У меня нет никаких обид на наш театр. Это все равно, что обижаться на нежеланного мужчину за то, что он тебя не хочет. Было бы хуже, если бы хотел, преследовал, домогался... Представь себе этот ужас.

Драматург и сценарист Наталья Ворожбит широкой аудитории известна, как автор скандального сериала о тинейджерах - «Школа». Для искушенной театральной публики она - один из участников российской «Новой драмы», поколения авторов избравших социально острую проблематику.

Театральная карьера Ворожбит пока успешнее складывается в России и Англии - там ставят ее пьесы.

Пьеса о Голодоморе «Зернохранилище» была поставлена на сцене Королевского Шекспировского театра, «Что ты хочешь украинский бог?» - в театре Royal Court, «Присоединяюсь» - в театре Tristan Bates.

Востребованности украинского автора зарубежом можно было бы только радоваться. Однако скверно, что актуальная драматургия в Украине пока пребывает в андреграунде, в украинских театрах ее ставят исключительно редко. В Молодом театре ставили «Житие простых», «Демонов» ставили в Харькове, в Доме актера, в киевском театре Черный квадрат - «Галку Моталко». 

Тем не менее, Наталья Ворожбит после учебы в московском Литературном институте, предпочла вернуться в Киев. Работает на телевидении, само собой разумеется, продолжает писать пьесы, киносценарии, а также поддерживает независимое кино; она один из авторов и главный редактор нового кинопроекта «Україно, GOODBYE!»

«Украинская правда. Жизнь» встретилась c Натальей Ворожбит перед читкой ее «Смешанных чувств» на «Неделе актуальной украинской пьесы« и постаралась выяснить, что способно реанимировать наш театр, почему искусству так нужна провокация, и каким образом влияет на автора отсутствие цензуры.    

- Сейчас проходит фестиваль актуальной украинской драматургии. Какую драматургию следует считать актуальной?

- Я бы хотела видеть в театре хулиганские, провокационные, злые спектакли по современным пьесам с реакцией на нашу действительность. Это не должно исключать глубину и философию.

- Хотелось бы услышать мнение о современном украинском театре. Есть всего несколько небольших экспериментальных площадок, но в целом, труп советского театра продолжает разлагаться.

- Наш театр медленно гниет, местами даже красиво. Мне не хочется его ругать. Этот театр находится в другом от меня измерении. Не хочу быть в нем поставлена. Я его созерцаю, как исторические руины.

- Что может украинский театр изменить в лучшую сторону? Андрей Жолдак предлагал поступить радикально - закрыть театры, устроить что-то вроде дезинфекции -вытравить представителей советского театра как крыс. Влад Троицкий, предпочитает более гуманные методы - в прошлом году предлагал создать в Харькове Европейский центр инновационной режиссуры. Есть другие идеи?

- Зачем закрывать все театры? Будет столько безработных людей. Ведь их точно не возьмут в новые театры. А, не дай Бог, возьмут? Я за пенсии и льготы. Пусть существует театр пенсионеров духа для пенсионеров духа. Просто параллельно должен рождаться другой театр. Вот только не из пены. Нужны молодые и наглые энтузиасты. Нужно раздобыть площадку. Нужно, чтобы в театральный ВУЗ пришел преподавать продвинутый современный режиссер. Потому что с режиссурой у нас все так же тухло, как и с драматургией. Нужные ежегодные фестивали современной пьесы.

 Я знакома с молодыми драматургами, театроведами, режиссерами - они внушают надежду. За последние два года произошло аж два мероприятия: Лаборатория Современной Драмы и вот эта «Неделя актуальной украинской пьесы». Это почти прорыв. На государственную помощь вообще нельзя рассчитывать. Был единственный фестиваль ГОГОЛFEST, и вот его нет. Хотя государство могло его поддержать.

- Расскажи о постановках твоих пьес в Лондоне. Насколько это сотрудничество отличалось от работы с российскими и украинскими режиссерами?

- Да, у меня было три постановки в Англии. У британских режиссеров уважительное отношение к тексту. Они не позволяли себе ни слова выбросить без разрешения автора, они приглашали на репетиции, они не трактовали пьесу по-своему, они пытались донести то, что хотел сказать автор. Для новой пьесы очень важно донести ее первоначальный смысл.

У наших режиссеров нет опыта и знаний по работе с современной драматургией. Они ненавидят присутствие автора на репетициях. Для спектаклей они придумывают трюки, но не раскрывают смыслы. Трудно их винить. Должен быть спецкурс на всех режиссерских курсах: работа с современной пьесой, а иначе никак.

Вот сейчас с легким ужасом предчувствую, что на этих чтениях режиссеры будут допускать главную ошибку: делать не читки пьес, а эскизы спектаклей. То есть вместо того, чтобы разобрать текст и максимально внятно его донести, режиссер будет наряжать актеров в костюмы, ставить свет, музыку и разводить по мизансценам. Как правило, получается адский ад. Пьеса убита. А ведь надо понимать, что большинство пьес несовершенные и люди только учатся писать. Задача режиссера заметить и представить лучшее в этом тексте. Надеюсь, мои страхи напрасны и ошибок будет меньше.

- Что думает украинский драматург, которого ставят в Лондоне и Москве, но не в Киеве?

- Я очень рада, что мои пьесы в Москве и в Лондоне, в городах с высокой театральной культурой. В Киеве меня, кстати, тоже дважды ставили. В Молодом театре очень давно. И в «Черном квадрате» совсем недавно, спектакль в репертуаре. И это совсем не плохо.

У меня нет никаких обид на наш театр. Это все равно, что обижаться на нежеланного мужчину за то, что он тебя не хочет. Было бы хуже, если бы хотел, преследовал, домогался... Представь себе этот ужас.

К тому же, будучи поставленной в перечисленных городах и не только в них, я гораздо больше делаю для украинского театра, чем если бы меня повсеместно ставили только в Украине.

- С чем связано в Украине отсутствие политического театра? Если бы в Англии или Германии происходило то, что происходит в украинском политикуме, это безусловно, сказалось бы на драматургии. У нас общество политизировано, искусство - нет.

- Мне трудно это объяснить. Менталитет? Ошибочное представление про искусство, что оно должно только развлекать?

В Киеве - курортная культура, хоть и не курортная жизнь. А в городе-курорте не место политическому театру.

Я не фанат политических пьес в чистом виде. Не фанат чистой сатиры. Но если автор честно будет писать современную пьесу про любовь, он не сможет не коснуться остросоциальных тем. У Чехова в каждой пьесе - предчувствие революции, отчаяние, стыд и боль. Рефлексия поколения на события той эпохи... Хоть его и ставят как антрепризу про «он, она и ее любовник». А комедии Гоголя? Их нельзя назвать политическими, но это всегда разоблачение, сатира, пропущенные через комедийные и мелодраматические ситуации.

А сейчас... Что говорить, если на конкурсы до сих пор присылаются пьесы с персонажами ангелами? Ангел Первый, Ангел Второй. Или Ангел Черный, Ангел Белый... Дешевый метафорический театр. Когда нечего сказать. Страх откровенности, игнорирование красоты и боли нашей жизни. Напишите лучше про

Например, мне, как драматургу, интересно разбираться, почему наш народ так много бухает. Я хочу, чтобы зритель увидел в театре себя пьющего на сцене. Жалкого, разрущающего себя, свою семью, свою страну. Я хочу, чтобы зритель со стороны услышал собственные диалоги в маршрутках, споры о политике, гомерически смешные и наивные, и тупые, и страшные рассуждения о жизни. Подготовка к Евро 2012, Миша Поплавский, Леня Космос, последствия Чернобыля, уна унсо, москали в нашей жизни, телевидение, ветераны - вокруг масса тем, многие из них напрямую тебя касаются, бери и пиши. Только не про ангелов.

Они говорят «не хотим слышать то, что каждый день слышим в обычной жизни», Так в том то и дело, что мы себя не слышим, других не слышим. А со сцены все звучит иначе: острее, значительнее. Приобретает новые смыслы.

Зрителя нужно воспитывать. Для этого нужно делать ему больно. Театр должен заставлять думать и сопереживать - это его главная задача.

- Сериал «Школа» наиболее известный в Киеве твой проект. В том смысле, что он попал в медиа-мейнстрим. Безусловно, творческая удача - результат работы сценаристов, режиссеров, но в больших телевизионных проектах первое и последнее слово остается за продюсером. В ТВ успех зависит от его решительности и умения рисковать.

- Я много лет пишу для телевидения и четко разделяю для себя: телевидение и мое личное творчество. Мне в целом безразлична его судьба, за ТВ я спокойна: оно было, есть и будет, потому что это бабло. Очень хочу, чтобы в Украине были театр и кино. Хотя на телевидении я работаю честно, не халтурю. «Школу» писала с драйвом и удовольствием. Мне нравится этот проект, там была очень большая степень свободы.

- Ты работаешь на ТВ. Это необходимость или что-то еще?

- Это необходимость. Я бы хотела заниматься только творчеством. Но ведь это невозможно. А я люблю независимость, которую мне дают деньги, заработанные на ТВ. Хотя это рождает другую зависимость. Зависимость от работы.

- Хотелось бы узнать, как устроена твоя творческая лаборатория. Что служит импульсом для создания пьесы или сценария? Как появляются идеи? Где набираешься впечатлений? Какими инструментами ты предпочитаешь пользоваться: наблюдением или воображением?

- Конечно, и воображением, и наблюдением. Идеи рождаются туго. Нужны стимулы в виде фестивалей, данных кому-то обещаний, дедлайнов. Очень подпитываюсь от поездок на историческую родину - Полтавщину. Такой колорит и настоящая жизнь. Вдохновляют личные и чужие семейные драмы.

Иногда мне кажется, я сама их себе создаю специально, чтобы заработала машинка. Главное начать. Стать на рельсы. Потом можно быстро написать пьесу. Сценарии, как правило, пишутся на заказ. Это легче. Есть поставленная задача, и я ее решаю.

- Чем больше размышляю о советском и постсовестком кино, тем неутешительнее выводы. Определенно, свобода, не является стимулом для творчества. Что ты думаешь о цензуре в театре, кино и на ТВ?

- Я ненавижу цензуру во всех ее проявлениях. Я категорически против. Но как это не чудовищно, полная свобода - связывает руки, а не наоборот. Мне сложнее писать, когда мне дают полную свободу. Мне интересно искать лазейки из заданного формата.

Но пусть лучше я не смогу писать, чем у нас будет цензура. Говорю в надежде, что смогу писать, если ее не будет.

- Твои произведения - пощечина общественной морали, если рассматривать их в украинском контексте. Является ли необходимотью провокация для автора, работающего с современной проблематикой?

- Да. Я за провокацию, которая заставляет переживать сильные эмоции, думать, возмущаться, плакать. Это пощечина ханжеству и мещанскому сознанию. Драматург обязательно должен использовать этот инструмент среди прочих.

- Что ты, как драматург думаешь, о радикальных практиках в театре, как для актера, так и для зрителя? В театре ХХ века были отчаянные попытки вернуть ему силу первобытного ритуала, шаманского опыта, тотального зрелища. Каким должен быть современный театр - ориентироваться на сознание, или стремиться вызвать сильные эмоциональные переживания?

- Не знаю. И то и другое. Театр может быть разнообразным. Главное, чтобы ярко и талантливо.

- Ты преподаешь? Если нет, то почему?

- Я чувствую себя учеником. Хочу учиться, а не учить. Мне неловко давать интервью, вести семинары. Я это делаю, потому что понимаю, что эта ниша (украинская драматургия) не заполнена, нужен мой голос. И я говорю, делюсь своими мыслями и знаниями, которых так недостаточно, чтобы ими делится. Вот сейчас даю интервью, а лучше бы писала пьесу.

- Почему ты, получив образование в Москве, предпочла вернуться в Киев?

- Да, 10 лет в Москве. Слишком большая, слишком некомфортная для меня. Могла бы конечно там остаться. Мне и сейчас говорят, возвращайся, ты наша, здесь тебя любят. А я ни там не чувствую себя своей, ни здесь.

Но пока я жила в Москве - я страдала без Киева. Мне снились Дарница и Гидропарк. Голубое небо Троещины - там жили мои родители. Когда я приезжала в Киев (а я приезжала очень часто) - мне звонили друзья, предлагали где-то повисеть, попить пивка, потормозить... Родители накрывали поляну к моему приезду, и я чувствовала, что здесь солнечный рай. С тоской возвращалась в Москву, на учебу, потом на работу... Конечно, это было прекрасное время.

Оранжевая революция была хорошим поводом вернуться. И я вернулась. Вначале мне казалось, что я живу на космической станции, друзья перестали звонить, разница интересов сказывалась, работа вся была в Москве, близкие по духу люди там же... Но постепенно, незаметно Киев подкрался и превратился в город, в котором я много работаю, на мне много ответственности и т.п. И граница с Москвой стерта. И я не понимаю, куда мне теперь бежать. Везде будет тоже самое... Просто где-то лучше экология и чистое море. Видимо, выбирать по этому принципу.

- Если бы была возможность выбирать, с кем из режиссеров ты предпочла бы работать?

- В каждом интервью меня об этом спрашивают, и я называю один и тот же набор имен, и это выглядит как попрошайство. Такие режиссеры, конечно, есть. Их гораздо больше, чем моих пьес и сценариев. Я назову только тех, которые не прочтут это интервью. Ну, вот Линч не плохой режиссер, Мудиссон Лукас, Озон Франсуа, Мэл Гибсон сделал несколько приличных картин, братья Коэны, Тарантино и др. Да меня на всех не хватит :).

Фото Андрея Божко, Владимира Луповского, thespot.ru

«Украинская правда»