Дикая, неправдоподобная, а потому тем более убедительная победа украинской певицы Русланы на конкурсе Евровидения вызвала в стране экстатичный приступ патриотизма. За здоровье темпераментной львовянки не выпили, наверное, только члены общества анонимных алкоголиков, а о ее выступлении в Стамбуле не высказались, пожалуй, только совсем отъявленные мизантропы. Не молчала, естественно, и пресса, извергнувшая на доверчивых читателей лавину панегирического елея и самых фантастических сведений и предположений. Как водится, не остались в стороне от всеобщего восторга и всегда осмотрительно трезвые люди, пекущиеся о народном счастье и, не смущаясь и не считаясь с народными же ресурсами, готовые устраивать населению за его счет умопомрачительные праздники и прочие сюрпризы. Зашевелился, в частности, и столичный чиновный люд, досрочно рапортуя перед налогоплательщиками о желании провести следующий конкурс Евровидения не иначе как на «европейском уровне». Поднаторевшие за годы независимости по-украински в умении «брать бюджет и осваивать его», они уже формулируют прожекты и называют конкретные, весьма немалые суммы, необходимые для их осуществления. Потратиться на проведение конкурса стране, естественно, придется. Но, по крайней мере, не мешало бы знать, на что именно и зачем это Украине. И что вообще представляет собой этот внезапно ставший популярным в Украине конкурс? За достоверной информацией и разъяснениями обозреватель «СН» Сергей Васильев обратился к человеку, непосредственно причастному к организации участия нашей страны в двух последних конкурсах Евровидения, вице-президенту Национальной телекомпании Геннадию Радченко.

— Надо начать с того, что песенный конкурс Евровидения — это, пусть и необычная, но все же просто телевизионная передача, которая ежегодно в мае транслируется в прямом эфире многих стран — членов Европейского вещательного союза (European Brodcacting Union). EBU объединяет общественные и государственные телевизионные и радиокомпании и, в принципе, стоит на страже именно интересов простого телезрителя. Его главные приоритеты — спортивные и музыкальные события. Скажем, именно EBU выкупает права трансляции Олимпиад, чемпионатов мира и Европы по популярным видам спорта и затем на льготных условиях передает их национальным компаниям — своим членам. Этот принцип расспространяется и на песенный конкурс.

— Как давно Украина является членом EBU?

— Одиннадцать лет.

— А в конкурсе Евровидения впервые приняла участие только в прошлом году. Почему?

— Прежде всего, потому что это достаточно дорогая штука. Помимо того, что телекомпания должна заплатить за лицензию права трансляции порядка 40 тысяч долларов и еще примерно столько же за предоставление технических услуг во время эфира, она еще обязана выполнить массу довольно жестких требований. Там существуют десятки строго регламентированных нюансов, отступать от которых просто невозможно. Сегодня я не знаю, какая еще украинская телекомпания могла бы их реально выполнить. Естественно, десятки требований предъявляются и к участнику, начиная от продолжительности звучания песни, количества людей на сцене во время ее исполнения (не более шести) и заканчивая своевременным предоставлением клипа и передачей прав на песню Евровидению. То есть дело упирается не только в деньги. Хотя, не скрою, и они имеют значение. Не секрет, что финансирование Национальной телекомпании оставляет желать лучшего. Если разделить ее бюджет на количество жителей Украины, то на одного телезрителя придется 93 копейки. А абонентная плата за пользование общественным телеканалом в среднем в восточно-европейских странах составляет 5 евро в месяц. Сравните и сделайте выводы. Именно ограниченные финансовые ресурсы не позволяют нам, кстати, проводить национальный конкурс как отборочный этап на Евровидение.

— Давайте поговорим об этом чуть подробнее, поскольку, знаю, кое-кто ворчит, дескать, решение об участии в Евровидении Русланы принималось келейно. Можете этот упрек прокомментировать?

— Да, это была инициатива самой телекомпании, но предложения об участии в конкурсе получила не только Руслана, а и некоторые другие украинские исполнители. Просто только она захотела и оказалась готовой соблюсти все, повторю, довольно жесткие условия организаторов. Другие отказались. Кому-то, откровенно говоря, вполне хватает рынка Украины, кто-то понимал, что не способен в такой короткий срок создать песню и представить клип.

— Теперь уж от желающих отбоя не будет… Хотя все же, наверное, главное — не удачное выступление певицы (дай ей Бог счастья и европейской карьеры), а, как ни пафосно это прозвучит, реальный успех на конкурсе страны.

— Я убежден, что Руслана победила в Стамбуле, потому что была на три головы выше всех других участников. Но, если отвлечься на минуту от этого личного успеха певицы, то, конечно, невероятно важно, что в течение вечера в каждой европейской стране звучало слово «Украина», и не в связи с какой-то катастрофой или скандалом, а однозначно в положительном качестве. Мы должны отдавать себе отчет: Украина для многих в Европе вообще ни с чем не ассоциируется, о ней просто не слышали. Это не торговая марка. В отличие от Швейцарии, Швеции, Франции и прочих развитых стран.

— Можно только вообразить, какой имиджевый потенциал имеет проведение конкурса в самой Украине…

— Конечно. Назовите мне другое событие, которое может собрать полторы тысячи иностранных журналистов в Киеве. Да никакое.

— Но с другой стороны, услышав, о победе Русланы, я в первую же минуту подумал о том, какие чудовищные проблемы для нас этот триумф рождает.

— Я так не думаю. Это ведь не какой-то безумный фестиваль молодежи и студентов, когда наваливается куча народу, с которым неизвестно что делать. Еще раз повторю, это телевизионная передача. И ничего невозможного в ее организации я лично не вижу. С моей точки зрения, гораздо интереснее задуматься, как Киев, Украина могут использовать этот шанс, как себя выгоднее и эффектнее преподнести. И поэтому для меня странно, что первыми всколыхнулись при вести об этом конкурсе строители, а не творческие люди. Их креативные идеи сейчас куда ценнее.

— Творческие люди как раз очень встревожились, решив после заявлений некоторых киевских чиновников, что им придется сильно подтянуть пояса. Ведь утверждают, что теперь в Киеве нужно строить несколько новых отелей, суперсовременный комплекс, вмещающий 15 тысяч зрителей. Это действительно так?

— Думаю, если в столице построят хороший киноконцертный комплекс, это будет очень хорошо. Но это не должно зависеть от одной телевизионной передачи.

— А в условиях конкурса Евровидения, действительно, строго определена такая гигантская аудитория?

— Нет. Количество зрителей вообще не обуславливается в регламенте. В Стамбуле в зале, думаю, было порядка пяти, может быть, шести тысяч зрителей. Это был обычный дворец спорта, где проводятся баскетбольные матчи, перегороженный пополам: одну часть занимала сцена и службы, вторую — зрители. В Риге в позапрошлом году для проведения конкурса было тоже приспособлено крытое футбольное поле. А вообще, с моей точки зрения, этот конкурс интереснее смотреть по телевизору. Люди в зале выполняют во время трансляции конкурса приблизительно такую же функцию, как зрители в студии ток-шоу, то есть создают атмосферу праздника. При этом они даже не имеют, в отличие от телезрителей, права голосовать.

— Так кто же все-таки проводит конкурс в Украине — столица или Национальная телекомпания?

— Конкурс проводит Европейский вещательный союз, поручающий его организацию своему члену — Национальной телекомпании. Другой вопрос, что без поддержки администрации Киева, без поддержки правительства его провести почти невозможно.

— А пятью миллионами евро, которые так возбудили ротозеев и чиновников, кто будет распоряжаться?

— Во-первых, пять миллионов не евро, а швейцарских франков. Во-вторых, это сумма государственной гарантии, то есть правительства, которую, кстати, никто не обязан выложить из кармана и предъявить дирекции Евровидения. Эта гарантия означает только одно: телекомпания платежеспособна и может проводить конкурс. Сколько он будет стоить и насколько корректны называемые в прессе суммы, судить пока не могу. Могу только сказать, что бюджет нынешнего Евровидения составил порядка 11 миллионов швейцарских франков. При этом часть финансирования, в основном техническое обеспечение, берет на себя EBU. Окончательно же о бюджете конкурса можно будет говорить только после подписания контракта нашей телекомпании с EBU. Документ этот должен быть подписан до 30 августа.

— И все же способен ли Киев принять сегодня конкурс?

— Повторю, лично я особых проблем не вижу. Даже пятизвездочных гостиниц у нас достаточно. Ведь приедет к нам не полторы тысячи миллионеров. Журналистам роскошные апартаменты не нужны. Что еще? Лимузин, на котором сутки ездит победитель? Получит он и в Киеве лимузин. 36—40 автобусов для делегаций? Не вижу сложностей. Безопасность? Но почему мы думаем, что столичная милиция хуже, чем рижская или стамбульская? И зал для трансляции конкурса, поверьте, в Киеве существует. Главная проблема сегодня — в идеях. Посмотрите, мы имеем два трехчасовых прямых эфира на всю Европу (полуфинал и финал конкурса), которые во время смены участников на сцене порядка 50 раз перебиваются во время трансляции 40-секундными вставками. А ведь это мог бы быть 40-минутный фильм об Украине. Но снимать-то его надо начинать уже сейчас.

— Кстати, а для украинских предпринимателей, для отечественного бизнеса, может ли представлять интерес участие в этом проекте? И предполагается ли оно?

— Опять же, все вопросы маркетинга, рекламы прописаны в регламенте конкурса очень жестко. Внутри зала практически нет никакой рекламы, кроме партнеров по осуществлению трансляции и телеголосования. Но не забывайте, что вокруг самого финального концерта неделю бурлят разнообразные события. По опыту последних конкурсов, на которых я присутствовал, я знаю, что существует конкуренция за право быть поставщиками Евровидения. Речь идет об оргтехнике, фото- и полиграфических услугах, предоставлении спутниковой и иной связи, минеральной воде, даже печатании билетов, где может быть размещен логотип твоей фирмы. Вообще, это действительно уникальная возможность представить свою страну. Ее богатейшую культуру. Кто мешает приурочить к конкурсу Евровидения книжные ярмарки, художественные, да и промышленные, кстати, выставки, сформировать театральную афишу из лучших киевских спектаклей, записать новые диски украинских исполнителей, представить, в конце концов, национальный туристический сервис? Латыши рассказывали мне, что после конкурса Евровидения в Риге втрое вырос поток туристов. Неплохо, правда?