Мир строил свои картины мира и соответствующие им нарративы столетиями и тысячелетиями. Изобретение книгопечатания ускорило эти процессы. Масс-медиа и массовая культура стали делать это еще быстрее. Несколько смен политических режимов в двадцатом столетии принципиально ломали старую российскую матрицу, вводя на ее место новую. Но новое не так просто “привить”, поэтому происходит сохранение или восстановление старого.

Фигура Сталина и его мира перешла в России и в 21 век, поскольку совпала с желанием власти быть единственной вершиной, почти монархической. Отсюда и возникшая при Путине на месте “прародителей” и фигура Ивана Грозного, поскольку он одновременно и “грозный” и “новые земли брал”, а это важные характеристики для путинского правления и его собственного нарратива. Получается, что совершенно нового нарратива не бывает. Он всегда будет частично старым, частично новым. Если нужно пугать, найдется “пугающий”, если хвалить, найдется “торжественный”.

Отсюда внимание путинского правления к прошлому. Если Советский Союз характеризовался вниманием к будущему, поскольку он занимался его строительством, то путинское правление столь же активно строит прошлое. Именно оттуда растут корни его нарративов.

Характерной чертой стало появление фигуры Сталина в современных раскладах, однажды, например, только силовыми усилиями удалось остановить его появление на первом месте в телевизионном голосовании “Имя России” [16 – 18]. Это как в известном анекдоте, когда рабочему, который выносит со своего завода по производству мясорубок детали, никак не удается собрать из них мясорубку, так как все время получается автомат Калашникова. Так и в этом случае завод по производству пропаганды на самом деле делает частички портретов, из которых потом и возникает фигура Сталина.

Министерство обороны России провело в мае 2020 круглый стол на тему “Психологическая оборона” – “Борьба за историю – борьба за будущее” [19]. Год назад курс такого рода «Психологическая оборона: актуальные вопросы информационного противодействия» впервые прочитали в Военном институте Министерства обороны.  На завершении курса был даже первый заместитель министра обороны РФ Руслан Цаликов, отметивший, что данная тема должна изучаться более широко и получить научное обоснование: «После первого курса нам всем стала очевидной необходимость этим очень серьёзно заниматься. В курсе была затронута пока только часть проблем в области психологической обороны или психологического противостояния, в том числе в киберсреде» [20].

Сам этот круглый стол по психологической обороне множество СМИ осветили с помощью одной и той же фразы С. Михалкова (остальные участники, видимо, просидели молча): “Сегодня идеология у России одна – национальные интересы страны, это должно с молодых ногтей прививаться детям” [21].

Михалков в данном случае не самый лучший пропагандист, поскольку в последнее время погряз в массе медийных войн, усугубленных еще и запретом его телевизионной программы “Бесогон”. Произошло все это, когда С. Михалков стал воевать с Г. Грефом  [22 – 32]. Такие действия объясняют тем, что руками С. Михалкова делается война, именуемая “братья Ковальчуки против Грефа”, а они близкие Путину люди, у одного из них, кстати, на этой конференции также был доклад – “Гибридно-информационные угрозы, технологии противодействия”, который, наверное, единственный соответствовал военной тематике, поскольку остальные были чисто пропагандистскими, но таковой была и тема конференции. Но есть и такая популярная шутка в экспертном российском сообществе: “будьте особенно вежливы с путинскими охранниками, любой из них завтра может стать губернатором” [33].

Главным от министерства обороны на конференции был А. Картаполов,  заместитель министра обороны – начальник Главного военно-политического управления Вооруженных сил, которому теперь, видимо, подчиняется и религия. По поводу главного военного храма России, например, он высказался так: “каждый человек, особенно на войне, верит в то, что позволит ему остаться в живых и выполнить задачу. Я вам серьезно могу сказать, что на войне нет атеистов. Есть те, которые не признаются, что они чему-то или кому-то молятся. И сегодня мы возрождаем традицию, потому что в русской армии сила духа являлась определяющей. Воин должен верить – в правоту своего дела, в то, что даже если он погибнет, и для себя, и для всех окружающих он будет героем. Жизнь каждого человека бесценна, но если ее приходится отдавать, надо это делать ради чего-то очень высокого и важного. Чем является свобода и независимость нашей Родины – Матушки-России” [34]. Правда, одновременно армия проводит все же не молебны на юге России, а “военно-политические учения” [35]. 

А данный храм находится в центре медийного скандала, поскольку там сначала планировалась мозаика с изображением Путина, но из-за поднявшегося медийного шума все переиграли. Священнослужитель и богослов Андрей Кураев сказал тогда: «Это, кстати, явка в Гаагу с повинной. Раз икона с покореньем Крыма помещается в армейском храме, значит, армия и сыграла решающую роль в этой операции. А, главное – какая уверенность в том, что Божья матерь всё это и всех этих благословляет…» [36]. Сегодня он добавляет еще и такие слова: “Публичная ложь – это часть нашей нынешней корпоративной элитно-поповской культуры. Ради высшего блага, ради спасения людей, их душ, для вечности – вот ради этой великой цели можно всё: и предать, и оклеветать, и солгать, и вред причинить. В культуре этих людей совесть не болит, особых мук не возникает. Лично мне много раз в глаза врали священнослужители, в том числе высокопоставленные”.

Вернувшись к теме Беларуси, посмотрим на нее глазами военных и спецслужб России, мы говорим именно так, поскольку в ниже приведенных текстах оперируют информацией, которая явно не пришла из нормального потока новостей:

– “Польские спецслужбы давно уже раскачивают ситуацию в Гродненской и Брестской областях, где немалая доля граждан имеет так называемые карты поляков, дающие право их обладателям работать в Польше, обучаться в польских вузах наравне с поляками, открывать свой бизнес и в перспективе получить вид на постоянное жительство. При этом надо отметить, что «потенциальных поляков», получивших заветную карту, в Беларуси на четверть больше, чем на Украине, а именно – 130.000 человек. И воспрепятствовать получению фактически двойного гражданства власти Беларуси не имеют возможности – таковы плоды политики многовекторности, которую до последнего времени проповедовал белорусский МИД” [37];

– “почему, например, протестное движение в Гродно имело столь массовый характер и перекинулось даже на электорат, традиционно поддерживающий Александра Лукашенко. Не последнюю роль в этом сыграл этнический фактор – 24,8% Гродненской области составляют поляки. Религиозный тоже. Традиционно католики преобладают среди верующих Гродненской области, хотя и в остальной части страны функционирует достаточно развитая сеть католических приходов. При этом никаких проблем с отправлением религиозного культа католики Беларуси не испытывают. Католическая церковь хоть и не пользуется финансовой поддержкой государства, признана традиционной религией и освобождена от уплаты налогов. Имеется и своё католическое СМИ – в 2011 году архиепископ Тадеуш Кондрусевич выступил с инициативой организации в Беларуси вещания международного католического “Радио Мария”” (там же);

– “В событиях, которые западные СМИ уже окрестили «белорусской революцией», неожиданно обнаружился «молдавский след», который тесно переплетается со «следом украинским». Для организации беспорядков на улицах белорусских городов была организована подготовка тактических диверсионных групп в Закарпатье, Мукачево, Львове и Белостоке” [38];

– “На законспирированных мини-полигонах с макетами в натуральную величину типовых объектов государственной инфраструктуры Минска находятся 450 бойцов в составе сборных групп по 25 человек. Бойцы обучались наращиванию реактивных настроений в уличном социуме, быстрому переходу к острой фазе уличного противостояния с хорошо укомплектованным контингентом милиции, ОМОНа и президентской охраны. Задачи ставились разные: от захвата и 2−3-часового удержания Телецентра, а также районных администраций и отделов милиции до штурма СИЗО”  (там же).

Это такой клубок противоречивых и одновременно пугающих сообщений, однако принципиально бездоказательный, поскольку присутствуют лишь обвинения, точнее их формулировки, без всякой подтверждающей фактуры. Но они снова-таки четко соответствуют нарративу, поддерживаемому Россией о влиянии Запада на события в Беларуси. Логика здесь проста: “хороший” (Беларусь) может стать “плохим” только с помощью другого “плохого” (Запад).

Однако на массовое сознание, которое не выступает ведь в роли официального судьи, ищущего доказательства, это суммарно начинает работать, ведь в массовом сознании со временем могут остаться введенная информация как факт, а доказательства просто будут считаться потерянными.

Д. Золотухин говорит в этом плане о когнитивной предубежденности, когда люди берут информацию из разных источников, даже не имеющую подтверждения, и выстраивают причинно-следственные связи между ними, причем вне опоры на реальность [39]. 

Сам он вводит понятие нарративной регуляции как способа подталкивания человека думать и оценивать реальность так, как это нужно “регулятору” с помощью нарративов. Это инструмент, который может быть направлен на различные цели, этичные и неэтичные, то есть он может быть и хорошим, и плохим в зависимости от того, в чьих руках оказался.

Есть также важное деление на стратегические и тактические нарративы. Стратегический нарратив стоит в иерархии выше и носит более общий характер, реализуясь в ряде тактических. Тактические нарративы должны соответствовать стратегическому, никогда не отклоняясь от заданных, к примеру, наперед фигур врагов и друзей, поскольку это является своеобразной системой координат. Тем самым нарративы всегда доказывают свою истинность, поскольку порождают новую информацию в рамках старых и хорошо известных рамок.

Нарративы призваны нести в мир системность и осмысленность. Тысячи окружающих нас фактов должны стать взаимосвязанными, тогда наша картина мира перестанет быть случайной, став системной. Вооруженные такой системой мы сможем уже сами понимать новые факты, которые придут впервые. Такие стройные системы мира всегда давали сначала религия, а потом идеология. Они воспитали разум современного человека. Сегодня, когда их роль падает, человек пытается сам осмыслить окружающий его мир. И тут неоценимую помощь ему дают нарративы, которые приходят к нему в виде новостей в информационном пространстве и, например, телесериалов – в пространстве виртуальном. Отсюда истоки войны сериалов. Сделал Запад свой “Чернобыль”, Россия в ответ начинает делать свой, где среди героев уже заявлен агент ЦРУ.

Вернувшись к теме Украины, мы увидим уже гораздо более широкий набор российских нарративов. Д. Золотухин выделил их огромное их количество, причем они оказались привязанными ко времени, поскольку каждый период отличался своим набором, который Золотухин назвал “сериалом” [40 – 41]. Такой большой набор отражает интенсивную работы пропаганды, когда 2014 – 2015 гг. российские новости стали к удивлению россиян практически украинскими, поскольку речь в  них шла все время об Украине. Пропагандисты должны были работать интенсивно, чтобы “залатать” провал советской идеи братских народов. То есть народы остались хорошими, а вот власть оказалась плохой. Отсюда, к примеру, и было использование маркеров “фашисты”, “каратели”, “бандеровцы” и прочие для описания действия украинской армии, отсылающих к нарративу войны 1941 – 1945 гг. И поскольку реальных фактов не было, их приходилось придумывать. Так появился, у примеру, “распятый мальчик” или удостоверение СС с украинской фамилией в руках у Д. Киселева, которое почему-то было написано в современной немецкой орфографии, а не той которая была во время войны. Получается, что для зрителя не так важна достоверность факта, как правдивость того, кто это произносит.

Многие из анализируемых нарративов, направленным на Украину, однотипны с такими же “нарративными выстрелами” по другим бывшим республикам, надо только поменять название страны. Например:

• Украина – несамостоятельная страна, распадающаяся на части,
• Украина находится под внешним управлениям Запад,
• Украинская экономика стагнирует и разваливается,
• Украинская экономика не выдержит без торговых связей с Россией,
• Украина на грани распада, а западные союзники ее предали,
• Любовь украинцев к нацистской символике,
• Дегуманизация вооруженных сил Украины.

Это нарративы-кальки, которыми “стреляют” и по другим бывшим республикам. Но много и специфических, связанных с конкретными украинскими реалиями, особенно в точках, где имеет место вмешательство России: Крымом, Донбассом, сбитым с российского Бука пассажирским самолетом рейса МН-17, взаимоотношений с ЕС. На каждую из таких тем созданы десятки нарративов, где Украине предоставлена роль провинившегося ученика.

На это должна работать целая пропагандистская машина, порождающая нужные типы нарративов. Одним из источников этих нарративов по поводу Украины были аналитические записки Российского института стратегических исследований, ранее именовавшегося институтом внешней разведки, действия которого подробно описал бывший подполковник КГБ В. Попов. Вот некоторые отрывки из его книги:

– “Надвигались украинские события. Во время “торговой войны” России и Украины накануне Вильнюсского саммита в администрацию президента шли записки и обзоры, в которых утверждалось, что украинский народ со времен Переяславской рады неизменно привержен России, что “незначительные западные веяния” носят маргинальный характер, провоцируются кучкой профашистских выходцев из Западной Украины – тех территорий, которые входили в состав Австро-Венгерской империи, обладающих отличным от большинства социокультурным кодом. Подавляющее же большинство украинцев хранит память об общей истории, Великой отечественной войне, мечтает о возрождении общего государственного существования империи/СССР. Все, что так или иначе свидетельствовало об обратном, приписывалось деятельности НКО, финансируемых Госдепом США, Брюсселем, Варшавой и Вильнюсом. В записках, написанных или отредактированных Т. Гузенковой, звучали призывы максимально надавить на В. Януковича путем топливно-энергетического и торгового шантажа, добиться от него отказа от подписания Вильнюсских прелиминариев и обеспечить евразийскую интеграцию Украины” [42];

– “У российских аналитиков есть два универсальных, никогда не подводящих, хотя и не согласующихся между собой объяснения – происки фашистов и интриги Госдепа/ЦРУ/мировой закулисы. Поскольку она “закулиса”, что с нее спросишь, ведь о ней все равно ничего неизвестно вплоть до самого факта ее существования. Именно эти объяснения были положены в основу оценок “Правого сектора” (фашизм) и того безусловного национального подъема в Украине, для которого Майдан (мировая закулиса) стал лишь началом. Параллельно в АП шли записки о том, как хочет народ Крыма присоединиться к РФ, как он опасается украинизации, запрета русского языка и вытеснения православия униатством” (там же);

– “десятками шли записки о необходимости формирования в украинском тылу боевого пророссийского подполья, засылки диверсионных групп, подготовки к броску на юг в направлении Мариуполь – Николаев – Одесса и создания великой “Новороссии”, включающей Приднестровье, которая, как и Крым, должна была воссоединиться с Россией. Зато ни слова не было написано о возможном сопротивлении Украины, мобилизации армии и добровольческих формирований, о возможных санкциях, их последствиях. Реакция США и европейских стран НАТО даже не обсуждались. В конце октября частым гостем на институтских мероприятиях стал Гиркин (Стрелков), которого Л. Решетников неоднократно публично называл своим другом. По мере того как проект “Новороссия” все больше демонстрировал несостоятельность и неуправляемость, а из Кремля стали поступать сигналы о неготовности ввязываться в полномасштабную войну с Украиной и осуществлять бросок через Мариуполь на Приднестровье… стала очевидна экспертная вина института в процессе принятия (поддержки) решений, приведших Россию к серьезному экономическому и международному кризису” (там же).

Как видим, за говорящими пропагандистами еще стоят пропагандистские мозги, которые ими руководят. А на телеэкране мы уже видим общий результате их работы, подаваемый на экране “говорящими головами”.

Вернувшись к теме Беларуси, следует подчеркнуть, что однотипно с ситуацией с Украиной часть нарративов, отработав свои задачи, уходит со временем, а часть остаются постоянными. Таким постоянным нарративом естественно является анти-западный на пророссийском пространстве. В Беларуси его сформулировали в следующем виде:

Запад во всех его проявлениях – плохой и агрессивно настроенный в отношении Беларуси, будущее Беларуси возможно лишь в союзе с хорошей и высокоморальной Россией [43]. 

В рамках этого стратегического нарратива выделены отдельные 12 нарративов, объединенные в ряд групп:

1. Продвижение Русского мира,

2 – 5. Дискредитация Украины,

6- 8. Дискредитация Польши и балтийских стран

9 – 11. Дискредитация Евросоюза, США и Запада в целом 

12. Различная антизападная конспирология

Например, нарратив 2 имеет следующий вид: Россия не имеет отношения к конфликту на Донбассе, там нет российского военного присутствия. В Украине происходит гражданская война вследствие фашистского переворота 2014 года. Киев не заинтересован в мирном разрешении конфликта

Ради справедливости следует признать, что негатив против Лукашенко встречается и в изданиях анти-протестной направленности. Например, такой текст на тему минусов возможного “исхода компьютерщиков” из страны, поскольку  белорусский экспорт компьютерных, телекоммуникационных и информационных услуг в 2019 году составил $ 2,5 млрд: “Если происходящее в Белоруссии действительно приведет к массовому уходу из страны ИТ-компаний и специалистов, это станет еще одним репутационным ударом по Александру Лукашенко, для которого достижения в высокотехнологичном секторе во многом были личной историей успеха. В последние годы образ «последнего диктатора Европы» эксплуатировался все реже в том числе благодаря тому, что в Белоруссии целенаправленно создавались все условия для привлечения в страну самых передовых технологий и компаний” [44].

Нарративы способны менять структуру мира, поскольку с ними тяжело бороться, так как мы не понимаем их сильные и слабые стороны. Начав подобную борьбу с ними, мы лишь способствуем их усилению. Нарратив относится к виртуальному, а не информационному пространству, а с ним пытаются бороться как явлению из информационного пространства. Если информационное пространство заполняется с помощью новостных сайтов и традиционных газет/журналов/телевидения, то виртуальное пространство сегодня в первую очередь генерируется телесериалами и фильмами. Именно так создается современная мифология без богов, но с людьми. Нарратив также является такой практической мифологией сегодняшнего дня.

Продолжение следует