— Результаты работы за 3 года нового состава Нацсовета? Поставленные в 2014 году цели достигнуты?

Наверное, чтобы обсудить результаты, не хватит хронометража нашей беседы, потому что, оглядываясь назад, можно сказать, что за три года сделано очень многое.

И информационная безопасность, которая включает в себя большой спектр вопросов, и вещание на границе, и вещание в зоне АТО, и блокировка российских каналов, адаптация, и создание условий для прихода в Украину иностранных каналов, и замещение российских каналов, и вопросы дерегуляции.

Проблема в том, что даже та дорожная карта, которую мы написали себе, она постоянно меняется, дополняется новыми пунктами, т.е. это – живой механизм, живая работа.

Возникают новые вызовы, и мы на них реагируем. Увидели: нет вещания в приграничной зоне, – думаем о том, как построить вышку, либо каким другим способом обеспечить вещание, а население – доступом к информации.

Три года назад я встретился за обедом с Александром Богуцким – руководителем ICTV. И Александр, как опытный мэтр, сказал: «Юрий Анатольевич, нужно сделать так, чтобы войти в историю!». И дал мне лист бумаги (он где-то лежит у меня на столе), на котором было написано: «8 задач, как войти в историю»:

1. Обеспечить украинский язык вещания на каналах.
2. Обеспечить процесс дерегуляции.
3. Защитить детей в теле-, радиопространстве.

Были даже пункты, которые невыполнимы, по его мнению. Например, один из пунктов звучал так: «Разработать систему существования телеканалов в рыночных условиях на самоокупаемости без привлечения спонсорской помощи и дотаций от собственников». И в скобочках написал: «Правда, я сам не знаю, как это сделать!».

Недавно мы с ним встретились, и я ему говорю: «Александр! Список задач для отрасли практически исчерпан, за исключением – невыполнимых. Поэтому, пиши новый список». И он сейчас над ним работает. 

— Какие изменения произошли непосредственно в Нацсовете, в работе аппарата?

Изменения, которые происходят сейчас, во время этого интервью: у нас сменился руководитель аппарата. Был объявлен конкурс на эту должность. Недавно его выиграл Сергей Кучерук – человек неизвестный в теле-, радиопространстве, но достаточно известный в телекоммуникационной сфере, человек, который долгие годы работал в системе телекоммуникаций, в Госспецсвязи, с 2010 по 2015 год возглавлял комитет по транспорту и связи Верховной Рады. И поэтому можно говорить о том, что опыт аппаратной работы у него есть. Вопрос: как он сможет адаптировать опыт работы в парламентском комитете по вопросам транспорта и связи в нашей отрасли, как сможет сойтись с коллективом, завоевать авторитет?

Предыдущий руководитель – Владимир Пащук – человек, который в свое время был членом НКРСИ, имел опыт, авторитет, пользовался уважением коллектива. Новому руководителю теперь нужно все это завоевывать. Поэтому это новый вызов…

Также вспоминаем, что было три года назад, когда наш состав заходил в помещение Нацсовета в 2014 году: стены обшарпаны, мебель где-то поломана, на каждом этаже были ребята с Майдана – представители добровольческих сотен. В одном из кабинетов был склад, в другом – госпиталь, в третьем – аптека, в четвертом – кухня.

Вспоминаю сейчас, уже как анекдот, первую встречу с предыдущим руководителем Нацсовета Владимиром Манжосовым, когда я к нему зашел и говорю: «Володя! А как организовать работу?». А он мне отвечает: «Я не знаю, как организовать работу, потому что здесь люди, мягко говоря, накрученные. И как с ними разговаривать, я не знаю». И, наверное, у него, учитывая, что он был делегирован по квоте сбежавшего Президента Януковича, были проблемы с коммуникациями.

Я тогда спросил: «Кто руководит ребятами с Майдана в этом здании?». Мне сказали: «Тарас Мацюк – руководитель Черной сотни».

Я его пригласил к себе, поблагодарил за то, что он сделал на Майдане, и сказал: «А теперь нам необходимо обеспечивать информационную безопасность страны». Тарас на меня посмотрел, и сказал: «Так это вы мне намекаете на то, чтобы я уходил?». Я ответил: «Я открытым текстом говорю, чтобы ты уходил».

И нужно отдать должное, мы быстро нашли общий язык, и они дали нам возможность быстро организовать работу и восстановить помещения.

Если отвлечься, то это одна из немногих сотен, если не единственная, которая сохранилась, как организованная структура, превратилась в общественную организацию, и является лучшим примером государственного и общественного сотрудничества. Ребята обеспечивают охрану зданий по договорам и контрактам, члены сотни воюют в зоне АТО и насчитывают более 3000 человек.

Если сегодня зайти в Национальный совет, его не узнать. Все помещения отремонтированы, у каждого есть рабочее место с компьютером или ноутбуком – то, о чем мечтают многие министерства. Более того, по-моему, мы в числе первых в Украине (первой была Администрация Президента) перешли на электронную систему документооборота, что позволяет нам не тратить бумагу, более оперативно реагировать на обращения, мониторить цепочку прохождения документов. Хотя с системой очень много трудностей – есть недоработки, риски, но мы ее внедрили и обучили персонал работе.

Сегодня изменился даже облик здания. Если раньше это было совковое здание, контора, где в коридорах на стенах висели портреты предыдущих членов Нацсовета, то сейчас портреты мы сняли, коридоры оформлены в стилистике презентаций телеканалов, создан музей, интерактивная экспозиция. Т.е., по сути дела, здание ожило. А если оживает здание, оживают и люди. Когда человек сидит в мусоре, пользуется печатной машинкой или пишет от руки документы, и тот же человек, который сидит в уютном, удобном кабинете, с кондиционером, – это совсем другое качество работы.

На входе в Национальный совет висит лозунг: «Чесні медіа – розвинута країна». Мы хотим, чтобы об этом не забывали топ-менеджеры, участники рынка, заходя в это здание.

Мы оптимизировали структуру аппарата, путем естественного отбора омолодился коллектив процентов на 30. Мы сохранили лучших, и в тоже время, оставили опытных, к нам подтянулась молодежь, мы влили новую кровь. Понятно, есть тысячи проблем внутри аппарата, есть конкуренция, есть вопросы низких зарплат, или то, что мы не можем изменить. Поэтому, аппарат – это сложная структура. Но мы работаем над улучшением качества работы. Работаем успешно.

Изменился у нас и мониторинговый центр. Он не такой, как должен быть для страны, которая живет в условиях войны. Но тем не менее, это не тот мониторинговый центр, который был три года назад. Мы можем мониторить одновременно более 30 каналов из эфира, со спутников, через IP в круглосуточном режиме. У нас есть проблемы с тем, что не хватает людей для обслуживания мониторингового центра, для расшифровки этих данных, потому что оборудование современное, а расшифровка производится человеком, который в наушниках слушает, и потом все это вводит в компьютер. Поэтому мы мечтаем о программах автоматизированного либо синхронного перевода текстов, чтобы была программа автоматического распознавания ключевых слов, и поиска по ключевым словам… Если какой-то ведущий, или участник студии разжигает вражду, – чтобы это не искалось нами вручную, а автоматически определялось и по алгоритму попадало в систему мониторинга для дальнейшей проверки.

Мы запустили обновленную версию сайта. Эпопея с новой версией длилась лет 10. Сейчас сайт работает. В отличии от предыдущих советов, мы сильно открылись общественности: ведутся прямые трансляция наших заседаний на Youtube; общественность может посещать наши заседания в рамках возможностей нашего зала, и так, чтобы не мешать работе; мы реагируем на запросы и письма, которые приходят к нам на официальный аккаунт Нацсовета в фейсбуке, а также на личные аккануты членов Нацсовета. Любое обращение в фейсбуке, если мы видим, что есть проблема или вопрос, – мы его регистрируем, рассматриваем и на основании этого принимаем решение.

— Переход Украины на цифровое вещание, отключение аналога: когда ожидать дату «Х»?

Есть две версии.

Первая версия – официальное постановление Кабинета Министров, стремление государства осуществить переход в марте 2018 года. Мы будем стараться делать все, чтобы это произошло. Мы заинтересованы в развитии новых технологий. Я как гражданин заинтересован в освобождении полосы для операторов нового поколения 4G, но как регулятор я заинтересован в развитии новых технологий. Но не все зависит от Нацсовета.

Есть проблемы с тюнерами, есть проблемы с покрытием, с желаниями телеканалов, потому что не все хотят переходить, понимают, что они теряют свое конкурентное преимущество перед другими каналами.

Мое личное мнение: в 2018 году начнется подготовка к выборам, и политические силы не будут заинтересованы в отключении аналога, причем все политические силы. Любое изменение будет использоваться для нагнетания ситуации и зарабатывания политических дивидендов. Например, отключение аналога и переход на цифру в каком-то из регионов может сопровождаться митингами и протестами: «Смотрите, власть не дает вам смотреть телевидение». Поэтому, если брать во внимание фактор времени, фактор денег, фактор политики, я думаю, что реально будет провести переход с аналогового на цифровое телевидение после всех выборов.

— 2019 год?

Да! Но, это лично мое мнение. В тоже время я стремлюсь, и все мои коллеги стремятся, чтобы это случилось раньше. Случиться ли? Дай Бог, чтобы я ошибался.

— Судьба «Зеонбуда» и Концерна РРТ в разрезе отключения аналога? Необходим ли Украине национальный оператор?

Сто процентов необходим. Одна из самых главных ошибок, преступлений предыдущих составов Нацсовета, предыдущих правительств – это то, что у нас один цифровой оператор, монополист, который принадлежит неизвестно кому (неизвестным островитянам), за которыми стоят украинские олигархи. Я не прокуратура, я не могу это подтвердить, т.е. я абсолютно этому верю, но аргументов, чтобы пойти с ними в суд, у меня нет.

— Как должен строиться оператор цифрового ТВ?

Не надо выдумывать велосипед. Как строили в Польше? Открытые тендеры, но с определенными условиями: это должны быть компании с прозрачной и понятной структурой собственности и конечными бенефициарами, это должны быть разные собственники, даже государственные компании. Цифрового оператора могут запустить государственная компания либо пул медиагрупп, или иностранные инвесторы из Европейского Союза. Но у нас случилось, как случилось…

— Как выстраивались отношения с «Зеонбудом»?

Первые годы пытались урегулировать отношения с оператором диалогами, с помощью судебных решений, с помощью работы правоохранительной системы. Но срок исковой давности истек уже на момент нашего прихода. Поэтому мы вынуждены работать с тем, кто есть, потому что «плохой мир лучше хорошей войны».

Не проблема взять и в один момент закрыть «Зеонбуд». А что появится на следующий день? Сейчас больше 10% населения страны смотрит цифровое телевидение. Поэтому мы идем по пути осторожного сотрудничества, и оно заключается в том, что мы проводим советы, семинары, совещания, митинги и вместе с ними просим их снижать тарифы, покрывать ту или иную зону. Не всегда они, мягко говоря, идут нам на встречу, но это рабочий процесс…

В тоже время и органами власти, и депутатами принимаются определенные шаги: сейчас Антимонопольный комитет будет повторно рассматривать дело, о том, чтобы признать «Зеонбуд» монополистом. Первый раз это дело было инициировано НАМом. В первой инстанции было выиграно дело, дальше проиграно, и Антимонопольный комитет считает, что тогда были субъективные обстоятельства, и сейчас они могут выиграть это дело и доказать, что по факту «Зеонбуд» является монополистом.

— Если есть вторая компания с аналогичной лицензией – однозначно не монополист, а если нет…

Вопрос к судье, который принимал решение. Они сказали, что «Зеонбуд» не такой уж и монополист. Поэтому, я думаю, что Антимонопольный комитет доведет то дело до конца.

А второе – то, что в новой редакции закона про аудиовизуальные услуги прописывается норма, которая позволяет независимо от формы собственности регулировать тарифы – это один из инструментов управления цифровым оператором, регулировать тарифы на вещание, на распространение сигнала.

И логика выстроена следующим образом: тарифы разрабатывает Национальная комиссия – НКРСИ, а утверждаем мы. То есть профессионалы, математики, финансисты считают, а мы принимаем политическое решение, и говорим, что эти тарифы позволят выжить «Зеонбуду» или дадут умереть, и не стоит их внедрять. Процесс идет. Судьба Концерна РРТ, если мы до этого времени не найдем механизма, достаточно печальна, так как они, по сути, потеряют свои доходы от аренды аналоговых передатчиков и превратятся в арендодателей вышек, что неприемлемо для государства.

— За чей счет должно содержаться антенно-мачтовое хозяйство?

За счет государственного Концерна – он собственник. Государство должно будет взвинтить цены на аренду передатчиков, что отразится на стоимости вещания для телеканалов.

Поэтому нужнее найти общий знаменатель, чтобы компания «Зеонбуд» осталась на рынке, но поделилась своими частотами с государством. Тем самым отпадет вопрос монополизации, и появится конкуренция, и Концерн РРТ получит понятное и перспективное будущее. Решение этого непростого вопроса – дело времени, поэтому я возвращаюсь к предыдущей теме: я не верю, что мы до 2018 года успеем это сделать.

— Кодирование спутникового сигнала телеканалов медиагрупп в разрезе информационной безопасности: уместно ли?

С точки зрения защиты авторских прав, нужно кодировать, но с точки зрения информационной безопасности, благосостояния наших людей, с точки зрения развития наших технологий на сегодняшнем этапе я не вижу перспектив, я категорически против того, чтобы кодировать сигнал.

Если бы и россияне закодировали сигнал, об этом можно было бы говорить, а так получится, что украинские каналы наши граждане со спутника смотреть не будут, а российские будут идти полным ходом. 

— Изменение количества каналов УПУ пошло рынку на пользу?

Это была наша идея, идея Нацсовета, которую мы просто донесли до представителей депутатского корпуса. Далось внедрение непросто, до жестких словесных перепалок доходило (улыбается).

Сперва организаторами ограничения УПУ выступили кабельные операторы, эфирные телеканалы были в шоке. Потом медиагруппы стали поддерживать, увидели в этом плюс, кабельщики были в шоке.

Я считаю, что сам подход правильный, мы рассматриваем телевидение – эфирное или кабельное – не как политику, а как бизнес. Есть перечень каналов, к которым зрители обязаны иметь гарантированный доступ – это каналы общественного вещания, парламентский канал, каналы, где можно узнать местные новости. Их гарантированно должны предоставлять по самой низкой цене или бесплатно. Все остальные участники рынка – в равных коммерческих условиях. Коммерческий телеканал договаривается с коммерческой структурой – оператором. Рынок дальше сам урегулировал все спорные вопросы. Мы как государство не вмешиваемся ни в договоренности, ни в тарифную политику, потому что, когда влезет государство в любой бизнес, оно может, как слон в посудной лавке, больше навредить, чем помочь.

На сегодня массовых жалоб, которые были в самом начале года, ни от зрителей, ни от кабельщиков, ни от телеканалов мы не видим. Это лучший показатель того, что мини-реформа УПУ состоялась.

— Оплата провайдерами телеканалов медиагрупп – реструктуризация рынка или технологическая несправедливость?

Как и технологическая несправедливость – это историческая несправедливость, потому что очень трудно ломать то, что годами выстраивалось. Неправильно концептуально строился вообще весь эфир – как аналоговый, так и цифровой.

В любой нормальной стране, которая начинает с нуля, как строилось? Собрались лидеры рынка в Нацсовете, и сказали: уважаемые друзья, нам нужны 1 спортивный, 1 молодежный, 3 информационно-политических, 4 еще каких-то телеканала, вот концепция.

А у нас было наоборот, от обратного – приходит олигарх к Президенту или председателю, дает взятку, обещает что-то, просит: дай канал, пожалуйста. И тот, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»: «Кемска волость? Забирайте!».

С таким хозяйственным подходом у нас в эфире появилось много одинаковых телеканалов, каждый из которых не является телевидением в чистом виде, а обслуживает бизнес и политические интересы собственника и инвесторов. Нет у нас в эфире ни спортивного телеканала, ни канала о здоровье, ни детского, а те каналы данной направленности, что появились, используют не эфир, а спутник, кабель.

Я никого не обвиняю, не вижу тут сговора, я констатирую историческую несправедливость, которая привела к появлению тех проблем, с которыми мы имеем дело сегодня.

— Насколько изменит работу Нацсовета и правила игры на рынке принятие Закона Украины «Об аудиовизуальных услугах»?

Этот проект будет инициировать народный депутат, председатель Комитета по свободе слова Виктория Сюмар. В последней версии, не окончательной (он еще дорабатывается), которую я видел, – очень много правильных и необходимых рынку изменений, которые существенно изменят правила игры. Закон даст нам как регулятору и независимость, и рычаги для быстрого принятия решений.

Но! Я не уверен, что из зала он выйдет в таком виде, как есть, потому, что включатся лоббисты, включится политика, вот этого я больше всего боюсь – что каждый будет думать о своих интересах, а не о стране и отрасли.

Но не секрет, что мои оппоненты в Парламенте приходят ко мне и говорят: «Юрий Анатольевич! Закон очень классный, если бы ваш состав медийщиков, профессионалов был все время. Но придут другие, у которых будут другие принципы, и они расширенные полномочия Нацсовета будут использовать для того, чтобы уничтожить конкурентов, или в корыстных целях». Я говорю: «Нельзя так подходить! Мы же пишем закон не под конкретных людей, а под общество, страну, развитие. Вы думайте о том, как не допускать таких людей в следующие составы Национального совета, которые будут использовать его полномчия в корыстных целях».

Я сторонник того, чтобы писать закон, не оглядываясь на персоналии, которые есть и которые будут.

— Запрет российских каналов способствует локальному производству контента?

Сто процентов способствует. Вы знаете, запретили 78 каналов, за это время начали появляться украинские тематические каналы, начали европейцы заходить на рынок. Конечно, в условиях гибридной войны против Украины и экономической ситуации рынок нашей страны не самый прибыльный в разрезе краткосрочной перспективы. Но мы рады, что есть компании, инвесторы, которые верят, запускают, стремятся.

Запрет российского кино, российской продукции повлек за собой то, что украинцы ушли от закупки российских сериалов, начали активно снимать свои сериалы.

Если вы спросите, лучше или хуже качество украинских? Конечно, оно визуально местами заметно хуже. Потому что мы долгое время были на обочине, просто покупали российское, но я верю, что шаг за шагом, год за годом эта ситуация будет меняться. Этому способствуют многие факторы. И народ отвыкает от российского и привыкает к украинскому, и государство, если будет вкладывать в финансирование производства, как это было в этом году, когда по сравнению с предыдущим годом в 2,5 раза увеличился бюджет – с 200 млн до 500 млн грн., будет появляться больше украинского кино. С сентября каждую неделю в кинотеатрах будет премьера украинского фильма.

Впервые за долгие годы у нас есть участники и победители фестиваля в Карловых Варах, участники фестивальной программы в Локарно. Я верю, что пройдет несколько лет, и наши фильмы будут попадать и на Канны, и на Оскар (я имею ввиду полнометражные фильмы).

Закон о кинематографии, в поддержку и разработку которого включились все ведущие киногруппы, – еще одно позитивное изменение для рынка. Должны измениться механизмы работы для того, чтобы в Украину пришли иностранные продюсеры, иностранные инвесторы, заработала система рибейтов. Поэтому в комплексе – это все должно сработать и перезапустить рынок. Уже сейчас мы наблюдаем сильный очередной рывок в развитии рынка. Первый рывок мы видели, когда в руководстве Госкино был Сергей Семкин. Тогда благодаря ему появились такие фильмы, как «Незламна», и многие другие. Они задали направление для украинского кино и вектор развития.

Но есть и негатив от участников рынка. Продюсеры пытаются обмануть украинский народ, регистрируя фирмы на Кипре, монтируя кадры с одним украинским актером в российские сериалы; или, нанимая осветителя или сценариста с украинским паспортом, пытаясь получить справки, что сериал или фильм украинский. Но я думаю, что Парламент и закон все это подчистит очень скоро.

Мы живем в таком мире, где все запретить нельзя. Если мы запрещаем российское кино на эфирных каналах, оно уходит в интернет. Поэтому брать зрителя нужно качеством и интересным для него контентом. Мы должны доверять своим зрителям, гражданам, каждый из них голосует кнопкой своего пульта.

При этом нельзя смотреть на вопрос запрета российского рынка и появления украинской продукции только с точки зрения контента или качества.

Раньше, когда у нас был в приоритете российский рынок, российские актеры исполняли главные роли, были российские сценаристы, режиссёры. А украинские актеры и технические группы были на подтанцовке.

Сейчас, когда есть ограничения, реально появляются группы, актеры. Другое дело, что мало еще этих фильмов, не такое количество, как российских, но украинские актеры появляются на главных ролях, гонорары становятся повыше, чем были раньше. Опыт получают технари, сценаристы, опыт получают все, страна растет. И уже нашей страной начинают интересоваться, приглядываются иностранные инвесторы в этой отрасли.

Совсем недавно я сопровождал группу французских продюсеров. Один из них – известный французский продюсер Жан Шарль Леви. Один из последних его фильмов – «Сила Воли», где рассказывается о судьбе чернокожего бегуна, который выиграл Олимпиаду в нацистской Германии, фильм с бюджетом $35 млн. Они интересуются тем, чтобы сделать студию или войти в существующую, чтобы сюда приезжали иностранные актеры, снимали фильмы на украинских локациях с украинскими актерами. И потом этот фильм бы показывали на международных кинофестивалях.

Другой пример: на последнем питчинге было очень много ко-продукции. Один из фильмов, который выиграл питчинг, – это «Последний Шаг» с Жаном Рено, который будет сниматься на Синевире.

Могли ли мы об этом мечтать? Наверное, мечтать могли, но реальным это стало только в связи с комплексными мерами, которые мы предприняли за последнее время.

Mediasat