Текст впервые опубликован в журнале«Детектор медіа», № 11 (69), ноябрь 2009.

Несколько лет назад мне довелось побывать в Беларуси. Мы с приятелем сидели в кафе, где он рассказывал мне об ужасах местного режима. Его повествование о закопанной в землю оппозиции сводился к одному емкому итогу: «Я не вижу просвета». И следом: «Мы здесь в Минске все оппозиционно настроены. Не то, что в регионах». Всякий раз, когда возле нашего столика проходил какой-нибудь человек, приятель мой переходил на шепот или вовсе замолкал. Тоже происходило при использовании слов «Лукашенко», «тампакс» и «свобода».

Слушая своего приятеля, я смотрел в окно и видел всю эту огромную площадь у Дворца Республики, и все эти толпы оппозиционно настроенных шепчущих людей, которые спешили на работу, наводняли рестораны, покупали газеты, катались на велосипедах или прогуливались у витрин. Все это не было иллюстрацией из «1984». Улицы Минска, знаете ли, не так уж и отличаются от улиц всех остальных постсоветских столиц. И, тем не менее, там диктатура. И, тем не менее, толпы оппозиционно настроенных шептунов по-прежнему спешат на работу и, несмотря на закопанную оппозицию, ждут, когда официантка принесет их эспрессо.

Все это я к тому, что сколь бы хорошим в личном эфире ни казался наш брат, комфорт посредством рабства, которое лишает свободы, но также избавляет от ноши ответственности, является его генетической характеристикой и стремлением.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что слово «диктатура» в устах украинского премьера вызывает бурные аплодисменты в репрезентативной аудитории Шустера. Холопы, знаете ли, за все спасибо скажут, все стерпят, вне зависимости от меры их оппозиционной настроенности. Особенно «диктатуру закона, основанную на настоящих Божьих заповедях». Избиения и убийства гражданских активистов, журналистов и простых граждан, забредших на барские имения; ментовские пытки, цензурный произвол колхозных ханжей из Комиссии по морали, клерикализацию, мракобесие, повышение налогов, отключение тепла в своих норах, чиновничьи нравоучения, позолоченные джипы - главное, чтобы в вагонах метро не прекращали транслировать «Фэшн-ТВ». Холопов трахают, а они надеются. И продолжают гладить рубашки для следующего рабочего дня.

Когда я говорю «холопы», то имею в виду не только обывателей, не только строителя дядю Вову и аптекаршу бабу Машу. Я говорю также обо всем легионе украинских журналистов, которые, будучи облаченными в джинсовые жилетки с миллионом карманов и вооруженными бесплатными шариковыми ручками, предпочли тусить за бутербродом и завидовать успехам друг друга, нежели солидаризироваться, рождая реакцию в виде кровавого вопля по поводу каждой из этих деревенских мразей, что позволяют себе играть в господ и диктаторов. Не знаю, где были все эти журналисты, когда депутаты принимали так называемый закон 404, дающий полномочия правоохранительным органам получать информацию об электронных передвижениях и переписке граждан у провайдеров, но уверен, что и эти граждане, а в первую очередь представители массмедиа, виновники того, что свобода слова откинула лапти в нашем милом хуторе. («Закон 404» ‑ неофициальное название Законопроекта 3271 о противодействии детской порнографии, принятого 22 октября в первом чтении 404 депутатами ВР. - ТК.)

В общем-то, все всё заслужили. По всей видимости, холопам действительно нужно пережить очередной холодный душ с новыми царями, КГБ, Партией и «диктатурой Божьих заповедей», чтобы очнуться. А, возможно, и просто потому, что вонючей псине нужна одна палка, один человек, одна семья, одна партия, одно государство. Вероятно, все это братство славянских народов заслуживает новых железных занавесов и символических газенвагенов с парадами и голодоморами ‑ в конце концов, почему нет? Могут ли они иначе?

Но речь не об этом. В любом обществе имеются единицы мыслящих и заинтересованных в расширении пространства свободы людей. Скоропостижная кончина свободы слова в Украине будет являться для таковых реальной проблемой, посему уже сегодня необходимо искать сценарии для реализации партизанских эфиров, существующих вопреки дегенератизации традиционных СМИ.

Совершенно очевидно, что традиционные массмедиа в настоящее время окончательно скомпрометированы и являются не столько журналистскими терминалами, сколько инструментами реализации информационных интересов своих владельцев. Именно поэтому очень многие уже автоматически оценивают позицию журналиста в той или иной статье, исходя не из качества аргументов в тексте, но из знания имени владельца конкретного медиа, в котором эта статья была опубликована.

С другой стороны, являясь участниками правовых отношений, традиционные СМИ становятся удобной мишенью для политического давления в государстве, где закон ‑ это не более чем абстрактное слово из пяти букв, а каждый селюк в галстуке спешит поделиться с тобой своим тракторным пониманием того, что является журналистской этикой.

В этом месте я хотел бы сделать важное примечание: обыватель всегда будет выступать на стороне быдла у власти, поскольку оно, это быдло, овладело самой лукавой технологией убеждения этого самого обывателя, основанной на благостной риторике. Обратите внимание, какие речи сопутствуют цензурным деяниям весь последний год. Принимая «закон 404», позволяющий вторжение в личную переписку граждан, власть апеллировала к необходимости борьбы с детской порнографией. Запрещая фильмы, книги и газеты посредством решений Комиссии по морали, власть говорила о необходимости защищать духовность и нравственность. Оказывая давление на журналистов, эта власть ссылалась на необходимость следовать журналистской этике, а обещая диктатуру, упоминала библейские законы. Все это «мы вас поимеем во имя добра», несмотря на свое очевидное лицемерие, оказалось эффективным. Пипл хавает. А владелец СМИ не хочет рисковать бизнесом.

Так или иначе, в подобной ситуации традиционные СМИ хоть и не исчезнут, но должны быть компенсированы. Что может стать альтернативой?

Единственной информационной территорией, где еще возможна реализация свободы слова, является сеть. Еще год назад я бы мог призывать к дигитализации посредством создания сайтов, интернет-изданий и блогов. Но с того времени многое изменилось. Помимо уже упомянутого «закона 404», в сеть полился властный капитал и матрица работы традиционных медиа, при которой журналист ‑ сервис владельца СМИ ‑ перекочевал и в электронный фронтир.

После того как мое издание «Проза» было закрыто цензурой по доносу Нацкомиссии по вопросам защиты общественной морали (по информации телеканала ТОНИС. - ТК), передо мной встал конкретный вопрос:

каким образом можно организовать информационный эфир в сети так, чтобы его физически невозможно было потушить?

Перебрав множество формул ‑ от покупки серверов в Эквадоре или микрогосударстве Силенд до погружения в субсеть DarkNet и аренды сервера в голландском военном бункере, способном выдержать ядерный удар и мощный электромагнитный импульс, ‑ я отбросил все эти шпионские страсти и пришел к простой и ясной формуле «файл-эфира». С помощью этой формулы можно реализовывать главный культурный императив ‑ делиться информацией в ситуации, когда тебе пытаются заткнуть рот. Да и кто знает, в каком обществе вы проснетесь завтра, посему «партизанский сценарий» в загашнике не помешает.

Сайт ваш, сколь бы защищенным он ни был, и как бы далеко ни находился ваш дата-центр ‑ это всегда структура, неповоротливый танк. И всегда есть комната, в которой стоит машина, содержащая в себе эту структуру. Можно затенять IP-адреса, но если кто-то действительно захочет вас достать, то он либо найдет ваш дата-центр, либо, что легче, просто натравит на ваш сайт группу хакеров, которые вырвут у него сердце.

Файл-эфир предполагает создание децентрализованного медиа. И это ключевое достоинство.

Если вы обратите внимание на международную борьбу с пиратством, то обнаружите, что многомиллионные корпорации не способны остановить передвижение файлов по сети, сколько бы ресурсов и власти они ни вкладывали в эту борьбу. Почему так? Потому что современное пиратство стоит на p2p-сетях и том, что вы знаете как торренты. Основа всего этого ‑ массовый обмен информацией между пользователями в обход центра. Децентрализованные медиа ‑ это не сайт на сервере, но файл (к примеру, pdf-журнал, который в настоящий момент уже ничем не отличается от своих бумажных предшественников). Сайт можно положить или запретить. Файл, брошенный в сеть, остановить уже нельзя, поскольку сеть ‑ самая совершенная копировальная система на планете. Тираж файла, брошенного в сеть, увеличивается с геометрической прогрессией каждый час. Это трансляция в ритме снежного кома.

Скептики, разумеется, утверждают: читатель не станет делать лишних телодвижений ‑ что не совсем так. Попробуйте закрыть, к примеру, «Корреспондент» и «Украинскую правду» и вы увидите, как тысячи людей окажутся в ситуации информационного голодания на фоне электрического шума. И они, читатели эти, будут искать возможность вернуть себе эфиры, к которым они привыкли. Создателям «Корра» и УП будет достаточно перевести свои ресурсы в pdf и бросить их на файлообменники и торренты. А все остальное, включая задачу распространения, сделает Google. В качестве дополнительной меры можно также завести эфиры на Facebook и Twitter, где будет транслироваться информация обо всех местах дислокации вашего файла.

Сколь бы сильной ни казалась власть, сколь бы чудовищными ни были ее законопроекты, какими бы ресурсами ни располагали все эти архонты, утверждающие у правительственного корыта, что «свобода слова не отменяет моральной цензуры», у свежего поколения мятежных журналистов есть оружие, которое невозможно остановить. Это новые технологии.

Поэтому дигитализация СМИ в Украине в канун прихода новой власти, которая согласно исторической тенденции будет еще хуже, чем власть предыдущая, есть та мера, что относится не к пространству выбора, но к пространству осознанной необходимости. СМИ или станут электрическими атомами, или утратят всякий смысл.

Анатолий Ульянов - главный редактор портала «Проза». Весной 2009 после угроз и нападений представителей праворадикальной организации покинул Украину и живет в Европе.

Иллюстрация - timer.od.ua