Володя Федорин уходит с 1 октября. Виталик Сыч запомнит Хорватию, где ему еще 2 дня отдыхать, на всю жизнь. Юля МакГаффи теперь точно не свалит из страны – она слишком ответственна и не бросит свою редакцию в такой ситуации. Продан не только Фокус, но и УМХ в целом.

Не спеши огорчаться или радоваться переменам, ведь не знаешь, чем они окажутся на самом деле – потерей или приобретением. Сутки тому мне казалось, что непрофильный инвестор это самое странное и нелогичное, что может произойти с Фокусом. Ночью мое мнение начало меняться. И пока не сложится окончательная картинка мира, я не буду ни плакать, ни смеяться.

Я работала в действительно влиятельной ежедневке, когда туда просочились эсдэки. Тогда, после избрания Леонида Даниловича на второй срок, эсдеки были «семьей». Они были страшны и ужасны, во всяком случае конкуренты немало денег положили на политтехнологов, чтобы убедить в этом всю страну. Но и эсдэки, конечно, регулярно давали им информационные поводы для работы. Я ушла до того, как эти добрые люди начали вставлять пальцы в двери.

И в моей жизни появился – он. Непрофильный инвестор. Он был хорош – умен, успешен и властен. Но бросался хрустальными пепельницами. Главред издания быстро научился вычислять траекторию полета предмета и, разработав нечеловеческую гибкость шеи, жив до сих пор. Жив и инвестор. Только газеты уже нет.

А потом была первая созданная редакция – с профильно-непрофильным инвестором и нечеловеческой свободой действий. Я по собственному опыту знаю, что если взять адекватного главреда, добавить адекватных редакторов, разбавить талантливыми журналистами, посолить и поперчить – можно сварить что-то вкусное. Главное крышкой не накрывать.

Я видела нового инвестора Фокуса. Похоже, он не курит. Мы говорили только о редакционной политике. Я задала 16 вопросов и получила 16 правильных ответов. Конечно, я старше 15-ти лет и понимаю, что одной встречи недостаточно для того, чтобы оценить истинность намерений.

Я взрослый журналист, я многое видела в этой стране – ее политике, экономике, многих знаю и многое понимаю. Я знаю, что за моей спиной редакция, а впереди – непрофильный инвестор. Я не собираюсь учить редакцию плохому, потому что осознаю свою ответственность и перед следующими поколениями журналистов и, прежде всего, перед своей совестью. Только в крайнем случае я повернусь к ним и скажу, простите ребята, но дальше вы идете без меня. Мой крайний случай пока не настал. Я не плачу и не смеюсь, потому что пока мне не ясно потеря это или приобретение.

Я уважаю коллег, которые ценят в себе журналиста, выдавливая из себя пиарщика по капле. Меня умиляют юноши и девушки, считающие, что главное – громко крикнуть на Facebook или тихо сплетничают в курилке. Это пошло. Возможно, я идеалист, но считаю, что хорошие журналисты – люди одной группы крови. Мы погибаем от вливания крови пиарщиков или провокаторов. Я уважаю Володю Федорина за его поступок. Это не подвиг, а нормальное и – в его конкретных условиях – логичное редакторское поведение. И я жму руку Юле МакГаффи, Виталику Сычу, Саше Крамаренко. У нас разные инвесторы, но важно, что мы – одной группы крови.

Яна Мойсеенкова, «Фокус»