Проект реалізується за підтримки Агентства США з міжнародного розвитку (USAID) за угодою № F11158-TK-01. Погляди авторів не обов'язково збігаються з поглядами Агентства США з міжнародного розвитку.

This publication was made possible through support provided by the United States Agency for International Development, under the terms of Award No. F11158-TK-01. The opinions expressed herein are those of the authors and do not necessarily reflect the views of the United States Agency for International Development.

Також реалізації цього проекту сприяють Тhe National Endowment for Democracy /NED/, Internews Network, Центр Медіареформ.

Алексей Зотиков – автор высококлассных краеведческих телепроектов: от легендарных сюжетов в светлой памяти «Телемании» на «1+1» и «Дай пять!» на «ТЕТе» до завершенного в День Киева кругосветного путешествия по Украине «Дорога домой» на «Интере».

– Вы работали над документальными проектами на «1+1», на «ТЕТе» на «Интере» и теперь на «Эре». А до этого ряд лет сотрудничали со знаменитой студией «Киевнаучфильм». Чем отличается специфика сегодняшних документальных проектов на телеканалах от прежнего документального кино?

– Обожаю с детства находить в головоломках «десять различий». Итак, меньше времени стало даваться для раздумчивости, рефлексии, дискурса и прочей эстетики «Киевнауча». Заказчик – не Госкино, улетит – не поймаешь.

Чтобы вернуть документалке в формате «Киевнауча» ее мощь, широту и ненаказуемость, следовало бы правильно расконсервировать с десяток нефтяных скважин между Ахтыркой и Полтавой. И тогда все у нас будет хорошо. А покамест нефть течет другими руслами, и мы ничего не производим, кроме Русланы... Нежно мною уважаемой с самых «Рождественских вечеров» на «плюсах». Вот лапочка, всегда подымавшаяся против течения. Наш отечественный лосось, она всегда знала, что настоящая, не из нефти, икра выметывается у истоков рек.

Как человек, писавший для кино только сценарии, утверждаю – видеодокументалистика, как та своя рубашка, ближе к любому телу и душе. Кино, «35 мм» – оно конечно… И всё же – с нынешними техническими возможностями, с собственными видеокамерой и монтажной линейкой появляется уверенность независимого предпринимателя: всё или почти все зависит – по Божьей воле – только от тебя. И никакой дядя Ваня с трудной судьбой в редакторском и даже хозяйском кресле тебя не отрихтует…

…В смысле цензуры особых различий не вижу. Мы осмелели, но и Хозяева Жизни – тоже. Подъезды и улицы освещаются плохо, на автотрассах, даже стратегических, чего только не случается… Так что – выходит баш на баш. Мы их много раз, а они нас – один, но навеки, точней, до Страшного суда.

– Вернемся ближе к телевизору... Инфотейнмент – каким он может быть сегодня у нас и почему его, по сути, до сих пор нет?

– «Парфеновщина» завораживает, поскольку является смыслообразующей и при этом несет в себе энергетическое поле авторов. В братских могилах новостных блоков партийных каналов инфотейнмент не родится. Только когда ты становишься условно-независимым продуцентом, только тогда ты можешь позволить себе его самого, родимого, который инфо… вот именно. С нашим уездным перепугом у нас, после сюжетов вроде «Намедни», вечно бы «падала трубка, оттого, что застрелился начальник Первого отдела»… Банковая оставалась Банковой всегда, сколько я ее помню, живя сорок лет от нее за углом. Какой у нас, блин, может быть инфо… вот именно, когда «шаг вправо, шаг влево – считается… неполиткорректно». Трудящимся в этом жанре у нас надо быть «провизорами от телевидения». «Жалко… наиграться не успели, а и у них зима катит в глаза», – вздыхаешь, наблюдая за издыханием этого, только что народившегося, формата и в России. Там от него на глазах остается одна лишь интонация. Что ж, покажемся себе крутыми – усвоим хотя бы интонацию.

Мой сын в пятнадцать своих лет– старый убежденный парфеновец. Для меня это ориентир всё же. А кому нужен инфо… вот именно, с тщательно вырванными зубами? У нас реальной буржуазии – и ста тысяч не наберется с чадами, домочадцами и содержанками обоего пола. Размножаться этот класс не спешит, только охрану себе наращивает. Что ж – всю мощь сигнала рассчитывать только на них, миленьких? Я бы так и назвал наш доморощенный инфо… вот его самого – «Сто тысяч», по классику, – только не николаевских рублей, а роднянских зрителей.

– Вы возводите Роднянского в ранг социального явления. Вроде бы были в первом составе его «плюсов». Если ваш бывший шеф уже не влияет на вашу трудовую биографию, считаете ли вы, что можете судить объективно о его прошлом и настоящем как явления?

– Конечно, судить объективно не могу, и вряд ли смогу. Наши с Александром Ефимовичем предки лежат рядом на Втором Интернациональном участке Байкового кладбища, но я наблюдаю за карьерой Роднянского не только как сосед по кладбищу и жилому кварталу, а и как бывший соавтор некоторых его киносценариев. «Бывший» – поскольку у Роднянского в каждый данный момент есть только его собственное настоящее с его собственными достижениями и обрамленными дипломами (ничто не действовало так неотразимо на потенциальных партнеров в первые годы «плюсов», как этот дипломный иконостас в его кабинете). Кучу народа, с которым он начинал «плюсы», постигла участь отстреленных ракетных ступеней после запуска «лунника» (к счастью, практически никто из них не упал и не разбился). Сейчас это представляется вполне естественным, если не учитывать широковещательный патернализм тогдашнего, нераскрутившегося Роднянского.

Лёша был в 1996-98 годах идеальным киевским продюсером, он каждому старался найти его собственную полочку, был щедр – до августа 1998 года – и практически не делал ошибок ни в ставках на определенные кинотемы, ни потом, в телебизнесе. «Плюсы» и «Интер» всегда являли собой медиа-аналоги монархии и демократии в политике, со всеми достоинствами и недостатками обеих форм правления. Но так было до тех пор, покамест Роднянский не решил, что «его бедный народ» и так его признал и время становиться из «управляющего» тем, что в колониальной Ирландии называлось «absentee landlord». Так называли землевладельца, получавшего в Лондоне прибыль из голодной ирландской глубинки.

Политическая реальность по необходимости заставила его открыть карты, вскрыла его всегдашнюю московскую проектность. Он всегда, с самого института, строил свой мост в Москву. Украина и украиноцентричные его проекты всегда рассматривались им как стройматериал для трамплина в «Третий Рим». «Телеманцы», «табуисты», феноменальная по «грунтовности» украинская редактура «плюсов» прежнего времени во главе со Славой Чернилевским – все, как ни парадоксально, строили хозяину этот «московский мост».

Путь от «вкусового» продюсера к международному рантье достаточно тривиален, поражают лишь объемы сделанного. Тело «Плюсов» обросло за годы жизни знакомыми по нездешней жизни буржуазными ракушками – но и украинских изданий Роднянский финансирует немало… на «сдачу» от основной, давно уже вполне коммерческой деятельности.

Неужто мы все-таки не Украина, а «эта страна», неужели не соберем ничего равного по культуртрегерскому импульсу ранним «плюсам»?.. Просто из биологического непонимания, что сверхприбылями нужно делиться не только с дантистами и адвокатами, но и с культурой «этой страны»!?. Неужто Закон о меценатстве боятся принять лишь из страха, что политический конкурент законно раздаст и спрячет больше твоего добычи и прославится, соответственно, также больше твоего?..

Народ, не поливающий свои огороды живой водой общей культуры, неизбежно поливает их машинным маслом гражданской войны…

– Инвестиции в культурные проекты: так пахнут ли деньги?

– Пахнут. Поначалу хотя бы и водочкой пахнут, спиртом «Рояль» из армейских гаштетов вчерашнего ГДР, апельсинами из Марокко и затоваренной бочкотарой… Да ради Бога – если не допускать пищевых отравлений – а положенных полтора процента все равно отравятся – то также положенные в любом обществе пять процентов все равно получат на эти средства свою изысканную культурную пищу… И в тот момент, когда продукт культуры находит своих потребителей, затраченные на него деньги перестают пахнуть. Лучшей «отмывки денег» не сыскать.

Политические, партийные инвестиции в культуру, ясное дело, дают быстрые всходы только в генетически подготовленной, национально недовыбитой аудитории… Даже карпатский доломит в этом плане оказывается плодородней искусственно навороченных терриконов… Там, где культурный слой не сорван, там инвестиции вернутся быстро… В терриконы же придется вгатить госбюджет не одного десятилетия… Но если не культивировать и не лечить культурой эти раковые опухоли нашей бедной Земли, вся «Ненька» станет одним большим, вавилонским терриконом.

– Чем может помочь «Неньке» сегодня любимый вами Киев, существует ли на нашем нынешнем ТВ особый «киевский формат»?

– У нас есть две крайности: с одной стороны, полное отсутствие киевского духа, с другой – пресловутый лозунг: «понаехало тут…»

В 1998 году у Замка Ричарда, начиная программу «Дай пять!», я разбрасывал в сторону Андреевского спуска листовки с призывом заключить мир между киевлянами. Я предлагал тогда официально и торжественно помирить людей, которые здесь поселились недавно, и тех, кто имеет тут дедушек-прадедушек. Ведь и прадедушки тоже когда-то были лимитой.

В этом, по-моему, и должен быть главный смыл «киевского формата». Но… Чтобы делать сегодня в Киеве программу о Киеве, нужно либо доказывать происхождение по прямой от Рюрика чисто конкретного начальника РСУ, либо снимать сериал о жизни пяти поколений его заклятых друзей из другого района...

Я выбрал большее зло из трех. Я предложил одному из московских кабельных каналов программу «Старший брат». Как это у Жоры Оруэлла: «Старший Брат смотрит на тебя!». В Украине исторически разумеют, кто такой Старший Брат. А в нашей программе «старший брат» – это Киев. Надо напомнить ребятам об их милой былинной прародине… В качестве «пилота» я привез им старую программу, которую мы записали на валу возле Спаса на Берестове. Была она достаточно циничной и шокирующей.

Из города тогда только что уехал Юрий Лужков, бывший здесь с весьма дружественным визитом. И в «Киевских ведомостях» вышла его фотография в бескозырке с золотой надписью «Юрий Долгорукий».

А Юрий Долгорукий лежит у нас. Но он лежит не там, где поставлен громадный саркофаг в начале пятидесятых, к 800-летию Москвы и 300-летию воссоединения Украины с Россией. В церкви – кенотаф, погребение отсутствующего персонажа. На самом деле все Мономаховичи лежали по периметру за церковью. Эти погребения были найдены в конце 80-тых. И прах бедного Юрия Долгорукого, от которого остался фрагмент черепа и несколько костей, включая тазобедренную, сохранялся в отделе археологии лаврского заповедника, завернутым в газету «Правда».

Мы поступили рискованно, но просто хотелось, чтоб нас расслышали. Мы принесли основателя Москвы на Спасский вал и устроили по нему настоящую киевскую тризну. Мы купили на базаре только те продукты, которые были в Киевской Руси в XII веке. Курочка, репка, огурчики, капусточка… Исключение составляла только водка «Старокиевская», потому что водка появилась на Руси только в середине XIV века. Постелили рушничок, развернули газету с Юрием Владимировичем и рассказали историю его жизни.

У него в костях были найдены соединения ртути. Киевляне его отравили. Он три раза пытался занять киевский престол. И три раза его отсюда выпихивали. Он киевлянам жутко не нравился. А лет за сто двадцать до него киевляне примерно так же относились к конунгу Ярицлейфу Хромому. Это он потом стал Ярославом Мудрым и нашим первым библиотекарем. А до Киевской гражданской войны 1015-1024 годов он хуже говорил по-славянски, чем «по-руськи»…

«Руський» рубежа Х-ХI веков – это скандинавский язык. Русь – это хороший скандинавский термин. Один из выпусков программы «Старший брат» будет называться «Руський Берег». Рос-лаген – архипелаг под Стокгольмом. Это название существует с IX века. Не туда пришли, а оттуда пришли. Надо с этим смириться и понимать – это судьба всей Европы. Из военных баз викингов от Сицилии до Великой Перми вышли многие правители Европы…

Когда викинги с русского перешли на славянский – это была революция… Когда жена прежнего норвежского посла читала мне в оригинале «Сагу о Эймунде», тогда я понял, как говорили в Киеве тысячу лет назад. Настоящий «рак горла»…

– А сегодня бывшие киевляне говорят на десятках языков по всему миру…

– Подумав, отступился от идеи Всемирного клуба киевлян, с которой носился в конце 80-х. Есть опыт Всемирного клуба одесситов (председатель М. Жванецкий) – это была такая тихая бизнес-мешпуха, ездил туда специально перенимать опыт, когда вел программу в формате «Дай пять!». Газета выходила там – «Всемирные одесские новости».

Но у нас другая крайность. Киевская всемирная диаспора, к сожалению, – это диаспора людей, имеющих, как правило, обиду на Киев.

Для пилотной серии «Дороги домой» я поехал в Москву собирать интервью у киевлян. Леонид Броневой на заднем крыльце Ленкома посинел лицом, когда узнал, что я из Киева. Он начал говорить со мной, как говорят продавщицы в овощном отделе, обращаясь во множественном числе, когда ты стоишь перед ней один, без очереди. «Вы, киевляне, моего отца засадили, дядьку расстреляли…» Свои подобные истории у Аркадия Арканова. И у первой красавицы 50-х годов с улицы Пушкинской – Элины Быстрицкой… Пожалуй, только Кирилл Лавров с большим пиететом рассказывал о Крещатике – наверно, потому, что он не киевлянин по происхождению. Он просто пошел сюда на повышение. Даже Юрий Рост, живший в одном квартале от Лавровых, который тут всем все прощает и с удовольствием приедет сюда на пару недель, все же явно ни за что не вернется сюда жить. Итак, киевская всемирная диаспора – это диаспора обиженных на Киев. Кто-то мне возразит – буду счастлив.

– И все же, в каком виде на нашем ТВ может быть представлен сегодня «киевский формат»?

– Это должны быть асимметрично разбросанные по разным каналам программы. Важно и то, на каких именно каналах это будет. Потому что каналы, рыскающие в поисках Рюрикова происхождения любимых начальников РСУ – это одна мотивация. Каналы, включенные в международный синдикат голливудских меховщиков и ювелиров, – это другой мотивчик. Ни в одном из этих форматов нашего с вами Киева не будет. Что им дедовская этажерка – они «шкафом зеркальным интересуются»…

Главное – чтобы этот формат не был политическим. Я бы поставил ему подзаголовок: «После политики». Поэтому и в эфире он должен быть достаточно поздно, после политики, после того, как все друг с другом разберутся. Чтоб у экрана остались в основном те, кому для нормального самочувствия достаточно разобраться с самим собой и со своей жизнью. Это могут быть сериалы в формате, который придумал Александр Иванович Куприн – «Киевские типы». Хотя, на самом-то деле, типы закончились в 17-м году. Пришел один большой тип, и при нем сохранились отдельные личности. Вот личности должны быть героями. Не преуспевшие благодаря родственным связям, кто рулил и был верным помощником рулевого, а личности, которые существуют вопреки, которые, как лосось, идут вверх по течению. Вот этих людей надо искать. Нужно максимальное разнообразие точек зрения – от самого последнего подзаборного, но гордого интеллигента до продвинутого студента элитного вуза.

– Какое самое киевское ощущение от Киева сегодня?

– Киев – это Земля в миниатюре. Кто тут только ни живет . Чего стоят наши замечательные украиноязычные телеафриканочки… Все произошло очень быстро. Мы несколько охренели от перемен и оказались в состоянии наших прадедов, которые пережили 17-й год, 20-е годы. Это охренелое состояние когда-то запечатлели Ильф и Петров. Мы пережили не меньшую драму, чем объекты их подхихикивания. Мы уже тоже – «из раньшенной жизни». И надо мостик перебросить, хотя бы такой же крепкий, как патоновский пешеходный между Царским и Купеческим садами. Чтоб на мостике том смогли общаться, не поплевывая ни вниз, ни друг на друга, и те, кто вырос в Интернете, и мы, которые помним, как жилось «с удобствами во дворе»… Надо воспитывать отношение к столице. Говорят же – «Московское государство». Вот если будет «киевская Украина», тогда у страны, наконец, появится голова. И мы не будем делиться ни по Днепр, ни по Збруч, что нам грозит каждый год при определенных геополитических раскладах. Когда Киев станет реальной головой, тогда опасность раскола страны пройдет. Здесь галичане встретятся с донецкими и договорятся, и на политическом уровне, и в духовной сфере, и денежки они наконец-то все поделят. Конечно, это идеальная ситуация, и всё же…

– За что вы теперь взялись?

– За конец света.

– Очередной малобюджетный Армагеддон?

– Армагеддон пока только в смутном предощущении. А в плане текущей работы – русско-японская война. Я приятно огорошен и глубоко признателен руководству телекомпании «Эра» за предложение, от которого невозможно отказаться... безо всяких литературных аллюзий. Это – редкий шанс высказать и общезначимое, и свое. Цыплят по осени считают – и мы свои десять серий, с Божьей помощью, сосчитаем тогда же.

Это очень хорошо, что имеем столетнюю дату нападения японской эскадры на Порт-Артур… Сто лет – удобный повод поговорить о том – и показать то, что остается от славы мира сего и великих замыслов на протяжении четырех поколений.

Рабочее название десятисерийного документального проекта – «Дети гаоляна». До той войны нашего брата «находили в капусте», а в долинах и на сопках Маньчжурии растет преимущественно гаолян, род сорго. Из него получается практически все – от настила для крыш и слабительного до веников и самогона «ханшин». Но, главное, кто бы в него зашел в любом количестве – просто так не выйдет. Зашли в него две армии – русская, не менее чем на сорок процентов состоявшая из украинцев, и японская – и первая выгребла из этих зарослей революцию 1905 года, а вторая – в сорокалетней перспективе – капитуляцию на линкоре «Миссури», атомные бомбардировки и титаническую перестройку под прицелом дружественных авианосцев… Стоит империи всерьез задуматься о собственном величии – и ее ждет такой гаолян, в котором не одно поколение родится, нормального пейзажу не видючи…

– Что снято, что будет снято?

– Прошли Украину (это была и ее война – на ее голову), прошли российские столицы – там концентрируются потомки потерпевших с «нашей» стороны… Предполагаем проехать со съемочной группой и в сторону Восходящего Солнца…

– С вашими установившимися привычками вы и там собираетесь заниматься Украиной?

– В меру сил и средств. Горечь порой склоняет меня в сторону циничной констатации… За десять дет самостоятельного телеплавания в Украине НИ РАЗУ плательщиком по моим украиноведческим телепроектам не выступал украинский заказчик… Единственное исключение – «Невідома Україна», первый и главный проект Национальной кинематеки Украины. За его 108 фильмов я получил от придумщика этой аферы «справку об авторстве», а сам он вскорости был исключен из Союза кинематографистов за его подвиги на этом проекте…

Украинский Дальний Восток, «Зеленый Клин», странным образом возвращается в мою жизнь. Осенью 2001 года мы вдвоем с оператором Володей Синцовым проперли за неполный месяц от Иркутска до Владивостока в поисках «Второй Украины» – она там чуть не состоялась между 1918-м и 1921-м годами… Два миллиона украинцев, составивших класс дальневосточного крестьянства и прослойку тамошней интеллигенции, практически взяли власть в свои руки. Мы нашли и семью президента «Второй Украины» – Юрия Мовы-Глушко – в Киеве нашли! – и сняли формальную ее столицу – Никольск-Уссурийский (нынешний Уссурийск)…

Можете представить наше состояние, когда события 11 сентября застали нас на Станции юных туристов в Спасске-Дальнем с последней сотней в кармане… И вот тогда конечным пунктом проекта планировалась экономическая столица «Зелёной Украины», которую Петроград все еще по привычке называл «Желтороссией», – славный город Харбин на речке Сунгари. Посчитали – прослезились, вернулись…

Сериал «Зеленая Украина» дважды крутился на СТБ. Но – Харбин, Харбин… Судьба берет свое. Недобранное надо добрать. Впереди – Харбин, Ляоян, Мукден, Нагасаки, Киото, Хакодате… Нам чужого не надо, нам бы своё найти!..

– Это что – тоже ваш формат?..

– Мой формат – Дорога, как говаривали Лао Цзы и Григорий Савич Сковорода.