Успехи Джамалы в последние годы — это успехи и ее команды. Небольшой по составу, слаженной и дружной в прямом смысле слова — все эти люди знакомы давно и связаны не только профессионально, но и по-человечески. Ключевая фигура в этой Jamala’s band — продюсер Игорь Тарнопольский.

Тандем продюсера и певицы сложился почти десять лет назад. Творческие метаморфозы Джамалы, принимаемые ею решения, победа на «Евровидении 2016» — в этом немалая доля ответственности Тарнопольского. Когда он говорит об артистке, с которой работает, Игорь похож ювелира, который придерживается принципа «не навреди» — упаси бог сделать неловкое движение и зацепить природный талант. Тарнопольский, при всей твердости позиций и бизнес-жилке, осознает, что имеет дело с тонким и сложно устроенным музыкальным организмом.

За последний год мы случайно виделись на различных мероприятиях раз десять. Из спонтанных коротких бесед было ясно — с каждым разом Тарнопольскому все больше есть что сказать, но он себя сдерживает. Накануне «Евровидения» в Киеве критическая масса ожиданий была накоплена: у меня назрели вопросы ребром, у продюсера Джамалы — ответы на них и на те вопросы, о существовании которых я даже не подозревал. 16 мая мы встретились и четыре часа проговаривали все шаг за шагом. Ниже — лишь самое ценное из этого разговора.

«Я знаю, что распил был. И что делалось это неприкрыто»

Я вижу по лицу: тебе есть столько сказать, что даже не знаю, когда мы закончим.

Попробую начать. Почти полтора года, начиная с нацотбора «Евровидения 2016» и заканчивая финалом «Евровидения 2017», мы провели в состоянии марафонцев. На пик скорости мы вышли в день победы в Стокгольме. Супервайзер конкурса Йон Ола Санд, передавая папку с документами, дающими право Украине проводить «Евровидение 2017», руководителю нашей делегации Виктории Романовой, сказал: «Подготовка к конкурсу начинается уже сейчас». И мы все поняли, что это не метафора. И в «правильных» странах, я думаю, так все и происходит. Люди берутся за «Евровидение» как за всем понятный проект и делают его на высоком уровне. В Стокгольме, к примеру, конкурс был проведен на высочайшем уровне.

Мы вернулись домой, нас жарко встретили в Борисполе, потом были поздравления от высших органов власти, прием у Президента. А потом было совещание Кабинета министров, на которое меня пригласили. И там же сразу несколько чиновников заявили о неготовности своих ведомств к проведению конкурса. После этого был создан оргкомитет, и началась такая чехарда длиной в 12 месяцев… Меня очень подмывало рассказать о ней по ходу, но мне не хотелось влиять на результат подготовки к конкурсу. А теперь я готов говорить.

Предлагаю обо всем по порядку. Что за чехарда?

Прежде чем перейти к деталям, я вот что скажу. На определенном этапе моей деятельностью были ТВ, кино, реклама. Я в качестве исполнительного продюсера работал над проектом «Телезірка – Суперзірка», это был большой опыт. Я очень хорошо ориентируюсь в том, как делаются музыкальные телепроекты. А в Стокгольме я довольно дотошно изучил, как делается «Евровидение».

Но как выделяется государством бюджет в таких случаях и какова структура национального вещателя, я не знал. И первое, что я понял – этого не понимает у нас никто, не собирается понимать и не имеет на это политической воли. А я точно знаю: если судьба бюджета не определенная, там не может быть производства. Люди не будут работать бесплатно, а техника сама не подвесит себя к потолку и т.д.

Кроме того, в Украине архаичная структура государственного ТВ. В России с этим быстро разобрались, превратив госканалы в ретрансляторы идеологии – это два мощнейших конгломерата, напичканных ресурсами разного рода. Это произошло потому, что там 17 лет один человек все в стране строит под себя.

«Сколько мы можем выделить денег на «Евровидение»?» — «Ну, давайте 30 миллионов евро». Это нонсенс. Невозможно выделить деньги на то, что еще не посчитано

У Украины есть свой путь – идея общественного телевидения. Прописанная на бумаге после Майдана, на сегодня она тихо умирает. Там, где нет средств и людей, которым это нужно, нет политического лобби проекта, ничего не родится. Когда стало ясно, что надо проводить «Евровидение», руководитель НТКУ Зураб Аласания заявил, что нужно в ускоренном режиме трансформировать НТКУ в новую форму общественного телевидения.

Ответом ему было то, что все останется как есть. То есть государственная корпорация должна была платить иностранным фрилансерам, подрядчикам — которые не входят ни в штат НТКУ, ни в налоговый реестр в Украине. Аласания сломал себе зубы об это и многие другие препятствия, получил инфаркт и ушел.

На днях с радостью прочитал о возобновлении этого процесса и возвращения Аласании как руководителя новой структуры, но на момент подготовки к конкурсу он был связан по рукам и ногам, настаивая на функционировании в рамках закона.

Какой-то замкнутый круг получается из нереального и абсурдного.

Любой проект в здоровом режиме как делается? Берется некая его библия (инструкция), в которой написано, как все делается. Профессионалы национального телеканала садятся, все просчитывают и говорят: проект стоит столько-то, нужен такой бюджет, на основании расценок локального рынка.

У нас делалось все с точность до наоборот. «Сколько мы можем выделить денег на «Евровидение»?» — «Ну, давайте 30 миллионов евро». Это же нонсенс. Невозможно выделить деньги на то, что еще не посчитано. Это разговор не о том, как провести конкурс. Это разговор на тему «Сколько денег мы распилим?» Я сходил на пару совещаний оргкомитета и потом перестал это делать. Это было невыносимо слушать и видеть.

Потом была «битва городов», которой на самом деле отвлекали внимание. Никакого варианта кроме Киева не было, это была игра. У меня была возможность коротко пообщаться с представителями администраций городов и кроме капитальной перестройки советских объектов и накрытия стадионов  ничего похожего на реальный проект предложено не было.

В НТКУ работают старорежимные люди с зарплатой в, условно говоря, 1000 гривен. Там не может быть профи по определению

Реальность же такова – в стране за 25 лет не построено крытой спортивной арены мирового уровня, где можно было бы провести такой конкурс, как «Евровидение». Огромный торговый центр возле Дворца спорта в Киеве вырос, а сам Дворец при этом не реформировался. Почему? Потому что в это не пускают частный капитал. Это кормушка, с которой никто сам не уйдет. Собственно, вариант Дворца спорта тоже быстро отпал, потому что там на конец апреля намечался чемпионат по хоккею.

Битва городов отвлекала внимание от чего?

От того, как все обстоит ужасно с подготовкой к конкурсу. В НТКУ, который должен был заняться процессом, работают старорежимные люди с зарплатой в, условно говоря, 1000 гривен, там не может быть профи по определению. Надо было искать каких-то других людей. Когда это стало ясно, выяснилось, что денег на них нет, или они будут, но когда нибудь во второй половине 2017.

Виктория Романова и Александр Харебин, которые на тот момент были исполнительными продюсерами «Евровидения 2017», начали активно предлагать людям работать бесплатно, на перспективу. Это привело к появлению вокруг них некоего вече из студентов, активистов и подрядчиков, которые думали что проект в любом случае состоится а с деньгами как-то решиться. Например, финансисты и юристы обсуждали креативную концепцию. Когда надо было распечатать что-то, техдиректор Первого национального говорил, что он не может этого сделать, потому что надо купить принтер. И так далее. Это было странно и страшно.

Но даже в этих условиях Романова и Харебин пытались что-то выстраивать. Тем временем, подступали дедлайны по оформлению сцены и прочим вопросам. Часть работы заказывалась за границей – людям обещали, но не платили. И те соглашались на сотрудничество только благодаря гарантиям Европейского вещательного союза (EBU).

Пока нет денег, в ставке премьер-министра Украины происходят невероятные вещи.

Но сначала немного истории. В 2005 году в Украине занимался «Евровидением» Павел Грицак. Его партнер – продюсер Александр Ксенофонтов, муж Русланы Лыжичко. Несмотря на то, что после конкурса 2005 года было заведено несколько уголовных дел, они тогда закончились ничем.

Схемы работы за это время не изменились. Например, если надо взять в аренду технику для «Евровидения», то надо не обратиться в компанию, где техника есть, а стать этой компанией. Из бюджета перечисляются средства на закупку техники для такой компании, а потом эта же техника сдается государству в аренду. По такой и многим другим схемам было «блестяще» проведено «Евровидение» 2005 года.

Когда в 2017 году Павел Грицак стал снова исполнительным продюсером конкурса, у меня волосы встали дыбом. У меня нет ничего лично к этому человеку, но я слишком много знаю о его «достижениях».

Как попасть на позицию исполнительного продюсера «Евровидения»?

Нужно иметь хорошее лобби. Его обеспечили Руслана и Ксенофонтов. Они убедили людей в Кабинете министров, что Грицак – кризис-менеджер, который все решит. У конкурса появились также новые кураторы, в частности, режиссер и драматург Сергей Проскурня. Это человек, который завалил немало проектов. Я сталкивался с ним не раз как менеджер артиста, более бескомпромиссного афериста я не видел. Он лучший друг чиновников на Банковой по вопросам культуры, он занимается военными парадами, красными дорожками. Формирует имидж Украины, так сказать.

Вот такие люди водят хороводы вокруг наших власть имущих и объясняют им, как надо презентовать Украину. Я понимаю, что являюсь сейчас занозой со своим частным мнением, но мне просто обидно, что после такой красивой и чистой победы Джамалы в Стокгольме все обернулось таким фарсом. А страна на это отреагировала так: ну, да, у нас не идеально, ну, пилят бюджеты, но в целом же все получилось неплохо, на уровне.

А как же система Prozorro, которая должна этому препятствовать?

Prozorro – очень хорошая система. И она отлично работает, когда надо, например, из года в год закупать консервы для детского дома, и теперь в этих консервах есть мясо. Но она не может помешать списать несколько миллионов гривен, когда ты проводишь тендер на установку трибун в МВЦ.

Ставится задача: выиграть тендер должна непременно украинская компания «Арт-макс». Но сначала его выигрывает какая-то немецкая компания. На следующий день итоги тендера аннулируются – якобы немецкая компания не соответствует техническим требованиям. И работа перепоручается «Арт-максу». Немцам мы не доверяем, а далеко не самой сильной компании на украинском рынке – да, доверяем. И никто в этом не хочет разбираться. Итог: построено 600 мест в зале в слепых зонах, откуда сцена не видна, дедлайн просрочен на 4 дня, откаты получены.

Возможно, это неправильно – обвинять голословно людей в распилах. С другой стороны, я не могу молчать, потому что я точно знаю, что так все и было. И что делалось это неприкрыто. И поверь, трибуны это малая часть.

«Леди Гага давала согласие выступить в Киеве»

На твой взгляд, между назначением Грицака исполнительным продюсером и появлением Русланы в роли «приглашенной звезды» «Евровидения 2017» есть связь?

Конечно. Она помогла ему занять место продюсера, а он помог ей попасть в эфир. Это ужасно и стыдно. Изначальный шоу-продюсер «Евровидения 2017» Стюарт Барлоу, которого потом заменили Кристером Бьоркманом, говорил мне, что был против этого решения. У Русланы не было ни песни, ни номера, а ее уже утвердили. Барлоу сказал: если только мне придет письмо от генпродюсера НТКУ, я соглашусь на это. Что ты думаешь? Он получил это письмо в течение 15 минут, в отличие от запросов на которые неделями не получал ответов.

Барлоу дико нервировал Грицака. Он постоянно задавал вопросы, на которые тот не хотел отвечать. В конце концов, дошло до ультиматумов со стороны Стюарта. И тогда Грицак нажаловался в EBU и сказал, что не может работать с таким продюсером. Барлоу – это человек, который придумал номер с ONUKA после посещения ее концерта с НАОНИ. Это он – инициатор номера Джамалы «Заманили». И его сняли за месяц до конкурса. Одной из последних капель стало то, что Барлоу в своем блоге выложил фото непрезентабельных туалетов НТКУ.

То, что ты описываешь, мерзко, но скажи: ведь общие отзывы о «Евровидении» не разгромные? Ведь и правда хорошо все в целом прошло?

Все прошло нормально, не более того. А могло пройти прекрасно. Давай возьмем свет. Его было очень много, это производило впечатление. Лайт дизайнером был Джерри, не помню его фамилию. Он создал освещение для Гамбургской филармонии (зал, открывшийся в январе этого года – ред.) и много лет работает на «Евровидении». Так вот, когда шла работа над первыми репетициями, он всем говорил одно и то же слово из двух букв: «No». А потом объяснял, почему: «Оборудование прежде всего». А оно не было смонтировано вовремя, это забрало определенный запас сил и нервов. Джерри принимал комментарии от участников через раз.

Седюк следил за всем и понял: «Ага, тут попуск, значит, я успею сделать все, что мне надо». И сделал

«Свет в номерах? Да кто это заметил? Лампы же светили? Значит, все было клево», — так думают у нас. Глупо сейчас рассказывать о простое немецких монтажников за баснословные деньги, потому что украинская сторона предоставила в три раза меньше подьемников, а вместо электрических были дизельные, от чего на вторые сутки монтажа в МВЦ дышать было нечем. Отсутствие кейтеринга на площадке и переполненный фуд-корт магазина Novus рядом с МВЦ. Простои и переработки. Все это результат отсутствия компетентного продюсерского состава с украинской стороны.

Инцидент с голым задом Седюка тоже как-то связан с деталями организации? Ведь охрана явно не справилась с задачей.

Тут надо во всех подробностях описать ситуацию. Я бы разделил причины на два направления.

Первое. Работа продакшна. Речь о людях, которые обслуживают трансляцию прямого эфира. В основном это экспаты, которые не первый год работают на проекте, большинство процессов автоматизировано – монтаж, программирование света, видео. Для того чтобы запрограммировать все правильно и без ошибок, проводится не менее шести прогонов каждого номера, после чего он обсуждается, вносятся правки, и все откладывается до следующего прогона.

Таким образом, во время эфира процессом руководит автопилот, принять решение о переводе в ручной режим нужно быстро и одному человеку. Тут система дала сбой. Не была использована система модерации эфира, хотя официально пишется резервная копия днем ранее. Говорю по-простому: они могли переключить на другую камеру, включить резерв – этого сделано не было.

Второе. Работа системы безопасности. После случившегося я общался с секьюрити. Была расстановка – 4 человека охраняли пятачок сцены, на котором выступала Джамала с песней «I Believe In U». Командовали охранниками люди, которые рулили эфиром. А так быть не должно. И охранники подчинились: им сказали отойти от сцены, чтобы якобы не мешать эфиру, они и отошли. И так было всякий раз, когда задействовали маленькую сцену посреди фан-зоны. Седюк явно следил за этим и понял: «Ага, тут попуск, значит, я успею сделать все, что мне надо». И сделал.

Как ты решил действовать в этой ситуации?

Мы договорились с представителями EBU и НТКУ, что на следующий день, уже после конкурса, разберем эту ситуацию. Мы пришли с юристом и видим – человек 15 сотрудников НТКУ, начальник охраны. Они внятно объяснили, что изменили расстановку охраны, поскольку такое указание было от сотрудников EBU. Я спрашиваю Грицака: «Значит, EBU берет на себя ответственность?» Он ответил в своем стиле: «Можно и так сказать». Почему в таком случае на встрече не было представителей EBU, я так тогда и не понял.

Понял позже в тот же день, когда встретился с Йон Ола Сандом. Грицак просто не передавал ему нашу просьбу увидеть представителей EBU. Ну, думаю, спасибо. Более того, выступление Джамалы не выкладывали в Youtube в течение следующих полутора суток, сотни тысяч людей не имели возможности увидеть его как раз тогда, когда к конкурсу пик интереса.

Мало того, что нам сорвали премьеру на самом Гранд финале, никто не потрудился элементарно перемонтировать, заменить план и выложить видео на официальный канал, как это сделали с другими внеконкурсными выступлениями. У вас на Karabas Live уже вышла статья про ONUKA, как восприняли в мире ее выступление, с графиками и аналитикой, а видео Джамалы к этому моменту по-прежнему не было в Интернете.

И тут выяснилась потрясающая вещь. Йон Ола Санд говорит: «Это все ответственность НТКУ». Я спросил Грицака, который был там же: «Вы берете на себя ответственность?» Ответ был: «Если нужно, то могу». Ок, говорю: «Мы можем об этом открыто рассказывать?» Он: «Вы можете говорить об этом все, что считаете нужным». Я: «Это ваши сотрудники дали установку изменить расстановку охраны?» Он: «Я не хотел бы об этом говорить». Я знаю, почему он не хотел бы об этом говорить. Потому что эти сотрудники на самом-то деле наняты EBU! Так уж получилось: денег им официально заплатить не могли, поэтому вопрос решался через EBU.

Пока не случается голая жопа, никто не хочет в этом разбираться. А вообще-то так все устроено – если делать что-то неправильно, то рано или поздно случится жопа.

Презентовать песню «I Believe In U» на финале «Евровидения» нас убедил Стюарт Барлоу. Попросил не выпускать до этого клип, который мы сняли в Португалии. Все ради того, чтобы сделать премьеру на «Евровидении», как это было годом ранее у Джастина Тимберлейка. «Хорошо»,  — сказали мы.

В итоге мы получили в эфире жопу. И теперь никто не обсуждает песню. Все обсуждают жопу. А я должен выгораживать людей, из-за которых это случилось, и говорить, что у нас нет к ним претензий. Но у меня есть претензии. Была масса способов этого избежать – переключить план, включить бэкап-копию, не менять расстановку охраны. Ни у кого нет ни смелости, ни совести это комментировать.

Что в итоге? Джамала привезла в Украину «Евровидение», и в итоге – номер «Заманили» был в рекламной паузе, на «I Believe In U» была жопа, на красную дорожку ее не пустили, и еще «мы ей заплатили целый миллион гривен из бюджета». Таков итог этого конкурса для Джамалы. Это факты. Я могу тебе еще про Леди Гагу рассказать…

А она тут при чем?

Леди Гага давала согласие выступить на «Евровидении 2017». Чтобы обеспечить ее приезд и райдер, нужно было от 100 до 200 тыс. долларов. Вероятность этого обсуждалась и до, и после прихода Грицака. Я знаю об этом от Стюарта Барлоу. Леди Гага должна была выступать в Киеве бесплатно (как Тимберлейк в прошлом году в Стокгольме), надо было просто обеспечить райдер.

Почему бесплатно? Потому что выступление на «Евровидении» — это отличное промо, выход на громадную аудиторию. Это была возможность показать в Украине ее эксклюзивный номер. Но на Леди Гагу не нашлось 200 тысяч в бюджете из 30 миллионов. А роль приглашенной звезды отдали Руслане.

А что это была за история с вертолетом, на котором Джамалу предлагали доставить на открытие «Евровидения»? Кто автор этой гениальной идеи?

Геннадий Курочка. Это человек вроде Сергея Проскурни. Звонит он мне ночью накануне открытия: «Игорь, мы все решили! Это будет взрыв! Для имиджа страны – супер! Associated Press, Reuters – все напишут! Джамала и Руслана прилетают на вертолете!» Я спрашиваю: «Кому это нужно?» А он: «Как? Всем нужно!» Я сказал ему, что про всех я понял, а кому конкретно? Он: «Игорь, я не понимаю. Почему ты мне задаешь такие вопросы? Джамала, Руслана, прилетают на вертолете, вас встречает пресса. Бомба!» Я ему: «Кому это, б…, нужно??? Мы никуда не полетим».

Короче, этот идиотский разговор длился полчаса. «А если без Русланы?» — говорит он. Я решил, что надо как-то иначе решать вопрос. Говорю: «У тебя разрешение на полет есть?» Он: «Да!» В общем, я сказал «нет», а потом решил проверить, есть ли разрешение. Попросил одного человека. Оказалось, что нет. Класс. Нас еще могли сбить. В стране война, а мы летим без разрешения на вертолете на режимный объект, где в церемонии участвует жена Президента.

Зачем им это все?

Они осваивают бюджеты. Этот же Курочка предложил раскрасить арку Дружбы народов, насколько я слышал. Я не знаю, что они там с Проскурней употребляют, но это просто ад какой-то. Гена Курочка – из тех, кто занимался «Евровидением 2005» вместе с Грицаком и Ксенофонтовым. В этом году у него не получилось оказаться в центре процесса, поэтому он ушел на переферийные проекты типа арки Дружбы народов и церемонии открытия.

Проскурне удалось получить громкий статус  креативного продюсера, и он начал бороться с фантомным российским триколором в брендинге. Вы же видели, что «намисто» в зале во время ТВ-трансляции было желтым и синим, а не коралловым и синим, как в материалах рекламной кампании брендинга? Креативно, что тут скажешь.

Хочу вернуться к теме миллиона, который был выплачен за три номера Джамалы. Я прошу тебя сделать то, от чего отказываются многие продюсеры и музыканты – назвать хотя бы порядок цифр в затратах на производство этих номеров. Я думаю, пока ты этого не сделаешь, украинцы, которые не вдаются в подробности продакшна, не поверят, что миллион честно получен.

Хорошо, я сделаю это. После обсуждения всех номеров со Стюартом Барлоу мы пришли к следующему. «1944» была сделана в новой версии с оркестром, хореографией с участием 8 танцовщиц, костюмами для них (70 тыс.), костюмом для Джамалы (70 тыс.) и адаптацией графики под новые возможности сцены (чуть более 100 тыс.).  По «Заманили»: графика (больше 100 тыс.), костюм Джамалы (80 тыс.). По «I Believe In U»: анимация (120 тыс.), костюм Джамалы (65 тыс.). Все. Остальное – действительный гонорар Джамалы (около 360 тыс. – ред.). Эти деньги, кстати, мы получили только за день до финала. В процессе подготовки мы вкладывали во все свои средства.

Почему мы не стали все это прописывать в Prozorro? Потому что с каждым из этих десятков людей пришлось бы заключать договора. Танцовщицы были несовершеннолетние, надо было еще отдельно с родителями какие-то документы подписывать. Поэтому я решил избавить людей, которые нам помогали, от всех этих процедур, и записал всю сумму как гонорар Джамалы.

«В обнищавшей стране успешные люди раздражают. Мы это почувствовали»

Мне кажется, хватит уже про «Евровидение». Как для вашей команды вообще прошел этот год после победы в Стокгольме?

Мы постарались как можно быстрее встать ногами на землю и прекратить купаться в комплиментах. Это мешает развиваться. Когда нам начали говорить: «Ну, вы же теперь изменились… У вас все по-другому», — я был к этому готов. Я отвечал: «Ребята, мы не изменились. Мы в том же офисе и в тех же реалиях».

Изменились в смысле «зазвездились»?

Да. И я рад, что этого не произошло. Просто наступила определенная сатисфакция. Мы восемь лет занимались тем, что многие люди не воспринимали и только некоторые – ценили. И в какой-то момент выяснилось, что все это было не зря. Мы были морально готовы к успеху. И весь год у нас ушел на совершенствование того, что уже есть. Ничего кардинально нового мы за это время не придумывали.

Ни дорогих ресторанов, украшений и регулярных выездов на Канары в нашей жизни не появилось. Разве что Джамала купила себе машину. Киевская власть подарила ей квартиру. Это бюджетное жилье. Она не живет в особняке с тремя заборами, охранниками и овчарками. Но в порядком обнищавшей за последние три года стране люди, которые добиваются какого-то успеха, вызывают у многих раздражение. Это мы почувствовали.

Жаль, не было возможности показать концерт, который прошел 12 мая во Дворце спорта в Киеве, в других городах. Везти всю эту технику в другие города просто нет смысла. Это так дорого, что люди не потянут цену билета, которую придется выставлять.

Я неоднократно за этот год слышал: «Где новые песни Джамалы?» Кроме «Заманили» и апрельской премьеры «Любити» на «Голосе країни» до концерта 12 мая ничего нового не появлялось. Это был такой план?

Да, был такой план. Джамала сегодня в спортивной части музыкального процесса достигла вершины. «Евровидение» — это главный конкурс, который можно выиграть. Все остальные награды в мире связаны с реальным сектором шоу-бизнеса – «Грэмми», Brit Awards и так далее. Там уже не телезрители с эсэмэсками. Поэтому нашей задачей было посмотреть внутрь себя и понять, как двигаться дальше. Без привязок к каким-либо конъюнктурам. А ведь таких привязок от нас и ждут. От нас ждут «дерева» — того, что появлялось на экране во время песни «1944».

Людям понравилось дерево, Джамала, победа. Но мы играем в совершенно другом поле – нам хочется создавать музыку. Для того чтобы услышать себя, надо немного тишины. В течение этого года мы сделали студийную сессию, в процессе которой записали четыре новые песни. Они были сделаны по другому принципу и записаны с музыкантами Acoustic Quartet. По-моему, получилось классно. Но издавать их до окончания марафона «Евровидения» было преждевременно.

Украинский шоу-бизнес стоит на коленях. С 2014 года музыка – плохой бизнес в Украине. Тут рыбы нет. И это означает, что музыкой надо заниматься из любви к ней

Мы хотим проложить путь к музыке, в которой Джа будет максимально органичной. Я не хочу, чтобы она страдала и поднимала (даже невзначай) общественно-политические темы. Ее путь в рамках собственного творчества важнее пути в рамках любого конкурса. Меньше всего я желаю Джамале судьбы певицы с триумфальной победой и катастрофическим падением. Поэтому целый год мы собирали новую энергию. Нет никакого желания бронзоветь, есть желание делать интересные вещи.

Твой коллега Михаил Ясинский, продюсер Оли Поляковой, говорил в интервью нашему журналу, что формула успеха – три хита в год. Ты согласен с ним?

Украинский шоу-бизнес стоит на коленях. С началом конфликта с Россией оказалось закрыто 80% рынка. С 2014 года музыка – это очень плохая форма бизнеса в Украине. Тут рыбы нет. И это означает, что музыкой надо заниматься из любви к ней. Для меня дела обстоят так.

Поэтому «три хита в год» — да, хорошая формула. Такая же, как «придумай компанию не хуже Google». Или «напиши гениальный сценарий, по которому снимут блокбастер». Это очевидные вещи.

Я переформулирую вопрос. Отталкиваясь от музыки Джамалы, ты все-таки держишь в голове какой-то четкий план движения?

Все очень сильно зависит от песен. Я за эти годы, конечно, как-то корректировал ее движение, но никогда не решал – вот, движемся так или эдак. Я просто помогаю ей расти как автору. И готов вместе с ней проходить через столько экспериментов, через сколько нужно. Пока не появятся песни, которые поставят на уши большую аудиторию.

Мы никуда не стараемся попасть, никому не хотим нравиться. Мы, в первую очередь, хотим сделать что-то важное, соответствующее нашим вкусовым предпочтениям. Прежде всего, конечно, предпочтениям самой Джамалы.

Конечно, хочется Дворец спорта в следующем году. Хочется презентовать новый альбом. Но дело совсем не в площадке и даже не в количестве людей в зале. Дело в том, чтобы туда пришла именно та аудитория, которая ее любит. Повторюсь, ситуация с музыкой как бизнесом в стране печальная. Никто, кроме «Океана Ельзи» с их стадионными бокс-офисами, не может чувствовать себя ни «ок», ни «норм». Именно с этим связаны попытки некоторых украинских музыкантов встать хотя бы одним ноготочком на российскую территорию.

То есть, если по-честному, то остается просто верить в свое дело и ломиться сквозь джунгли проблем?

А нет другого пути. И нет ничего хуже, чем жить во время перемен. Мы – именно в нем. И я думаю, что это продлится еще пять-десять лет. И меня эти сроки с точки зрения творческой жизни артиста просто убивают. Значит, надо жить так, как хочется. Слава богу, у нас нет никаких инвесторов, которые могут прийти и забрать что-то. Мы можем поступать так, как считаем нужным. Я знаю, что это многим импонирует в Джа.

Я так понял, вы даже историю со свадьбой Джамалы не стали использовать по максимуму для ее промоушна?

Мы умоляли ее перенести свадьбу на лето. А она настояла именно на этих датах. Клятвенно пообещала: «Ты же меня знаешь, я пройду все испытания, выступлю на всех сценах, дам все интервью. Но я хочу свадьбу 26 апреля». Я несколько раз пытался ей объяснить, что мы все сойдем с ума, если она так поступит. Или налажаем. Что я только ни говорил. Но нет – решила, и все. Так что мы от этого только страдали. Она сократила свадебное путешествие до 5,5 дней. Была фотосессия в Риме, которую мы еще год назад обещали журналу Elle. Мы не виноваты, оно само так случилось.

Я вспомнил еще одну историю за прошедший год. Джамала была на афишах M1 Music Awards 2016, но не выступала на церемонии. Иногда замечаю в фейсбуке едкие комментарии гендиректора канала Сергея Перцева о Джамале. Между вами что-то не так?

При всей симпатии Валентина Коваля (экс-гендиректора М1 — ред.) и многих других сотрудников М1, творчество Джамалы не может быть особо востребовано там. Оно не отвечает запросам аудитории канала. А творчество Оли Поляковой, «Потапа и Насти», LOBODA и Тины Кароль – отвечает. Но я ко всем делениям шоу-бизнеса на кланы отношусь философски. И вот почему.

Когда-то были кланы Михаила Поплавского, Яна Табачника, другие. Казалось, что это не сдвигаемо, вечно. Прошло время – вроде сдвинулось.

У нас с М1 всегда были странные отношения. Нам часто говорили: «Очень нравится, очень любим». — «Клип поставите в эфир М1?» — «Да. Ночью. На М2»

Люди, которые получают доступ к определенным ресурсам, чувствуют себя в той или иной мере хозяевами ситуации. Манипулируя сознанием молодежи, загружая ее много лет трэшем, паразитируя на первичных инстинктах, сексуальности, тупости и дешевом стебе, они создают определенную среду. И в ней нам всем вместе надо плавать. Поэтому я люблю инди-музыкантов. Даже тех, у которых не очень получается все.

Поэтому у нас с М1 всегда были странные отношения. Нам часто говорили: «Очень нравится, очень любим». — «Клип поставите в эфир М1?» — «Да. Ночью. На М2». Если обобщать, то у нас ровные отношения. Я, между прочим, по версии M1 Music Awards 2016 продюсер года.

Мне кажется, пора заканчивать, а то так и жизнь пройдет, пока мы тут говорим. Напоследок скажи, тебе заниматься этим всем в Украине – страшно или весело? Ты хотел бы променять родную страну на другую?

У меня была учительница по истории, она же директриса школы. На выпускном она каждому ученику из нашего класса говорила в качестве напутствия пару предложений – каждому свои. И она сказала: «Тарнопольский, ты и в творческой сфере можешь чего-то добиться, и как бизнесмен. Так что я смотрю на тебя внимательно. Давай».

После школы все столкновения с нашей государственной системой и прочими не лучшими проявлениями украинской реальности приводили меня к неврозам и к мысли: «Ну, почему все так? Почему все так?» Когда я начал ездить за границу, этот вопрос стал еще острее. Ну, вот же, садишься в самолет, и через два часа видишь, как может быть все хорошо. Почему у нас-то так плохо? В разные периоды у меня были разные ответы на этот вопрос. Но Украина – родина, без всяких «но» и «может быть». И я стараюсь делать то, что умею, наилучшим образом.

Я полностью исключил из своей жизни нелюбимые дела, профессии, заработки денег. Оставил только те, что приносят удовольствие. Я чувствую себя белой вороной в шоу-бизнесе. Но при этом я чувствую себя на своем месте, так как получилось добиться каких-то вещей, о которых можно вспоминать и гордиться ими. Хочется продолжать их делать. Я ответил на вопрос?

Главное фото: telekritika.ua (предоставлено Игорем Тарнопольским)

Игорь Панасов, Karabas Live