– Вы же понимаете, что я все равно останусь журналистом. И если обнаружу здесь какую-нибудь теневую схему по отмыванию денег или коррупционное решение – уйду с большим скандалом.

– Договорились.

И мы ударили по рукам – я, в недавнем прошлом замглавреда одного из крупнейших деловых интернет-СМИ, и мой "высокопоставленный источник в Администрации президента", в недавнем прошлом – один из главных ньюсмейкеров медиарынка. Меня, по сути, взяли "на слабо": "Ты же знаешь, как в госорганах было принято общаться с прессой? Хочешь изменений? Так вперед".

Так я стала госслужащим с угрожающей должностью – "координатор работы с национальными медиа Администрации президента Украины". Звучит ужасно, но это правда.

С тех пор прошло уже более полугода. Я не могу сказать, что в высоких кабинетах царит безоблачная погода – проблем немало, и у каждого они свои. Но я по-прежнему здесь. 

Нас таких много — в разных учреждениях, на разных должностях, с разными правами и обязанностями. Нашу когорту я называю "боевые хипстеры госслужбы". Мы знаем, чего хотим и как этого достигнуть.  

По крайней мере, думаем, что знаем. Я здесь уже полгода. И каждый день я сталкиваюсь с новыми и новыми проблемами и трудностями. Самое смешное, что главная из них — ограниченность реальных полномочий.

Еще полгода назад даже я, вполне образованная представительница молодого поколения, на подсознательном уровне была уверена, что президент – фигура сакральная и практически всемогущая, а его администрация – едва ли не тайная масонская ложа. Прошлогодние действия Януковича наложили свой отпечаток: самого его уже в стране нет, а уверенность, что "во всем виноват президент" – осталась. Даже после возвращения к парламентско-президентской республике и передачи целой кучи полномочий в разные другие руки.

Думаю, причина в том, что испытывать сильные эмоции к одному человеку, будь то восхищение, страх, обвинение или ненависть – всегда проще, чем к нескольким десяткам (как в кабмине) или сотням (как в парламенте).

Людям нужна фигура, символ власти. Традиционно таким символом является президент. Именно на нем концентрируется отношение народа к действиям властей – и при этом не важно, действительно ли именно он отвечает за эти действия.

В полной несостоятельности такого взгляда на вещи я убедилась почти сразу после проникновения в АП.

В тот момент я как раз загорелась идеей еженедельной публичной отчетности администрации и пыталась вычленить некие критерии ее эффективности. В чем мерять успешность каждого из чиновников? В количестве обработанных документов? Принятых решений?..

С парламентом все ясно: критерий – количество и качество принятых законов. С министерствами тоже более-менее ясно: эффективность работы каждого из них можно измерить качеством развития сектора экономики или политики, вверенного этому министерству.

А есть ли какие-то количественные или качественные показатели работы АП?

Администрация – это несколько сотен людей, вся работа которых заключается в обеспечении деятельности президента. Они пишут президентские законопроекты, организовывают его встречи и мероприятия, собирают и обрабатывают информацию, анализируют документы, которые он должен подписать. Работу этих людей не видно – видно президента. Но неужели кто-то, правда, верит, что президент лично ищет юридические нестыковки во всех законопроектах, которые должен подписать?

Полномочия, как таковые, здесь есть только у президента. Остальных проще всего охарактеризовать как его представителей и наблюдателей в разных отраслях.

Помощница одного из "топ-менеджеров АП", успешного бизнесмена, рассказывала мне, какое бешенство у него – человека, привыкшего единолично принимать решения и действовать, – вызывала необходимость согласовывать свои действия в соответствии с бесконечными бюрократическими и политическими механизмами госслужбы. Он не выдержал и ушел.

И не он один. 

Это — главная проблема и главная причина того, что молодые и дерзкие не выдерживают долго. Мы привыкли решать и действовать. Привыкли быть свободными в своих действиях. Руководствоваться не тем, какое впечатление возникнет у окружающих от наших действий, — а тем, насколько они эффективны.  

Местная система яростно сопротивляется такому подходу. Почти четыреста тысяч чиновников по всей Украине в основной своей массе привыкли работать не на результат, а на видимость. Результат как таковой им не нужен — и они, в силу разных причин, блокируют реализацию эффективных решений. 

Зачастую ты даже не можешь отследить, на каком именно этапе запущенный тобой процесс начинает тормозиться. Этот момент просто наступает — и процесс увязает в бесконечной бюрократической рутине. И у тебя остается только два выхода: плюнуть и бросить все, взвыв на луну, или прорываться с боями через липкую паутину норм, подписей, бумажек, служебных записок, согласований и прочее и прочее. 

Логичный вопрос — почему тогда не поменять всю систему? Да нет поводов не менять всю систему. Но на что? Все эти процедуры и искусственные преграды тщательно и с любовью закреплялись на законодательном уровне последние двадцать лет. По-хорошему — надо отменить или переписать практически все решения, указы, законы и подзаконные акты. Они так спутаны, что обнаружить, где и как они сработают, можно только после длительного изучения. 

И да, система меняется. Понемногу, по чуть-чуть, по одному, тщательно изученному и переписанному закону. И мы, как можем, форсируем этот процесс, в силу собственных сил и возможностей. Пока же остается только биться в паутине — либо сдаться и уйти.

Есть, впрочем, и служащие, которые никогда не сталкиваются с подобными проблемами, при этом работая в АП по двадцать лет. Это технический персонал – уборщики, водители, буфетчицы. Перекинуться парой слов с такими работниками – отдельное удовольствие.

– Что ни говорите, а при Кучме было лучше всего: гулял по коридорам, со всеми здоровался, мог остановиться и полчаса проговорить с уборщицей. Самый вредный, конечно, Янукович был. Там одна охрана чего стоила: что-то им не понравится, так и из окна выкинуть могут. Все их боялись. При нем вот эта парковка, – мой собеседник, колоритный дядька лет шестидесяти, машет рукой в сторону внутреннего двора, где стоят машины чиновников, – закрыта была, потому что у него на нее окна выходили, и ему, видите ли, бензином пахло.

Кто туда заехать пытался – та же охрана сразу выгоняла. Вся администрация по окрестным дворам парковалась. Ему же специально отдельную систему вентиляции строили – старой ему то ли мало было, то ли боялся, что по ней к нему кто-то в кабинет залезет.

Сейчас, конечно, с одной стороны, проще, а с другой – сложнее. Они там до утра по кабинетам сидят, а нам же надо следить, чтобы у них всё в этих кабинетах работало. Тоже сидеть приходится.

– А правда, что тут какие-то сумасшедшие подарки на все праздники дарят? – спрашиваю.

– Дарили когда-то... – дядька ностальгически вздыхает. – Вот, был тут когда-то такой глава ДУСи, Бакай. Недолго, правда, был. Но он на Новый год каждому сотруднику та-акие подарки раздал, что я три дня их выносил, за раз поднять не мог. Икра какая-то, колбаса, шампанское. И это всем – до последней уборщицы!

А в этом году даже банкета не было…

Я решила не рассказывать ему, что Бакай в международном розыске. За растрату. Пусть себе ностальгирует.

Мария Попова, координатор работы с национальными медиа Администрации президента, специально для УП.Жизнь