Read in english here. 

В июле подкомитет по вопросам Европы, Евразии, энергетики и окружающей среды Комитета по иностранным делам Палаты представителей Конгресса США провел слушания «Российские дезинформационные атаки на выборы: уроки Европы». Одним из тех, кто выступал там с показаниями, был эксперт Атлантического совета Якуб Каленский. В частности, он заявил, что в 2014–2019 году исследователи и журналисты обнаружили прокремлевские дезинформационные кампании во время 16 выборов и референдумов по всей Европе, включая Украину.

«Я не могу гарантировать, что этот список является исчерпывающим. Но только из этого краткого обзора мы видим, что прокремлевская дезинформационная деятельность определенно не становится менее агрессивной», – сказал в своей речи господин Каленский.

«Детектор медиа» пообщался с ним и узнал подробности.

– Якуб, какова была цель этих слушаний? Кто вас пригласил? Кто еще принимал участие?

– Меня пригласил офис председателя Китинга примерно за две недели до слушаний. Члены подкомитета хотели изучить, как работает кремлевская дезинформация в Европе, особенно с точки зрения влияния на выборы, а также обсудить, как различные европейские правительства реагируют на эту угрозу.

Помимо меня, на слушаниях выступили посол Дэн Фрид из Атлантического совета, финский журналист-расследователь Джессика Аро и доктор Фредерик Каган из Американского института предпринимательства.

– Во время слушаний вы перечислили выборы, в ходе которых были выявлены прокремлевские дезинформационные кампании. Украину вы упомянули дважды: в 2014 году и в 2019 году. Чем отличались дезинформационные кампании и их результаты в нашей стране в 2014 и 2019 годах? Было ли украинское правительство, или гражданское общество, или оба более эффективными в противостоянии этим кампаниям в 2019 году?

– Как мы упоминали в недавнем отчете Рабочей группы по украинским выборам (была запущена в декабре 2018 года на период президентских выборов в Украине Атлантическим советом, Трансатлантической комиссией по честным выборам и Фондом Виктора Пинчука совместно с «Детектором медиа», StopFake и Центром Разумкова. – Авт.), например, в киберпространстве в 2019 году произошли значительные улучшения по сравнению с 2014 годом. В то время как в 2014 году было совершено серьезное нападение на Центральную избирательную комиссию, в 2019 году Украина выглядела намного лучше подготовленной, и мы не видели подобных атак.

Что касается дезинформации, то я считаю, что в Украине было сделано несколько улучшений. Есть множество проектов, сосредоточенных на различных аспектах дезинформации, манипулирования информацией, операциях влияния. Я думаю и надеюсь, что украинское гражданское общество сейчас гораздо лучше подготовлено, чем в 2014 году, когда постреволюционная ситуация очевидно вызвала некоторые трудности. Такие инициативы, как Ukraine World, Украинский кризисный медиацентр, собственно «Детектор медиа», хорошо известный StopFake или Texty.org.ua – и я уверен, что пропустил некоторые другие важные проекты, потому что их так много – все это блестящие примеры силы украинского гражданского общества. Западу есть чему поучиться в Украине относительно расследования, исследования, разоблачения и противодействия дезинформации.

Тем не менее, пять лет дезинформационной кампании также означают, что некоторые нарративы сумели глубоко укорениться в информационном пространстве, нашли свою аудиторию, их повторяют и размножают, а первоначальный источник дезинформации отмывают. У меня нет соответствующих данных, чтобы утверждать наверняка, но я чувствую, что сегодня больше, чем, например, в 2015 году можно услышать украинские голоса, сомневающиеся в том, что революция на Майдане была шагом в правильном направлении, и все больше голосов, проводящих ложную параллель между тем, что делают Запад и Россия. Я прекрасно понимаю, что мы не можем винить только Кремль в усилении этих голосов – но я также уверен, что Кремль изо всех сил старается сделать их сильнее и рад происходящему.

С другой стороны, я повторяю, что ощущение того, что эти голоса становятся сильнее – это только мое впечатление, и я буду более чем счастлив, если оно окажется неправильным.

Как я уже подчеркивал в Конгрессе, я боюсь, что вы можете увидеть, как такую модель дезинформации или даже одобрения со стороны «внутренних» источников начинают использовать во многих странах Европы.

– На протяжении скольких выборов из вашего списка дезинформационные кампании России были успешными (я имею в виду, что результат выборов был желательным для России)?

– Измерение успеха дезинформационной кампании всегда является одной из самых сложных дисциплин, и Кремль и его полезные идиоты часто злоупотребляют этим фактом: «Да, может быть, есть какая-то российская пропаганда, но покажите мне, что она действительно оказывает влияние!» Эта конкретная тактика очень похожа на старый подход КГБ, описанный перебежчиками из советского блока.

Трудно отделить, какой эффект имела кремлевская кампания от эффекта, достигнутого другими участниками и событиями, нацеленными в том же направлении. Например, если тот или иной политик ежедневно подвергался нападкам со стороны кремлевской дезинформационной машины и сам вызывал скандал, который стоил ему стольких же голосов, то действительно очень трудно определить, какое из обстоятельств сыграло большую роль.

Однако если мы сфокусируемся исключительно на результатах и посмотрим, закончились ли выборы так, как того хотел Кремль, то я думаю, что мы сможем определить немало очень четких побед: референдум в Голландии в 2016 году, референдум по Брекситу, выборы в США и итальянский конституционный референдум в том же году, президентские выборы в Чехии и парламентские выборы в Италии в 2018 году.

Будет несколько спорных результатов. Выборы в Германии в 2017 году не принято относить к печально известным успехам кремлевской информационной агрессии, однако, боюсь, что так оно и было. Москва стремилась ослабить Ангелу Меркель и поддержать экстремистов из «Альтернативы для Германии». Партия Меркель получила наихудший результат с 1949 года. А «Альтернатива для Германии» получила больше голосов, чем предсказывало большинство опросов общественного мнения.

Могу ли я определить, в какой степени на результаты ХДС/ХСС и «Альтернативы для Германии» повлияли кремлевские операции влияния, а в какой степени это была их собственная кампания и ошибки? Нет, не могу. Но нацеливал ли Кремль свои операции влияния в этом направлении? Определенно да. Был бы результат таким же без информационной агрессии Кремля? Я уверен, что это не так.

И затем есть результаты, которые мы обычно рассматриваем как провал кремлевской кампании по дезинформации: президентские выборы в Австрии в 2016 году и президентские выборы во Франции год спустя. В обоих случаях кандидат, на которого ставил Кремль, проиграл. Однако знаем ли мы, насколько информационная агрессия Кремля имела значение и как она изменила результат? Тимоти Снайдер в «Пути к несвободе» утверждает, что Ле Пен и Хофер, возможно, не победили, но выступили намного лучше, чем могли бы до начала российской кампании против Запада – и я чувствую, что он прав.

Я хотел бы видеть больше расследований, похожих на то, что провела Кэтлин Холл Джеймисон – выясняющих, какие сообщения были распространены и усилены дезинформационной машиной Кремля, и измеряющих их влияние на избирательную кампанию и голосование за отдельных кандидатов. Пока что это самая тщательная из виденных мной работ по измерению воздействия агрессии Кремля на выборы – и мне грустно, что в Европе, где у нас гораздо больше опыта в отношении военных действий Кремля, нет подобных расследований.

– Видите ли вы сейчас какую-то новую тактику, новые инструменты в арсенале России?

– Больше всего меня беспокоит то, как дезинформация Кремля проникает во внутренние, основные источники. Мы видели в Украине и Германии, как российские действующие лица умышленно обращаются к местным игрокам, которые распространяют для них кремлевскую ложь. Мы видели в Нидерландах, Сербии и многих других странах, как европейские влиятельные лица часто повторяют типичную ложь Кремля, придавая ей новую легитимность. Мы видели похожую картину в Беларуси. Некоторые из наиболее типичных лживых заявлений Кремля о языковом законе в Украине или о Джордже Соросе часто поддерживаются даже венгерскими властями.

На мой взгляд, это один из самых больших успехов кремлевской дезинформационной кампании – все больше и больше действующих лиц как попугаи повторяют кремлевскую ложь, придавая ей новую легитимность и распространяя ее среди новой аудитории. И учитывая, что различные участники больше внимания уделяют действиям России, я полагаю, что мы увидим больше усилий, которые будут пытаться скрыть российский путь и представить себя как «чисто внутреннюю» проблему.

– В своем докладе вы упомянули четыре направления защиты от дезинформации: документирование угрозы, повышение осведомленности, смягчение используемых агрессором слабостей и наказание агрессора. Какое из них является самым легким, а какое – самым трудным?

– Самым простым является, конечно, документирование угрозы. По сути, любое средство массовой информации или любая общественная организация может начать с него прямо сейчас: простой мониторинг российского телевидения или местных российских и пророссийских каналов и выявление распространяемой там лжи уже дало бы некоторую новую информацию.

Это легко, но это необходимый первый шаг – если мы не документируем информационную агрессию, то не сможем должным образом ее исследовать. Если мы не измеряем, сколько информационных атак происходит ежедневно, то не можем говорить об увеличении или уменьшении дезинформационной кампании или изменении ее фокуса. Систематический сбор данных является необходимым первым шагом к тому, чтобы иметь возможность говорить о достоверных данных, а не о впечатлениях. Именно поэтому мы начали тот проект с моей предыдущей командой в Брюсселе (East StratCom Task Force. – Авт.) – и нам нужна база данных EUvsDisinfo, чтобы быть еще более всеобъемлющими, для чего команде потребуется значительно больше ресурсов.

Самое сложное – наказание информационных агрессоров. Всякий раз, когда какой-либо государственный или негосударственный субъект пытался что-то предпринять в отношении дезинформационной кампании Кремля, Кремль и его полезные идиоты немедленно начинали с нападок на свободу слова и т. д. – посмотрите хотя бы на троллинговую реакцию Кремля на решение Британии запретить российским дезинформационным организациям посетить ивент в Соединенном Королевстве. Подобные атаки можно увидеть повсюду в Европе.

Необходимо постоянно повторять, что речь идет не о создании новых правил, а об обеспечении соблюдения этих правил также в отношении этих агрессоров. У нас есть законы против распространения ненависти, подстрекательства к войне и насилию, клеветы. В некоторых странах запрещено распространять ложную тревогу и вызывать панику. Речь просто о применении этих правил к псевдомедиа, которые продолжают их нарушать. Речь о верховенстве права. Свобода слова не означает свободу лгать, обманывать, манипулировать и клеветать – а это именно то, что делает дезинформационная машина Кремля.

Мы должны также налагать санкции на тех людей и организации, которые намеренно распространяют ложь, ненависть, манипуляции и фальшивые новости. Санкции против российских телеканалов, которые участвуют именно в таких действиях, также означали бы, что они потеряли бы деньги от западных рекламодателей – и это им сильно навредило бы.

– В Украине дискутируется создание нового государственного телеканала: на русском языке, украиноцентричного, с развлекательным контентом, производимым в Украине, для русскоязычной аудитории во всем мире. Что бы вы сказали об этой идее?

– Я всегда говорю, что нужно как можно больше решений и как можно быстрее. Нужно видеть больше действий от правительств, межправительственных организаций, таких как ЕС и НАТО, от СМИ, гражданского общества и социальных сетей. Я приветствую каждую новую инициативу, которая пытается что-то предпринять против информационной агрессии Кремля – потому что бездействие более опасно, чем деятельность, которая может быть неидеальной.

Однако нельзя ожидать, что эта конкретная мера сама собой решит все проблемы. Всегда будет какая-то часть аудитории, которая предпочтет другие русскоязычные каналы. Опыт Эстонии, которая также запустила русскоязычный канал для русскоязычного меньшинства в своей стране, показывает, что очень трудно создать вещатель, который будет конкурировать с хорошо финансируемыми гигантами Российской Федерации. Большинство людей будет смотреть телеканал, который предлагает им самую привлекательную игру в Лиге чемпионов или самый привлекательный боксерский матч, а также последний голливудский фильм и самые обсуждаемые новые сериалы – вот что интересует аудиторию, а новости, как правило, просто начинка.

Имея это в виду, было бы разумно подумать, не лучше ли потратить деньги на поддержку тех проектов, которые уже сформировали определенную русскоязычную аудиторию зрителей и читателей и имеют опыт работы с ней. Но это решать украинцам, я не знаю всех деталей.

Как уже было сказано выше, в своих показаниях я выделил четыре области возможных решений. Новый канал для русскоязычной аудитории может быть частью третьей большой области, смягчая слабости информационного пространства, которые используются информационным агрессором. Необходимо воспринимать его именно так и не забывать, что он не решает проблему на 100% и что нужно сделать гораздо больше.

– Каков, на ваш взгляд, наилучший подход к предотвращению распространения дезинформационных сообщений в социальных сетях?

– Если бы мы наконец решили наказывать информационных агрессоров, им также было бы труднее распространять свою дезинформацию в социальных сетях. Поэтому я бы сказал, что лучший подход – это тот, который мы еще не применяем: налагать санкции и наказывать кремлевские инструменты дезинформации и отдельных лиц, помогающих дезинформационной кампании. И в идеале, санкции должны включать в себя запрет на сотрудничество социальных сетей с определенными лицами и компаниями, чтобы они не допускали совершения злонамеренных действий.

Однако прежде чем мы дойдем до того, что лица, принимающие решения, наконец осознают, насколько серьезна ситуация и что именно необходимо сделать, многое можно предпринять на неправительственном уровне. Социальные сети должны сотрудничать с опытными общественными организациями и журналистами, работающими в этой сфере, для выявления каналов, печально известных распространением дезинформации. Такие каналы не должны рекламироваться и рекомендоваться компаниями. В 2019 году непростительно, что YouTube рекомендует своим пользователям видео известных лжецов и манипуляторов – это либо поразительное невежество и некомпетентность, либо преднамеренное сотрудничество с врагом Запада.

Статьи дезинформаторов могут быть отодвинуты на более низкие позиции в результатах поиска. В ленте социальных сетей и поисковой выдаче они могут появляться с предупреждением, аналогичным предупреждению на табачных изделиях: «Уважаемый потребитель, имейте в виду, что эта статья исходит от сайта, известного распространением дезинформации. Это может серьезно навредить вашему психическому здоровью и исказить восприятие реальности». В результате, по крайней мере некоторые компании прекратили бы покупать рекламу на этих каналах – кто захочет оказать финансовую поддержку продукту, который определен как вредный для здоровья?

– Знаете ли вы, почему Генеральная прокуратура России назвала Атлантический совет незаконной «нежелательной организацией» в России (сообщение об этом появилось в июле, после слушаний в Конгрессе. – Авт.)? Как это повлияло на возможности, условия вашей работы?

– Позвольте мне сослаться на заявление президента Атлантического совета Фредерика Кемпе. Насколько я знаю, нам не сообщили о причинах этого решения. Что касается последствий, то мы все еще выясняем их.

Фото предоставлено Якубом Каленским