На минувшей неделе замкнулся круг профессиональной и гражданской судьбы одной из самых ярких фигур на позднем советском и постсоветском медиа-пространстве.

Татьяна Миткова отказалась от государственной награды Литвы -медали Памяти 13 января — в знак солидарности с Дмитрием Киселевым, которого литовский президент Даля Грибаускайте лишила этой награды. Подписывая соответствующий указ, президент Литвы заявила, что Дмитрий Киселев, издеваясь над фундаментальными ценностями свободы и демократии в своих программах, дискредитировал звание награжденного медалью 13 января. Мне лично сложно ей возразить.

Не уверен, однако, все ли помнят, что случилось в Литве 13 января 1991 года и какое отношение к этому имели Татьяна Миткова и Дмитрий Киселев. Поэтому напомню: в тот день в рамках спецоперации, целью которой было удержать в составе СССР Литву, к тому времени уже формально провозгласившую независимость от Советского Союза и начавшую де-факто уходить в свободное плавание, спецназ КГБ устроил штурм Вильнюсского телецентра, чтобы установить контроль над телерадиовещанием в столице непокорной республики. Телецентр защищала многолюдная толпа мирных демонстрантов — сторонников независимости Литвы. Во время штурма 15 из них погибли и 600 были ранены.

Единственной телевизионной программой, пытавшейся тогда более-менее правдиво рассказывать о событиях в Литве, была программа вечерних новостей ТСН — авторский выпуск новостей, созданный за год до этого «в порядке эксперимента» и, если угодно, по недосмотру кремлевского начальства продолжавший выходить поздно вечером по первой программе Центрального телевидения СССР. Рейтингов тогда не мерили, но ощущение подсказывало, что крамольная программа была весьма популярной. Миткова и Дмитрий Киселев вели ее попеременно.

На следующий день после событий возле Вильнюсского телецентра Миткова прославилась тогда тем, что отказалась подчиниться требованию начальства непременно прочитать в эфире официальную — насквозь лживую — кремлевскую версию произошедшего в изложении ТАСС, демонстративно пригласив для этого в студию диктора. Тот героический демарш стал причиной закрытия ТСН и увольнения Митковой и Киселева. После этого они стали едва ли не главными героями борьбы за свободу и независимость Литвы и других балтийских государств среди московских журналистов.

Хотя, по правде говоря, на многих тогда, поступок Митковой особого впечатления не произвел. В нем было, как говорится, «что-то не то» — ведь не встала, не хлопнула дверью, не уволилась в знак протеста, не выступила с гневным заявлением, а всего лишь передала слово диктору, правда, пояснив при этом, что читать ТАССовское сообщение не станет по принципиальным соображениям.

Так или иначе, но этого эпизода удивительным образом хватило, чтобы Татьяна Ростиславовна еще долгие годы считалась в России светочем либеральной демократической журналистики, несмотря на многие ее весьма неоднозначные журналистские и гражданские поступки — от откровенно антизападных выступлений во время событий вокруг бывшей Югославии и режима Милошевича до ее демонстративного отказа поддержать протест коллег по НТВ против захвата телекомпании «Газпромом» и последующего деятельного сотрудничества с «захватчиками», не только тогда, в апреле 2001, но и гораздо позже, когда НТВ в разные годы «зачищали» от Леонида Парфенова, Савика Шустера и других «неправильных» программ. Но вот теперь все стало на свои места. Как говорится, маски сброшены. Все, наконец, увидели настоящую Татьяну Миткову. Надеюсь, кого-то это порадовало.

И еще один человек, который на минувшей неделе продемонстрировал, как мне кажется, свое истинное лицо — это, вне всякого сомнения, политолог Андраник Мигранян. Все уже слышали про то, как в «Известиях» Мигранян разразился, можно сказать, настоящим панегириком Адольфу Гитлеру, которого — за все, так сказать, достижения Адольфа Алоизовича до 1939 года, то есть до развязывания второй мировой войны — назвал «политиком высочайшего класса».

Не могу вслед за другими коллегами не удивляться тому, что этот текст вышел из-под пера главы нью-йоркского представительства российского Института демократии и сотрудничества, одной из задач которого, если верить написанному на его официальном сайте, является создание «возможности для диалога между влиятельными неправительственными, негосударственными организациями России и США с целью выработки общей стратегии для противостояния попыткам героизации нацизма».

Нет смысла подробно пересказывать возмущенные комментарии коллег по поводу миграняновского текста. Но все же стоит коротко напомнить, чем успел отличиться Адольф Гитлер в период до 1939 года, помимо завершения того, что не удалось Бисмарку — собирания земель.

В этом списке — поджог Рейхстага, запрет всех политических партий, кроме нацистской, массовые аресты их активистов; создание концлагерей и гестапо. Черные списки несогласных, законодательное возведение их в ранг «предателей нации», лишение гражданства всех, кто успел эмигрировать, запрет свободного выезда из страны. Изгнание либеральной профессуры из университетов, запрет на издание книг, исполнение музыки, выставки картин инакомыслящих деятелей искусства и литературы, костры из книг на площадях. Антисемитские Нюрнбергские законы, начало массовых гонений на евреев и цыган.

Продолжать?

Но вот что любопытно: если принятый на этой неделе Государственной думой в первом чтении закон об ответственности за реабилитацию нацизма будет окончательно принят, то господин Мигранян теоретически подпадает под его действие.

Причем — поскольку оправдывать нацистского лидера он попытался через СМИ, что, согласно законопроекту, является отягчающим вину обстоятельством — он рискует получить по максимуму: до 500 тысяч рублей штрафа или до 5 лет тюрьмы. Иными словами, как сказал бы один известный политический деятель нашего времени, «пятерочка» ломится Миграняну...

Но думаю, Андраник Мовсесович может спать спокойно, во всяком случае, нисколько не опасаясь российской Фемиды. Закон-то ведь для другого принимается: чтобы поставить под запрет любые дальнейшие серьезные исследования и публикации о недописанных страницах истории второй мировой войны, включая ее преддверие (пакт Молотова-Риббентропа, раздел Польши, «зимнюю войну» с Финляндией, присоединение Прибалтики к СССР) и ее эпилог — возведение «железного занавеса» в Европе.