Вполне понятно желание каждой страны, проводящей спортивный чемпионат или песенный конкурс, как можно громче заявить о себе и создать привлекательный имидж. Ничего странного, а тем более предосудительного, в этом нет. Другое дело, сработают ли эти попытки, или все, потраченные на них, и немалые, силы и средства уйдут в песок? А то еще, того и гляди, сработают наоборот - на понижение. Деликатная вещь - этот имидж.

Казалось бы, очевидно: поднять имидж, а проще говоря, понравиться, можно лишь тогда, когда это стремление не бросается в глаза. Когда не остается впечатления, словно ради этого лезут из кожи вон, теряя последние остатки здравого смысла. Когда наблюдаешь по телевидению за праздником жизни под названием "Песенный конкурс Евровидения-2009 в Москве", такое впечатление остается. И не то что остается, оно впечатывается настолько, что от него не отделаться. Да что там впечатывается! Сам конкурс, сами песни и исполняющие их артисты остаются где-то на периферии внимания, на них уже невозможно сосредоточиться. Они - вторичны, они - лишь фон, на котором российские организаторы, словно плохие воспитатели детсада, пытаются внушить аудитории мысль о непреходящем величии России и ее столицы - Москвы. Ну не ради же каких-то иностранных песенок станет Москва принимать европейских гостей, правда ведь? Может, весна сказалась, но выглядит так, будто у организаторов, режиссеров и прочих постановщиков действа "крыша" уехала далеко и, похоже, надолго.

Вспоминается 2005 год, Евровидение в Киеве. Как обидно было: ну почему украинское телевидение так скупо освещает его, словно и не в Украине все происходит! Почему не прилагает усилий для поднятия имиджа страны? Теперь, задним числом, понимаешь: уж лучше скупо, чем вот так, как это делают россияне сейчас.

А "надувание щек" началось задолго до начала конкурса. "Мы - самые-самые-самые!" - твердили российские СМИ. Пусть для внутренней, российской, аудитории, но все равно приятно. Трудно даже представить, что началось после торжественного открытия Евровидения-2009. Выяснилось: вот тут уже крышу снесло окончательно и бесповоротно. Целый день в новостях на Первом российском телеканале сообщали о важном событии: пресс-центр конкурса посетил премьер-министр Владимир Путин. Сообщения сопровождались восторженными синхронами, взятыми у западных журналистов: "Кто бы мог подумать, что сюда придет сам Путин?!" (Заметьте: не президент Медведев, но "сам Путин"!) Когда четыре года назад в пресс-центр и на связанные с конкурсом мероприятия запросто ходили Ющенко и Тимошенко, это никого не удивляло. Это воспринималось как нормальная практика нормальной европейской страны. А тут - словно император народу явился. Такой вот на самом деле вышел имидж.

Обратило на себя внимание: восторженность западных журналистов была в значительной степени сконструированной. Едва слышимые за переводом оригинальные высказывания журналистов произносились с достаточно ровной интонацией. Интонация же "рупортера" была такой, словно, произнося слова "сам Путин", он пал на колени и воздел руки к небу, - и именно потому не появился в кадре. Особо подробным был синхрон западного журналиста, который, увидев Путина, не успел надеть туфли и босиком побежал, чтобы успеть его сфотографировать. Если вдуматься - нормальная реакция нормального профессионала: пришел бы это не Путин, а, скажем, Хулио Иглесиас - он поступил бы точно так же. Но нет: корреспондент подал все так, словно его западный коллега всю жизнь только и мечтал хоть на секунду увидеть Путина.

Передавали новости и синхрон украинской певицы. Она признавалась: "Я не хочу нас разделять... Я рада, что Евровидение снова у нас (выделение мое. - А.Т.)". Кто была эта реставраторша "союза нерушимого", у кого это в очередной раз "прямо через сердце пролегла граница"? Держитесь крепко: это была Руслана. Никаких признаков того, что на самом деле она говорила совсем иначе, но ее слова порезали и произвольно склеили, я не заметил...

И вот - церемония торжественного открытия. Здесь России действительно удалось удивить публику: такого открытия никто и представить не мог. Первыми на сцену вышли... солдаты. С нашитыми на кители шевронами в виде эмблемы Евровидения и такими же эмблемами под кокардами на фуражках. Мне не довелось ознакомиться с уставами российских вооруженных сил, но я сильно подозреваю, что это было грубым нарушением уставной формы одежды. Так вот, минут пять солдаты упражнялись в строевой подготовке с карабинами, потом расступились, и на сцену вышли солисты детской группы "Непоседы" (той самой, из которой некогда выросли "Смэш") и исполнили попурри на темы песен - победительниц Евровидения прошлых лет. А солдаты постояли, постояли и тихо ушли. Солдаты и дети на сцене - ну разве не символично? В смысле традиционной советской символики? Только вот зрители, не знакомые с советскими традициями, могли неправильно ее истолковать. Они могли так и не понять, что и зачем делали на сцене песенного конкурса люди в военной форме и с оружием и что Россия хотела этим продемонстрировать - уж ненароком не гостеприимство ли?

Вели церемонию Алсу и Андрей Малахов, перемежая русский текст с английским. Россияне и здесь нашли чем удивить. Алсу долго жила в Лондоне, именно там окончила школу. Но именно ей досталась львиная доля русского текста. Английский же текст озвучивал преимущественно Малахов. Что из этого вышло? У Алсу случались перлы ("Мы рады приветствовать на эту сцену победителя конкурса..."), безошибочно указывающие: думает она до сих пор по-английски и в уме переводит на русский. Зато Малахов, похоже, не думал вовсе, а просто выдавал на-гора все, что в голову придет. И правильно - услышав фразу наподобие: "Наша сцена Руслана победа Евровидение Стамбул 2005 Дикие Танцы", даже самый тупой зритель наверняка поймет, что именно хотел сказать ведущий. "Тогда только семь стран принимали участие, а теперь более 100 миллионов зрителей будут смотреть трансляцию", - этой его фразе позавидовал бы сам Гоголь.

Если бы только при этом Малахов не пытался шутить! Вообще-то, классные музыкальные ведущие обладают одним очень важным качеством - они умеют быть раскованными, даже очень раскованными, но при этом не развязными и тем более не пошлыми. Алсу (как и позже ведущая первого полуфинала Наталья Водянова) выглядела скованной, зато Малахов так и фонтанировал развязностью и пошлостью.

А на сцену тем временем пригласили официальных лиц. Открывал шествие мэр Москвы Юрий Лужков, потом был представлен некто из российского правительства, третьим шествовал глава российского Первого телеканала Константин Эрнст и замыкал шествие Сванте Стоккселиус, которого Малахов представил как "исполнительного провайдера Евровидения". И в зале, и на экране повисла атмосфера советского правительственного концерта. Первым выступил Лужков: он был без кепки, но в остальном ничуть не отличался от себя же, велеречивого, на митингах где-нибудь в Севастополе. Вот он подошел к микрофону, широко раскинул руки, принял торжественное выражение лица... По законам жанра, в этот момент у оратора должна была вывалиться вставная челюсть. Но чуда не случилось, и на повышенных тонах (иначе говоря, визгливо) московский мэр долго произносил какие-то слова, которые в совокупности должны были создать торжественное впечатление, но смысла не содержали. Когда он пожелал, чтобы Евровидение стало праздником мира, я испугался: неужели где-то идет война? Неужели за этим последует длинная лекция о борьбе за мир во всем мире? К счастью, пронесло.

А еще Лужков долго и восторженно рассказывал, какая Россия великая. Ну, словно только что об этом узнал и спешил поделиться своим открытием. О том же не уставали твердить и ведущие: Россия - великая, великая, великая! И московское Евровидение - самое великое: на него потрачена самая большая за всю историю сумма денег - то ли 24, то ли 35 миллионов, и сцена в Москве - самая большая за всю историю, и аппаратура - самая навороченная и самая современная, и тоннаж этой аппаратуры - самый большой в мире. Так и хотелось скорее посмотреть на это чудо. И что же? Во вторник, во время первого полуфинала, мы это увидели. Сцена и вправду может соревноваться с египетскими пирамидами. Ну а что исполнители на ней теряются, выглядят, словно песчинки, - так не в исполнителях же дело! Главное - сцена!

Но это было позже. А на церемонии открытия вся навороченность аппаратуры свелась к тому, что картинка выглядела так, будто снимали ее самым примитивным образом - двумя камерами: одна дала вид спереди и очень издали, другая - спереди и очень вблизи, вот и все.

Но вот начался концерт. Малахов спросил у зрителей, какой музыкальный инструмент лучше всего выражает русскую душу, и, не дожидаясь ответа, объявил: "Балалайка". Матрешка-балалайка-перестройка, водка-самовар-лапти, спутник-Ленин-ГУЛАГ - и действительно, иные образы России ни к чему. Лучше эксплуатировать надежные, проверенные. А на сцену вышел, как оригинально и даже с фантазией представил его Малахов, "Паганини балалайки" Алексей Архиповский. Играл он и вправду здорово, только вот долго.

И вот на сцене появились герои Евровидения. Открыла представление, как водится, легенда Евровидения всех времен и народов Филипп Киркоров. Нет, не беда, что он в свое время занял всего лишь 17-е место: все равно всем врагам назло Евровидение и Киркоров - понятия неразделимые. Дальше были "Тич Ин" и "Чингисхан", исполнившие свои конкурсные песни. Они постарели, у них не было прежнего задора, но все равно это было интересно. Алсу и "Тату" символизировали российский путь через тернии к звездам Евровидения. Победительница Евровидения-1991 шведка Карола спела не свой победный хит, как было объявлено, а песню, которая принесла ей 4-е место в 2007 году. Ведущие этого не заметили. В "Молитве" Марии Шерифович совсем не кстати появились истеричные нотки. Постаревшая Дана Интернешнл пела свою "Diva" на иврите; для слышавших только английскую версию песни это было очень непривычно, а обилие гортанных согласных не добавляло песне мелодичности. Не хотевшая "нас разделять" Руслана оскандалилась - уже к концу первого куплета "Диких танцев" ей стало явно не хватать дыхания, к концу второго она дала петуха и вскоре прервала пение, сделав это более-менее похожим на финал. Но через несколько секунд, восстановив дыхание, продолжила и допела уже вполне в штатном режиме. Спас положение завершавший концерт Дима Билан: извиваясь на сцене стоя, потом сидя, а потом и лежа, он рычал, ревел, визжал и завывал, словно одержимый брачным периодом зверь. В этих первозданных звуках не было ни малейшего намека ни на мелодию, ни на ритм. Раньше казалось, что из всех песен -победительниц последних лет его прошлогодняя песня была самой невыразительной. Сейчас певец доказал: еще какая она выразительная! Вот только песня ли?

...И вот первый полуфинал, начало. По украинскому Первому каналу Тимур Мирошниченко сжато рассказывает, что происходит. Делает то, что и положено, - комментирует. На российском Первом канале телеведущий распространяется: "Вот в пятом ряду мы видим Константина Эрнста. Он разговаривает с... (не помню уже, с кем, да я так и не понял, что в этом такого уж важного. - А.Т.)". Бедный российский ведущий, похоже, так и не понял, что комментирует песенный конкурс, а не светские посиделки. С кем не бывает?

Но вот все песни спеты, голосование окончено, идет подсчет голосов. Нужно заполнить паузу. Неугомонный Малахов оглашает: "А теперь посмотрим, каких побед добилась Россия в 2008 году!" За кадрами Димы Билана на Евровидении последовали кадры "Зенита" в кубке УЕФА, потом еще что-то. До главной победы - над империалистической Грузией - дело так и не дошло. Времени, наверное, не хватило. Если до сих пор кто-то сомневался в дурном вкусе организаторов, то в тот момент последние сомнения должны были развеяться. Во время открытия Малахов поделился внезапно (и даже вероломно) посетившей его мыслью: вместо "То Russia with love" ("К России с любовью") теперь следует говорить: "From Russia with love" - "Из России с любовью". По-моему, девизом нынешнего конкурса должно бы стать: "Из России с любовью к России". Такими приступами патриотического нарциссизма давно не баловало зрителей даже российское телевидение.

А на сцене тем временем появляется... краснознаменный ансамбль имени Александрова с песней "Катюша". Более сотни людей в военной форме. И с этого момента люди в форме уже выглядят навязчивой идеей. Разумеется: настоящий праздник - это когда все ходят строем. Но европейцы-то этого не знают! На сцене появляется дуэт "Тату", но военные не уходят. Они вместе поют англоязычный вариант песни "Нас не догонишь!". Нет, это надо было видеть. Представить эту картину со слов не получится: стоящие строгими шеренгами по стойке "смирно" немолодые уже дядьки в фуражках и с портупеями поют дискотечный шлягер на языке вероятного противника. Был бы жив Эжен Ионеско - уписался бы от творческой зависти. Да и Альфред Хичкок тоже.

Тут совсем не кстати вспомнилось прочитанное об Олимпийских играх 1952 года. Тогда СССР очень гордился тем, что, в отличие от расхлябанных западных спортсменов, которые вели себя естественно и не скрывали эмоций, советские спортсмены выходили на помост строевым шагом и с по-военному суровыми лицами. По мнению советского руководства, это очень выгодно отличало делегацию СССР.

Похоже, на Евровидении мы наблюдаем тот самый случай, когда художник (в данном случае режиссер) творит то, что чувствует, до конца не понимая глубинного смысла своего творения. В данном случае глубинный смысл выглядит так: группа "Тату", Евровидение и прочие европейские навороты в России - это всего лишь верхушка, мишура, под которой скрывается старый знакомый фундамент всего и вся - армия. Именно она - главная гордость и опора соседней державы. Единственное, не довели россияне свой замысел до конца: если бы они были последовательными, по улицам Москвы должны были бы ездить разукрашенные эмблемами Евровидения танки. Для Латинской Америки это было бы как раз то, что надо. А в Европе удивляет.

Московское Евровидение, только начавшись, доказало: Россия и Европа живут в разных системах координат. У них разные мировоззрения. Россия может потешаться над "гнилым Западом": мол, там даже строем ходить не умеют. Но именно она показала: она - другая. Она - не Европа.

«Свобода»