Убита известная российская журналистка и правозащитник Анна Политковская. Новость о ее убийстве стала ударом и для украинских коллег и общественности. Международная федерация журналистов назвала это преступление надругательством, ошеломившим мировую журналистику. Украинские друзья, коллеги и просто уважавшие Анну люди соберутся 10 октября в 13.00 возле посольства РФ, чтобы зажечь свечи в  знак памяти о ней. В это же время (14.00 по московскому времени) в Москве состоится прощание с Анной Политковской.

Политковскую называли совестью России. Она – одна из очень немногих – осмеливалась писать правду о российской власти, политике, и главное – о войне в Чечне. Ее книга очерков о чеченской войне «Вторая чеченская», запрещенная в России, вышла в украинском переводе в 2004 году. Тогда, находясь в Киеве на презентации, Анна дала «Детектор медіа» интервью. Сегодня, два года спустя, мы публикуем его полную версию. Многие вещи, о которых говорила Анна два года назад, стали понятны только теперь…

Некогда яркая плеяда перестроечно-демократической российской журналистики в последние несколько лет сильно поредела. Кто-то повзрослел, остепенился, рационально полюбил власть и переквалифицировался в агитаторов-пропагандистов, кто-то устал и вообще отошел от этой неспокойной профессии, кто-то удачно продает свои порядком уже пожухлые таланты в ближнем СНГовском зарубежье. Лишь очень немногие не изменили начальной парадигме честной объективной журналистики. Наиболее яркая фигура из них – обозреватель оппозиционного издания «Новой газеты» Анна Политковская.

Вот уже более пяти лет, с начала второй чеченской кампании, Анна отслеживает ситуации в Чечне. Ее чеченские хроники – самое правдивое свидетельство страшной войны: о беспределе федеральных войск и бандформирований, о коррупции в Минобороны России и командовании Объединенных группировок федеральных войск в Чечне, бедствиях мирного населения Чечни.

Анна – не просто журналист. Работа в Чеченя вовлекла ее в правозащитную дейтельность: она организовывала вывоз из-под бомбежек 89 жителей грозненского дома престарелых, инициировала благотворительную акцию "Грозный. Дом престарелых", на которой было собрано 5,5 тонн груза и около 5000 долларов. Она постоянно помогает матерям погибших солдат в суде, проводит расследование коррупции в Министерстве обороны и.

Анна – автор книги "Путешествие в ад. Чеченский дневник", «Вторая чеченская».

1 сентября во время теракта в Беслане Анна безуспешно пыталась попасть в Беслан. Но – безуспешно. Все рейсы в южном направлении, на которые она пыталась взять билет, немедленно отменялись. Чудом ей удалось попасть лишь на рейс до Ростова-на-Дону, но до Беслана Анна не долетела – выпив на борту чаю, предложенного стюардессой, Анна потеряла сознание. И в Ростове ее с самолета с тяжелейшем отравлением сразу отправили в реанимацию.

К счастью, Анна выздоровела. 7 октября она приезжала в Киев на презентацию украинского перевода ее книжки «Вторая чеченская». Тогда-то корреспонденту «Детектор медіа» и удалось с ней пообщаться.

- Приятно видеть Вас в добром здравии. Рискну предложить вам – кофе, чай?

Спасибо. С удовольствием выпью чай.

- Кстати о чае – будете ли Вы выяснять, что же все-таки с Вами случилось в самолете по пути в Ростов-на-Дону?

Конечно, буду, обязательно. Хотя, боюсь, все это бесполезно. Ведь у нас как кого отравят, так это становится его проблемой. Доказательству миру, что его отравили, он должен добывать сам. В нашей газете похожая трагедия случилась год назад – от отравления погиб Юрий Щекочихин. То, что это было отравление, было очевидно, настолько атипичной и страшной была картина протекания его болезни и смерти. С него буквально сошла вся кожа.

Но оказалось, что установить факт отравления очень сложно, если не невозможно. Куда мы только ни обращались, никто никакого расследования не предпринимал. И это несмотря на то, что Юра был депутатом Госдумы, заместителем председателя Комитета по безопасности Госдумы, и за ним вроде как гораздо более внушительные силы стояли, чем за обычным журналистом. Что уж тогда говорить обо мне...

Так что я особых надежд не питаю. Тем более что в ходе нашего собственного газетного расследования (другого просто невозможно было добиться) мы много собрали информации о 13-ой лаборатории бывшего КГБ, теперь ФСБ, которая после большого перерыва в путинские времена опять возобновила свою работу. Это та самая лаборатория, которая производит яды. Яды неуловимые, – они буквально за пару часов разлагаются до полного исчезновения следов.

- Горячая тема... У нас в Украине она коснулась уже...

...высшей политики. Я знаю. К сожалению, реакция ваших властей абсолютно идентична нашей – пусть Ющенко сам доказывает, что его отравили. Но повторяю, учитывая все, что я сказала выше, даже если он отравлен, доказать это будет практически невозможно.   

- Выходит, можно сказать, что спецслужбы в значительной степени определяют будущее?

Что касается России, то они уже сегодня определяют будущее России. Это реальность. У нас уже реванш случился.

- И что общество – принимает это как данность? Или еще не понимает, что происходит?

- Общество, конечно, уже понимает очень многое. Хотя обо всем обществе невозможно сказать. Россия ведь огромная страна. Но мне кажется, лето-2004 очень сильно изменило отношение общества к власти. Падение двух самолетов 24 августа, теракт на станции метро «Рижская» в Москве, Беслан... Люди ведь не такие безмозглые, как могут показаться. Они могут не разбираться и не сочувствовать Ходорковскому, потому что это все-таки олигарх, очень богатый человек, и все подозревают, что не так все просто было в период первичного сколачивания капитала... А кое-кто и просто знает об этом.

Но тут взрывы... Колоссальные жертвы. Спецслужбы все лето уверяли, что они держат ситуацию под контролем, в Чечне же вообще особая ситуация – во главе ее люди, посаженные Путиным. И еще немного, еще чуть-чуть – ну, буквально одна секунда... и ни одного террориста не останется.

И – наступает август.

К сожалению, в генетической памяти народа не зафиксировалось, как показало наше время, что выходец из КГБ – это очень плохо. У народа это обстоятельство идиосинкразии не вызывает. Люди это все-таки принимают. Но что они точно не принимают, так это ситуацию – выходец из КГБ, который не может держать ситуацию под контролем. Что ж это за спецслужбы, которые ничего не могут сделать, только молотят языком?

- Т.е. репрессии против других – это нормально? А вот то, что меня не могут защитить – это плохо?

- Увы, да. То, что там против кого-то, наверное, так и надо, и пусть, но вот только, пожалуйста, докажите, что вы можете положить конец терактам. Мне кажется, именно это настроение сейчас имеет место в обществе. 

- Есть смутное ощущение, если не уверенность, что российские спецслужбы активно занимаются и нашими выборами. Рыбкин в привязке к «Нашей Украине», травля Юлии Тимошенко. А как Вы считаете, Россия участвует в наших выборах в теневом, спецоперационном режиме?

- Я убеждена, что теневая политика вообще стала сутью российской политики. И если она внутри страны такая, то, безусловно, такая она и вне. Моя последняя командировка перед Бесланом была в Грузию. Проблема Абхазии и Южной Осетии – это, соответственно, те точки, черные дыры, через которые можно осуществлять теневую политику. Она и осуществляется. И не только в Грузии.

Безусловно, Кремль мыслит ровно так, как привык в предыдущие годы, в полном соответствии со своей профессиональной подготовкой – вне реалий современности (то, что Европа – большой дом, что европейское государство не может так жить). Кремлем постоянно делается ставка на то, чтобы путем провокаций проползти туда, где нам надо быть. Я согласна, что стратегический интерес состоит в том, чтобы всюду иметь своих людей, максимально проводить свою политику, удерживаться в регионе, что называется... Это понятно – геополитические интересы... И политика в Грузии, в том числе, такая должна быть. Но почему все методом провокаций, унижений, каких-то теневых операций сродни операциям по уничтожению Димитрова? Все эти уколы зонтиком... Из плохих детективов советской эпохи.

- А что есть цель? Ренессанс империи – либеральной, какой бы то ни было?

- Конечно, можно мнить, что будет воссоздана какая-то там империя. Но мне кажется, это уже просто не может получиться. И мыслить о воссоздании империи в сегодняшнем европейском мире, цивилизации может только очень недалекий человек. Отношения должны быть ясными и дружескими. Это ясно. И только так возможно проводить свою линию. Других отношений быть просто не может.

- А как этому противостоять? Ведь и Европа, и США с удовольствием лобызаются с мистером Путиным... Взаимопонимание и любовь.

- Это не ситуативная любовь. Это любовь, основанная на...

- На ядерном оружии?

И на этом – тоже. Мы – огромная страна с ядерным оружием. И огромный рынок. И очень часто бизнес предпочитает не замечать очевидные вещи.

- Получается, что демократические ценности вступают в конфликт с объективной реальностью – рыночной экономикой, которая преследует свои интересы?

- Безусловно, схватка жестокая. Но тем не менее, еще не совсем ясно, кто эту схватку выиграет? Просто нужна твердость и последовательность в отстаивании демократических прав. Например, Гамбург – это город крупнейшего бизнеса, где все традиционные гражданские институты поддержаны крупным капиталом. Т.е. налицо заинтересованность в дружбе с Путиным, но при этом абсолютная принципиальность в вопросах гражданских свобод. До такой степени, что университет отказывает Путину в присвоении ему звания почетного профессора.

Вообще хочу заметить, что именно немецкий парламент Бундестаг среди европейских парламентов занимает, пожалуй, самую последовательную позицию, в том числе и по Чечне. Если что и удавалось сделать, то только через Бундестаг. Ну, например, дело Буданова, которое для России является принципиальнейшим. Это убийца, полковник федеральных сил, который убил чеченскую девушку Эльзу Кунгаеву, перед этим издевался над ней, мотивировав, что она снайперша. В ходе судебного следствия было доказано, что никакая она не снайперша, а самая обычная девушка. Тем не менее дело рассмотрение этого дела несколько раз откладывалось.

И именно Бундестаг сыграл решающую роль в деле Буданова. Только потому что Бундестаг давил на Шредера, Шредер в определенный момент надавил на Путина, судебный процесс повернули на 180 градусов – судью, прокурора всех поменяли. И Буданов был признан виновным. Так что иногда это действует.

- Т.е. действовать надо именно через парламенты... Но российский парламент сейчас практически ручной, ведь оппозиции там нет.

- И опять – увы, да. На декабрьских парламентских выборах 2003 года произошел фактический разгром оппозиции – «Яблоко» и СПС в парламент не прошли. И после выборов они не поднялись. И во-многом они сами в этом виноваты, – потому что сами шли на очень большие компромиссы с властью. Это было их стратегической ошибкой. Мне кажется, будущего за ними уже действительно нет, они сейчас не демонстрируют ничего. Ну просто – НИЧЕГО.

Так что, ситуация – «начнем сначала». Но не все так безнадежно. Выяснилось, что часть людей сидеть и ждать у моря погоды не собираются. Реальная оппозиция, еще четко не оформленная организационно, сейчас уходит в такое диссидентство советского плана. Пока что идет броуновское движение. Слегка активен так называемый  «Комитет-2008» Гарри Каспарова. Не очень, но – слегка. Я думаю, наиболее активная фигура на этом политическом фланге – это наш политолог Георгий Сатаров, которого я крайне уважаю. Он когда-то был помощником президента Ельцина. Господин Сатаров организует вокруг себя новое диссидентство. В частности он выступил в нашей газете с серией принципиальных статей после Беслана – о режиме, о том, что происходит. Осознание им сути путинского явления, безусловно, дает ему право быть сейчас в центре, быть лидером. Может быть, впоследствии под его началом будет создана новая либерально-западническая партия... Я очень верю, что из этого получится нечто мощное.

Ну и традиционно активны правозащитники, единственные, кто выступил с письмом о конституционном перевороте в России после Беслана.

- О состоянии свободы слова в России мы имеем представление, имея  доступ к российским телеканалам. Это печальное зрелище по сравнению с тем, что было раньше. Особенно НТВ. Журналисты безропотно приняли новые правила игры?

- И опять – увы! Да, приняли. И, впрочем, особо не сопротивлялись. Те, кто не принял, – в подавляющем меньшинстве. Ну, наверное, это те люди, которые ощущают себя гражданами. И которым верность профессиональному долгу и, в конце концов, собственное достоинство не позволяет стать обслугой режима.

- Каково отношение к нашим выборам в демократической среде России?

- Конечно же, уважительное к вашему выбору. Но при этом, в так называемой демократической среде, среди этого нового диссидентства, мне кажется, есть осознание и еще одной вещи. Сейчас Кремль, Путин терпит крах с Грузией. Очень тяжело складываются отношения с официальным Тбилиси. А лично у Путина просто никак не складываются. Российские интересы очень драматичны в Абхазии. Готовили-готовили выборы, а они – не просто провалились, а – грохнулись. И поэтому в демократической среде есть осознание, что за все эти промахи попытаются взять реванш на Украине. Потому что у нас внутри народ не простит – почему так тупо все это происходит. Что ж это, мол, за Путин, который всюду проигрывает? В демократической среде есть понимание, что в Киеве будут брать реванш, т.е. сделают ВСЕ, чтобы спасти интересы России, интересы, как их понимает Кремль.

Конечно, Кремль ставит на того, на кого ставит Кучма. Кучма – лучший друг Путина. То есть, – на социально-близкого. Или как это у нас в ходу – на НАШЕГО. Т.е. как бы своего. И не важно – у своего могут быть рога, криминальное прошлое. Шаманов, губернатор Ульяновский области, ведь тоже с уголовным прошлым. Он чудом избежал уголовной ответственности. Но он свой. И это в нынешней кремлевский системе координат, – все.

- Т.е. это чисто советская система?

- Абсолютно. НАШ – тем более удобен, потому что его  можно держать за что-то. У нас ведь что произошло: каждый губернатор за время своего губернаторства наплодил себе уйму уголовных дел. И сейчас, когда Путин им говорит – все, вас теперь избирать не будут, я буду вас сам назначать, они тут же все с готовностью объявляют: мудр, отец родной, мы, мол, и сами откажемся от полномочий. Вот она – управляемость. Полная управляемость.

У нас страна тотальной коррупции. И это знает любой младенец в детском саду. Практически нет чистых губернаторов – у кого-то что-то есть за душой. Наскребется на уголовное дело. И все панически боятся уйти из политики, из-под этой крыши. Путин, конечно же, ограждает тех, кто ему присягает, до поры до времени... Как следствие – фантастическая управляемость, вся властная вертикаль держится на фундаменте коррупции и очень хорошо себя чувствует.

- Аня, как Вам удалось издать свою «Вторую чеченскую»?  

- Книга – я считаю, что это чудо вообще. Нашелся издатель, который решился издать ее. Наверное, это оставшиеся всплески свободы. 

- Вы – непримиримый оппонент режима. Не боитесь мести? Вам не угрожали вообще? Не было каких-то наездов? Деньги не предлагали?

- Деньги не предлагают. Этот этап – уже пройденный. Поступают предложения такого типа – мы вас уважаем как журналиста, вы умеете складывать слова в предложения, почему бы нам не дружить? Нет, это не значит так в лоб и вульгарно – деньги. Это гораздо больше и объемнее – все, что с этим связано (как в Советском Союзе) – неизгойство политическое, но, напротив, вовлеченность в среду. Ну и как следствие неслабые материальные блага.

А наезды, угрозы... Это бывает каждый день. Но это такая вещь... Ты же не понимаешь, откуда они исходят. Или по почте, или по интернету, или телефонные звонки – обязательно приходит такая гадость. Это что-то растворенное в воздухе. Как с этим бороться, – я так и не знаю. Иметь охрану – глупо. У нас это никого не спасает.

Я просто абстрагируюсь от этого, делаю вид, что этого нет. Я так решила для себя. Потому что – это мой выбор. Условия работы журналиста (как я ее понимаю) на сегодняшний день таковы. Других нет. Ну не будешь же ты с каждым письмом бегать в Генеральную прокуратуру. Когда-то, в 2001 году, мы регулярно представляли в Генпрокуратуру угрозы, которые приходили в нашу редакцию. Но со стороны Генпрокуратуры в ответ на все это – ноль реакции.

Я просто решила: в тот момент, когда я скажу – я так не могу жить, значит я перестаю быть журналистом. Вот и все.

- Подготовлены несколько проектов антитеррористических законов, которые позволяют президенту в любое время (никто не может проверить – была или нет угроза) ввести особое положение в стране.

- Проекты законов – очень страшные, абсолютно античеловеческие. Они фактически отменяют презумпцию невиновности – вот в чем их трагедия. Каждый виноват, как у нас говорят, каждый может стать подводником Пуманэ (он был объявлен ответственным за то, что готовил теракт, был убит, а потом выяснилось, что убит не он). Отсутствие презумпции невиновности – это значит отсутствие всего. Есть даже такой один из проектов (он пришел из Генеральной прокуратуры – главного органа, который обязан следить за соблюдением законности), который предполагает, что если тебя подозревают в терроризме или в соучастии, то ты должен сам доказать, что это не так, т.е. бремя доказывания лежит на тебе самом. В то время как бремя доказывания лежит на суде – это основа классического права.

На негативную реакцию Совета Европы, американцев уже дана отповедь Кремля – не лезьте, мол, в наши внутренние дела, которую озвучил зам. главы администрации президента, нынешний главный идеолог Сурков: «Мы – осажденная страна, вокруг враги».

- Кем осажденная, вокруг ведь – как бы друзья, которые ЕЭП создают. Как вы, кстати, оцениваете перспективы этого политического новообразования? Доброкачественное оно или злокачественное?

- Я думаю, это просто мертворожденное дитя. Это дитя не даст ничего. Оно нежизнеспособно. Судя по тому, как идет организационный процесс, я не верю в его перспективу. Какой смысл создавать пространство? Вот у нас есть Чечня. Мы мучаемся с ней уже пять лет, начали как бы «антитеррористическую операцию», которую планировали завершить за три месяца, и в результате – репродуцировали терроризм. У нас катастрофическое положение с правами человека. Ну какое же может быть расширение этого пространства на всех? Да, мотивация лидеров России, Белоруссии, Казахстана и Украины, людей, как выяснилось, не очень далеких, понятна. Но я думаю, надеюсь, что ни один парламент (разве что, кроме, может, лукашенкиного) никогда не позволит этого сделать.

- То, что происходит в Чечне, Вы знаете, пожалуй, как никто. Можно ли говорить о международном терроризме применимо к Чечне?

- Я бываю в Чечне, начиная с начала войны, т.е. в течение пяти лет каждый месяц. Но я не встречала там арабов. Были арабы в начале войны, мне показывали их могилы в некоторых селах. Ну что я могу сделать. Я журналист, то, что вижу, о том и пишу. А о том, что вижу, – в моей книжке «Вторая чеченская». И в частности – выросло и подрастает поколение «мстителей», людей, потерявших близких, воспитанных на ненависти, мести. Они и пополняют ряды террористов.  

- Так напишите об этом письмо Бушу, который активно поддерживает друга Путина в его праведной борьбе с международным терроризмом.

- Я написала письмо Путину. После Беслана. Где изложила 15 пунктов плана, как положить конец противостоянию в Чечне. И в том числе призвала его отказаться от безответственной речевки про международный терроризм, потому что это заводит нас только в тупик.

Касательно Буша... Мы вошли в эпоху серых личностей во главе государств, у которых совсем плохо с интеллектуальными способностями, стратегическое же мышление вообще напрочь отсутствует. Вот и сошлись они – их американский Буш и наш Путин. Наш Путин и все эти ЕЭПовские «великие деятели». И оказались просто жижей ноябрьской под ногами. Такая серая гомогенная масса.