Как уже сообщала «ТК», телеканал НТН купил еще один «сезон» судебных программ.
С 12 февраля  «Час суда с Павлом Астаховым» (Ren-TV) снова в эфире НТН. Накануне «второго срока» телесудья Павел Астахов приехал в Киев с мини-промо-туром: ролики записать и себя показать.
А показать есть что. Павел Астахов выглядит холено, улыбается лучезарно и говорит убедительно. Настолько лучезарно и настолько убедительно, что так и тянет замахать руками: «Я ничего не покупаю…». Он очень позитивен – после разговора с ним остается реальное ощущение, что все будет хорошо. Это такая профессиональная позитивность – как у западных проповедников, представителей «канадских компаний» и выпускников «Школ лидерства». В первые же минуты встречи, пока он снимал пальто, я узнала, что  Астахов дружил с Георгием Жженовым, через 10 минут  – что он учился в Америке (правда, на сайте программы,  кроме  сведений о магистратуре Питсбургского университета, сказано также, что Астахов еще и выпускник высшей школы КГБ – Л.Г.), через полчаса я вышла с убеждением, что и форс, и приклеенная улыбка, и демонстративная контактность – в конце концов, всего лишь инструменты, с помощью которых этому человеку удалось немалого добиться: и высокие телевизионные рейтинги, которых иному фанфарону могло бы хватить с избытком, в его жизни, как оказалось, далеко не главное…
 
- Павел, вы кем себя чувствуете: адвокатом, который ведет программу на телевидении, или телезвездой, подрабатывающей адвокатурой?

- Только адвокатом. Я был, есть и – надеюсь – оставаться адвокатом. Я защитник, а это особое мироощущение. Телевидение же – это хобби… Даже не хобби, а, скорее, часть общественного служения.

- Но на телеэкране, насколько мне помнится,  вы – судья… Конфликта мироощущений не возникает?

- Когда мы создавали «Час суда», то исходили из того, что когда у нас бывают настоящие истец, ответчик и их дело, то мы работаем исключительно как Третейский суд.

- Только не говорите, что все ваши участники – реальные люди… Я же вижу, что шоу сценарное…

- В месяц мы получаем до 20 тысяч писем. Это огромное количество. Из этих 20 тысяч мы отбираем в месяц 66 дел, ориентируясь на то, кто может приехать – ведь  истцы все готовы придти к Павлу Астахову в «Час суда», но мы ведь ставим условие, чтобы пришел и ответчик тоже… Когда мы можем хотя бы десяток дел настоящих поставить в месяц – это большой успех. Кстати, перед началом слушания наши герои подписывают Третейское соглашение, что, участвуя в этом процессе, обязательно согласятся с решением судьи, то есть, с моим решением.

В ситуации, когда мы не можем привести ответчика, то приглашаем вместо ответчика актера, делаем постановку – то есть,  наглядную юридическую консультацию по реальному делу. Мы показываем, какие доказательства можно представить в суд, как отстоять свое право, какие выдвигать контраргументы… Много можно спорить на тему настоящие – ненастоящие, хорошо это или плохо – но даже когда герои у нас ненастоящие, то мы стараемся представить дело с пользой для зрителя. Польза должна быть. Кстати, это еще не все. Мы поняли, что, ставя в программу только 66 дел из 20 тысяч, мы не можем подвести остальных, не попавших в программу, в их ожиданиях помощи. Тогда мы пошли на то, что с 1 сентября 2005 года создали бесплатную юридическую консультацию «Час суда». Мы посадили в cаll-центре 8 адвокатов, которые с 9.00 до 18.00 дают консультации на телефоне. В день в среднем выходит от 500 до полутора тысяч консультаций.

- Но ведь это, скажем так, роскошь… За счет чего вы можете себе ее позволить?

- Когда программа шла в эфире уже год, то я начал переговоры с руководством канала «Ren-TV» (речь идет  еще о прошлом руководстве). Я объяснял, что программу мы задумывали не ради высоких рейтингов. Задача адвоката – предоставить гарантию юридической помощи всем нуждающимся. Понимаете, если бы я создал cаll-центр за счет своей адвокатской коллегии Павла Астахова – мы бы захлебнулись. Да, у меня там работает 30 человек, но ведь у меня же есть и другие клиенты…

- Наверное, именитые?

- Судите сами: в свое время нашим клиентом был и мэр Москвы, и председатель счетной палаты Степашин, и бывший министр культуры Швыдкой, и газета «КоммерсантЪ», банки, издательства (на сайте программы «Час суда» также можно прочесть о том, что Астахов «осуществлял защиту и представлял интересы» холдинга «Медиа Мост» и его главы Гусинского, телекомпаний НТН, ТНТ, ОРТ, журналистов И.Малашенко, Е.Киселева, С. Доренко, С.Бунтмана, М.Леонтьева и даже полковника Буданова – Л.Г.)… К тому же,  у меня много своих клиентов, которых должен вести я лично.  Мы же начали разговор с того, что телевизионная деятельность – некий небольшой процент моей жизни…
 
Но вернемся к созданию cаll-центра. Я убедил руководство канала в том, что этот проект некоммерческий – поэтому финансировать его должны канал и наш продюсерский центр. И это не лишние 100 долларов в карман, и не политические дивиденды – это благодарность людей. Слова «Спасибо, ваша консультация меня спасла»,  - дорогого стоят, их за деньги не купишь.

- Павел, я вас перебила: я спросила вас о конфликте мироощущений адвоката и судьи, а вы сказали слова «Третейский суд» - что это такое?

- Третейский суд – это тот суд, которому доверяют. Закон о Третейский судах в России был принят совсем недавно. По закону,  если вам нужно обратиться в суд, то обращаться вы обязаны в районный суд к вашему «участковому» судье, а в Третейском суде – вы выбираете себе судью сами, полагаясь на свои знания об этом человеке, его опыт и авторитет. Одна особенность – в Третейский суд можно идти, когда согласны обе стороны. Вот вы спрашивали, есть ли конфликт между самоощущением меня как адвоката в жизни, и судьи на телеэкране. Но ведь разделение в сословии законников произошло во многом под влиянием идеологии. В частности, идеологии советской. И тогда логика какая? Судья руководствуется социалистической законностью (то есть,  идеологической целесообразностью, а не справедливостью), прокурор – социалистической законностью, а адвокат чем руководствуется? Он же защищает преступника – так считалось… И до  сих пор мы пожинаем плоды этого разъединения – на сегодня, могу сказать откровенно, в Москве есть негласная установка квалификационной коллегии судей:   адвокатов в судьи не брать. Берут бывших следователей, прокуроров – с удовольствием, бывших работников Минюста, а адвокатов среди московских судей нет.

 Но это классические институты, а Третейский суд, как и юридическая медиация – институты альтернативные. Практика показывает – будь то Европа или Америка – до 90% дел разрешается через медиацию и это очень серьезно разгружает классические институты правосудия. Совсем недавно мы передали в российскую думу закон о медиаторах, создали первую в истории России коллегию юридических посредников (медиаторов). Меня пригласили в нее войти – я согласился. Кстати, из 18 человек я там единственный адвокат. Так что уверен, что для адвоката вполне естественно быть третейским судьей. Когда приходят ко мне две стороны, то я выхожу на трибуну не для того, чтобы их к чему-то принудить, а для того, чтобы помирить. Потому что суд был создан тогда, когда двое не помирились и позвали третьего. Причем,  позвали ведь не для того, чтобы он кого-то из них осудил, а для того, чтобы по-ми-рил. Поэтому моя основная задача в программе – помирить истца и ответчика. Либо, если они не могут помириться, примирить их с моим решением.
- Кто является автором программы?

- Во-первых, программа оригинальная. Делает ее продюсерский центр «Класс-Юнитекс», транслирует “Ren TV”. Придумывали ее мы с продюсером Юрием Володарским.

- То есть, можно сказать, что это “авторский суд” имени Павла Астахова?

- Да. Когда мы задумали программу, то поначалу вели переговоры с американцами, потому что первыми юридические программы появились в США. Это и классический «Суд народа» (если помните, любимая программа героя Дастина Хоффмана в «Человеке дождя»), и «Судья Джудит», и «Суд Кертиса»… Тогда мы поняли, что в основе этих программ – личность судьи. Люди согласны на суд того человека, которому они доверяют.

Кстати, знаете, кто чаще всего соглашается приехать на программу? Родственники, друзья… Люди, которые не потащат друг друга в суд, но, тем не менее, они, бывает, попадают в ситуацию, в которой им сложно разобраться. Если классический судья принимает решение, в первую очередь,  по закону плюс «основываясь на внутреннем убеждении», а, например, присяжные – основываясь на совести и справедливости, то третейские судьи – по закону, но основываясь на совести и справедливости. Поэтому во время программы для меня очень важно – поймать в себе это ощущение справедливости…

- Вы ориентировались на американские образцы, но ведь были и до вас юридические программы на российском телевидении?

- Да. До нас на российском телевидении было несколько попыток создать юридические программы, но ни одна из них не просуществовала более двух лет. Кстати, ту же ошибку, что и наши предшественники, делают сейчас Первый канал и канал «Россия», запустив судебную программу ровно через полтора года после нас. Как мне кажется,  их ошибка в том, что судья у них - не главное лицо в программе. Они утяжелили формат: адвокаты с одной стороны, адвокаты – с другой; прокурор, куча свидетелей, конвойные, одно большое дело, которое рассматривается всю программу. А зрителям-то интересно не то, как адвокат блистает красноречием, а как дело будет разрешено по сути.

Поэтому,  когда мы «рожали» свой формат, то говорили о том, что программа должна быть близка каждому. У нас ведь какая сейчас ситуация? Причем, что у нас в России, что у вас в Украине: у каждого масса проблем юридического плана. Люди хотят знать о своих правах, но не могут разобраться с законом, каждому нужен адвокат, но адвокату надо платить, потому что адвокат – это  самозанятое лицо, которому никто зарплату не платит, он работает по принципу: «что потопаешь, то полопаешь».  И когда в телепередаче показывают, что адвокат нашел аргументы, которые убедили суд, то обыватель вздыхает: «Ну да, конечно… У него был дорогой хороший адвокат – он и выиграл».
 
В «Часе суда» немного иначе. Мы пытаемся приблизиться к простому гражданину, который не может себе позволить адвоката, но имеет по Конституции право на юридическую помощь: вот ему-то мы и показываем, как вести себя в суде.

- А телевизор изменил вашу жизнь?

- Сильно не изменил. Возможно, если бы я не знал телевизионной технологии, то был бы некий шок. Но моим первым местом работы после школы в 1983-84 г.г. было Останкино (отдел видеообеспечения Первого канала). Уже будучи адвокатом,  я на НТВ консультировал программы «Криминал», «Чистосердечное признание» (там была рубрика «Адвокатские истории»). Так что изнутри телевидение я знал давно, да и профессия адвоката – не менее  публичная, чем профессия  телеведущего…

- Ну, только не говорите, что вы и раньше ходили в гриме по улице…

- Да что вы… Это мы просто проморолик только что снимали – не успел снять – к вам торопился.

- Люди на улице вас узнают?

- Конечно, люди узнают. Но вот когда человек ко мне подходит за автографом, то я ему «спасибо» говорю за то, что он ко мне подошел. Приятно, что есть внимание, есть отдача. Адвокат всегда должен чувствовать отдачу – что клиент доволен. Но, честно говоря, 90% подходят даже не за автографом, а чтобы спросить, рассказать свою ситуацию… Так что хочешь – не хочешь, а еще приходится и на ходу консультации давать.

- Вы можете себе представить в программе «Час суда» не только бытовые споры, но и сложные политические дела – например, о фальсификациях во время выборов, которое рассматривал Верховный Суд Украины во время президентских выборов или дело Ходорковского?

- Если смотреть на «Час суда» как классический альтернативный Третейский суд, то в нем можно рассмотреть любое дело. Потому что и третейский судья, и юридический медиатор – это те люди, которым доверяют обе стороны. Я убежден, что идеальная ситуация – это когда люди приходят к некоему Соломону… К огромному моему сожалению, в обществе у нас нет таких авторитетов. И это проблема.

- Скажите, но ведь если говорить о деле Ходорковского, то, насколько я понимаю, проблема еще и в том, что суд не может или не хочет установить истину по политическим соображениям?

- Вот это и есть вопрос все той же политической целесообразности, которая оказывает влияние и на суды, и на настроения общества, и на мировосприятие судей… Судьи – тоже люди. Судебная система и в России, и в Украине, как мне думается, не настолько независима и крепка, чтобы принимать поистине соломоновы решения. В Америке независимость судебной системы утверждалась 200 лет – и там судьи просто не понимают, как иначе можно рассматривать дело, как только не руководствуясь исключительно законом и справедливостью. А у нас прессинг на суд – это практика. А потом,  есть же еще такое профессиональное качество судьи,  как беспристрастность – оно взращивается поколениями, как английский газон. У нас же суды появились только 140 лет назад минус 70 лет советской власти. Так что то, о чем вы спрашиваете, это проблемы роста системы…

- Но если говорить о вас, то на экране вы далеко не беспристрастны…

- Но это же телевизор. Я считаю, что имею право сопереживать. На мумию в экране смотреть неинтересно, правда?

- Скажите, канал «1+1» покупал формат у вас?

- Да.

- И вас не смущало, что в Украине два эфирных канала будут параллельно показывать «Час суда с Павлом Астаховым» и «Час суда с Игорем Годецким»?

- Ни капли не смущало. Я уверен, что чем больше будет таких программ – тем лучше. У нас на «Ren-TV» каждый просмотр программы –  минимум 3 миллиона зрителей только по России. Значит, программа нужна…

Суд як прикмета часу. Адаптація – як прикмета стану вітчизняного телевиробництва