«Всё пылает» («Все палає») - фильм, созданный фоторепортерами Александром Течинским (режиссер, оператор, режиссер постпродакшна), Алексеем Солодуновым (режиссер, оператор) и Дмитрием Стойковым (режиссер, оператор).

В кино за плечами у Александра Течинского и Алексея Солодунова - только 35-минутная документальная лента «Сэры и сеньоры», которая была представлена в международном конкурсе на фестивале DOK Leipzig. Для Дмитрия Стойкова «Всё пылает» - дебютная работа.

Все трое в прошлом снимали фоторепортажи для газеты «КоммерсантЪ-Украина». Работы Александра Течинского публиковались в немецких и других СМИ (Frankfurter Allgemeine Zeitung, Der Spiegel, Vogue, «Playboy Россия»). Он снимал в Иране, Афганистане, Азербайджане, Бразилии, Либерии, Грузии. Все трое фоторепортеров освещали события на Майдане для разных СМИ, в частности, Александр Течинский делал фото и видео для Frankfurter Allgemeine Zeitung, Алексей Солодунов в это время был штатным фотографом газеты «Капитал».

Дмитрий Стойков, Александр Течинский и Алексей Солодунов

Обжигающее название ленты троих друзей о Майдане соответствует сути фильма. С первого кадра зритель переносится в реальность, где всё движется, громыхает, падает и пылает. Реалистичность происходящего - следствие репортерской привычки, работы, которая не предполагает концептуального подхода. А еще авторы фильма рассказывают свою историю в суховатом стиле, редко останавливаясь на типажах или задерживаясь рядом с героями.

При всей своей трагичности «Всё пылает» - потрясающе зрелищный фильм, кадры для которого отобраны из трех терабайтов съемок авторов. Еще до того, как Александр Течинский рассказал, что во время Майдана часто общался с немецким журналистом Конрадом Шуллером и снимал события революции для Frankfurter Allgemeine Zeitung, о фильме хотелось сказать: картинка по качеству «немецкая». Так считает не только «Детектор медіа»: «Всё пылает» победил в номинации «Лучший восточноевропейский документальный фильм» на фестивале документального кино и анимации DOK Leipzig.

Кстати, кусочек этого фильма вошел в альманах «Майдан. Черновой монтаж», а кадр, на котором девушка предлагает мандарин парню рядом с горящими шинами, стал одним из образов фестиваля Docudays UA - 2014.

По словам Александра Течинского, авторы ленты фиксировали события Майдана на камеры Canon 5D Mark III, Canon 5D Mark II и Canon I DX от первого до последнего дня Революции достоинства. При этом они замечали такие детали, как «подметки» из журналов «Новый мир» на обуви у «революционеров» Майдана, всматривались в лица ребят, которые угощали коктейлями Молотва, внедрялись в тыл беркутовцев.

Подробнее о создании фильма «Всё пылает» мы поговорили с его творцами.

Отсутствие сценария

Александр Течинский: Конечно, вначале никакого кино не планировалось. Мы просто снимали - втроем с самого начала. Вот мы вроде как с Лешей начали, и Дима был ни при делах, а потом Дима вдруг подтянулся. И далее - Дима снимал бойню на Банковой, потом туда летел Саша...

Мы знаем друг друга хорошо, знаем, чего друг от друга ожидать, и нам комфортно и весело вместе работать. Эта работа - просто продолжение нашей дружбы.

Алексей Солодунов: Насчет фильма - это была Сашина идея. Где-то в середине зимы собралось очень много материала, который жалко было вот так показать и забыть.

Александр Течинский и Алексей Солодунов

Из репортажа в кино

Александр: Что именно снимать - вопроса или обсуждения не возникло. Нас по жизни больше интересуют какие-то непонятные вещи, как и в «Сэрах и сеньорах».

Когда в кадре происходит что-то непонятное - это интересно. Фиксируя то, что неясно, мы можем попробовать позже это осмыслить. Вещи, которые тебя не удивляют, снимать неинтересно.

Алексей: Поначалу у нас был микс журналистики и кино. Допустим, когда перевернули памятник Ленину, мы с Сашей отсняли это за 10 минут и побежали делать ролик и отправлять его в газету. А Дима остался, провел там порядка 6 или 7 часов.

Репортерская работа подразумевает, что ты должен понимать, для какого издания и какой рубрики ты снимаешь. Здесь, слава богу, мы были предоставлены сами себе, могли дышать своим воздухом и снимать так, как мы чувствуем и как нам хочется, не вкладываясь ни в какие форматы.

И здесь не нужно было учитывать, что рядом с фото будет опубликован журналистский текст. Мы могли делать что угодно, как угодно монтировать.

Нам повезло в том плане, что в этот раз нас не ограничивали никакие форматы. Мы могли делать, что хотим.

Александр: Снимали ежедневно. Но не всегда «регулярно»: опять же, Лешина придурошная газета продолжала выходить («Капитал». - ТК). 18 февраля, если не ошибаюсь, Леша звонит говорит: «Я еду снимать фестиваль котлет». Потом звонит Лешина мама: «Ой, там кошмар».

Алексей: Да, перед двумя огромными разгонами на Грушевского и на Институтской, когда тут погибло много людей, мне дали с утра задание сфотографировать какие-то железнодорожные вагоны на Петровке.

А в следующий раз я получил задание снимать фестиваль котлет в ресторане.

И отказаться я не мог: камера стоит 15 тысяч долларов. И я ехал снимать фестиваль котлет, потому что во время Майдана выходили газеты, которые освещали подобные мероприятия.

У нас не было никакого бюджета. Сначала у нас было на троих две камеры: один спит, двое - в поле. То есть камеры работали все время, а люди менялись. Так же было с касками и бронежилетом.

Дмитрий Стойков: Ощущения, что снимается военная хроника? Конечно, были. В Украине никогда не было такого события. Первый раз я на съемку одел шлем. Когда горит весь центр города, это что-то новое для любого человека, который в подобных ситуациях не оказывался.

Дмитрий Стойков

Алексей: С какой-то стороны, мы были готовы получить доступ к кадру в любом случае. Годы столкновений коммунистов и националистов, драки футбольных фанатов, какие-то стихийные митинги... Мне кажется, мы были хорошо подготовлены.

Александр: Доставлял холод. Валенки пришлось купить. И потом, ты снимаешь, а какие-то люди в тебя бросают «коктейлями». Но на самом деле это какие-то мелочи.

Предчувствия

Александр: Еще в декабре ощущалось, что Майдан просто так не разойдется. В нашем фильме Тягнибок говорит ребятам: «Ты пойдешь туда, а там тебе проломят голову, ты будешь через два часа мертвый», - и никто не верит ему. А в конце концов всё это заканчивается печально.

Такое впечатление, что маховик раскручивался... Что касается власти, это всё напоминало немножко фарс или спектакль. И вроде как толкаются в толпе, но изначально не совсем понятно, к чему это приведет. Ты не понимаешь, это откровенно или неоткровенно, искренне или неискренне...

Александр Течинский

Субъективность

Алексей, Александр: Во время съемки сложно думать объективно. Да, конечно, ты смотришь на избитого милиционера, и тебе его жалко. Потом ты смотришь на избитого митингующего, и тебе жалко его. Что хорошо, что плохо - я не знаю. Ты не оцениваешь в этот момент, что-то происходит - ты просто снимаешь это.

Главная наша позиция всё это время - снимать то, что происходит, несмотря на то, что происходит. Можно всё снимать, но что потом давать, что показывать в фильме - на монтаже могут быть разные этические вопросы. Да, конечно, во время съемки ты сопереживаешь, но в первую очередь ты должен всё снимать, ты не можешь делать «коктейли», бежать, помогать.

Но ты и не особо думаешь. Я, наверное, во время съемки не очень-то думаю, я руководствуюсь инстинктами, больше думаю до съемки и после нее. А во время съемки ты превращаешься в животное, которое чувствует спинным мозгом, что происходит, и больше контролируешь вопросы безопасности.

 

Александр: Сейчас, если подумать, то не очень-то и опасно было, а тогда, может, и опасно. Я думаю, что каждый из нас свое количество «резинок» получил. И кирпич как-то очень красиво прилетел, я получил в голову кирпичом, если бы на мне не было шлема, я думаю, что...

Но во время съемки ты не очень осознаешь эту опасность.

Алексей: Рисков старались не допускать. Я видел, как люди вели себя беспечно при мне, и их выносили оттуда. Однажды сказал коллеге: «пригнись», а он хотел выглядеть героем. Тут же получил, хорошо, что его вообще не вынесли оттуда...

Учитывали, что в опасные места нет смысла даже идти. Когда титушки были на Михайловской, Софийской, когда они ходили вокруг Майдана, ты понимал, что, в принципе, ты даже ничего не снимешь. Но опасность того, что что-то случится, она была. Там же и убили журналиста Вячеслава Веремия эти странные ребята.

В среде «Беркута»

Алексей: Два раза так получалось, что я оказывался со стороны милиции, а Саша - со стороны митингующих. На самом деле, это всё какая-то чистая случайность. Просто «Беркут» неожиданно наступил, я оказался с их стороны, и вместе с ними отошел обратно на улицу, где они базировались. Стоял с ними около получаса-часа, они демонстрировали щиты «с пулевыми отверстиями».

Мы говорили-говорили, и в какой-то момент им дали команду идти разгонять митинг, и я пошел вместе с ними, и так шел-шел, пока железной трубой не проломили камеру.

Трудно поверить, но они тоже люди, с ними можно договориться. Они очень заняты своими делами, на самом деле, они не до конца тоже понимали, что им делать. Они все работали очень хаотично, и они не обращают на тебя внимания. До того момента, конечно, пока я не начал снимать, как они бьют человека, забивают его прямо при мне. Я снимал, а проходящий мимо милиционер заметил это, разбил камеру.

Ленин

Дмитрий: С Лениным, конечно, был единственный, но самый понятный момент с тем, что я снимаю. Было очевидно, что я снимаю, и поэтому я задержался так надолго. Поначалу там было много фоторепортеров, они толкались. Но затем все разошлись. А я задержался на часов семь. Материала было очень много. И типажей.

Умер ли тот мужчина, который обнимал Ленина? Я не знаю, что вам ответить. Его забрала «скорая».

Алексей, Александр: На самом деле это была психиатрическая скорая! Но этот момент в фильм не вошел!

Дмитрий: Конкуренция между фотографами? Не было такого особенно. Да, рядом с Лениным вначале было очень жестко, но не у всех хватило терпения.

Для съемок видео на Майдане было больше простора. Журналисты - они ненадолго прибегают, им нужно побыстрее передавать эти фотографии. Им нужно передать фактаж, а нам - атмосферу.

Александр: Дмитрий снял море материала для фильма в этот день.

Свет

Александр: Звучит, наверное, немножко странно, но лучшие съёмки состоялись, когда был свет. Просто нужно встать чуть-чуть раньше, вокруг столько интересного, много событий происходит.

Однажды в 6 утра к участникам Майдана вышла группа священников немного странного характера. Вышли с крестами и развели обе стороны на три или четыре дня...

Монтаж

Александр: Сначала мы с Лешей сделали черновой монтаж длительностью три с половиной часа. Мы набросали с Лешей самые важные куски, а потом пригласили Марину Майковскую, еще несколько человек. И каждый раз ты плачешь, когда она говорит: «Это вырезать и это вырезать». Этот процесс монтажа длился три с половиной месяца.

Вот и весь постпродакшн - на самом деле, над фильмом работали 10 человек.

Монтируешь точно так же, как и снимаешь - идешь по каким-то внутренним убеждениям. Мы не учились никогда снимать кино.

Алексей, Александр: Не-е-ет, у нас нет конкретных героев, у нас есть общий герой. Я не думаю, что мы пришли к этому сознательно. Иногда случается в жизни, как с Марадоной, когда он забил гол рукой. Потом он объяснил, что «это была рука Господа». Вот так получилось и это кино - само по себе...

Александр: То, что происходило у нас, уже случалось в других странах тоже. Это для нас, для местных людей большой сюрприз. А иностранные журналисты говорили, что в Киеве всё это немного похоже на события в других странах. Разница, наверное, в том, что маховик насилия раскручивается в каждом конфликте по-другому...

Фото Максима Лисового