Информационная политика Кабинета Министров — это, по сути, информационная политика государства. Кабмин существует в поле свободы слова, которая в Украине реально есть. Соответственно, любая информационная политика, в том числе политика правительства, формируется как реальные информационные посылы, в расчете на то, что вполне свободное информационное поле в Украине будет воспринимать их адекватно и передавать адекватно. Механизмов навязывания информационных поводов и интерпретаций не существует, возрождение эпохи «темников» невозможно.

Наша задача — создание условий для работы массмедиа. Так, в рабочую поездку премьер-министра в США было приглашено 22 журналиста. Один из них — Сергей Лещенко («Украинская правда») — заболел и не смог поехать. Остальные 21 сопровождали премьер-министра, и ни пресс-секретарь, ни кто-либо другой не пытался ничего навязать совершенно разным СМИ. Были представлены газеты, информагентства, телеканалы, радио. Пул формировался по принципу максимально возможного охвата аудитории. Совершенно разным каналам, с определенными различиями в редакционной политике, была предоставлена одинаково широкая возможность присутствовать на событиях, проводить съемки, задавать вопросы во время брифинга и создавать, в результате, репортажи такие, как они хотели, согласуясь со своим внутренним миром и, может быть, с редакционной политикой, но не с информационной политикой Кабмина.

Поэтому, говоря об информационной политике правительства, я бы ее сформулировал таким образом: это большое количество реальных дел в различных отраслях, умноженное на предоставление широкой возможности их освещения.

Новости создаются не на бумаге, они создаются в реальной жизни — в экономике, в энергетике, в социальной политике. Я не убежден, что сегодня информационное поле максимально адекватно отражает действия Кабмина. Есть субъективный фактор — нравится—не нравится, услышал—не услышал, недопонял, не дочитал… Иными словами, есть определенная погрешность. Это не означает, что все пытаются говорить неправду. Это естественный процент неточностей или ошибок, существующий всегда.

Отличительная черта нынешнего Кабмина в том, что практически отсутствует такой информационный посыл, как «намерения». Многое, видимо, зависит от личности премьер-министра, но и вице-премьеры таковы, сама команда такова — они сначала делают, потом говорят: мы сделали. В отличие от предыдущей кабминовской команды, они не говорят о том, что у них «есть намерения», забывая через неделю рассказать, так что же с этими намерениями дальше происходило.

Это касается и такой хронической проблемы, как создание общественного ТВ. Премьер-министр подтвердил, что будет поддерживать идею создания общественного телевидения, и поручил провести заседание экспертного круглого стола для изучения ситуации. Общественными организациями, и Гостелерадио, которое возглавляет сегодня один из ярких профессионалов в этой области Эдуард Прутник, и сотрудниками аппарата премьер-министра будут выработаны разные взгляды и позиции, которые суммируются. Будет разработан план действий.

Концепция общественного телевидения очевидна, как и ее базовая позиция. Нужен план реализации. Государство в определенной степени должно помочь этому процессу. Например, сделать некий взнос — технический, правовой, законодательный — в развитие общественного телевидения ровно настолько, насколько это позволило бы сформировать структуру по тем принципам, которые приняты в мире для общественного вещания.

Если сегодня телезрителей, то есть общество, поставить перед необходимостью платить абонентскую плату за общественное ТВ (а без нее — это любой другой вид телевидения, государственного, коммерческого, смешанного, который будет зависеть либо от рынка, либо от Минфина), то нормальный здравомыслящий гражданин спросит: за что платить? — покажите!

Я же предлагаю сначала показать: проработать какое-то время, скажем полгода, в эфире, за деньги, выделенные государством, которое таким образом должно поддержать свободу слова. И потом сказать: этот продукт требует оплаты абонентскими взносами. И если люди, разработавшие разнообразные творческие концепции общественного ТВ, возьмутся за его создание, а через год увидят, что им не хотят платить, — значит, они создали не общественное ТВ.

До тех пор, пока мы будем воспринимать свободу слова как возможность прикрыть свой низкий профессиональный уровень и за чужие деньги делать то, что хочется, у нас не будет реальной свободы слова — у нас будет свобода болтовни. Потому что свобода слова должна быть непременно сопровождаема совершенно естественной ответственностью за это слово. «Ради красного словца не пожалею и отца» — это не подход и это не свобода слова. Это иллюзия. Так же, как концепция «поскольку у нас общество не готово оплатить, поскольку оно бедное, пускай государство платит деньги, раз оно думает об общественном ТВ». Это просто нелепо! Или «давайте общественное ТВ будет продавать рекламу, потому что это уменьшит нагрузку на народ». Какая же разница тогда между коммерческим и общественным? Чтобы привлечь рекламу, нужно предлагать продукт, зависимый не от общественных интересов, а от коммерческих. То есть создавать массовую культуру. И тогда, условно говоря, крымские татары, или евреи, или русские, или кто угодно еще скажут: погодите, мы тоже часть общества, почему нет программ о нашей культуре? И что им ответят? «Она не рейтинговая, а у нас реклама должна продаваться»? Общественное ТВ на этом закончится.

Общественное вещание — это огромная степень ответственности тех людей, которые взялись его реализовывать. Прежде всего — перед обществом. Поэтому концепции, которые предлагались людьми очень глубокими и серьезными журналистами, должны быть просто сбалансированы с общественным запросом.

Сегодня ни один телеканал не предоставляет зрителю просто официальную информацию дня, без комментариев и оценочных категорий. Без скандальности. Потому что скандальная информация провоцирует зрительский интерес, привлекает внимание, а значит — это разговор о рейтинге. Но существует много того, что есть в «Урядовому кур’єрі», что достаточно скучно, но достаточно важно. Но этого нет в новостях. В том числе и в новостях государственной Национальной телекомпании. Государственное телевидение должно рассказывать о жизни государства, чтобы тот, кому интересна жизнь государства во всех ее проявлениях, мог получить полное представление о ежедневной деятельности всех ветвей власти, всех официальных структур. Сегодня никто не знает, что произошло в течение дня, если это не было ярким заявлением. Много мелких важных дел делает Президент, много мелких важных ежедневных дел делают премьер-министр, вице-премьеры и другие чиновники. И точно так же есть много важных движений, тенденций, изменений в обществе. И об этом тоже сегодня никто не говорит.

Сегодня мы можем рассматривать Национальную телекомпанию как борющуюся за рейтинг и существующую в режиме свободы слова. То есть они тратят госбюджет на то, чтобы победить в рейтингах коммерческие телеканалы и получать рекламу наравне с последними. Что, естественно, не получается. Так как это разные виды деятельности. Потому что, если вы хотите создать свой бизнес и вкладываете свои деньги, то вы очень внимательно будете просчитывать, что вы делаете и как. А если вам дали чужие деньги и вы создаете коммерческое предприятие, то вы можете быть достаточно небрежны. Это просто психология. Я никого не хочу ни в чем обвинять, но общественное ТВ точно так же найдет чем заниматься «для себя». Оно не обязательно должно передавать официальные государственные новости. Оно может и это делать, но должно рассказывать о том, что происходит в обществе, и предлагать продукт, который и интересен, и развивает общество.

Мне кажется, что разрабатывать план действий по реализации проекта общественного вещания должны люди, которые, возможно, и не должны его возглавить. Потому что этот план действий не о том, какие передачи будут в эфире, а о том, как сдвинуть с мертвой точки весь проект.

Премьер-министр не склонен говорить о намерениях, он склонен говорить о делах. Когда мы с ним обсуждали общественное ТВ, он сказал: «Я не хочу, лишь бы понравиться народу, заявить: вы знаете, я завтра его создам. Потому что если я так скажу, то я должен буду это сделать». А вот чтобы понять, что «должен» и что «могу» сделать, и будут созданы определенные разработки — скорее план действий, а не очередная концепция.

«Профиль-Украина»