Резонансний фільм Володимира Ар'єва, що був продемонстрований 5 каналом в четверту річницю загибелі Георгія Гонгадзе, певне, викличе багато відгуків.

"Детектор медіа" публікує сьогодні два тексти – телекритичну рецензію Ганни Шерман та політологічний аналіз Ірини Погорєлової. Ми зацікавлені також в продовженні дискусії - як навколо фільму та викладених у ньому версій подій 2000 року, так і навколо тих питань, які він сам по собі поставив перед журналістами. Тож чекаємо на нові відгуки. Наша адреса: іnfo@detector.media

16 сентября остается самой скорбной датой нашей журналистики и самой позорной датой нашей демократии. Это, собственно, единственный безоговорочный вывод, к которому приводит расследование "Прихована істина", проведенное авторским коллективом программы «Закрытая зона», показанной в эфире 5 канала в конце прошедшей недели.

Честно говоря, меня, как человека прямолинейного, склонного воспринимать вербальное – буквально, журналистское расследование как жанр раздражает и где-то даже деморализует. Как любой процесс без результата, как любая интрига без развязки, сюжет без финала, кульминация без разрядки, следствие – без суда… Поманить светом в конце тоннеля, и оставить в первозданной тьме, обнадежить найденной правдой, и оставить наедине с беспросветной ложью – это не гуманно по отношению к легковерному зрителю и неграмотно по отношению к труднодоступному жанру. То есть, теперь, по крайней мере, мне самой удалось разобраться, что раздражает меня не так сам жанр журналистского расследования, как его имитация. Еще точнее, не просто имитация – а пафосная имитация.

Ой, я сейчас опять скажу об ответственности перед обществом. Нет, пожалуй, не стану говорить, а то меня первую и стошнит.

Лучше сразу по существу. По существу ничего ошеломляюще нового Владимиру Арьеву в деле Гонгадзе раскопать не удалось. И в этом нет ничего удивительного, и ничего страшного. В конце концов, никто всерьез и не надеялся на то, что в финале программы мы увидим синхрон убийцы или заказника с чистосердечным признанием. Я лично действительно надеялась на внятное изложение внятных версий этого преступления, ставшего за прошедшие годы воплощением нашей национальной трагедии. В том смысле, что преступная государственная власть – это и есть подлинная трагедия нации. А наша власть доказала свою преступность именно нераскрытым убийством Георгия. Это то, о чем все мы с разной периодичностью, и по разным поводам говорим уже четыре года. И именно столько понадобилось времени для того, чтобы об этом можно было сказать аргументировано и по телевизору.

В целом, Владимир Арьев эту возможность использовал. Прозвучали две, опять же, в целом понятные версии убийства. Версия первая. Президент прямого приказа не отдавал, но спровоцировал соответствующие действия своего окружения. Окружение, как обычно, перестаралось. Собирались припугнуть и вправить мозги, в результате убили, и голову отрезали, тело закопали. Потом еще раз закопали… Версия вторая: политические интриги и козни спецслужб, в том числе и иностранных (-ой, с явным намеком на российскую ФСБ), с целью ослабить Украину. Увы, лично мне так и не удалось проследить логическую нить интриг, последовательность козней и взаимосвязь перипетий пленок Мельниченко, которым была посвящена вторая часть фильма Арьева. Поэтому тезис об ослаблении Украины, уверена, многим зрителям "Закрытой зоны", не осведомленным, как Вячеслав Пиховшек, который во вчерашнем "Эпицентре" без обиняков заявил, что с самого начала знал о том, что Гонгадзе убили "под пленки Мельниченко", мог показаться не столько убедительным, сколько экстравагантным.

В общем, я, конечно, в курсе, что судить художника, в данном случае Владимира Арьева, нужно по законам, им самим над собою поставленным. А то, что автор программы позиционировал себя, прежде всего, как художник - следует из его же декларации о том, что в основу представленных в программе версий были положены собственные домыслы и сопоставления. Так вот, я не собираюсь судить художника.

Но, мне кажется, могу себе позволить судить о том, что еще мог бы сделать, скажем, тот же Арьев как журналист. Помимо собственных версий и домыслов, помимо нагнетания морализаторского пафоса об играх власти, играх с властью, и играх во власть, помимо антишпионского ажиотажа и других патетических приемов, журналистский коллектив программы мог бы больше внимания уделить реальному политическому контексту и подтексту событий, доходчивости и внятности в его описании и определении, что, возможно, и привело бы к прояснению истинных мотивов и истинных целей загадочных «владельцев пленок Мельниченко». Да и обнародованные хроника, и последовательность, и некоторые конкретные обстоятельства самого расследования придали бы домыслам и сопоставлениям логическую прочность и обоснованность. А изложению материала, опять же, - мотивированность и целесообразность.

Увы, в рассуждениях Эдварда Радзинского о преступных мотивациях Нерона и моральных принципах Сенеки в воскресном эфире российского Первого канала было больше документальной убедительности, чем в огульном разглагольствовании «Закрытой зоны» о неочевидных и вероятных похождениях ныне действующих и ныне здравствующих украинских царедворцев. Между тем именно в этой программе, повествующей о кровящих именно сегодня событиях, - объяснений, комментариев и трактовок хотелось гораздо больше, чем домыслов и сопоставлений. Пафосная претензия на отстраненность куда меньше похожа на объективность, чем глубокий пристрастный анализ.

Да, вот именно анализа больше всего и не хватало. Ведь точный диагноз можно поставить только по результатам анализа. Ведь именно в общественном (опять проговорилась) диагнозе - подлинная цель журналистского расследования, а не в том, чтобы вымучить из национальной трагедии двухсерийный детектив, к тому же, еще и сильно смахивающий на политический заказ.