Фигура умолчания
Конфликт между Россией и Украиной фактически свел на нет контакты лингвистов двух стран. Если раньше они активно участвовали в конференциях, приезжали друг к другу на стажировки, обменивались информацией и изучали вместе языковые проблемы, то теперь работают в основном сами по себе. Конфликт продолжается, и язык все это время активно откликается на происходящее. Лингвисты признают: эти языковые процессы нужно фиксировать и изучать, но заниматься этим, как оказалось, некому.
И дело тут не только в прерванных контактах. Ученые не могут подняться "над схваткой" и заняться холодным, отстраненным препарированием. Украина, на территории которой идет война, очень эмоционально вовлечена в события, Россия в большинстве случаев не отходит в "изучении" языковых аспектов конфликта от официальной линии. Если российские и украинские лингвисты и встречаются где-то на зарубежных конференциях, то обсуждают нейтральные темы. Но время идет, и все больше материала остается неизученным, теряется и забывается.
Оппонент недоступен
"Встречаемся преимущественно в Европе, острые углы обходим, друг к другу не ездим", — так описывает сотрудничество с украинскими коллегами ведущий научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова РАН, кандидат филологических наук Ольга Северская.
Весной 2015 год она была на конференции в австрийском Граце. Темы, связанные с Украиной, там обсуждались, но о языковых аспектах конфликта никто из украинских или российских ученых не говорил. Заведующая отделом структурно-математической лингвистики Института языкознания НАН Украины, профессор Евгения Карпиловская, например, выступала с докладом "Роль словообразования в "архитектонике" украиноязычного Интернета" — о том, как взаимодействует интернет-коммуникация с другими сферами национального языка.
По словам Северской, с украинской коллегой они подружились, но ни в одной научной дискуссии не затрагивали болезненных тем. Ольга Северская подчеркивает, что украинские и российские лингвисты на такого рода встречах ведут себя очень дружелюбно, как бы давая понять друг другу: мы в случившемся не виноваты. Однако и изучать это "случившееся" они пока не хотят.
Впрочем, значительная часть контактов действительно действительно прервалась. Институт русского языка имени Виноградова РАН раньше тесно сотрудничал с Луганским университетом. После того, как эта территория перешла под контроль так называемой ЛНР, конференций там больше не проводят. У института были тесные связи: с Херсоном, Харьковом, Киевом - от них теперь почти ничего не осталось.
Украинские и российские лингвисты на конференциях ведут себя очень дружелюбно, как бы давая понять друг другу: мы в случившемся не виноваты
Контакты с российскими коллегами действительно прекратились, подтверждает заведующая кафедрой русского языка Харьковского университета имени Каразина Людмила Педченко.
По ее словам, раньше были стажировки, и харьковчанам время от времени удавалось попадать и в Институт русского языка имени Пушкина, и в МГУ. Российские коллеги, в свою очередь, приезжали на конференции. А сейчас все изменилось кардинально. О поездках речи не идет, с российскими учеными контакты практически разрушились, даже на уровне личных связей. Кроме того, на стажировку, которая нужна для оформления ученого звания, в российские институты поехать просто невозможно: после начала конфликта министерство образования убрало Россию из стран, в которых можно стажироваться.
"Да, мы находим и новые словари, и монографии, но все это через интернет — это единственный источник информации из России, — говорит Педченко. — Конечно, филолог должен изучать все, что может стать объектом исследования, я согласна. Но я отдаю себе отчет в том, что трудно в этой ситуации сохранить объективность, быть "над схваткой". Пока еще трудно. Может быть, нужно какое-то время, чтобы это изучать с холодным рассудком. Такой анализ требует непредвзятого подхода, нам нельзя быть включенными в ситуацию, а мы пока внутри. Психологически нам очень трудно абстрагироваться".
"Старые контакты остались разве что на личном уровне, а новые не возникают, — рассказывает кандидат филологических наук, доцент кафедры общего и славянского языкознания Национального университета "Киево-Могилянская академия" Светлана Куранова. — Наш университет пусть и не очень активно, но сотрудничал с Россией: аспиранты нашей кафедры ездили на Байкал, в МГУ, одна аспирантка даже заняла там первое место. Она проводила опрос на тему ассоциаций к слову "патриотизм", изучала ассоциативно-семантическое поле этого слова. Опрашивала поляков, украинцев и российских студентов. Но это было еще до 2014 года. А сейчас все сложнее. Не каждый согласится приехать в Киев. Но, я думаю, можно было проводить хотя бы что-то вроде интернет-конференций".
Проект большого русско-украинского словаря так и не реализован
В разгар событий на Майдане на конференцию в Киеве приезжал российский лингвист, доктор филологических наук Леонид Касаткин. “Он нам рассказывал, что там спокойно, а наша пропаганда все преувеличивает, — вспоминает коллега Касаткина, заведующий отделом современного русского языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН Леонид Крысин. — Вообще никакой вражды в наших отношениях с украинскими коллегами нет, просто из-за общей ситуации и из-за сложностей с перелетами контактов стало гораздо меньше. Кстати, остался так и не реализован проект большого русско-украинского словаря, мы уже начали эту работу с Академией наук Украины, но так и не довели до конца. Правда, тут причина скорее финансовая: на издание словаря просто не было денег”.
Почти все опрошенные нами лингвисты подчеркивали: для них это не окончательный разрыв, они думают, что сотрудничество просто "на паузе". "Мои контакты с коллегами из Харькова сейчас неактивны, но я в любой момент могу их оживить, и думаю, что отклик будет незамедлительно", — говорит профессор кафедры русского языка филологического факультета Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена Михаил Дымарский.
Россия: "официальная" лингвистика
Но нельзя сказать, что изучение языковых аспектов конфликта вообще отсутствует в научном и медийном поле двух стран. О нем пишут, но авторы этих работ как бы варятся в собственном соку: они "исследуют" конфликт не отстраненно, а опираясь на официальную позицию той или иной стороны.
Особенно ярко это проявляется в России. Многие опрошенные мной лингвисты признавали: если исследователи и берутся за тему российско-украинского конфликта, то от "линии партии" не отклоняются и раскрывают тему в соответствии с официальной точкой зрения.
Это, в частности, подтверждают работы, опубликованные в последние три года в номерах екатеринбургского научного журнала "Политическая лингвистика" (единственного в России научного издания, которое занимается именно проблемами политической лингвистики).
В некоторых из них затрагиваются языковые аспекты отношений России и Украины. Ключевое слово здесь — затрагиваются. Работы, посвященных непосредственно языковой ипостаси конфликта, найти трудно.
Эта тема время от времени проходит "по касательной" в статьях, посвященных имиджу России за рубежом или речевым тактикам в условиях информационных войн.
Российские лингвисты от "линии партии" не отклоняются и раскрывают тему в соответствии с официальной точкой зрения
Например, в №3 журнала за 2015 год опубликована статья А. В. Алферова, Е. Ю. Кустовой и Г. Е. Поповой "Ксеностереотипы в языковой картине мира и в дискурсе европейского парламента". В аннотации авторы указывают: изучать этот дискурс нужно, чтобы объяснить "механизмы создания стереотипных ментальных моделей и программ, которые пытаются навязать общественному мнению по отношению к современной России". В самой статье сказано, что в европейском обществе "насаждаются стереотипы, уходящие корнями в этнопсихологическое подсознательное, а чаще всего основанные на давних геополитических "вожделениях" некоторых политических акторов".
В том же номере А. П. Сковородников и Э. А. Королькова анализируют материалы "Новой газеты" как воплощающие, по мнению авторов, "стратегию апологетики антироссийских политических сил...; политики США и Евросоюза, направленной против России; деятелей культуры, оскорбляющих своими действиями русское национальное сознание и православную веру; украинских шовинистов и экстремистов; НКО, существующих на зарубежные гранты, деятельность которых сомнительна с точки зрения национальной безопасности".
Некоторые публикации затрагивают тему лексики вражды (hate speech), но делают это очень осторожно.
В журнале № 3 за 2014 год И. Т. Вепрева и Н. А. Купина анализируют "тревожную лексику нашего времени", а именно неофициальные этнонимы в функции актуальных слов. Речь идет о таких словах, как, например, "москаль" и "хохол", употребление которых актуализировалось в связи с конфликтом. Исследователи обращаются в основном к речи студенческой молодежи и делают оптимистический вывод: "В русской культурной среде (исключения должны быть исследованы особо) преднамеренное употребление в речи неофициальных этнонимов в составе инвективных высказываний по-прежнему осознается как непозволительное".
На особое звучание слов "москаль" и "хохол" на фоне украино-российского конфликта указывает и В. И. Карасик в работе "Ценностные приоритеты в анекдотах о новых русских". Он цитирует известный анекдот про пиво/"пыво" и отмечает: "Этот сравнительно безобидный анекдот прошлых лет приобрел иное звучание в условиях войны, вспыхнувшей весной 2014 г. на юго-востоке современной Украины".
"Война", которая "вспыхнула". Россия как сторона конфликта из этой формулировки исключена
Тут стоит обратить внимание и на то, какое определение выбирает автор для событий на территории Донбасса: это "война", которая "вспыхнула". Россия как сторона конфликта из этой формулировки исключена. Не упоминается ни в одной из просмотренных мной работ и термин "аннексия" по отношению к событиям в Крыму. Зато есть статьи, посвященные "присоединению Крыма к РФ".
Кстати, сотрудничество с самим Крымом у России идет довольно активно. В частности, некоторые сотрудники Луганского университета после начала военных действий переехали именно в Крым и сейчас приезжают на конференции в московские вузы.
Бывают в Москве и сотрудники институтов, которые остались на неподконтрольных Украине территориях — из непризнанных ДНР и ЛНР. Например, не так давно на одной из конференций в МГУ был представлен доклад И. А. Герасименко под названием "Жанрово-стилистический портрет общественно-политических текстов Новороссии". Термин "Новороссия" в данном случае говорит сам за себя — название сразу сообщает аудитории о политической позиции автора.
Украина: журналисты вместо лингвистов
Тем временем Украина изучает лингвоконфлитологические аспекты событий последних лет по-своему. Но интересно, что к этой проблематике обращаются преимущественно не лингвисты, а журналисты, исследователи медиа и просто общественные деятели.
В украинских городах для сотрудников разных СМИ проводятся семинары и лекции, посвященные лексике вражды и тому, как ее избежать. Докладчики признают: риторику ненависти использует не только российская пропаганда, но и украинские СМИ.
Национальный профсоюз журналистов и Независимый медиапрофсоюз в сентябре 2015 года провели конференцию "Проблема языка вражды в украинских медиа", которую фактически посвятили самокритике и самоанализу.
"У нас много говорят об открытой пропаганде со стороны российских медиа, но на лексику вражды в украинских СМИ обращают не так много внимания"
Профессор Университета имени Тараса Шевченко, президент Академии Украинской прессы Валерий Иванов на этой конференции обратил внимание на использование hate speech самими украинскими журналистами. "У нас много говорят об открытой пропаганде со стороны российских медиа, лексике вражды, но на ту же самую лексику в украинских СМИ обращают не так много внимания, — сказал он. — Речь идет о том, чтобы информировать, или о том, чтобы вызывать ненависть? Если цель медиа — выполнять свои профессиональные обязанности, информировать о том, что происходит в стране, тогда нужно использовать не окрашенную эмоционально лексику. Это требование информационных жанров".
Об этой же проблеме говорила на своем мастер-классе в Украинском католическом университете Львова журналист Громадского телевидения Анастасия Станко. Анастасия — автор множества репортажей именно с востока Украины, из зоны военных действий, летом 2014 года она даже попала в плен к представителям так называемой ЛНР.
"Мы так много смеялись над российскими журналистами и так часто обвиняли их в пропаганде, что сами захотели стать их маленькой копией, — рассуждает Станко. — Примеры - это формулы "террористические войска" или "наши герои" (об украинских военных), которые звучат на многих украинских телеканалах. А еще любой человек имеет право на слово "погиб", а не "ликвидирован", — подчеркнула она во время своей лекции.
В свою очередь, группа украинских специалистов из разных областей социальных и гуманитарных наук — философии, филологии, социологии, истории, психологии, политологии и медиакоммуникаций — создала портал "Дискурс Революции достоинства".
На ежегодном весеннем книжном фестивале в Киеве авторы собираются представить историко-семантический словарь событий на Майдане.
Любой человек имеет право на слово "погиб", а не "ликвидирован"
Однако, как уже было сказано, занимаются этими исследованиями не лингвисты — эти инициативы чаще исходят от журналистов и активистов.
Но и лингвисты обращают внимание на проблему языка вражды. Украинский лингвист Лариса Масенко в интервью порталу “Укринформ”признала, что за последние 2-3 года в речи украинцев появилось много слов, связанных с конфликтом и с войной. "В разговорной речи часто используют разные обидные слова и выражения. С той стороны — это укропы, майданутые, а с нашей — ватники, колорады и так далее. Во время войны это неизбежное явление".
Те немногие украинские лингвисты, которые приезжают в Россию на конференции, часто прямо в научных работах недвусмысленно показывают свои симпатии к Москве. Так, на одной из недавних конференций в МГУ прозвучал доклад Е. С. Григоренко из Одессы "Стилистика украинских СМИ в период острого политического и экономического кризиса". Автор в нем использует в том числе и эмоциональную лексику ("большая беда") и, в частности, делает вывод: "Политологи и обозреватели не могут прийти к единству, какая же война идет на востоке страны. Мы читаем и слышим: гражданская война, гибридная война, захватническая война, межэтническая война, необъявленная война, внутренняя война и т. д. И сегодня руководство страны не пришло к единому мнению, как определять трагические события, происходящие в течение уже более двух лет на Донбассе".
На самом же деле руководство Украины давно пришло к единому мнению в этом вопросе и "гражданской войной" этот конфликт не называет — эту номинацию активно использует для обозначения событий в Украине российская сторона.
Помощь соседей и настрой на унисон
Российские и украинские лингвисты, которые хотели бы получить объективные исследования конфликта, говорят, что на помощь им в этом приходят коллеги из соседней Беларуси.
Доцент кафедры общего и славянского языкознания Национального университета "Киево-Могилянская академия" Светлана Куранова говорит: "С коллегами из Беларуси мы довольно активно общаемся. И с ними как раз идет общение просто на научном уровне, политические перипетии на него не влияют".
Это подтверждает и Ольга Северская. По ее словам, на конференции в австрийском Граце, где она недавно была, делал доклад председатель словообразовательной комиссии МКС, Александр Лукашанец. Он как раз обращался к лексике украинско-российского конфликта и среди прочего упоминал о политически мотивированном словотворчестве: Крымнаш, Кацапстан, Хохлостан, Даунбасс, майдаун/майданутый и так далее.
Изучать язык вражды абсолютно необходимо. Никто и никогда не узнает, как именно, из чего возникает и прорастает слово - источник ненависти
Но изучать языковые аспекты конфликта надо и самим его сторонам, считают лингвисты. Светлана Куранова, например, изучает проблемы языковой личности, и ей интересно интересно было бы проанализировать, как идеология влияет на личные отношения: "Со временем ученые, конечно, будут это изучать. Но личные отношения пока слишком сильно на это влияют. Нужен настрой на общую волну, на унисон. Нам нужно не субъективно, а максимально объективно воспринимать друг друга. Но пока очень много эмоционального уровня, и на исследования будут влиять экстралингвистические факторы".
Филолог, автор книги "Нулевые на кончике языка" Гасан Гусейнов считает, что нужно пытаться преодолеть эмоции и все-таки изучать то, что, по его мнению, очень важно: "Это очень плохо, причем с обеих сторон. Хоть глобальная вина и лежит на российской стороне, но сейчас важно понять причины, более глубокие, чем текущая повестка дня. Изучать язык вражды абсолютно необходимо. Никто и никогда не узнает, как именно, из чего возникает и прорастает слово-источник ненависти. Без Виктора Клемперера исследования языка нацизма были бы другими, как и язык совдепии без труда супругов Фесенко “Русский язык при Советах” или без книги Юлия Марголина “Путешествие в страну зэ-ка”. Гадать, чем это грозит, я не буду. За весну-лето надеюсь написать подробнее именно о корнях и цветах этой эрозии. Но ягодки могут поспеть и раньше".
Совсем недавно Гусейнов закончил книгу очерков о языке ненависти. Говорит, что писал ее не как "сторона в конфликте", а как сторона "родного русского языка из недр сегодняшнего русского дискурса".
Ксенія Туркова, oDR
