Вчера в помещении киевского клуба «Чаща» состоялась презентация обновленного проекта «Имена» с Оксаной Марченко, который с начала года выходит на телеканале «Интер». Официальная часть мероприятия включала в себя представление именитых гостей – героев прежних выпусков программы, демонстрацию презентационного фильма о самой программе, ее двухлетней истории и высокой гуманитарной миссии проекта. Отвечая на вопросы журналистов, Оксана Марченко рассказала о том, что уже снято около 40 новых фильмов для «Имен», а на вопрос, станет ли героем «Имен» супруг Оксаны Марченко Виктор Медведчук, тележурналистка ответила, что на самом деле такой фильм уже существует, он был сделан к 50-летию Виктора Владимировича, но пока не будет показан широкому кругу зрителей. Оксана Марченко ответила также на несколько вопросов корреспондента «Детектор медіа».

– С чем связан переход программы «Имена» с Первого Национального на «Интер»?

– Причины перехода очень прозаичны. Мы выходили и на Первом, и на Втором национальном каналах. После того как лицензию на вещание на УТ-2 получила студия «1+1», Первый Национальный не смог предложить нам условия, при которых мы бы не потеряли своего зрителя. Потому что рейтинг Первого Национального канала… Вы сами понимаете… Быть одной программой, которая берет рейтинги на канале, – даже страшновато. Было несколько предложений от разных телеканалов, осенью прошлого года мы вели переговоры и думали о том, на какой все-таки лучше перейти, остановились на «Интере», как наиболее рейтинговом, на наш взгляд, и спутниковая сетка у него достаточно широкая для того, что бы программа принималась еще где-то.

– Появятся ли в программе «Имена» герои наших дней, имена героев Помаранчевой революции?

– Я отвечу более пространно. Во-первых, может быть, это будет неприятно услышать, но мне как историку неприятно, что слово революция в нашей стране реабилитировано. Поймите меня правильно, я очень долго учила историю, и революция как таковая – не несет положительного заряда. Ни одна революция не была прогрессивной, как бы это страшно ни звучало. Потому что от нее простые люди лучше жить не станут.

И второе, при создании программы мы сталкиваемся с героями, которые в результате последней революции (очевидно, имеется в виду октябрьская, 1917-го года – «ТК»), которая была в нашей стране, очень сильно пострадали или даже погибли. Их личные трагедии, трагедии их семей были связаны с тем, что они пострадали от революции. Какого б революция ни была цвета, за ней, как правило, стоят люди, преследующие совершенно иное. Поэтому, с точки зрения истории, я бы хотела, чтоб это слово осталось в книгах по истории.

Другое дело, что это вызывает к жизни какие-то эмоции. Которые, может быть, спали, но я не думаю, что только так можно вызывать к жизни какие-то более сильные эмоции. Герои революции, если они сделали для истории Украины что-то такое, что принесет благо для народа… Тогда почему нет? Но среди них, в основном, действующие политики. А о действующих политиках я не делаю программу.

– Мне кажется очевидным, что события последнего времени вызвали в стране духовный патриотический подъем.

– Я сама принимала участие в студенческих волнениях, или как называли тогда, в студенческом движении 90-х годов. Я из тех, кто был на площади, кто на ней не просто стоял или танцевал. А кто голодал, отстаивая свои убеждения. Но как горько я была разочарована, когда через несколько лет поняла, что меня просто использовали. Поэтому я скажу, как человек с абстрактным мышлением, я хотела бы посмотреть на это через год-два хотя бы, и тогда будет понятно, действительно ли народ способен защитить демократические институты. На всех уровнях, вплоть до нижайшего, или это только вера в царя-батюшку, в президента, которого иногда наделяют сакральными функциями. Готов ли народ защитить вот эти демократические устои на всех уровнях, на уровне местной власти, противостоять бюрократии чиновников, которые есть и ничего революция с ними не сделала. Вот тогда разговоры о том, что эта акция, за которой просто стоят какие-то люди, отпадут сами собой, они будут не актуальны.

Но если история и время покажет, что народ интересуется только президентскими выборами, а роль демократических институтов он вообще не принимает во внимание, тогда я боюсь, что у нас в стране будет явление, которое называется делегированная демократия. О чем говорят политологи. А это, извините, латиноамериканский, азиатский режим. И сегодня современная история это показывает. Поэтому я только за то, чтобы была последовательность.

– Люди сумеют снова встать на защиту своих интересов…

– Хотите честно? Я в это не верю. Встретимся через год, поговорим.

– Я думаю, что люди нашей профессии уже сегодня почувствовали изменение климата в стране.

– Вопрос о свободе слова никто уже не поднимает. Но только теперь есть другая опасность. Попробуйте-ка теперь написать то, что не будет совпадать с мнением наших нынешних руководителей.

– У вас есть опасения такого рода?

– Да, у меня есть опасения такого рода. Я только «за». Свободы прессы, свободы слова вообще не существует как таковой. Если, опять же, вернуться к истории, к которой я все время апеллирую, поскольку только там чувствую себя более-менее уверенно, то можно говорить, например, о Великобритании, откуда понятие свободы прессы пришло. Но посмотрите, там две ведущие газеты «Таймс» – консервативная и «Гардиан» – либеральная. Только в «Гардиан», которая более-менее критично настроена по отношению к США, при освещении украинских событий шла речь об американском влиянии. Больше нигде это нельзя было прочитать. Вот вам свобода слова по-английски.

Если собственник может дать еще какой-то спектр политический для реализации журналиста, тогда, конечно, замечательно, тогда журналист может, не теряя деньги и аудиторию, найти себе применение. Но если же этого нет…

– С вашей точки зрения, есть шанс создания действенных механизмов, которые бы предохраняли свободу слова от непосредственного влияния собственников?

– Трудно сказать, мне кажется, что нет…

– То есть, роль самих журналистов в этом процессе…

– Минимальна. Мне кажется, что если журналист мирится с позицией собственника, он заинтересован в деньгах, в аудитории, в общем-то, мне кажется, у нас не настолько самоотверженные люди, которые могут голодать, чтобы доказать свою точку зрения. Я не верю в это. Только, очевидно, чтобы взгляды собственника СМИ и журналиста хоть как-то совпадали или чтобы собственник мог давать простор для маневра.

– То есть, вы считаете, что журналистское сообщество не сможет заставить собственников считаться со стандартами профессии?

– Может быть, в дальнейшем, если это будет какой-то более мощный профессиональный союз журналистов, эта организация, очевидно, сможет каким-то образом влиять. Но, снова говорю, у меня есть большие сомнения относительно этого.