Поэтому все силы и время Павловский тратит на то, чтобы объяснить, почему он проиграл (виноваты козни американцев), и доказать, что он получил самый большой опыт борьбы с революциями. Читать его интервью в любом случае забавно и полезно, поскольку он является одним из штатных рупоров Кремля, наряду с Михаилом Леонтьевым.

— Вы утверждаете, что технологии, которые применялись в Грузии и на Украине, будут использоваться в России. И когда нам этого ожидать? На выборах-2008?

— Они уже используются. Эти чувствительные, цепкие пальчики на стране уже ощутимы. Вы никогда не глядели, как мясник перед разделкой туши кружит около и почти музыкально, как пианист, к ней прикасается? Тронул в одном месте, в другом, а потом хвать топором, два-три аккорда, и — прошу — разделано! Россию пока только трогают.

— В чем это проявляется?

— Прелесть в том, что все делается совершенно прозрачно. Власть забросила работу с молодыми политическими кадрами, а западные фонды ее никогда не прерывали. Кому-то же надо учить молодежь демократии. Приятней всего учиться на ее родине. Одна поездка, другая... Ездишь и ни за что не платишь, за харчи платит демократия. С тобой разговаривают опытные люди, делятся политическим опытом, они готовы работать с тобой. Но сперва надо освоить словарь демократии, как иначе? Обучаемый учится называть одинаково с грантодателем одни и те же вещи. Например, “авторитарный режим Путина”, “имперская ментальность”, “наследники КГБ, с его лабораторией ядов”...

— То есть если в России произойдет революция или будет предпринята такая попытка, то ее вдохновителями, как в Грузии и на Украине, станут американцы?

— Кто не знает, что все беды в мире исходят от евреев, политтехнологов и иностранцев! Так вам в Киеве объяснят, заменив американца на москаля. Америка сильна, ее везде много, она ведет политработу систематически, а не как русские “гении” — от пьянки к пьянке. Тотальные выборы требуют тотальной отладки и готовности всех систем. И не надо запугивать себя Америкой. США не всегда играют инициативно. Они ничего не могут сделать без встречного запроса изнутри. Это как нечистая сила — сперва ее нужно к себе зазвать.

— Насколько же масштабное явление — вывоз россиян за рубеж?

— Довольно-таки масштабное по российским меркам. По деньгам, которые тратятся официально, — десятки миллионов долларов. Опять же, не стоит истерить на советский манер — обычно это не подрывная деятельность, а создание дружественной себе среды. Среды, близкой по ценностям. Если бы Россия действовала аналогично, эта среда не попадала бы под контроль одной стороны. У людей был бы выбор. В Украине ведь что произошло — там почти вся интеллигенция в 90-е годы перешла на финансирование по западным программам. Денег нет, тамошние олигархи тратились не на газеты и университеты, а на футбол. И западные гранты охватили практически весь активный строй страны. Вот результат — нация растеряла свой образованный класс...

А в России, кстати, не было революции, о которой бы затем не пожалели сами ее участники. Тотальные выборы готовят задолго, иногда за годы до голосования. Есть школьная выдумка, будто революция — это “спонтанный взрыв”. Но Ленин говорил, что восстание — это искусство, и к нему надо готовиться. Современное искусство революций отличается хорошей предпродажной подготовкой.

— То есть революция стала бизнесом? В какой период?

ЦИТАТА

"Какие бы планы Путин ни строил, он должен будет дать гражданам ответ, что будет с ними после его ухода"

— После сербских событий появились организации, продающие такую услугу, как уличная встряска для масс, политический блокбастер. Это не рекламируемый бизнес, но все-таки бизнес. Ведь революция выбрасывает на рынок ценные активы — государственные вакансии, передел имуществ и внутренних рынков... Кстати, редко вспоминают, чем заканчивается праздничная встряска. Революция обрушивает страну в ничтожество, откуда выползают годами. И Сербия, и Грузия богаты сегодня одними воспоминаниями о революционных деньгах...

Революция работает на гарантированном рынке, потому что деньги в основном идут западные, государственные. Хотя проводятся они обычно через некоммерческие организации. И американцы, кстати, не сильно этого стесняются. В сентябре Госдеп США показал структуру финансирования украинских выборов с указанием, кто сколько получил. Итоговая сумма составляет около $14 млн. Но это только официальные деньги. Не учтены средства, которые тратила украинская диаспора в Америке, а тратилось много.

Новые революции похожи на набор “Сделай сам” из массовых продуктов — концерты, блокбастеры, курсы молодежной политики, СМИ и Интернет. У нас ужасаются тому, что появляются менеджеры революций, этакие “блокбастерфюреры”. Ну а вам кто мешал? Спроектируйте контрреволюцию сами.

— В одном из интервью вы заявили, что в России “надо развивать контрреволюционные свойства власти и общества”. А разве недостаточно того, что уже сегодня делает власть — бизнес запуган, оппозиция зажата, нет независимого телевидения?

— В современном мире контроль над любым отдельным медиа можно всегда обойти с помощью другого медиа. И Украина об этом напоминает. Там государственного телевидения-то всего ничего, с гулькин нос. Основные телеканалы принадлежат олигархическим структурам. И те осуществляли цензуру на базе внутрикорпоративной дисциплины, в жесточайшей форме. И что же, это обойти нельзя? Еще как можно — на коммуникациях через Интернет, на прямых коммуникациях. Общество тем и живет, что все люди трындят друг с другом. И помешать этому невозможно. Даже Сталин не помешал анекдотам про себя, хотя сочинитель мог загреметь на много лет. Теперь есть техника работы с альтернативными коммуникациями. Она позволяет запускать сюжеты, про которые известно, на какие целевые аудитории они рассчитаны и как повлияют. Захватить приемную на Старой площади — не бином Ньютона, не сильно сложно. Зато эффектная постановка. Я думаю, телебюрократия тратит много сил впустую, пытаясь программировать телевидение.

— Не согласна. Если бы российские телеканалы выражали разные точки зрения, то мы бы видели не того суперположительного президента, каким его представляют. А значит, рейтинг Путина вряд ли был бы столь высок.

— Есть простая проверка. На Украине через телевизионных олигархов, которых контролировал Кучма, категорически запрещалось сообщать о кампаниях оппозиции. И выборы замерили, сколько людей поддерживает действия оппозиционеров. Оказалось, около половины. Теперь вся революция с утра до вечера бузит в экране, и что же? Та же половина ее не поддерживает, хотя смотрит “апельсиновое шоу” с утра до вечера. Практического смысла в ограничениях нет. Если хочешь победить противника, дай ему себя показать.

— Тогда каким образом вы предлагаете вырабатывать иммунитет против революции?

— В первую очередь проводить политику разрядки социальной напряженности. Не только среди пенсионеров, льготников, старых и увечных. А среди успешных людей, которые закисли в бездействии. Старые и увечные не пойдут на баррикады. Отправятся их дети, предприниматели, студенты. Потому что чувствуют себя сильными. Каждому поколению раз в жизни нужна победа. Если люди добились в чем-то успеха, они уверены, что и в политике добьются того же. Если же их не пускать в политику, они зайдут с черного хода и устроят из капища власти сухумский обезьянник.

— А вам не кажется, что наше общество сегодня не готово к революционным действиям?

НА ЭТУ ТЕМУ

Покаяние Глеба Павловского

Павловский: В Киеве истерика. Янукович - феномен Павловского

— Люди почти всегда готовы к эксцессам. И надо видеть карту реальных конфликтов. Их страшно много. Местные, национальные, этнические, религиозные, социальные, классовые. Чего стоит только наша система по перепроизводству кадров с мнимым высшим образованием, которого эти люди фактически не получили. Зато у них есть никчемный диплом. Полутемная образованщина — это чудный революционный материал, невежды, которые верят в порчу, заговоры и политтехнологов. Те, кто верит, как в Киеве, что их вождю скормили кило ядовитых гербицидов, легко “находят” на Крещатике тысячи русских спецназовцев под командой политтехнологов из Москвы. Такому воткнул оранжевый флажок — и вперед. Но вот далеко ли зайдет? Решает здравомыслие граждан. У нас ведь имеется опыт не только состоявшихся революций, но и предотвращенных. Например, в 98-м году, когда все стучали касками и останавливали поезда, а кое-кто уже вел переговоры с военными частями под Москвой. Я имею в виду историю генерала Рохлина — человека лично честного. А на пороге — дефолт. И в 99-м, если бы не Путин, начавший смело разговаривать с массами, перехватив инициативу у демагогов, элиты тоже могли доиграться. Кто бы из этого выплыл, сложно сказать. Думаю, не Примаков.

— Вот мы с вами и пришли к тому, что у революционеров должен быть вожак. За кем, по-вашему, могут пойти люди?

— Что значит за кем? Да за кем угодно. Когда-то я работал в оргкомитете первых митингов в Лужниках и понял: сама масса прессует ораторов. Это она вымогает от них лозунги и даже за них говорит. Революция лепит политиков, как пельмени. Кто-то вообще знал фамилии массовиков, которые работали с протестующими на майдане? Да никто их прежде не знал.

— Реальных организаторов, может, и не знали. Но шли-то люди не за ними, а за Ющенко. Он был брендом. Так вот, кто может стать брендом, скажем, на выборах 2008 года?

— Ну, это еще если будут выборы 2008 года...

— А вы сомневаетесь?

— Нет, я просто хочу сказать... В России во всем стоит посомневаться. Я этого правила придерживаюсь и вам очень рекомендую. Кто-нибудь да будет брендом. Возьмите пример Ющенко. По-моему, в здравом уме проголосовать за него нельзя, но голосуют же люди.

— Вы хотите сказать, что половина Украины сбрендила?

— Послушайте Ющенко, и вы многое поймете. Сейчас момент всеобщего ослепления, любви. А потом избиратель думает: господи, с кем это я в постели? Разве такого с нами не было? Горбачева мы не выбирали, но Ельцина-то выбирали. И кто бы с вами в 91-м году стал разговаривать, скажите вы только, что народный герой сказочно пьет?.. Когда хочешь обольщаться, чего только в человеке не увидишь.

Так что не говорите мне, что не найдется вождей: свистни — и набегут. Лев Тихомиров, известный сперва революционер, а потом антиреволюционер, советовал никогда в России не верить миру и покою. Одна минута, и даже дворники в столице становятся революционерами. Вожди являются из ничего, из чувства усталости от политики.

– Когда социологи проводят опросы, кому из политиков доверяют граждане, выясняется, что наши оппозиционные деятели пользуются ничтожной поддержкой. Неужели потенциальный вожак не должен быть любим народом и раскручен?

— Слушайте, в 1917 году не было в Петрограде ни Интернета, ни телевидения. И вот Ленин возвращается в Питер из эмиграции. Ночь. Он озабоченно спрашивает у жены: “Наденька, как ты думаешь, найдем извозчика до Васильевского?” А в это время его в полной тишине перед вокзалом ждут толпа в 100 тысяч человек и знаменитый броневик, на который он тут же и залезет. А за день до этого люди даже фамилии Ульянова не слышали. Миф возникает и затвердевает вокруг кого угодно. Звонит соседка и говорит: “Там выступает Пупкин, он всю правду говорит. Побежали!” И побегут. Звать Пупкина в народные президенты.

— Предположим, проектировщики революции решили запустить маховик в действие. А Путина по-прежнему поддерживает большинство населения страны. Разве люди будут добиваться свержения того, кому доверяют?

— Один вид поддержки — если я сижу на диване и говорю социологу: да-да, я за Путина, но не мешайте — смотрю сериал. Или такая поддержка, когда я готов за этого человека идти на площадь. Гигантская разница. У нас разве есть принципиальная сила, которая может обосновать курс Путина и позвать людей на его поддержку при угрозе? Правильный ответ: нет.

— Глубоко убеждена: если наша власть возьмется создавать такую силу, то мы получим вторую “Единую Россию”.

— А вот вторую — не надо! Второй консервативной партии страна не выдержит. Если вам нужна живая обороноспособная демократия, надо поддерживать компактные, подвижные креативные политические проекты, в центре которых не деньги, а люди, извиняюсь за выражение, идейные.

— Извиняетесь? Разве вы сказали что-то неприличное?

— Ну, в России не принято говорить об идейности всерьез. Как о сексе.

— Какой идеей должны быть объединены все эти люди?

— А какой угодно. Главное — понимать их принципы и ценности. Кто-то хочет помогать, двигать куда-то страну. А если этих людей отбросить, то вы их отбросите не куда-то. Вы их отшвырнете к тем, кому нужно управляемое уличное мясо. И их научат демократию любить. Так что не ищите политических лидеров в Думе. Дайте действовать тем, кто этого хочет и может. Необходимо, чтобы те, кто идеалистически влюблен в Россию, иногда навещали эту экзотическую для властей страну.

— И как вы это себе представляете? Путин по примеру Гаруна аль-Рашида переодевается в простое платье и ходит по улицам российских городов, чтобы узнать о чаяниях народа?

— А что вы узнаете на улице о народных чаяниях? Можно создавать центры повышения политической культуры. Если вы не будете учить, то будут учить другие. И возникнет организация “Пора” с ее комиксами-инструкциями. Их стоит посмотреть — это смесь “Матрицы” с цитатником хунвейбина.

— Вы всерьез думаете, что мы можем научить демократии и политической культуре?

— Я соглашусь с тем, что мы оскопленная демократия, раз нет перетока людей между властью и местными обществами, где идет жизнь. Но мы должны действовать так же, как американцы. Иметь фонды и программы в духе ценностей, которые считаем ценностями, и не бояться говорить о них. Если мы считаем, что на Евровостоке не вполне применимы институты западной демократии, то почему этого нельзя обсуждать вслух? Потому что тогда надо объяснить, что именно применимо. А для этого надо признать, что реальное единство России отличается от устройства собственной головы.

— Украинские события наверняка заставили Кремль всерьез задуматься о схеме действий в 2008 году. Вам известно, к какому варианту сегодня склоняются в Кремле? “Хождение” Путина на третий срок, превращение России в парламентскую республику с Путиным в роли премьера или же мы просто раскручиваем преемника, как это сделал в 99-м году Ельцин?

— Ну вы же понимаете, что я на этот вопрос не стану отвечать.

— Государственная тайна?

— Нет, не государственная тайна, а чужая. Никто не вправе быть источником информации о своем клиенте.

— Ваш клиент — Владимир Владимирович Путин?

— Мой клиент — Администрация Президента РФ.

— Хорошо, не надо выдавать тайн администрации. Но свое личное мнение вы можете высказать?

— Лично я считаю, что политика строится на реальностях. Есть такая реальность: граждане, поддерживающие Путина и ему доверившиеся. Об этих людях Путин не имеет права забыть. Его политика — это их политический быт. И какие бы планы Путин ни строил, он должен будет дать гражданам ответ, что будет с ними после его ухода. Вот реальный политический вопрос, а не вопрос, чего бы там “Путину хотелось”. Президент обязан, уходя, оставить этим людям уровень влияния на политику, на лидера страны, который они имели при нем, к которому он их пристрастил. Вот на чем будут строиться все без исключения варианты.

— Значит, если не будет найден достойный преемник, который сможет продолжать путинский курс, то президенту не следует уходить с политической арены?

— Путин может уйти с политической арены, когда решит политические задачи людей, видящих в нем свою связь с государством.

— А за оставшиеся три года он их, несомненно, не решит.

— Все — нет, не решит.

Команда «Детектора медіа» понад 20 років виконує роль watchdog'a українських медіа. Ми аналізуємо якість контенту і спонукаємо медіагравців дотримуватися професійних та етичних стандартів. Щоб інформація, яку отримуєте ви, була правдивою та повною.

До 22-річчя з дня народження видання ми відновлюємо нашу Спільноту! Це коло активних людей, які хочуть та можуть фінансово підтримати наше видання, долучитися до генерування спільних ідей та отримувати більше ексклюзивної інформації про стан справ в українських медіа.

Мабуть, ще ніколи якісна журналістика не була такою важливою, як сьогодні.

Долучитись