Надеюсь, я никого не обижу, если скажу, что в новостной прессе в постсоветское время было, по сути, лишь две серьезные школы — школа «Коммерсанта» и школа «Ведомостей». «Коммерсантъ» на заре независимой журналистики придумал удобный вид подачи информации: новость — комментарии — вывод или даже какой-нибудь совет. Кроме того, «Коммерсантъ» придумал доступный для достаточно широкого круга читателей и новый для постсоветской реальности «буржуазный» стиль изложения.

«Ведомости» открыли для российского читателя обязательную ссылку на конкретный источник, обязательные комментарии от всех заинтересованных сторон, отсутствие личных выводов автора, когда все, что сказано, выглядит предельно объективным.

Несмотря на то что время от времени на рынке печатных СМИ появлялись и появляются еще какие-то хорошие издания, эти две газеты определили нормы работы с текстом и информацией и сформировали осознанный подход к производству статей в новостной прессе. «Коммерсантовский» подход во многом лег в основу содержательной политики целого ряда новостных и развлекательных СМИ. «Ведомостийный» подход стал естественным для ежедневных новостных, некоторых еженедельных и B2B-изданий.

Вышло так, что, кроме этих двух случаев, никаких новых методик изготовления контента печатных изданий никто не предложил. Но нужно ли искать что-то новое?

Наверное, да. Во всех развитых странах, как мы знаем, уже давно происходит падение тиражей печатных СМИ. Интернет отъедает у солидных газет и журналов то, на чем долгие годы строилась их каждодневная деятельность — новости. Теперь, чтобы узнать, что произошло в мире и в твоей собственной стране, совсем не нужно покупать свежий номер ежедневной газеты. Достаточно лишь потратить полминуты на посещение одного-двух новостных сайтов. Да и это теперь не необходимо. Любая поисковая система на главной странице предлагает список самых горячих новостей. Такая ситуация не способствует процветанию новостных печатных изданий. Британская Financial Times, например, даже объявила о смене формата — новостной блок газеты будет выходить только в интернете, а печатная часть газеты сконцентрируется на публикации аналитических статей.

Пока этот кризис чтения по-настоящему не докатился до России. У нас еще недавно печатные СМИ были на подъеме. И если это не выражалось в росте тиражей, то уж рост рекламных расценок показывал, что до стагнации далеко.

Но теперь рекламный рынок явно осунулся. И ни один оптимистичный издатель не будет никого убеждать, что ничего не происходит.

Кроме того, не приходится сомневаться, что и в России с развитием интернета новостная роль печатных изданий упадет, отдавая пальму первенства более быстрым каналам доставки информации — виртуальным газетам и новостным агентствам.

В этой ситуации опять на передний план выходит качество содержания. Ведь в отсутствие исходящих деньгами рекламодателей никакого показателя качества издания, кроме как его содержание, не остается. Тут-то и встает вопрос: чего еще в русской прессе никогда не делали? Что нового можно придумать в новостной, глянцевой или развлекательной журналистике? Не буду оригинальным, если в данном контексте упомяну проект «Сноб». Именно от этого накачанного олигархическими инвестициями проекта все, казалось бы, ждали прорыва, нового примера, нового вдохновения. Вдобавок сами организаторы проекта давали понять, что готовят нечто оригинальное. Для начала весьма оригинальными оказались суммы снобовских гонораров. «Слыхал? В «Снобе» $3000 за 30 000 знаков дают», — возбуждались коллеги. «Ага, а за колонку $600», — отвечали им.

Однако прорыва не произошло. Вышел первый номер «Сноба». И ничего, кроме критических замечаний, об этом журнале мы не слышим. Казалось бы, при таких деньгах можно позволить себе все, что угодно: взять в штат лучших журналистов, покупать эксклюзивные новости и добиваться интервью у недоступных ньюсмейкеров. Однако вышло то, что вышло. Это я все пишу не для того, чтобы вместе с десятками блогеров в сотый раз попинать «Сноб», а для того, чтобы показать, что даже большое количество денег и искреннее желание сделать что-то новое (в энтузиастических устремлениях Владимира Яковлева я не сомневаюсь) сами по себе ни к чему новому не приводят.

Я не знаю, можно ли на самом деле выдумать какую-то новую журналистику. Сомневаюсь.

Но для начала, может быть, стоило бы поскрести по сусекам. А вдруг в мировом журналистском опыте завалялось что-то такое хорошее, но забытое и неиспользованное?

В наших печатных СМИ, например, почти никто и никогда не занимается длительными и тщательными расследованиями. Где мы последний раз видели разоблачительный материал, основанный не на мелком случайном сливе, а на тщательном изучении документов? Практически нигде. Разве что The New Times время от времени пытается что-то такое сделать, «Новая газета», иногда «Ведомости», иногда Forbes. Но это все.

Другой слаборазвитый жанр журналистики в нашей стране — аналитические статьи. Глубокий анализ ситуации на рынках, обзорные статьи о состоянии дел в какой-либо области можно найти только в иностранных источниках. Наши издания сосредоточены на текущем моменте. Конечно, есть B2B-издания, анализирующие положение на отдельных рынках. Есть журналы SmartMoney, «Секрет фирмы», «Эксперт». Есть газета «Ведомости» с периодическим анализом некоторых сегментов рынка. Все это есть. Но такой аналитики очень мало, она чрезвычайно разрозненна и обращена к узкопрофессиональному сегменту читателей.

И третий завалявшийся, а точнее, даже забытый жанр — актуальные репортажи о значительных событиях. Есть репортажи журналистов кремлевского пула. Есть развлекательные репортажи об обществе и культуре. Но практически никто не пишет развернутых репортажей о войне, политических акциях, катаклизмах и других крупных событиях. Об этом охотно пишут иностранные СМИ, но не наши. Почему?

Вести расследования у нас в стране практически невозможно. Никто ни с кем не хочет разговаривать, все всех боятся. Нет никакой «белой», открытой информации о деятельности бизнеса и власти, которую бы журналист мог законно получить из какого-либо легального источника. Как-то давно я писал статью об опционах — правах на выкуп акций по установленной цене, которые для мотивации и поощрения компании предоставляют своим сотрудникам. Продажа акций ОАО — вещь публичная. В приложении к «Вестнику ФКЦБ» я нашел информацию о крупном столичном ритейлере, который провел эмиссию и предоставил одному из топ-менеджеров некоторое количество акций. Выглядело все это как очевидная реализация опциона. Я позвонил руководству компании и спросил, опцион это или нет. «Это секретная коммерческая информация! Где вы ее взяли? Как вы посмели!» — кричал на меня замгендиректора. Компания официально предоставляла информацию об эмиссиях акций в ФКЦБ, но при этом эта информация являлась коммерческой тайной. И как в таких условиях что-то расследовать? Коммерческой и государственной тайной может быть названо все на свете, несмотря ни на какие законодательства.

Есть и еще один отягощающий аспект — смерть. Кто-нибудь видел когда-нибудь разоблачающие статьи-расследования о деятельности властей, преступных группировок, компаний-монополистов или силовых органов? Нет. Точнее, были отдельные люди, которые такими расследованиями занимались. Холодов, Хлебников, Щекочихин, Политковская. Теперь никто из этих людей ничем подобным не занимается. Эти люди мертвы. Вот и расследуй после такого.

Ну и, наконец, про актуальные репортажи. Этот жанр, кстати, самый легкий из всех вышеперечисленных. Казалось бы, послал хорошего журналиста в гущу событий, и все.

На самом деле не так все просто. Нужно очень оперативно реагировать на происшествия, моментально посылая репортеров в горячие точки. Репортер рискует просто не сделать репортаж требуемого качества. Многое зависит от случая. Репортер рискует здоровьем и даже, возможно, жизнью, поэтому его работа должна оплачиваться очень высоко. Русские новостные СМИ к такому не готовы. А на одном энтузиазме мало кто из репортеров согласится работать. За энтузиазм в России денег не платят. Ведомостийный фотограф Олег Королев когда-то смог проникнуть на первое судебное заседание по делу Ходорковского. Он переоделся в костюм, спрятал фотоаппарат под пиджак, сделал морду кирпичом и, изобразив из себя депутата Госдумы, проник в зал суда. Там он из-под полы сделал ту самую знаменитую фотографию Ходорковского, на которой пленный олигарх сидел в телевизоре за решеткой. Эта фотография облетела все агентства мира. Думаете, фотограф получил какое-то поощрение за свою инициативу? Конечно, нет. Так стоит ли стараться?

Когда в Москве происходят запрещенные акции, из журналистов там в основном оказываются иностранцы. И дело не только в том, что в большинстве российских СМИ включается самоцензура. Иностранцы зарабатывают деньги. Помните, как японскому журналисту на демонстрации проломили голову? Этот человек знал, на что шел. Российский журналист туда, где бьют, не полезет не потому, что иностранцы смелее, а потому, что он ничего не получит за такое старание. За журналистское усердие в российских изданиях не платят.

Еще работая в Independent Media, я заметил интересный парадокс. ИД, и в частности газета «Ведомости», зарабатывает все больше денег. Но при этом все управленцы озабочены не столько развитием печатных СМИ, сколько сокращением издержек. Вроде рекламы все больше и она все дороже, но командировок у журналистов больше не становится, штат практически не растет, зарплаты повышаются только тогда, когда уже невозможно их не повысить. Все чаще отдельные менеджеры заговаривают об экономии. Почему?

Все дело в том, что издателей волнует не столько качество СМИ, сколько прибыль от изданий. И менеджеру важно продемонстрировать инвестору умение эффективно обращаться с деньгами. А качество информации — дело прикладное, и это затратная часть. И при этом в нашем обществе не продается информация. Продается лишь рекламная поверхность.

Потому и нет ничего нового в журналистике. Никому не хочется его искать, т.к. это не принесет денег.

Ну и, конечно, можно сказать, что у общества нет еще запроса на разнообразие. Однако опыт того же Яковлева, когда он делал «Коммерсантъ», говорит о противоположном. Первые читатели газеты были обычными советскими людьми. Но «Коммерсантъ» научил их чувствовать себя буржуазией. Да и «Ведомости» начали выходить в ситуации, когда практически ни одна компания не была готова открывать свои коммерческие данные. Но «Ведомости» смогли научить бизнес прозрачности.

Может, стоит все-таки попробовать? Наш читатель инертен. Но его можно растолкать, можно сформировать новый спрос. Прецеденты есть. Нужно только предложить ему попробовать что-то новое. Может, кто-нибудь рискнет?