в исправительном учреждении № 132 в поселке Коцюбинское под Киевом. Осужден по статье 296, ч. 2 Криминального кодекса Украины (хулиганство, совершенное группой лиц) за перфоменс с имитацией полового акта под стенами Верховной Рады. Таким образом Александр Володарский пытался обратить внимание общественности на нарушения прав человека деятельностью Национальной экспертной комиссии по вопросам защиты общественной морали. Гражданское общество, в частности движение «Стоп цензуре!», высказали свою обеспокоенность криминальным преследованием Володарского.