«Бляха… У меня сейчас будет паника. Меня комбат «Леший» зовет на общее совещание на 12:00. Лишь бы не попутешествовала в подвал… Через пару часов — контрольное сообщение. Если не вернусь к концу дня — Антрацит, ул. Свободы, 1, штаб ЯрГа».

Это сообщение Ольга Сворак отправила своему другу утром 11 мая. Ночью ее забрали. «Вчера чуть не расстреляли, — писала она 12 мая. — Ночь до разъяснений провела в подвале. Но командир боевиков стал на мою сторону. Жду с моря по морде, только что привезли домой». Друг просит Ольгу уехать из луганской «республики». «Я бы с радостью, — отвечает она. — Но сказали не скорее 15-го».

Людей, которые обещали вывезти Ольгу из Антрацита, а до того «благословили» ее на поездку туда, она шутя называет «Службой Божьей Украины». Это СБУ. Переписка начинается 14 апреля. В этот день, в ответ на дружеское «доброе утро», Ольга пишет, что находится в Антраците и что «кураторы» не выходят с ней на связь. Немного позже она просит друга одолжить ей 50 грн, «потому что мои если и выйдут на связь, то переведут только вечером. А тут нет банкоматов, только подпольные пункты обналички, и то максимум до 15:00-15:30».

«У меня два куратора, — поясняет она дальше в ответ на расспросы друга. — С ними нет связи. А в Франике (Ивано-Франковске, родном городе Ольги. — «ОстроВ») я никому не говорила, куда еду. Для всех легенда: я в Европе».

Игра в прятки

Сообщение о задержании Ольги Сворак, журналистки сайта «Голос-инфо» и «украинской шпионки», в луганской «республике» появилось 22 июня, когда луганское МГБ опубликовала видео с «признаниями» девушки. На видео, снятом абхазским информационным агентством ANNA News, Ольга сообщает, что приехала в Луганскую область к своему парню, который служит в «ополчении». Что это ее вторая поездка в этот регион, тогда как первая состоялась в декабре 2015 года. Что в Антраците она выполняла задание СБУ по сбору информации о местной администрации, которое ей поручил некий СБУшник Виктор, фактически вынудивший ее подписать договор о сотрудничестве на встрече в Киеве. И что завербовали ее с ведома и при содействии ее ивано-франковской редакции.

Видео смонтировано, Ольга, ведя свой рассказ, постоянно запинается, что, судя по прежним ее «эфирам», не свойственно бойкой девушке. На правой щеке Ольги просвечивает темное пятно: можно подумать, что это загримированный синяк.

Пресс-секретарь СБУ Елена Гитлянская на своей странице в Facebook 22 июня написала, что информация о поимке в Антраците «агента СБУ» — фейк. «Россия продолжает вести против нашего государства информационную войну, в СМИ распространяются все новые и новые фейки. Например, вчера появилось сообщение о задержании террористами ЛНР украинской журналистки Ольги Богдановой по подозрению в шпионаже. Это «сообщение» очень заинтересовало украинские медиа. Вместе с тем, хочу подчеркнуть, что Служба безопасности Украины не будет комментировать каждый фейк, который продуцируют антиукраинские силы», — говорилось в ее посте. «Утверждение боевиков, что она сотрудничала с СБУ – это фейк», — повторила Гитлянская в тот же день в комментарии «Украинской правде».

Редакция, с которой сотрудничала Ольга, «Голос-инфо», также поначалу отреклась от «Ольги Богдановой», как она названа на видео. За комментарием к главе Всеукраинского объединения «Голос» (выпускает сайт «Голос-инфо» и газету «Голос народа Ивано-Франковщины») Ростиславу Гудзинскому обращался также сайт informator.media, в сообщении которого говорится, что в редакции «Голоса-инфо» вопрос проигнорировали.

Позже Гудзинский и главный редактор газеты «Голос народа Ивано-Франковщины» Виталий Чорненький опубликовали свое «официальное заявление», в котором утверждали, что «по заданию редакции Ольга Сворак пребывала в Киеве. На оккупированную территорию Ольга поехала по собственным делам и редакционного задания на эту поездку не получала. О каких-либо связях Ольги Сворак со Службой безопасности Украины нам ничего не известно».

В комментариях различным СМИ Гудзинский отмечал, что потерял связь с сотрудницей 1 июня. В комментарии «ОстроВу» он рассказал, что «из Киева на линию разграничения Ольга Сворак поехала в марте 2016 года. Ее решение относительно этой поездки ни я, ни главный редактор газеты «Голос народа Ивано-Франковщины» не одобряли. Напротив, я ее несколько раз отговаривал. Пребывая за линией фронта, Ольга Сворак занималась социальными проектами, поддерживала связь с редакцией и предоставляла свои материалы для печати в газете «Голос народа Ивано-Франковщины» и на сайте «Голос-инфо»… После возвращения домой Ольга планировала сделать серию статей о жизни украинцев по обе стороны линии разграничения».

Глава ВО «Голос» подчеркнул, что, пребывая в Луганской области, Ольга не отправляла в редакцию никаких материалов о Донбассе.

Но самое занимательное в этой истории то, что на видео Ольга, скорее всего, говорит правду. Из ее переписки с другом следует, что она на самом деле бывала в Луганской области, конкретно — в Лутугино, «перед Новым годом». Одного из своих кураторов она называет Витей. Ольга действительно могла встречаться с ним в Киеве, так как ехала в Антрацит через столицу.

Из этого также напрашивается вывод, что Ольгу действительно завербовали через ее ивано-франковскую редакцию, и что именно поэтому ее коллеги до 22 июня не поднимали никакого шума из-за обрыва связи с ней. С одной стороны очевидно, что, не зная обстоятельств ее исчезновения и места пребывания, в ВО «Голос» могли опасаться, что именно шум выдаст остающуюся в Антраците Ольгу боевикам. Могла оставаться надежда, что девушка скоро вернется или даст о себе знать. Но прошло три недели…

Руслан Коцаба, Крым и «Новороссия»

В профилях Ольги в социальных сетях очень много «политических» антироссийских и «патриотических» украинских постов. В то же время в ВКонтакте она отмечает как своего «лучшего друга» Руслана Коцабу, осужденного за «государственную измену» и «препятствование деятельности ВСУ» (Коцаба публично высказывался против мобилизации, якобы, в интересах России, выступал в российских СМИ и называл конфликт на востоке Украины «гражданской войной». Против заключения Коцабы резко выступили украинские и международные правозащитники. Amnesty International назвала его «узником совести»).

В аккаунте Ольги на «Одноклассниках» размещены фотографии ее крымских каникул. На нескольких фото ее обнимает мужчина со значком в виде флага «Новороссии» на груди. Это осень 2015 года. На более ранних фото Ольга с другим мужчиной. В ее редакции говорили, что Сворак разведена.

Друг Ольги считает, что путешествие в Крым — это «информационный камуфляж»: вполне возможно, что таким образом девушка готовилась к поездке на оккупированную территорию. Почему люди, пославшие ее туда, не провели для Ольги элементарного инструктажа по безопасности и не убедили ее удалить посты о «Правом секторе» и «троллинг» россиян — вопрос, на который мы не смогли найти ответа.

24 июня «Громадське ТБ» процитировало  советника главы СБУ Юрия Тандита, который сообщил, что Ольга Сворак «помогала тем, кто находится на линии столкновения, у нее была активная позиция. Она сейчас находится в Луганске. Ее задержали. Я не буду говорить о том, как она туда попала. Мы об этом знаем подробно. Давайте немного подождем того момента, когда она вернется».

«Контакты тем, кто нам помогает, для нас очень важны… Я ради этой молодой женщины, сотрудницы ивано-франковского канала доставки информации, не хотел бы сейчас комментировать информацию о ней. Она находится сейчас в неволе, мы должны думать о том, как ее оттуда вытащить, а потом, когда она будет тут, где действуют законы, на нашей территории, мы сможем говорить о многих вещах более подробно», — сказал также Тандит.

Из переписки Ольги получается, что, «забросив» журналистку в Антрацит и получив нужный отчет, «кураторы» просто оставили Ольгу на произвол судьбы: с ней могли не выходить на связь, ее оставили без денег и так и не обеспечили обещанное прикрытие для выезда из неподконтрольной территории.

В воскресенье, 26 июня, мы отправили соответствующие вопросы СБУ. Нам обещали ответить до понедельника, но пока ответа не получили.

«Страшно, честно, и домой ехать»

«Как она туда попала», Ольга рассказала сама в переписке с другом (все цитируемые тут сообщения девушки переведены с украинского): «Двое суток в дороге: из Франика — Киев-Полтава-Харьков, украинско-российская граница, въезд, снова российская граница, выезд в Белгороде, ЛНР, пункт «Гуково», а потом уже Антрацит». «Официальная версия — документальный фильм», — писала она, поясняя, что делает в Антраците.

«Все кураторы, «работодатели» — это каждый себе по карманам, а как проблемы, то в кусты, как страусы, — констатировала Ольга еще в той первой переписке, 14 апреля. — Да и люди придумают такого, что еще и посадят, как Руслана Коцабу… Но что делать, когда у нас мужики бесхребетные, сидят у мамы под юбкой».

В длившейся полтора месяца переписке Сворак рассказывает о своих луганских буднях. «Я еще кота тут подобрала. Его бросили. Сиамский, воспитанный, вежливый, чистюля. Заберу его во Франик. Дала кличку Патрик. Полное название — Патриот»; «Смотри, как я троллила: на 9-е вместо колорадской ленты надела шарф красно-черный с розами, похожими на маки. Я хунта». «Тут фактически дорога на Ростов, я даже живу на улице Ростовской, — рассказывала Ольга другу. — Дальше уже Раша. Не поверила бы, если бы кто-то мне сказал, сколько угля идет туда на протяжении дня. Честно, в течение часа за окном можно насчитать не менее 20-и углевозов». Позже она пересылает другу снятое из окна видео с «углевозами». «Они (россияне. — «ОстроВ») тут как у себя дома, поэтому им даже непонятно, что они тырят», — пишет она.

12 мая Ольга, только что вернувшись из «подвала», сообщает, что собрала чемодан, и размышляет, как ей лучше покинуть луганскую «республику». В конце апреля, на Пасху, девушка писала, что «кураторы» обещали вывезти ее «после праздников». 12-го она называет дату: «не скорее» 15 мая.

«Рапорт» у Ольги «приняли» еще в конце апреля, с тех пор она часто пишет, что хочет домой, и с нетерпением ждет, когда с ней свяжутся для выезда. Но в то же время она признается: «Страшно, честно, и домой ехать. Таких спишут первыми, чтобы задницы свои прикрыть. Глупость — если бы знала, что тут никакой военной романтики, не захотела бы (приезжать в Антрацит. — «ОстроВ»)».

Деньги, судя по всему, все так же не поступают. 29 апреля и 12 мая Ольга снова просит друга перевести ей на банковскую карту 35-50 грн.

12 мая девушка также сообщает, что луганского журналиста, который «делал мне протекцию», «посадили на подвал». 16 мая она радуется, что не нашла своего имени в списках «Миротворца» (на самом деле его и не могло там быть: список содержит только имена тех, кто получал аккредитацию в Донецке; кроме того, раньше Ольга писала, что не обращалась за аккредитацией). 17 мая ей приходится вызывать «скорую»: обострилась вегетососудистая дистония, потому что Ольга «на нервах».

После этого она уже не дает о себе никаких подробностей: очевидно только то, что Ольгу до сих пор не вывезли из Антрацита. Самые свежие ее посты в соцсетях — за 28 мая. Рано утром 30 мая она еще непринужденно комментирует свое и друга меню на завтрак. С 1 июня она уже не выходит на связь. В первых числах июня друг снова пытается связаться с ней через соцсети и скайп, но Ольга больше не отвечает. Днем, когда хозяйка аккаунтов в последний раз была онлайн, значится 15 июня. Но очевидно, что на самом деле это была уже не Ольга.

«То, что сделал я, вас не касается»

По словам Ростислава Гудзинского, главы ВО «Голос», о сотрудничестве Ольги с СБУ ему известно не было, и сам он с этой структурой никаких дел не имел.

Гудзинский должен был быть одним из немногих людей, знавших, куда действительно отправилась Ольга весной этого года. Тем не менее на вопрос, что он и его организация сделали для того, чтобы выручить девушку, за время с 1 июня, когда связь с ней оборвалась, до 22 июня, когда появилось видео с ее «признаниями», он так и не ответил.

Дальше мы вынуждены привести нашу переписку, касающуюся этого вопроса:

— Меры по установлению места пребывания Ольги мы приняли сразу. Но лишнее разглашение могло ей навредить, — сказал Гудзинский.

— Ростислав, простите, но мне все-таки хотелось бы получить ваш комментарий относительно Виктора, которого, по ее «признаниям», Ольга встретила в вашей редакции, и которому потом вы же (я имею в виду, сотрудники редакции) передали ее контакты, с ее разрешения. На основе ее переписки у меня есть основания допускать, что это правда, как я вам уже писала.

Что вы имеете в виду под «мерами»? Ивано-франковская милиция сообщала, что к ним относительно Ольги никто не обращался. Вы сообщали СБУ?

— Да, спецслужбы пытались избежать шума, но мы сами подняли этот вопрос в СМИ, обратились к должностным лицам государства и международные институты. Поэтому «замылить» этот вопрос не удастся, я вам обещаю. Всех шагов, которые мы предпринимаем, по понятным причинам, я указать не могу. Что касается передачи контактов Ольги сотрудникам СБУ, эта информация не отвечает действительности.

— Но вы, как и другие, подняли этот вопрос после того, как появилось видео, а Ольга пропала 1 июня, и никто с того времени не обратился относительно нее в милицию.

— Я еще раз вам говорю, что я был против поездки Ольги в зону АТО, но это уже в прошлом. Теперь общество, журналисты и государственные органы должны освободить украинского журналиста из плена врага.

— И Виктор не был в вашей редакции?

— Я не знаю, кто такой Виктор, с СБУ контакты я не поддерживаю.

— Еще одно уточнение: обращение в милицию не означает шума. К кому вы все-таки обращались после того, как она пропала, до 22 июня? Или на кого или что рассчитывали, чтобы установить хотя бы место ее пребывания? Я знаю, что для родителей Ольги она все это время была «в Европе». О настоящем месте ее пребывания с апреля, выходит, знали только вы и друг, с которым она вступила в переписку в середине апреля.

— Если у Ольги было задание от СБУ, то это вопрос к ним. До возвращения Ольги из плена я не могу оценивать действия спецслужб, это некорректно. После освобождения Ольги из плена мы все поблагодарим их за содействие.

— Мы тоже. Но вы не ответили на мой вопрос относительно милиции. Если вы не знали, что она сотрудничает с СБУ, вы были единственными, кто мог ее выручить.

— Я не могу рассказывать об освобождении Ольги из плена. Меры, которые мы предпринимали, будут обнародованы после ее освобождения.

Каким образом я мог ее выручить?

— Обратиться в милицию, для начала. И — мы бы сразу подняли шум, если бы наш корреспондент пропал в «республике». В таких случаях помочь может только это. Если только вы не знаете, что человек на самом деле был агентом спецслужб.

— Спасибо вам, но это не так, у нас полиция отсутствует, она полностью деградировала благодаря отдельным «реформаторам», поэтому толку от нее, как…

— Что тогда? Ольги не было на связи с 1 по 22 июня, три недели. Простите за грубый вопрос, но прямо он звучит так: что вы сделали за это время, чтобы ей помочь?

— Если бы мы подняли шум, мы могли бы Ольгу и не увидеть, вы сами знаете, что такие случаи были. (Мы знаем в основном противоположные примеры. — «ОстроВ»). Тем более, что она была в г. Антраците, вотчине «казака» Дремова, тупого невежды, беспредельщика и убийцы. Поэтому вы неправы. Шум нужен сейчас.

Послушайте, то, что сделал я, вас не касается, так и можете написать. Я в третий раз вам поясняю, что все комментарии о принятых мерах и процессе освобождения Ольги мы сделаем при ее согласии, когда украинской журналистке не будет грозить опасность и она будет на свободе на территории свободной Украины.

Спасибо за понимание.

В ольгиной переписке нет ни слова о журналистской работе — единственное занятие, о котором она рассказывает, это подготовка того самого «документального фильма». Она ничего не пишет также о мужчине, к которому якобы поехала на неподконтрольную Украине территорию. Единственный человек из местных, которого она упоминает, помимо героев своего «документального фильма», — это журналист, обеспечивавший ей «протекцию» и арестованный 12 мая.

Юлия Абибок, «ОстроВ»