-16 лет я отработал в газете «Коммерсант», практически со дня ее основания, а в сентябре 2005 года ушел в «Известия». Это две газеты, где я работал как основной художник. В «Известиях» у меня каждый день выходил рисунок на протяжении всего времени работы в этом издании. Так мало кто работает. Ежедневный рисунок, плюс колонка, которая вначале была раз в неделю, потом раз в две недели.

- Я ушел из «Коммерсанта», когда все в «Коммерсанте» поменялись и ушли мои друзья: главный художник Никита Голованов и главный редактор Андрей Васильев, а пришел Бородулин. И как-то мне там стало неуютно, и я ушел к молодому, очень энергичному, самому молодому тогда главному редактору «Известий» Володе Бородину. Главный художник там был Андрей Шелюта, один из лучших дизайнеров, который получил кучу международных призов за макет газеты «Известия». И они мне предложили давать картинку каждый день, писать колонки, и с ними мне было жутко интересно работать. Были смелые картинки, полная свобода была. 

Но потом состав сменился, пришел новый главный редактор Владимир Мамонтов со своей командой - в основном из «Комсомольской правды». Отношения уже были не дружественные, не товарищеские, а просто официальные. Но мне была предоставлена, тем не менее, свобода. За все время работы с Мамонтовым никто вообще не знал, в какой части земного шара я нахожусь. Но каждые две недели я давал новые картинки, писал колонки на темы, которые хотел, которые сам себе придумал. Картинки, конечно, про нашу жизнь, но никто в них не вмешивался. Какие-то они печатали, какие-то откладывали, какие-то адаптировали к газете, придумывая под них невероятные подписи. Но - sapienti sat - те, кто хотел понять, понимал, про что нарисована картинка. Так я просуществовал с Мамонтовым. С ним у меня были всего две истории: когда не прошла одна колонка, которую я написал про телевизионный проект «Имя России», она вышла в «Грани.ру», а потом отклонили мою рождественскую сказку, решили, что она мрачная: там фигурировал человек, похожий на Владимира Владимировича Путина. Она потом вышла в «Новой газете». Все остальное было безоблачно. Когда был грузино-осетинский конфликт и вдруг появилась моя картинка с отсылом туда, но нарисованная совсем не про это, я позвонил Мамонтову и попросил мои картинки к этим событиям не ставить. И он сказал, что понимает, никаких проблем не будет, ни одной картинки больше не появилось к этим событиям.

- У меня была большая серия на тему трех медведей и Машеньки, а потом они вдруг перестали их печатать, когда президентом стал Медведев. После того, как я дал несколько интервью, видимо, куда-то эта информация дошла и кто-то понял, что это полная глупость, и картинки появились при Мамонтове же. Это такое событие абсурдно-симпатично-идиотское, в этом ничего страшного нет. 

Потом пришел Виталий Абрамов. Мы с ним встретились перед Новым годом 2010 годом, он отрезал у меня часть зарплаты, сославшись на то, что ему надо набрать новых креативных сотрудников. Говорил, что у нас много общих друзей, что он собирается делать газету для интеллигенции, что это будет новая газета, по-настоящему классная. Этим он меня, конечно, заинтриговал, купил: всегда интересно делать что-то новое с интересным человеком. А потом я заметил, что картинки наиболее острые, которые я считаю хорошими и по-настоящему классными, не появляются. И возникают совершенно невероятные отсылы. Чебурашка с порванными ушами, сломанной рукой, заклеенным пластырем носом говорит крокодилу Гене о том, что в этой стране все живут по законам джунглей. А отсыл - про события в Кении, что совсем смешно. 

Я сказал на Сити-ФМ, где у меня был прямой эфир с Димой Быковым, что мне не очень комфортно становится. И вот две недели назад Виталий Абрамов рекомендовал картинки Бильжо не печатать, не поставив меня в известность, не набрав мой номер телефона. Я позвонил, и он сказал, что проводит эксперимент: как будет выглядеть газета без моих рисунков. Я счел, что это легкое хамство и подал заявление об уходе. 

- Я в таких случаях не вступаю ни в какие диалоги, я просто не разговариваю на эту тему. Не буду в этой газете ни рисовать, ни писать ни одного слова, потому что для меня это неприемлемо.

- Газета меняется не в лучшую сторону, совершенно очевидно. Если Абрамов собрался делать «газету для интеллигенции», то это такое кощунственное высказывание, потому что газета становится хуже. И никакой интеллигентный человек ее, например, после заметки господина Бойко - не знаю, кто это такой, какой-то религиозный лидер, выдающий себя за историка - по поводу фильма Павла Лунгина, боюсь, в руки не возьмет. Пока мне была предоставлена полная свобода, мне было не стыдно, я делал, что хотел, и это меня как-то удерживало. Но я понял, что моя свобода заканчивается, а несвободу для себя я не терплю с детства, я тут же ухожу, с этими людьми не разговариваю вообще, не вступаю ни в какие разговоры, не обсуждаю, никаких компромиссов быть не может.

- Я сейчас посмотрел несколько номеров газеты без картинок. Видимо, они там были абсолютно инородным телом. Я чужой для них. Вначале был свой, потом как-то терпели. Вот такая аналогия: Абрамов сейчас является капитаном корабля, который называется «Известия». Он набирает ту команду, которую хочет, от него уходят люди, которые не хотят плыть на этом корабле и по этому курсу с этим капитаном. А дальше посмотрим, куда этот корабль приплывет: сядет ли он на мель, разобьется ли о риф, а, может быть, откроет новые континенты, кто его знает. В данный момент, мне кажется, что у капитана этого корабля большие проблемы с самим собой и пониманием того пространства, в котором его корабль находится.