— Вы заявили после убийства Павла, что причиной этого преступления стала его профессиональная деятельность. Это было ваше мнение — или предположение, имеющее под собой фактические основания?

— Когда я делала это заявление, это было сугубо мое личное мнение. Но, насколько я знаю, сейчас следствие рассматривает эту версию как ключевую. Я, например, не могу понять, зачем еще нужно было настолько устрашающим способом убивать человека.

— Как лично вы и редакция в целом взаимодействуете со следствием?

— Все данные, которыми располагала редакция, мы предоставили еще в первый день. К сожалению, у следствия нет ключевых вещей, которые могли бы как-то помочь: это ноутбук и телефон Павла — они сильно повреждены в результате пожара в машине. Это, конечно, усложняет работу следствия.

— Я понимаю, что вы не можете разглашать подробности — но можно ли в общих словах обозначить, есть ли какие-то подвижки в расследовании?

— Пока ведется оперативный сбор данных и их анализ; собрано огромное количество видео.

— Правоохранители обещали отправить запросы вGoogle и Facebook для того, чтобы получить доступ к переписке Павла.

— Честно говоря, я этот вопрос не задавала, но знала о таком намерении. Действительно, такая возможность обсуждалась. Мне кажется, они смогут все-таки это сделать.

— Занимался ли Павел в последнее время острыми темами? Для кого он мог быть настолько опасен как журналист, чтобы таким образом с ним расправляться?

— Павел не занимался какими-то конкретными расследованиями. Он брал интервью, вел программу на радиостанции, писал блоги и колонки. Но мы сейчас всё проверяем. Возможно, у него были какие-то заготовки материалов, но мы об этом не знаем.

— Насколько журналисты-расследователи в вашей редакции координируют свои действия с вами как главным редактором? Сообщают ли о своих источниках и об имеющихся материалах?

— Сообщают. Но дело в том, что я последние две недели была в отпуске.

— И никто в редакции не в курсе того, что он мог заполучить?

— Нет. Абсолютно.

— Некоторые друзья, близкие знакомые Павла написали в своих блогах, что ему поступали угрозы в последнее время. Что вам известно об этом?

— Угрозы не поступали. Вы имеете в виду, что они с Аленой говорили о том, что, возможно, была слежка?

— И это тоже.

— В декабре была слежка. И мы об этом факте говорили, возможно, вы найдете публикации. «Радио Свобода» даже снимало по этому поводу сюжет. Но это дело ничем не закончилось. В итоге нам сказали, что это была слежка за каким-то подпольным казино. Но в июне возникло снова подозрение о слежке: Павел заметил, что на своем пути видел один и тот же автомобиль несколько раз.

— Делились ли Павел и Алена какими-то своими догадками по поводу того, кто за ними мог следить?

— Нет.

— На днях нардеп Игорь Луценко в своем блоге в «Украинской правде» намекнул на то, что слежка за Павлом и Аленой могла быть организована госорганами. И в этом случае была незаконной.

— В блогах у нас люди пишут разные версии, мы не вмешиваемся в их содержание. И Луценко как нардеп может высказывать такое мнение. Факты таковы: было заявление главы Нацполиции Хатии Деканоидзе, что в отношении замначальника Нацполиции Вадима Трояна будут взяты объяснения относительно информации, которая была опубликована в СМИ по поводу слежки за самой Хатией Деканоидзе и за Притулой и Шереметом. Пока эти объяснения не получены, потому что Троян в отпуске.

— Буквально за три недели до гибели Павел ездил в Москву и встречался там практически со всем окружением своего погибшего друга — Бориса Немцова. Носили ли эти встречи частный характер или он также собирал какую-то информацию?

— В последний раз мы общались с Павлом в конце июня. Мы встретились за ужином. Он рассказывал о своей поездке в Москву, о своих встречах там — скорее как о каких-то частных разговорах с друзьями своего друга, который погиб. Ни о чем серьезном вроде расследования он не говорил.

— В заявлениях украинских должностных лиц после гибели Павла с долей подозрительности говорилось о некоем 17-м ТВ-канале, который первым приехал на место убийства Шеремета. За несколько месяцев до этого его же съемочная группа первой оказалась на месте другого резонансного убийства — журналиста Олега Бузины. Что это за канал и отчего к его журналистам такие подозрения?

— 17-й канал известен пророссийскими лейтмотивами в своих сюжетах. Мы его знаем как канал пропагандистский. И, конечно, была удивительной сама ситуация, потому что они оказались на месте убийства фактически спустя минуты после произошедшего, сразу после взрыва — и засняли, что происходило там в эти минуты.

Уже после, на допросе, когда им задали резонный вопрос: «Что вы делали на месте преступления?», они объяснили, что делали интервью с мэром Киева Кличко, который живет рядом, ждали его под подъездом. Но в то же время было абсолютно точно известно, что Кличко на тот момент находился за океаном — ни о каком интервью не могло быть и речи.

— В соцсетях я видел много упреков в адрес главы МВД Арсена Авакова в том, что он, известный блогер, в течение многих дней не обмолвился и словом об убийстве Павла. На ваш взгляд, с чем может быть связано молчание Авакова?

— Скорее всего, дело в том, что эта история шокировала абсолютно всех представителей власти. Я не хочу проводить какие-то параллели, но мы уже проходили дело Гонгадзе, которое имело большие последствия для украинской политической жизни начала 2000-х. Поэтому наверняка и глава МВД чувствовал волнение. А в остальном... У меня есть свое мнение, но я бы не хотела его публично выражать — это будет неправильно делать, пока идет следствие.

— Говорят, что у Авакова мог быть некий конфликт с «Украинской правдой». Насколько это соответствует действительности?

— Вы знаете, мне кажется, в украинской политике вообще очень мало людей, у которых нет конфликта с «Украинской правдой». Потому что для «УП» нет неприкасаемых. Действительно, мы очень часто делаем критические публикации, расследования деятельности разных представителей власти. Безусловно, не всем из них это нравится.

В их числе и Аваков. Последние публикации о нем касались того, что он фактически назначил своих смотрящих на разные госпредприятия, и в том числе является чуть ли не теневым премьер-министром, выполняя, так скажем, функции Арсения Яценюка.

— 18-19 июля в социальных сетях можно было видеть волну постов, которые касались встречи вашей и встречи Сергея Лещенко с олигархом Григоришиным. Снимки вас с Григоришиным в одном из киевских ресторанов первым разместил в интернете экс-министр экологии Игорь Шевченко. Некоторые издания предположили, что это может быть частью кампании против «Украинской правды». Буквально на следующий день, 20 июля, убивают Павла. Видите ли вы в этом какую-то связь?

— Появление данных снимков для меня было удивительно, потому что сделаны они были еще два месяца тому назад, я об этом уже говорила. Непонятно, почему человек их решил опубликовать именно в тот момент.

Хотела бы еще раз сказать: я прекрасно видела, что меня снимают, я не переживала по этому поводу. Шевченко сидел за соседним столом, снимала девушка, которая сидела с ним.

Я встречалась с Григоришиным в публичном месте, пусть и в позднее время. У меня такие встречи достаточно часто происходят, иногда и после полуночи, и рано утром. Поэтому смешно, что человек решил на этом поспекулировать.

Я понимаю, почему он это делал. Игорь Шевченко в прошлом году получал немало критики в свой адрес от «Украинской правды». Наверное, он таким способом «изысканно» решил отомстить.

Меня эта история не сильно волновала. Но когда произошли события с Павлом, многие мне задавали вопрос, связываю я эти события или нет. Я не хочу, конечно, конспирологических версий. Мне кажется, это скорее свидетельствует о человеческой глупости, чем о чем-то другом.

Одно дело, если бы это делали какие-то таблоиды. Но когда это делает бывший министр экологии Украины, то, наверное, можно задуматься о том, что собой представляет нынешняя политическая элита страны, если она занимается вот такими «разоблачениями» журналистов.

— На сколько, по-вашему, в нынешней украинской ситуации реально то, что не только исполнители, но и заказчики этого преступления будут найдены и предстанут перед судом?

— Украинское общество шокировано этой смертью. Это было очень дерзко, жестоко, показательно. Мы до сих пор не можем прийти в себя от потрясения. Это очень жестокое, громкое, бесчеловечное преступление; я бы очень хотела, чтобы их нашли. Этого хочет вся редакция «Украинской правды» и все украинские журналисты.

Но состояние правоохранительных, следственных органов оставляет желать лучшего. И без давления общественности, без давления международных журналистских организаций добиться раскрытия этого преступления, наверное, будет сложно.

Но ни мы, не международная общественность это дело не будем выпускать из-под контроля. Мы сделаем все, чтобы о нем не забыли, чтобы это не было очередным громким убийством, которое так и не будет расследовано.

Микола Мирончик, «Беларусский журнал»