Как говаривал Штирлиц, запоминается последнее. Случившийся под занавес ТВ-сезона финал «Евровидения» заслонил собой прочие события, имевшие место на отечественных телеэкранах в минувшем году. Впрочем, даже придись шоу на начало года, едва ли что-то смогло бы конкурировать с ним по масштабам и резонансу. Критики уже констатировали: ничего подобного на нашем ТВ прежде не было. Константин Эрнст, генеральный директор Первого канала, выступившего в роли организатора не только трансляции, но фактически и финала, скромно соглашается с оценкой...

- Кажется, Константин Львович, на этот раз вы отметили Новый год досрочно? 16 мая, в заключительный день конкурса?

- И что особенно приятно, праздновали мы не в одиночестве, а в компании со 125 миллионами европейцев. Это подтвержденная телеаудитория финала. Подсчет зрителей, смотревших шоу из Москвы, продолжается. Как показывает опыт последних лет, по популярности «Евровидение» уступает лишь открытию летних Олимпиад. Даже чемпионаты мира и Европы по футболу вызывают меньший интерес.

- Неужели?

- Вот факты. Скажем, прежде абсолютным рекордом в истории телевидения Греции была трансляция из Португалии решающего матча Евро-2004 по футболу, где греческая команда завоевала звание чемпионов. Теперь старая цифра бита: доля московского финала равнялась 79. Поясню, если кто-то не в курсе: долей называют процент смотревших программу среди всех находившихся в тот момент у телевизора. Вот еще результаты: в Эстонии доля составила 75, в Финляндии - 76, в Швеции - 77, в Норвегии - 89! В Исландии же она достигла невиданного уровня в 98,7 пункта! 77 процентов населения этой островной страны видели наше «Евровидение».

- Словом, от Москвы до самых до окраин...

- Более того, есть Австралия, Латинская Америка, где тоже смотрели трансляцию из России. Не скрою, очень хотелось сделать лучший финал в истории конкурса. Собственно, к этому я шел почти 15 лет.

- С момента, как стали у руля ОРТ/Первого канала?

- В общем-то да. Показывать «Евровидение» мы начали в 1995-м. А первым, кого отправили на него, был Киркоров.

- Финишировавший семнадцатым.

- Так ведь и Пугачева через год оказалась пятнадцатой! Но от этого ее не стали меньше любить дома, верно? Наоборот - Алла Борисовна спромоутировала конкурс для России. Первые финалы не имели рейтинга, наш зритель их не смотрел. Вообще! Но я верил: со временем цифры будут атомными. Понимал и то, что российскому представителю нельзя пренебрегать возможностью посоревноваться с молодыми, симпатичными, голосистыми и талантливыми исполнителями из Европы.

- Не всегда, прямо скажем, молодыми и симпатичными...

- Равно как порой и не самыми голосистыми. Согласен! Это проблема ежегодного конкурса. Господь скуповат на таланты. Тем не менее я считал: участвовать в соревновании нужно, чтобы однажды победить, принять всех у себя и показать, кто мы есть на самом деле. Кстати, Россия должна была выиграть еще в 2003 году, когда нашу страну в Риге представляла группа «Тату».

- То есть?

- Я не вправе раскрывать детали, но тогда при помощи махинаций нас лишили честно заработанных 24 баллов, выводивших «Тату» на чистое первое место. Потом случившееся стало предметом разбирательств в Европейском вещательном союзе, но результаты никто не отменил, украденную победу нам не вернул. Впрочем, та подстава вполне вписывалась в общую схему. Ведь конкурс, о котором мы говорим, это, по сути, наглядная иллюстрация панъевропейского объяснения в любви и ненависти. В большом многоквартирном доме под названием Старый Свет люди напрямую выясняют отношения, говорят, что думают друг о друге.

Современная Россия долго оставалась заложником истории прошлого века. В мире нас воспринимали исключительно как порождение и продолжение Советского Союза - со всеми его плюсами и минусами. Образ дурно воспитанного, вечно пьяного и неотесанного монстра в ушанке, к тому же размахивающего ядерной ракетой, прилип к нам, казалось бы, намертво. И хотя внутри страны многое изменилось, внешний стереотип разрушить не получалось. А «Евровидение» такой шанс давало. Тут ведь что важно?

Часто та или иная информация доходит к людям не напрямую, а через посредников, в роли которых обычно выступают журналисты. И дело не в их ангажированности или предвзятости. Речь о другом: это растиражированное по страницам газет и журналов частное мнение, интерпретация событий конкретным человеком. А прямой эфир позволяет вживую общаться с аудиторией, и каждый зритель волен сам делать выводы из увиденного. Французы это называют action directe, непосредственно. Сидит человек у телевизора, смотрит любимое «Евровидение», к которому привык за 54 года, и понимает: из Москвы ему показывают не дрессированных медведей и балалайки, а нечто большое, красивое, настоящее. И постепенно взгляд на Россию начинает меняться.

- Полагаете, трех часов для этого достаточно?

- Но с чего-то ведь надо начинать? Да, нам повезло с участниками конкурса, на состав которых повлиять мы, разумеется, не могли. Впрочем, подозреваю, кое-кто сознательно приберег тяжелую артиллерию для России. Так, Франция прислала Патрисию Каас, англичане напряглись и делегировали Эндрю Ллойда Уэббера, аккомпанировавшего на рояле соотечественнице. Все же относившееся непосредственно к организации шоу в «Олимпийском» и его трансляции входило в нашу зону ответственности. Начиная с приглашения канадского Cirque Du Soleil с аргентинским шоу Фуэрцо Грутто и заканчивая идеей создания сцены из плазменных экранов площадью более двух с половиной тысяч квадратных метров. Европейский вещательный союз следил за соблюдением правил конкурса, неких общих стандартов, но в нашу кухню не лез. Мы не были связаны внешними ограничениями.

- Вот и развернулись во всю ширь русской души...

- Да, использовали финал как месседж, адресованный миру: ребята, посмотрите, Россия не та, какой ее привыкли видеть. Поэтому я и не воспринимаю «Евровидение» как шоу для домохозяек. В моем понимании это значительное внешнеполитическое событие, возможность провести пиар-акцию на огромную интернациональную аудиторию.

- Даже так?

- Именно! Следующий подобный шанс мы получим через четыре с половиной года на Олимпиаде в Сочи. Грех было не воспользоваться моментом! При этом надо понимать: победа в творческом конкурсе - вещь относительная. Разве можно путем голосования решить, чья песня лучше? Саши Рыбака или Димы Билана? Абсурд!

- А вы, кстати, голосовали в этот раз, Константин Львович?

- Обязательно. За Каас. Хотя и догадывался: она не победит. Тем не менее хотелось дать понять Патрисии, что россияне за нее. Так, собственно, и получилось: по популярности у зрителей из нашей страны француженка заняла второе место следом за Сашей Рыбаком, получив в итоге десять баллов... Впрочем, я собирался сказать вам о другом, закончить мысль, что к таким соревнованиям надо все же относиться как к showcase, своеобразной выставке, витрине.

- Значит, права была Валентина Матвиенко, когда говорила, что московские организаторы шоу пустили гостям пыль в глаза?

- Разве мы пытались кого-то обмануть или ввести в заблуждение? Цель была иной: показать, что умеем работать и делаем это хорошо. Да, мы продемонстрировали бицепсы, но этого вряд ли стоит стесняться. Пусть другие видят, что нам по силам.

- На мой взгляд, Валентина Ивановна подразумевала все же иное, а именно расходы на организацию и проведение конкурса. Вы ведь не поскупились, за ценой не постояли.

- О бюджете «Евровидения» родилось столько легенд и нелепиц, что пора, наверное, рассказать, как все обстояло в действительности. Давайте считать. Государство выделило миллиард рублей. Сумма была определена прошлым летом, когда курс доллара, как вы помните, несколько отличался от того, который имеем сегодня. Нам же предстояли немалые траты в валюте. Скажем, на покупку 24-камерной ПТС - передвижной телестудии, лучшей из существующих на данный момент. Она обеспечивает качество HD, и ее собирали специально под Олимпиаду в Пекине.

Уверен, эта ПТС прослужит нам до Игр в Сочи и будет там вполне уместна. Сегодня же, повторяю, ей попросту нет равных в мире. На телестудию мы израсходовали почти треть денег, выделенных государством. В скобках замечу: более миллиона долларов нам пришлось отдать лишь за растаможку - никаких льгот и послаблений. Кроме помощи федеральных властей, правительство Москвы нашло около двухсот миллионов рублей, которые само же потратило на гостиницы для участников, транспорт, наружную рекламу, дополнительную разметку на дорогах... Порядка шести миллионов швейцарских франков должен был заплатить Европейский вещательный союз, но пока этих денег мы не получили. Ждем.

- А в Евродоме кормили и поили за чей счет?

- Только на спонсорские деньги и средства из бюджета Первого канала. Ни копейки госсредств там не потрачено. Это была моя принципиальная позиция.

- Писали, что для организации шоу вы привлекли специалистов из-за кордона.

- Мы элементарно не обладали опытом работы со многими видами техники. В России ее попросту нет! Скажем, у нас есть классные мастера по свету, но было решено пригласить англичанина Эл Гордона, к услугам которого прибегали Тина Тернер, Робби Уильямс, U2 и многие другие. Эл - человек магический, он реально один из лучших в мире. То же могу сказать о своем старом знакомом, ирландце Джоне Кейси, занимавшемся дизайном сцены. А вот операторы по большей части были с Первого канала. И режиссером шоу стал наш Андрей Болтенко.

У европейцев ведь все расписано по секундам: какой камере и когда включаться, что брать крупно, где показать общий план. Подобная система гарантирует очень профессиональный, но... средний уровень. Мы же, привычно полагаясь на интуицию и чутье, попытались взлететь.

- Прекрасно! Но все же ответьте, в какую копейку обошелся полет?

- Общие затраты - около сорока миллионов долларов, из которых на долю Первого канала приходится порядка трети. В эту сумму вошло все - от VIP-зала для прибывающих гостей и экскурсий по Москве до аренды в разных концах Европы проекционных экранов и покупки «пекинской» ПТС. Расходы непосредственно на шоу не столь и велики.

- Хоть какую-то часть отбить удалось?

- Спонсоры помогли, что-то вернули за счет продажи билетов в «Олимпийский». Но это не покрыло издержки. Впрочем, мы и не рассчитывали. С другой стороны, та же передвижная телестудия, обошедшаяся почти в десять миллионов долларов, останется в России, никуда отсюда не уедет. Получается, это долгосрочная инвестиция.

- Слышал, вы проводили специальный аукцион, стараясь максимально накрутить цену за те шесть минут рекламы, которые были отпущены вам в трехчасовой трансляции.

- Да, это практически первый в России опыт продажи рекламного времени под конкретное событие. На мой взгляд, эксперимент удался: мы выручили около двух миллионов долларов дополнительно, остались счастливы и рекламодатели, получившие рейтинг, о котором не могли даже мечтать.

- Счастье, увы, не бывает вечным. Вот и праздник закончился. Что дальше? Как говорится, а поутру они проснулись...

- Чувства похмелья или головокружения от успехов нет. Да, мы доказали миру, чего стоим. В прошлом году победил Дима Билан, теперь Москва задала Европе новую планку организации телешоу. Разве этого мало? Дело не в амбициях - моих личных или канала. Почему столько людей смотрит подобные конкурсы или футбол, когда играют сборные? Мы соотносим себя с теми, кого видим на экране, персонифицируем с людьми, представляющими нашу страну. Это я, Александр Кержаков, забиваю два мяча финскому вратарю! Это я получаю хрустальный микрофон за победу на «Евровидении»! Там ведь главное не песня, не шоу и даже не телекартинка. Все это сопутствующие товары. Настоящая кульминация - процесс голосования и оглашения результатов: кто с нами, а кто против? Все сходится в одной точке: прямой эфир, сопричастность, гордость за своих. Понимаете?

- Очень даже. Как и то, что жизнь продолжается. Значит, по телевизору по-прежнему надо что-то показывать - сегодня, завтра, послезавтра...

- Знаете, я большой скупердяй как менеджер. Спросите у работающих на канале: у меня лишнюю копейку не получишь. Но с «Евровидением» сразу дал установку: этот проект стоит свеч. И оказался прав, ведь так?

- Но, спалив все за час, вы теперь посадили канал на хлеб и воду?

- Поясок затянуть придется, верно. Мы поступили очень по-российски, пригласив в дом дорогих гостей и решив ни в чем не скупиться. Помните, как в эпоху тотального дефицита припасали в холодильнике деликатесы, а потом враз метали все на стол? Вот так и мы. Людям, пришедшим к тебе в дом, не надо рассказывать о кризисе и жаловаться на трудности. Если бедный или немощный, зачем брался, в гости звал? Уступи честь другому и не позорься. Знаю, некоторые на это очень надеялись. В том числе и в России. Это ведь часть нашего менталитета, дескать, там, за кордоном, умеют организовывать шоу, а у нас - ни за что. В неверии в собственные силы есть что-то садомазохистское, согласитесь. Приняв финал достойно, мы из-под этих разговоров выбили почву. А дальше? Выживем, разумеется. Хотя во втором квартале текущего года теряем 34 процента доходов от рекламы по сравнению с аналогичным периодом 2008-го.

- В рублях?

- С учетом нынешнего курса доллара. Неприятно, но не смертельно.

- Вам виднее. Тем не менее признайтесь, Константин Львович, что после высокого полета трудно возвращаться на грешную землю, погружаться в рутину будней.

- Да, мы сработали на верхнем «дo», которое не можем позволить себе в повседневной жизни - финансово, технически. Так, я сильно пожалел, что раньше не закончил «Две звезды». На фоне «Евровидения» шоу смотрится бедненько и простенько. Все ведь познается в сравнении. Признаю: совершил стратегическую ошибку. Повторить нечто сопоставимое по масштабам с финалом «Евровидения» в рамках телесезона трудно, практически нереально. Телевидение - во многом функция от денег и концентрации усилий. Как ежедневно выдавать в эфир то, что готовилось на протяжении двух месяцев? Откуда взять столько сил и ресурсов? С другой стороны, давно понял: нельзя от нового креативного действия требовать, чтобы оно обязательно было круче предыдущего. Это путь в никуда, история, разрушительная для собственной психики. При таком подходе обычно все заканчивается дурдомом.

- Но опыт, приобретенный на «Евровидении», неразумно консервировать без пользы.

- А мы не собираемся ничего солить. Ближайший амбициозный проект - представление Сочи в олимпийском Ванкувере. На все про все нам отпущено шесть минут, в которые нужно вместить очень многое. В августе уже начнем репетиции. Постараемся удивить мир. В очередной раз.

- А на Новый год, который наступит по календарю?

- И с ним все понятно. Сначала будет главная «Ирония судьбы». Куда же без нее? А потом - «Ирония судьбы. Продолжение». Как, собственно, и обещали два года назад. Зрителя обманывать нельзя, он это всегда замечает и никогда не прощает...

Фото: «Итоги»

Андрей Ванденко, «Итоги»