Тем и хороши классические тексты, что в них, связанных исторически с какой-либо одной ситуацией в пространстве/времени, всегда просвечивается что-то универсальное, за счёт чего они и получают резонанс больший, чем бурные, но со временем затухающие волны у себя на Родине. Но я не о Ги Деборе на этот раз. Лидерство Зеленского и даже обсуждение этого лидерства – всё это говорит о чём-то, что куда больше, чем просто вопрос о будущем Президенте.

Бурдьё считал, что «общественного мнения не существует», прямо так и называется известная статья, изданная по-русски 25 лет назад в авторском сборнике «Социология политики». Статья содержательная, не буду пускаться в пересказ, который и невозможен, возьму лишь один тезис: результаты опросов – это артефакты, сконструированные теми, кто имеет интересы в исследуемой теме. Бурдьё не имеет ввиду коррупцию, он имеет ввиду сам потенциал, равно как и платформу, метод проведения исследования как такового. И он совершенно прав: разве не артефакт чьего-то производства обсуждают сегодня, когда задают вопросы о Зеленском, его лидерстве и предполагаемом соперничестве во втором туре (серии)?

Зеленский, чужеродное семя в политическом поле, появился не случайно. Это реакция, карнавальная реакция на пещерную серьёзность сумрачного средневековья современности...Куда же без Бахтина? Вот ещё один автор, который подсказывает нам, что ничего парадоксального в происходящем нет. Если наши политические актёры заигрывают с церковью, да так, что и на Востоке завидуют, есть – «есть ещё океан!», записал Блок, удивляя нас своей радостью о гибели «Титаника»! – есть ещё, существуют в природе вещей, никуда не денешься, и общие модели общественной реакции, – и комик в числе лидеров – это неизбежный компенсирующий цветок на соседней с этим кустистым спектаклем грядке: так устроена природа.

В самом деле – не смешно ли, кроме трагичности, всё происходящее в Украине за последние десятилетия? Ну, как можно быть «за русский язык» с товарищами из ПР и К, которые говорят на таком русском языке, что им именно за него иной раз и полагалось бы дать по 15 суток, хотя бы Добкину и Кернесу за их русский язык в известном ролике (язык прочих деятелей ПР разве что уголовно не наказуем)?

Знаковым действием, определяющим потенциал и стиль деятелей этого участка сцены, является «золотой ключик» в руках Рабиновича. Не надо быть психоаналитиком, Дебором или Бахтиным, чтобы понимать, что эти господа ровно так игриво и понимают свои способности и подвластные им «скорые помощи» – это тоже реакция, прямая реакция, настолько красноречиво прямая, что становится не смешной, а опасной, порождая простой вопрос: Вы в своём уме или на политической сцене?

Посмотрите, если Вы не видели эту часть «спектакля», это заслуживает внимания, это история, то её поле, на котором вот-вот проявится такой поворот, что снова будем задаваться вопросами: а как такое могло произойти, что было до того, как это произошло?

А до того было так.

На сцене спектакля «за украинское будущее», разыгрываемого властью, тоже появился «ключик», но другой – да простят меня верующие – в виде рулона с грамотой формата допечатных времён, прозрачно намекая на связь с мракобесием именно тех времён, когда такими штуками забавлялись всерьёз. И вот эта сугубо конфессиональная религиозная история (таковой должна была бы быть) всем последующим ходом пьесы (реклама и Томос-тур) превращается в такой же игрушечный предмет в руках высших должностных лиц государства, как и золочёное папье-маше Рабиновича, как можно быть за это? И это самовосхваление, идущее вразрез с этикой основных догм той религии, с которой этот документ/событие связано, - ну, как же это будет без реакции?

Политические события, акты, акторы есть и другие, сотни других, но я выбрал самые ...театральные, показательные, к теме этого материала подходящие как символы, хотя они и уступают в значимости многим другим, о которых писать пришлось бы дольше и к ним не подберёшь картинки/сцены из спектакля.

Такой стиль движения «За украинское» давно вызвал радикальную реакцию. Реакцию где? В обществе. В том обществе, где «общественного мнения не существует», ведь Бурдьё не шутник, а крупнейший социолог последних десятилетий, и сказано это не для провокации.

И в спектакле появляется «радикальная сцена», появляется новый лидер, этот ответ на провокацию плохих имитаторов, но и он – преимущественно тоже на «сцене»: перед нами политик, обильно спонсируемый деятелями фронта..., да, собственно, это и не важно, происхождение и качество капитала – это в данном случае пустая риторика, достаточно вспомнить о ролике, где он готов и член в рот взять, лишь бы пробраться наверх.

Плохая последовательность, когда Зеленский высмеивает этот факт в одной из своих сценок, а мы слышим выложенный разговор Коломойского, где он накануне этого бахвалится тем, что «вот-вот Вы увидите...». Но плохая последовательность не отменяет качества «спектакля» - это действительно смешно, такой «радикал». Радикальным тут может быть только сам путь в политику, но не сама политика, и люди это чувствуют.

Люди чувствуют давно и во многом, от «дамы с коляской» до лицемерного обещания первого лица страны отказаться от сладкого, то есть от бизнеса, что их дурят, что с ними играют, играются, что, в широком смысле, «попы» сами в этого «бога» не очень-то верят, но выдумывают его, поскольку, что и обозначил когда-то Вольтер, такого «бога» надо выдумать, постоянно выдумывать, ибо без него не складывается «пьеса» жизни.

Казалось бы, война могла заставить этих актёров увидеть смерть в лицо - увидеть как актуальную, а не отдалённую возможность, заставив, тем самым, говорить и действовать на совсем другом языке, стиле, пафосе (сдержанном, разумеется, как всё, кроме рыданий, и происходит сдержанным образом во время похорон/войны). Но увы: история с «военным положением» показала, что со сцены давно не заглядывают в зал, а лишь добавляют слепящих их самих софитов (лучшее определение действий ВР в истории с «военным положением» – подыграли, что лишний раз разоблачает жанр всеобщего события).

Отсюда и реакция. Но тогда так, отвечает жизнь: если Вы – плохие актёры, а пьеса – уже с натуральными, а не театральными, трупами, и не кто-то, а Вы разложили под неё хворост и не в состоянии его из костра вынуть (череда Законов, утверждающих этнократический крен тому в подтверждение), то есть актёры настоящие. А какие они при этом ещё и политики - ну, что загадывать. Это неизвестно никому. Правда, просматривается одна опасность: у людей с оружием, как в штабах, так и в палатках, может быть своё мнение насчёт такой обнажённой драматургии. Я о том, что, конечно, присягать комику этим неподдельно серьёзным людям будет сложновато – подозреваю, без эксцессов тут не обойтись, если случится такое.

А случиться может, и это всерьёз, и тут не чьё-то мнение, моё, Бурдьё, Бахтина, Вольтера или Дебора, а сама основа жизни такова, в которой указанными авторами эти вещи схвачены, а мною лишь развиты и актуализированы.

Почему Блок радовался, когда утонул «Титаник»?

Тогда было модно говорить о том, что революция пробуждает дремлющие стихии подлинно народного духа, которые предыдущая форма культуры игнорировала и даже угнетала. Это так и не так (и мы знаем, во что обошлось это заигрывание с «народным»), но что лишено двусмысленности, так это то, что с тех пор не столь уж много времени прошло, чтобы сдавать эти метафоры в архив. Блок восхищался, что грандиозный символ богатства, красоты и удобства цивилизации одним махом уничтожен стихией природы. «Есть еще океан!» – это восторг, что есть ещё что-то, что сильнее мощи изощрённой цивилизации. И он верно угадал, что тоже самое ожидает «титаник» российской империи.

Карнавальная стихия – это тоже стихия. Не унять этого тренда никакой публицистической трескотнёй. Поскольку это и не тренд даже, а действительно стихия. И это такая стихия, в которой, конечно же, только неумелой пародией смотрятся все, кто берёт в руки сказочные предметы, по призванию не умея с ними обращаться как следует.

Источник: Фейсбук