В условиях любой тоталитарной власти независимым СМИ сложно противостоять давлению. И даже если их де-факто не закрывают, то есть риск, что их могут использовать в каких-то целях: либо как витрину для мировой общественности - «смотрите, а свободная пресса у нас таки есть и ругать нас не надо». Либо для купирования протестного электората и сбора всех недовольных в одном месте. Либо для манипуляций - продвигая под видом честных материалов необходимые власти сигналы.

Так было в Германии при Гитлере. Так сейчас в России при Путине.

Опубликованный на прошлой неделе в российской «Новой газете» материал о том, что малазийский «Боинг» МН-17 сбили-таки Буком, стал не сенсацией, а очередной констатацией всем очевидного факта. Да и небольшое предложение (ради чего, собственно, эта спецоперация и замышлялась), что Бук не российский, а якобы украинский, не выдержало критики: эта версия была аргументированно опровергнута еще год назад. Ну, заставили СБУ повторить ее еще раз, они взяли и повторили.

Однако неожиданность была в другом - в том, что очевидный слив Кремля распространялся не через желтушные «Комсомолку» или «Известия», а через последний оплот свободы слова в России, серьезную и принципиальную газету, где работала убитая Анна Политковская и продолжают работать много честных и принципиальных людей.

Данный случай «подыгрывания властям» не является для России единичным. И практика использования властями независимых СМИ для специальных информкампаний берет свои корни в не таком уж и далеком прошлом.

Пример тому - немецкая газета «Frankfurter Zeitung» (1856-1943), которую в свое время называли «лучом света в темном царстве». Редакция газеты видела свое предназначение в создании «свободного, демократического социального общества», поэтому не удивительно, что победу гитлеровской НСДП журналисты приняли в штыки: «Они уже пришли, его приверженцы, благодаря этой беспринципной демагогии, которую когда-либо переживала Германия. Национал-социалистическая предвыборная гонка, в которой мы все на протяжении 1932 года так или иначе принимали участие, стала для нас каким-то затянувшимся кошмаром, в котором дикость и политическая недобросовестность были наравне с политическим дилетантизмом... Движущая сила, из которой национал-социалисты черпают энергию, создана в огромной части из подлейшего и ничтожнейшего из всех инстинктов - антисемитизма», - писала FZ 31 января 1933.

Ведущее издание страны категорически не приняло и самого Гитлера: «Мы, в этот момент, когда господин Гитлер провозглашен канцлером Германии, открыто заявляем, что он этого высокого поста недостоин», говорилось в редакционной статье «Сомнение».

Предугадали журналисты FZ в 1934 году и предстоящие гонения на нелояльные СМИ. Так, из-за одной опечатки в тексте (в поздравлении рейхспрезидента рейхсканцлеру в конце вместо восклицательного знака наборщик поставил вопросительный) были закрыты две газеты: «Эссенер Фольксцайтунг» и «Кельнише Фольксцайтунг». (Кстати, ничего не напоминает из нынешней российской действительности?)

«Это говорит о том, что неизбежное зло опечаток теперь будет поводом к действиям с тяжелыми последствиями, а именно запретами, что при опечатке, допускающей политическую интерпретацию, эта любая возможная интерпретация уже будет подтверждением фактической вины того, кто ее совершил. Эта точка зрения гестапо в Пруссии еще раз подчеркивает то, что запрет для этих газет не только сохранится, но в тоже время приведет к тому, что в будущем при смысловых технических ошибках с политическим подтекстом против виновных будут приняты строгие меры», написал 4 мая 1934 в Ханс Кальманн статье «Различные последствия опечаток. К предупреждению гестапо».

Таким образом, возникает закономерный вопрос - могла ли существовать в Германии в условиях безраздельной власти гитлеровцев газета с резким неприятием национал-социалистической идеологии и тем более лично Гитлера? Могла ли регулярно выходить газета, которая вызывала приступы бешенства у Гебельса? Ведь в своих дневниках он пишет, что ««Frankfurter Zeitung» должна исчезнуть. «Этот грязный листок больше не подлежит использованию» (22 октября 1936 года).

Оказалось - может! И, мало того, «Frankfurter Zeitung» благополучно просуществовала аж до 1943 года! В чем же секрет? Почему такое явно враждебное режиму издание могло выходить даже в условиях войны?

Понять это помогает анализ статей «Frankfurter Zeitung», подготовленный берлинским Музеем Ванзейской конференции, посвященный истории уничтожению евреев в Третьем рейхе.

Перелом в редакционной политике случился, скорее всего, в январе 1937 года. 21 числа Гебельс признается в том же дневнике: «Передо мной объяснялся (главный - авт.) редактор Кирхер из «Франкфуртер». Я выложил ему весь список грехов этой газеты. Он очень подавлен и обещал, что теперь все будет гораздо лучше. Иначе он свое получит». Получилось действительно для Гебельса неплохо - за публикацию, например, запрещенной картины Ван Гога из газеты были уволены двое редакторов. Это подтверждает, что власти вынудили главреда газеты пойти на сотрудничество.

Это, конечно же, отобразилось на тональности статей. Вот в разгар войны, в феврале 1943, FZ печатает разговор с Гебельсом, прибегая к очередной манипуляции - слова чиновника передаются без кавычек, «от первого лица», как редакционная статья. Так используется доверие аудитории для убеждения в правильности слов главного идеолога нацистской Германии.

«В этот четверг доктор Геббельс говорил с нами более двух часов - мы чувствовали, что он не только рейхсминистр, произносящий свою речь, но и глашатай судьбы. Оглушительно разносится эта речь. И мы следуем ее приказу...», - говорится в статье «С железным сердцем».

Упомянутые выше дневники Геббельса дают также четкую картину и понимание причин, как и почему было принято решение сохранить газету «Frankfurter Zeitung».

«С доктором Дитрихом (Отто Дитрих, руководитель прессы в НСДАП, затем - имперский руководитель прессы - авт.) обсуждал «Франкфуртер Цайтунг». У нее так много авторитетных читателей за границей. Мы хотим ее временно сохранить, но редакцию полностью перестроить и вышвырнуть оттуда испорченных типов», - написал Гебельс 2 февраля 1938 года. Другими словами, нацисты решили сохранить единственный влиятельный канал, чтобы манипулировать мнением Запада и продвигать необходимые, как сегодня говорят, месседжи (Привет нынешнему «Russia Today»).

Делалось это достаточно профессионально: «По определенным причинам мы публикуем в «Франкфуртер цайтунг» одну «недисциплинированную» статью, где, кроме прочего, будут доказательства экономических и оперативных возможностей наступления на Москву. Мы попробуем с помощью этой статьи переключить внимание врагов на другую область и возлагаем на это большие надежды (Тогда планировалось продвижение на юг - ред.) Получится ли заманить в эту ловушку большевиков, пока под большим сомнением», - написал Гебельс в мае 1942 года.

Интересно, что для прикрытия этой дезинформации газету даже публично наказали: «Статья из «Франкфуртер Цайтнуг», вдохновителями которой мы выступили и которая должна была отвести внимание наблюдательной вражеской общественности от южного фронта, между тем была опубликована. Она теперь официально запрещена и за нее на пресс-конференции был вынесен выговор».

Правда, Гитлер не оценил тонкую игру своего подчиненного и решил по-своему жестко расправиться с газетой. «Фюрер решил, что «Франкфуртер Цайтунг» должна быть закрыта. Я приму соответствующие меры. Вообще-то жалко, что этой газеты не станет, но решения фюрера всегда правильные», - пишет вспоминает Гебельс 2 июля 1943 года.

Между тем он не отказывается от возможности манипулировать общественным мнением и намерен создать новое издание - с тем же коллективом, но под новым брендом и, обязательно, с сетью распространения за рубежом: «Франкфуртер Цайтунг» будет ликвидирована с 1 сентября. Я, возможно, создам в Берлине новую ежедневную газету, которой буду распоряжаться самостоятельно. Эта газета должна будет ежедневно выдавать публицистику, которую «Дас Райх» публикует еженедельно. Я ожидаю, что это предприятие сделает очень много для оживления общественного мнения. Особенно надо подумать о сбыте газеты за границей. Я возьму в газету часть редакции «Франкфуртер Цайтунг», исключив при этом всех ненадежных элементов». (15 июля 1943 года).

Чего больше было в существовании «Франкфуртер Цайтунг» - работы на нацистскую власть? Или все-таки это был жизненно необходимый компромисс с властью с той лишь целью, чтобы сохранить издание и таким образом иметь возможность хоть изредка печатать правду? Единогласного мнения по этому поводу в немецком обществе нет. «Усилие противостоять приобщению к господствующей идеологии, нигде так не проявилось так сильно, как в истории газеты «Франкфуртер Цайтунг», которая до самого конца стремилась сохранить свое лицо и свой собственный голос», - писал историк Петер де Мендельсон.

Другого мнения придерживается главный редактор «Дойче Альгемайне Цайтунг» Карл Силекс: «Как быть с тем, что известные журналисты или деятели искусства, продолжая свою деятельность в Третьем рейхе, способствовали тому, чтобы показать международному сообществу, что их новые хозяева являются якобы приличными людьми. Что мы этой нашей работой поддерживали старания гитлеровского режима замаскировать его настоящую сущность, его чудовищность, были его пособниками. Что наша деятельность была направлена на то, чтобы скрывать от немецкого народа то, что с ним произошло на самом деле?»

Не будет единого мнения и относительно поступка «Новой газеты» со сливом по Буку - мы не знаем, что стояло на кону и какими аргументам руководствовался менеджмент издания, принимая решение о публикации данного материала. Кроме того, не вышел еще срок давности.

Но история и существует для того, чтобы учиться чужих на ошибках. И приведенный выше пример немецкой «Frankfurter Zeitung» еще раз говорит нам, что при тоталитарной власти доверять СМИ не стоит, даже если эти медиа выглядят профессиональными и надежными. Ведь тоталитарная власть найдет тысячу и один способ поставить себе на службу, «загнать в резервацию» или заставить замолчать любое СМИ, даже самое независимое. А если СМИ не замолчало, значит так кому-то для чего-то оно нужно. Поэтому читать/слушать/смотреть материалы даже самых честных медиа следует критически, подвергая серьезному анализу.

Игорь Соловей, «Новое время страны»