Мир погружен в ошибки, на исправление которых уходит много времени. В Украине даже президентов не переизбирают на второй срок, считая их ошибкой. Виктора Ющенко будут помнить как любителя трипольской культуры и пчеловода, а не как президента. Петр Порошенко запомнился своим томосом, но это оказалось мало для переизбрания.

Вся человеческая цивилизация исправляет ошибки многолетних заблуждений. СССР строил социализм, потом стал заниматься капитализмом, посадив на этом пути в лагеря ни за что миллионы людей. Запад строил то государственный капитализм (Рейган или Тэтчер), потом либеральный капитализм, а теперь задумался, что же делать дальше, поскольку экономика не в состоянии вытягивать социальное государство.

Как видим, все существующие задачи всегда сопровождают наративы, собирающие опыт человечества для передачи его потомкам. И только в наше время человечество стало заниматься «будущим опытом», проникая в него с помощью фантастов, футурологов. Это делает не только литература, искусство или телесериалы, а и военные, которые ощутили серьезную нехватку информации о будущем. Кстати, военные США и Великобритании уже давно делают такие прогнозные работы на тему структуры безопасности через 20-25 лет. И первые работы по информационным войнам возникли, например, у американцев в контексте такого взгляда вперед, поскольку предсказать развитие технологий на такой большой срок было сложно, они занялись человеческим измерением технологии — информационными войнами.

Но сначала вернемся назад. Сказка как древнейший нарратив, а он возник уже 8 тысяч лет назад, строится на введении правила и последующем нарушении его, как об этом писал В. Пропп, анализируя структуру волшебных сказок. Поэтому в них и встречается сначала «не пей из колодца, козленочком станешь», а потом нарушение со множеством негативных последствий. И Красную Шапочку учили не говорить с незнакомцем, и она тут же все рассказывает Волку.

При этом без такого нарушения у нас бы не было возможным движение сюжета. И были бы вообще невозможны нарративы, а они представляют собой основной способ фиксации и передачи информации с самых давних времен.

Многие наши действия реально являются не новыми, а исправлением прошлых ошибок. Например, студия Марвел запускает своего первого супергероя, точнее супергероиню из ЛГБТ-сообщества. А в «Странных делах» сексуальность отдана на интерпретацию зрителей. То есть это принципиально новые нарративы, которых никогда не было.

Режиссер Б. Гуттентаг, одновременно читающий в Стенфорде курс «Индустрия развлечений», говорит, что люди в киноиндустрии были более инновационными и умели рисковать: «Если вы просматриваете хорошие, по вашему мнению, фильмы, мне кажется, что большинство действительно хороших фильмов немного «мятежные»,и когда они пытаются понравиться всем, это ухудшает качество. Чтобы зарабатывать деньги, они не всем должны нравиться, так что когда у вас на кону все эти деньги, бюджет в пару сотен миллионов (или 250 миллионов) и вы тратите огромные суммы на маркетинг, то должны вернуть эти средства обратно, что приводит к уменьшению креативности. Я всегда говорил, что в первые дни работы Голливуда люди, которые его создали, не были слишком опытными, многие из них были иммигрантами, пришли из разных бизнесов, не представленных в Голливуде, изменили свои имена, но создавали новую индустрию. И одна из вещей о создании новой индустрии, которую они поняли — они должны были рисковать. Так что в определенном смысле прежняя публика охотнее рисковала, чем новая».

Любое искусство связано с поиском нового контента и нового языка для его выражения. И только здесь старое хранит свою  ценность, чего нет в технологиях. Бах остается выше любого современного композитора.

— нарративы дают нам возможность иметь концептуальное понимание внутренней и внешней среды, предоставляя простые ментальные модели причинно-следственных переходов,

—  нарративы фокусируют внимание на конкретных типах событий и конкретных типах причин и следствий вокруг этих событий,

— нарративы интерпретируют интенции людей, уменьшая наше напряжение в случае неопределенности,

— нарративы приписывают людям социальные роли, создают социальные идентичности, формирующие мотивы и цели,

— нарративы обучают социальным нормам, что помогает нам понять, почему они важны, и когда нужно наказывать других, которые им не подчиняются.

Перед нами модель социального управления с помощью нарративов. К этому следует добавить, что нарративы носят и развлекательный характер, поскольку в бесписьменном обществе только так можно было обеспечить их распространение. И все эти красивые слова мы можем применить также и к современному воплощению нарративов в телесериалах.

Сегодня на путь привлечения на работу фантастов стали не только крупные корпорации, но и военные. Французская армия, например, с целью повысить свою инновационность создает Red Team из фантастов и футурологов, которая должна заниматься сценариями разрушения, до которых не додумались военные. Это будет полностью секретная работа, где возможно пересечение военного и гражданского интеллектов. Франция хочет увидеть ошибки будущего, чтобы опередить их.

Американцы также создали свое командование будущего (сайт — www.army.mil/futures) по аналогии с кибер- или космическим командованиями. Сумма финансирования для нас запредельна — от 30 до 50 миллиардов в год. Это направление занимается ускорением модернизации армии и отрывом от главных соперников — Китая и России. У возглавляющего это направление генерала армии Дж. Меррея есть ряд интересных идей, среди которых и такая: следует изменить культуру избегания рисков, характерную для армии. Имеется в виду большое число инструкций и запретов, осложняющих приход инноваций. Отвечая на вопрос об искусственном интеллекте, он сказал: «Искусственный интеллект приходит на поле битвы, в этом нет вопроса, лишь когда и как».

Для США характерен упреждающий подход к проблемам, что прямо и косвенно демонстрирует наличие как интеллектуальных, так и финансовых ресурсов. Например, в июне 2019 года опубликован доклад К. Догерти, в котором он предлагает интеллектуальные основы развития американского способа войны. В нем Китай и в меньшей степени Россия названы главными угрозами американской безопасности. Модель войны США не работает против этих двух стран, которые прошли свою школу за последние десять — двадцать лет и изучили уязвимости американской модели. Мы обращаем внимание на этот доклад, поскольку он констатирует смену парадигмы в сферы безопасности, подчеркивая, что США должны изменить все, что некоторые изменения могут быть не столь заметными, а некоторые — радикальными.

Догерти видит три основные точки уязвимости: информацию, базы и логистику. По поводу информации он замечает следующее, что сразу вызывает в памяти крымскую ситуацию: «Информация давно является критичной для войны, но ее значимость возросла, когда современные вооруженные силы стали зависеть от точной, детальной и своевременной информации для проведения высокоточных операций. Перед конфликтом Китая и Россия будут работать на отрицание или манипулирование информацией, чтобы предотвратить своевременный и последовательный ответ Соединенных Штатов и их союзников и партнеров. Во время конфликта Китай и Россия будут стараться использовать информацию в свою пользу, а при невозможности этого разрушать, уменьшать, не допускать США, союзников и партнеров к информации«.

В свою очередь Россия устами военных больше говорит о невоенных методах воздействия, чем о военных. А. Бартош пишет: «Ведущая роль в гибридной войне отводится информационно-психологическому и экономическому воздействию на противника, прежде всего экономическим санкциям. Применение непрямых асимметричных действий и способов ведения войны позволяет лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территории государства военной силой. В отличие от войны классического типа в гибридной войне нет линии фронта. Отсюда следует, что необходимо, в частности, предусмотреть в оборонительной стратегии переход от формы прикрытия пространства военно-политической, экономической и культурно-мировоззренческой сфер государства к функциональному контролю над наиболее важными стратегическими элементами каждой сферы».

Первый замминистра обороны РФ Р. Цаликов говорит: «Казалось бы, ушли риски противостояния военными методами, но противостояние невоенными методами ни на секунду не прекращалось. Это экспансия в части языка, веры, культуры, истории. И от нас с вами сегодня зависит многое: упустим ли мы очередную возможность сохранить нашу страну или нет? Отреагируем ли на те вызовы и угрозы, которые перед нашим обществом стоят. Сегодня само существование России во многом зависит от правильной реакции на угрозы невоенного характера со стороны Запада».

Как видим, изменение ситуации в сторону не обычной, а гибридной войны открыло новые точки уязвимости стран, сделав полем битвы то, что всегда считалось исключительно своим пространством. А гибридная война тем и отличается, что она каждый раз новая, что к ней сложно быть готовым.

Мы видим, что мир не просто вошел в полосу изменений, но даже еще и создает условия, которые ускоряют их приход. И все это происходит в условиях жесткой конкуренции, когда промедление действительно смерти подобно.