Все взгляды устремляются на церемонию, которая откроет самую большую тайну. Передачи, посвященные кино, прямо или косвенно, но говорят только о ней. В новостях сообщают о том, что будут подавать на банкете после церемонии, кто какие наденет платья. Даже все кинопремии, предшествующие Оскару, обретают свою ценность лишь как элемент предсказания лауреатов главного кинособытия года.

В России церемонию уже второй год подряд показывали в прямом эфире. Это, конечно, издевательство – вставать в четыре ночи, чтобы глядеть, как расфуфыренные в пух и прах звезды, как огурчики, выскакивают на сцену, чтобы ухватить птицу счастья, пока ты борешься со сном, заставляя себя наслаждаться (хотя какое уж тут наслаждение) ощущением причастности к жизненно важным событиям. Но ведь это очень важно – узнать о победителях церемонии в прямом эфире. Только это и может оправдать время, потраченное на ее просмотр.

Смотреть церемонию в записи уже не так интересно. Пропадают элемент интриги и элемент неожиданности – из экзистенциального действие превращается в светское. Известно, что «Властелин колец. Возвращение короля» Питера Джексона собрал 11 премий, в том числе за лучший фильм и режиссуру, что Шон Пенн и Тим Роббинс получили статуэтки за лучшие мужские роли первого и второго плана в фильме Клинта Иствуда «Таинственная река» что Шарлиз Терон получила «Оскар" главную женскую роль в фильме «Монстр», а Рене Зельвегер – за лучшую женскую роль второго плана в «Холодной горе», обе за то, что согласились себя изуродовать. Что и София Коппола таки получила награду - за лучший оригинальный сценарий. Вот, собственно, и все, что следует знать, чтобы церемония перестала быть жизненно необходимой. Хоть и продолжала притягивать, как липкая бумага муху. Знаешь, что это черная дыра – но не можешь оторваться. Хоть не сильно, но затягивает.

Часть первая. Дефиле на свежем воздухе

Шесть американских журналистов осуществляют американскую мечту: плевать на звезд сверху, хватать их за руки и перемалывать им косточки. Первая часть официальной трансляции церемонии, которую для украинских зрителей традиционно обеспечивает канал «1+1», – презентационная, навязчивое приставание к звездам, футболяние их от одного журналиста к другому. Три пары уверенных в себе профессионалов, подобранных по всем пропорциям политкорректного клише – негр, трое белых (двое в самом расцвете сил и один убеленный сединами), женщина и модельер, представляющий гомосексуальное меньшинство, – с самого начала ведут себя, как перед крупным спортивным состязанием. Причем, разговаривая об актерах как о спортсменах, оценивая их сильные и слабые стороны перед ответственным поединком тоном умудренных опытом профессионалов, для которых предматчевые прогнозы вещь столь же привычная, как и финалы, они используют аналитический аппарат, который находится на чрезвычайно любительском, однако при этом очень проницательном прикладном уровне. («Шарлиз Терон согласилась себя изуродовать для фильма, набрала в весе, значит, она получит Оскар», как будто статуэтка – значок за храбрость).

Одна пара журналистов ловит звезд на входе, хватая своими клешнями их за руки, чтобы вылить на накрахмаленных и вывалянных в косметике актеров и актрис ушат льстивой патоки. («Я был восхищен, как вы сыграли», «Как вы сказали ту фразу, в ней вы выразили всю жизнь персонажа», «Безусловно, вы получите Оскара», «Вы великолепны»). Вторая группа забралась на самую высокую точку, с которой только можно наблюдать за передвижениями по красной дорожке. «Выше нас только камера на дирижабле», – с детской гордостью сообщает журналист, которому с этой высотки совершенно нечего поведать зрителю. Оттуда видны только расплывчатые контуры фигур и яркие побрякушки, которые нацепили на себя забесплатно многочисленные женщины и некоторые мужчины. Третья пара – модельер и женщина – как раз эти побрякушки и шмотки разглядывает и оценивает. Шесть американских журналистов осуществляют американскую мечту: плевать на звезд сверху, хватать их за руки и перемалывать им косточки.

Первые полчаса трансляции были озвучены актерами – нежный мужской тембр читал текст в момент, когда это было нужно. Потом профессиональный перевод резко закончился. Зрелище, напоминавшее ранее своим неспешным течением передачу о дикой природе, теперь стало больше походить на комментарий к футбольному матчу. Те же пустоты, непонятно почему возникающие во время трансляции, появляются и здесь. С той только разницей, что на заднем плане не матерятся спортсмены и не орут тренеры, но приглушенно что-то лопочут по-английски, ведут какие-то беседы, задают вопросы и на них отвечают прилично одетые люди. Переводчик лихорадочно и со страхом пытается вклиниться в это звуковое камланье, чтобы попытаться объяснить, пусть и для самого себя, что, собственно, происходит, но ему это не удается, его голос провисает паузами, имена куда-то улетучиваются («к нам подошла группа актеров», – говорит переводчик, когда к микрофону приближается Уилл Смит с женой). Там, где восторженная радость понимания происходящего бьет в голову переводчика шипящим восторгом, его голос срывается на крик: «На Сандре Баллок белое платье, на нее направлена камера, она к нам не идет», – это описательство характерно не столько для журналистов, сколько для спортивных комментаторов – это бокс, футбол – он прорывается по правому флангу, навес. (Во время интервью актеров внизу экрана идет статистика (кстати, абсолютно непереводимая), как в боксе, хоккее: количество номинаций, количество Оскаров).

Без четкого и адекватного перевода действие теряет свою цельность, распадаясь на красочные фрагменты, клочки – остается лишь лицезреть наряды и радоваться угадыванию знакомых мордашек. Момент угадывания. В этом и заключается основной интерес трансляции: вон пошли Кетрин Зета-Джонс с Майклом Дугласом, вон Сандра Баллок, вон Стинг и Мадонна на дальнем плане проскальзывают мимо журналистов. И, конечно, мода, мода, мода – это платье от Валентино, сумочка от Живанши, а сережки от Гуччи. Пятна кофе. Конечно же, Нескафе.

Часть вторая. Раздача

Канал «1+1» песни переводить отказался, посчитав, видимо, что посредственного пения ведущего вполне достаточно для атмосферы праздника

Началось все с благообразного Шона Коннери, который просиял своим высоким лбом и ушел в тень, уступив место Билли Кристаллу. Кристалл уже несколько раз проводил церемонии, но последнее время отказывался, уступая эту радость другим – Вупи Голдберг, Стиву Мартину. Он один из самых любимых ведущих церемонии последних лет. Однако на этот раз его присутствие на сцене (в телевизионной версии) свелось до минимума. Он появился в отдающем духом капустника ролике-винегрете, весело и незлобно высмеяв все фильмы номинанты (досталось лишь режиссеру-документалисту Майклу Муру, прошлогоднему лауреату и яростному антибушисту – его растоптал слон из «Возвращения государя»). Еще Билли Кристалл исполнил юмористическую песенку, в которой весело перемолол косточки режиссерам фильмов-лауреатов. Канал «1+1» песни переводить отказался, посчитав, видимо, что посредственного пения ведущего вполне достаточно для атмосферы праздника, а текст не главное, ограничившись скупыми «Песня посвящается Клинту Иствуду» или «Песня посвящается Софии Копполе».

Впрочем, на этот раз руководство канала и так поступило в высшей степени уважительно к зрителю, отказавшись от практики комментирования процесса раздачи слонов. Заменив не слишком адекватную оценку событий нейтральным подстрочным переводом.

Это был воистину разумный ход. Потому что в этом году комментировать особо было нечего. Джулия Эндрюс в интервью на красной ковровой дорожке сказала, что это будет первая церемония, на которой ей не нужно будет волноваться (ее мужу, Блейну Эдвардсу, вручали Оскара за вклад в искусство). Однако на протяжении всей церемонии создавалось такое впечатление, что на нынешней церемонии никто особо не волновался (может, волнение и было в таких второстепенных номинациях, как, скажем, короткометражный документальный фильм, однако в телевизионную версию включают только основные номинации). Все реально представляли свои силы, в каждой номинации было по своему тяжеловесу, борьба с которым была заведомо проигрышной, что, собственно, вылилось в одиннадцать со страхом ожидаемых статуэток «Властелина колец», которые явились наградой не столько за этот год, сколько за работу последних трех лет. (Получая награду за лучший иностранный фильм – «Нашествия варваров» Денни Аркана, канадцы благодарили, что «Властелин колец» не присутствует в этой номинации). Поэтому калейдоскоп звезд на сцене, сменяющих одна другую, триумф победителей, слезы благодарности и скомканные тексты заранее заготовленных речей на 90 секунд были спокойными и запланированными. Что нисколько не уменьшало звездный лоск и ненавязчивость ежегодного обязательного праздника.

После

Система устоявшихся и узаконенных идеологических, правовых, моральных и коммерческих критериев открывает для академика легкую возможность отмахнуться от непонятного или недопонятого в пользу трезво-корпоративного ясного взгляда на мир, залакированного обществом.

76-ая церемония Оскара – все равно, что 75-ая. Традиционность этого мероприятия невозможно ничем перешибить – появляются, конечно, новые лица, их даже довольно много, но в узком кругозоре обычного обывателя все они сливаются в одну слипшуюся массу, как комок размороженных пельменей, из которого цельно выглядывают лишь несколько звезд первой величины. Восторженные крики журналистов – это Джина Девис или еще какая-то звезда (даже Шарлиз Терон, победительница этого года, практически неизвестная актриса) не вызывают ничего, кроме удивления. Однако ощущение дежа вю, которое неодолимо присутствует во всем, что происходит – от шествия по ковровой дорожке до слезных подготовленных заранее благодарностей, – успокаивает в моменты тревог. Жизнь имеет некие твердые основы.

Стабильность – главная характеристика премии.

Здесь действуют не субъективные законы фестивального движения, но правила больших чисел и политической корректности. Кассовые сборы, желательно в сотнях миллионов долларов, заставляют пристально разглядывать продукцию. Политкорректность, соответствие общечеловеческим ценностям, переработанным открытым обществом, ступень ограничения фильма – как виза юриста, которая снимает с плеч академика заботу об ответственности за оцениваемый продукт. Система устоявшихся и узаконенных идеологических, правовых, моральных и коммерческих критериев открывает для академика легкую возможность отмахнуться от непонятного или недопонятого в пользу трезво-корпоративного ясного взгляда на мир, залакированного обществом. Поэтому выбор академиков довольно легко прогнозировать – злодей практически никогда не получит статуэтку, точно так же, как и фильм, который не является прибыльным, не выйдет на беговую дорожку, разве что в маргинальных номинациях.

Тут говорят цифры и имена.

Тут побеждают те, кто и должен победить по сумме показателей, не конкретно взятой доли таланта, но в целом.

Однако в момент вручения премии об этом как-то забывают, захваченные волной адреналиновой радости награды.

Блейн Эдвардс, получивший Оскар за «жизнь в искусстве», рассказал, как в молодости знал одного рабочего, который на съемочной площадке лопатой разгребал слоновье дерьмо, напевая «Нет бизнеса лучше шоу-бизнеса».

Нет бизнеса, лучше шоу-бизнеса.

Лучше и не скажешь.