Послевкусие Мюнхенской конференции: Украина в долгом ящике

«Единственное, что показала Мюнхенская конференция по безопасности: угрозы понятны, что делать — более-менее тоже, но как делать — никто не знает». Так украинский дипломат Дмитрий Кулеба охарактеризовал Мюнхенскую конференцию, состоявшуюся в феврале 2018 года. Если же говорить об украинском измерении самого важного форума по безопасности в мире, то выводы печальны: все устали от наших проблем. Над миром завис Дамоклов меч ядерного противостояния и гонки вооружений, пылает Ближний Восток с его беженцами, безопасность границ Европы сомнительна, а США отказываются от роли главного сеятеля демократии в мире и подменить их некому… А тут ещё Украина.

Украинские СМИ заприметили, что впервые украинскому президенту пришлось выступать в почти пустом зале: кто-то собрался ужинать, кто-то дискутировать с руководительницей Международного валютного фонда Кристин Лагард, а кто-то сообразил, что ничего нового в сводках с восточного фронта не услышит. Образ Украины как щита и меча Европы рассыпался вместе с символами демократии и свободного рынка.

«Из-за избытка других проблем в разных уголках мира — мир продолжает терять интерес к событиям в Украине. Идея о миротворцах — в тупике, без шансов выйти из него… А нынешней “стабилизации” на линии соприкосновения в Донбассе, которая есть в последние годы, вполне достаточно, чтобы отложить украинский вопрос в долгий ящик», — отмечает «Европейчская правда», цитируя также Порошенко, назвавшего происходящее «мировой гибридной войной».

«Одной из интриг Мюнхена, которая касалась Украины, была реализация так называемого “плана Расмуссена” касательно введения миротворцев на Донбасс… — конкретизирует «Главком». — Позиция Кремля относительно этой миссии постоянно меняется: сначала Владимир Путин допускал только вариант ее размещения на линии соприкосновения, а не на украинско-российской границе для охраны представителей ОБСЕ, потом намекал, что не против расширения ее деятельности на все неконтролируемые Украиной территории. Последние сигналы давали надежду, что ситуацию удастся сдвинуть с мертвой точки, но в Мюнхене россияне вновь запели старую песню. Член Совета Федерации Федерального собрания России Алексей Пушков заявил, что “план Расмуссена” не заработает, если будет реализовываться на условиях Киева».

С «нормандским форматом» получилось еще печальнее, пишет тот же «Главком»: «Не состоялась и ожидаемая встреча глав МИД в “нормандском формате”: об отсутствии французского министра было известно заранее, а тем временем “потерялся” его немецкий коллега, который досрочно покинул Мюнхен из-за освобождения с турецкой тюрьмы журналиста Die Welt  Дениза Юджела. Это событие оказалось важнее очередного обсуждения украинско-российского конфликта».

Мюнхенская конференция определила контуры многополярного мира, полного точек напряжённости: между Северной Кореей и США, Саудовской Аравией и Ираном, НАТО и Россией. Плюс развертывание дополнительных военных потенциалов, вопросы кибербезопасности, Brexit...

Тем временем стало известно, что Москва нарушила один из ключевых документов в сфере нераспространения ядерного оружия времён биполярного мира: Договор о ликвидации ракет малой и средней дальности. «США выяснили, что россияне, вопреки своим обязательствам, разработали и начали испытания новых крылатых ракет средней дальности, приспособленных под ядерную боеголовку», — пишет «Украинская правда», добавляя, что Украина — главная пострадавшая от кибератак России сторона.

С другой стороны, «сирийская кампания стала также полигоном для испытания новейшего российского военного оборудования — систем радиоэлектронной борьбы, беспилотников, оружия и ракет высокой дальности», пишет «Европейская правда». На другом полюсе — «военное сотрудничество на восточном фланге НАТО» (Польша, Балтия. — Авт.) обусловлено тем, что «основные договоры в области ядерного разоружения и контроля над обычными вооружениями, по сути, уже разрушены. Механизмы вроде Венского документа тоже не действуют — Кремль легко обходит их требования, как показали масштабные военные учения “Запад-2017” прошлой осенью».

В Мюнхене государства — члены Евросоюза договорились усилить сотрудничество в сфере безопасности и обороны. В частности, «двадцать пять государств — членов ЕС договорились о начале постоянного структурированного сотрудничества (PESCO) по оборонным вопросам. Германия и Франция договорились о совместной разработке реактивных истребителей следующего поколения. Еврокомиссия запустила Европейский фонд обороны. Военные бюджеты растут. В то же время Brexit так и не прибавил ясности относительно будущей модели интеграции ЕС», пишет «Европейская правда». Кроме того, к середине века будет модернизирована военная сфера Китая. Китайцы планируют создать «аналог оборонного агентства США DARPA», превратить «Народно-освободительную армии Китая в “вооруженные силы мировой величины”, особенно в сферах космоса, кибербезопасности и искусственного интеллекта»; «авторитетный вашингтонский экспертный центр “Евразия групп” назвал недавнюю речь китайского лидера Си Цзиньпина “самым геополитически важным событием с тех пор, как Михаил Горбачев официально заявил о роспуске Советского Союза”».

Изюминкой Мюнхенского форума стало отречение Соединённых Штатов Америки от роли рупора либерального миропорядка и демократических ценностей. В результате краха либерально-демократических символов, распространявшихся США, во многих регионах активизируются праворадикальные, популистские, националистические движения. Они протестуют против глобальных рычагов регулирования и стремятся укрепить государственные механизмы. Местами это лишь лозунги, воздействующие на электорат, но кое-где принимает гипертрофированные формы.

При этом нынешняя постмодернистская риторика Дональда Трампа не даёт возможности определить чёткую позицию Штатов по основным глобальным вопросам. Ведь, отмечает «Европейская правда», «“ключевая ревизионистская сила сейчас находится… в Вашингтоне, в Белом доме” — говорится в докладе MSC (“Munich Security Conference”)… В течение многих десятилетий лидеры США определяли роль своей страны как квинтэссенцию силы добра в мире, основного защитника демократии и прав человека. Администрация Трампа отказалась от этого подхода…. США теперь не волнуют ни ЮНЕСКО, ни Транстихоокеанское партнерство, ни Парижское климатическое соглашение. Трамп пригрозил выйти из американской зоны свободной торговли (NAFTA) и снизил статус иранского ядерного соглашения». Как пример приводится позиция США в отношении Северной Кореи: «Заявления из Вашингтона с октября постоянно менялись — от заявлений Трампа о том, что переговоры с КНДР — это “пустая трата времени”, до сообщений госсекретаря Тиллерсона, что Штаты готовы говорить с Пхеньяном в любое время и без предварительных условий… Другой пример — Ближний Восток. Трамп то называет ислам “одной из великих мировых религий”, то говорит о запрете всем мусульманам въезжать в США и заявляет, что “ислам ненавидит нас”».

Итак, очевидно, что крушение привычной системы безопасности и либерально-демократических символов формирует в международных отношениях постмодернистскую среду. Любая геополитическая логика в ней носит скорее тактический, чем стратегический характер. Несмотря на то, что все воспринимают Россию как «ось зла», жертвенность Украины уже никому не выгодна.

«Главком» констатирует: «В мире сейчас назвревают новые «горячие точки», которые заставляют забыть про Украину с ее то ли замороженным, то ли горячим конфликтом (!)… Так премьер Израиля Беньямин Нетаньяху в стиле Порошенко с трибуны демонстрировал председателю МИД Ирана Мохаммаду Зарифу осколок сбитого иранского дрона…».

Растерянная идентичность: между Речью Посполитой и Австро-Венгрией

Политика изоляционизма, пришедшая на смену миссии США как средоточия либерально-демократических принципов в мире, стимулировала активность националистических движений во всём мире. Национализм стал своеобразным протестом против доминирования надгосударственных институций и диктата единой глобальной идеологии. По мнению администрации Дональда Трампа, международные отношения стали «ареной, где конкурируют нации и неправительственные организации», пишет «Европейская правда».

По соседству с Украиной такие процессы происходят в Польше и Венгрии. «День» рассуждает: «Вопреки активной европеизации Украины на международной арене, внутриполитический курс Польши радикально отличается. Скорее всего, националистическая волна из Центральной Европы все-таки докатилась до восточных рубежей, где столкнулась с монолитной стеной украинской национальной традиции. В отличие от украинского аналога, европейский национализм носит более экспансивный характер, зато украинская национальная идея не декларирует претензий на этнические земли других соседних государств». Вспомним угрозы главы партии «Право и справедливость» Ярослава Качинского и высказывания бывшего польского министра иностранных дел Витольда Ващиковского по поводу перспектив «Украины с Бандерой» в Европейском Союзе. Более подробно речь об этом шла здесь.

Очередным витком противостояния стал «антибандеровский закон» авторства популистской политической силы Kukiz’15. Теперь за отрицание «преступлений украинских националистов против польского народа» или использование термина «польские лагеря смерти» правонарушителю грозит штраф или тюремное заключение. Глава канцелярии польского премьера Михал Дворчик заявил, что «идеология украинского национализма, которую описал Дмитрий Донцов и которую пропагандировал Степан Бандера, прямо говорила о геноциде, необходимом для очистки украинских этнических территорий».

Украинский президент Пётр Порошенко и Верховная Рада оценили закон как противоречащий «содержанию и духу стратегического партнерства между Украиной и Польшей». Порошенко добавил, что «Украина не нуждается в том, чтобы ей указывали, каких героев ей следует уважать, точно так же она не делает подобные указания и другим».

С польскими лагерями смерти понятно: некорректная формулировка возлагает ответственность за преступления гитлеровцев на поляков, которые здесь ни при чём. А вот на «преступления украинских националистов против польского народа» Украине есть что ответить. Например, припомнить «гибридную войну» Польши против украинского государства на Закарпатье в 1939 году. Помогая Венгрии, поляки действовали с особой жестокостью, нарушая Гаагскую конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны. Как пишет «Историческая правда», «деукраинизация подкарпатской Украины происходила под видом “освобождения от коммунистических элементов”».

Ещё один исторический факт — оккупация украинских этнических территорий Пилсудским — вспоминает «День». В отличие от бандеровцев, которые «никогда не совершали боевые действия на территории суверенного чужого государства и не проводили карательные акции от имени украинского государства», методы Юзефа Пилсудского трактуются как «попытка геополитических претензий на часть территории». «Дополнительным фактором нездоровой критики Польшей народных героев Украины Бандеры и Шухевича становится чрезмерное количество украинских граждан на заработках в Восточной Европе», — отмечает автор статьи Александр Подвышенный.

Директор Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович называет миграционный аспект закона целесообразным из-за «растущих миграционных движений из Украины, когда носители идеологии украинского национализма и адепты мировоззрения, опертого на прославление формирований, которые совершили геноцид, все больше представлены в Польше, что также приводит к напряженности в польско-украинских отношениях».

Польская интеллигенция отреагировала на закон неоднозначно. Часть её обратилась в Сейм с критикой. В частности, украинистка Оля Гнатюк отметила, что «такой резонанс обусловлен ограничением свободы слова и свободы научных исследований, которые будут результатом внедерения этого закона… Немногие заметили, что эти правки корректируют понятие Польской нации, которое определено Конституцией. Эти правки означают ни больше, ни меньше, а внедрение нового понятия этнической нации».

«Я уже не говорю о формулировке “Восточная Малопольша”, которое используется в законе, —  продолжает Гнатюк. — В целом, это официальное название украинцами трактовалось как попытка колонизации в символическом пространстве территории Восточной Галичины».

«Упоминание в законе действий режимов фашистских и коммунистических стран наравне с действиями украинских националистов — скандал и несправедливость, — уточнила депутат польского Сейма четырех каденций, депутат Европарламента (в 2004–2009 годах) Гражина Станишевская. — За большое количество преступлений и террористических актов 40-х годов прошлого столетия отвечает (по крайней мере в той же мере, что и украинские националисты) и довоенное польское правительство, которое не только не обеспечило для пяти миллионов украинских меньшинств достойную жизнь, но даже преследовало их».

С одной стороны, закон формирует определённые идеологические рамки для научно-исследовательской деятельности, с другой — определяет миграционный и геополитический аспекты через понятие «этнической нации». Польский мессианизм Пилсудского уж больно смахивает на концепцию российского империализма, так что возрастающие сомнения украинского политикума в том, что Польша будет адвокатом Украины в ЕС, оправданы.

Подтверждая великодержавные амбиции польского истеблишмента, журналист Вацлав Радзивинович в эфире Прямого канала предупреждает: «Многое зависит от того, какая будет реакция сейчас в Киеве. И если она будет очень бурной, если скандал разгорится с вашей стороны, то наши тоже начнут из расчета того, что Украина слабее и на ней можно отыграться, а не дразнить Израиль и Америку».

Не заставила себя долго ждать реакция министра иностранных дел Украины Павла Климкина: «Приписывание преступления всей нации или всему освободительному движению является недопустимой пропагандистской манипуляцией, — цитирует министра издание “Страна.ua”. — Если же некоторые польские политики и дальше будут настаивать на запрете в Украине Степана Бандеры и УПА, то по принципу “начни с себя” они должны бы прежде всего запретить Юзефа Пилсудского с его жестокой “пацификацией” украинцев Галичины, а также Армию Крайову, чьи отряды осуществляли кровавые карательные акции против украинских сел».

Идея польского мессианизма стала основанием для идеи «Троеморья», или Инициативы трёх морей. Сотрудничество в рамках этой инициативы — один из основных приоритетов внешней политики Польши в 2018 году. Также Польша рассчитывает повысить свой статус важного энергетического узла в рамках проекта газового коридора «Север — Юг». Есть ли место для Украины в этом проекте? Особенно с учетом торможения украинских энергетических инициатив и сомнительных перспектив Украины в проекте Нового Шёлкового пути, о которых мы писали в обзоре за октябрь 2017 года. Успехи нашей страны в этом направлении зависят от отношений с другой соседкой — Венгрией, высказывавшей претензии к нашему закону «Об образовании».

Киев прислушался к выводам Венецианской комиссии по поводу закона. «Во-первых, Кабмин одобрил и передал в Верховную Раду проект изменений в закон “Об образовании”, согласно которому предлагается продлить на три года переходный период языковой статьи… Во-вторых, правительство одобрило Годовую национальную программу сотрудничества с НАТО (ГНП), включив в нее рекомендации Венецианской комиссии относительно “языковой статьи”», — заявил глава миссии Украины при НАТО Вадим Пристайко. Однако, сообщает «Европейская правда», «в то время как Киев обещал выполнить рекомендации Венецианской комиссии, в МИД Венгрии неоднократно подчеркивали, что защиты “Венецианки” для них недостаточно, а Украина должна вернуть в законодательство разрешение на полный цикл обучения на венгерском языке».

«Венгерская дипломатия также старается убедить международное сообщество, что в Закарпатье — “напряженная ситуация”. “Там происходили антивенгерские демонстрации, … в ходе которых происходили надругательства над национальными символами и скандировались антивенгерские лозунги», — пишет обозреватель отдела международной политики «Зеркала недели» Владимир Кравченко, комментируя заявления Министра иностранных дел Венгрии Петера Сийярто на министерской встрече Организации безопасности и сотрудничества в Европе в конце 2017 года. «По его словам, ОБСЕ должна отправить в Закарпатье специальную мониторинговую миссию по примеру СММ, находящейся в Донбассе». Повторно эта идея прозвучала после нападение на офис Общества венгерской культуры Закарпатья, несмотря на то, что что «бутылку с зажигательной смесью бросили два польских радикала из ультраправой националистической организации “Фаланга”». И снова поляки на Закарпатье помогают венграм…

После блокирования заседания Комиссии Украина — НАТО на уровне министров обороны украинские СМИ отмечают, что в 2018-м она может быть заблокирована и на уровне президентов. Владимир Кравченко считает, что ради «двух минут телесюжета и общего фото украинского президента с лидерами государств — членов альянса, в Киеве пойдут на отмену статьи закона об образовании». «Ведь, по сути, нынешняя политика Будапешта — провоцирование сепаратизма в украинском Закарпатье. В этом действия Венгрии не слишком отличаются от позиции РФ, всячески продвигающей концепцию “Русского мира” и защиту прав русскоязычного населения на постсоветском пространстве», — резюмирует эксперт.

А с учётом тенденции сближения Австрии в лице Себастьяна Курца и Гайнца-Кристиана Штрахе с Вышеградской четвёркой, в частности с Венгрией, в аспекте позиционирования общих ценностей (отношение к мигрантам, достижения культурного и экономического суверенитетов, христианских ценностей), недалёк тот час, когда новый блок будет подгребать под себя всех, кто чувствует себя неуверенно. Особенно тех, кто растерял свою идентичность и не определился в своих ментально-цивилизационных ориентирах.

Выдёргивание исторических фактов из контекста — целенаправленный поиск символов и образов с целью сплотить свой электорат против внешнего врага, утвердить великодержавные амбиции Польши и Венгрии, а также подготовиться к совместным континенталистским проектам с Россией. Украине в этих проектах, разумеется, места нет. Поэтому задача Украины — утвердить себя в другом, конструктивном дискурсе. Предложить своё видение новой Европы, построения общей системы безопасности и взаимных геополитических выгод. Об этом пишут эксперты центра «Новая Европа» в публикации на «Европейской правде». Если во времена Богдана Хмельницкого фактором идентичности была религия, сегодня полюс притяжения — экономическое благополучие.