«Агенты влияния» начинались четыре года назад на «Интере» с Артемом Шевченко. В 2008-м программа перешла на НТН, с тех пор несколько раз меняла ведущих и время выхода.

В конце 2011-го, после кадровых пополнений на канале, на смену автору, редактору и ведущему Кириллу Лукеренко пришла новая команда. Отныне лицом «Агентов» является ведущий Александр Бондарчук, руководителем – Владислав Сидоренко под стратегическим руководством редактора публицистических программ НТН Сергея Мамаева. Продюсером программы выступает Алексей Котенко, а команде журналистов помогают репортеры из других программ канала.

Начиналась программа как «новая телевизионная среда сериального типа». Нынешние «Агенты» на цикличности историй не заостряют. Хотя и не пишут подводки в индустриальной зоне, продолжают традиции жесткого оформления студии. Также за последние несколько месяцев в программе заметнее уделяют внимание усилению видеоряда историй расследований. Главная же задача по-прежнему состоит в публичном давлении на ответственного за проблему чиновника. Причём проблему социальную или экономическую – политика «Агентов влияния» не интересует, подчеркивает ее руководитель Владислав Сидоренко.

Изменения в программе, похоже, пошли на пользу показателям канала. В феврале «Агенты влияния» стали лидером среди публицистических программ собственного производства НТН, взяв рекордную для программы долю 7,04%. Как ранее отмечал Сергей Мамаев, показатели проекта начали расти с осени прошлого года, когда главный выход программы перенесли на воскресенье с повтором в понедельник.

Как сейчас работают «Агенты влияния» и о чём согласны говорить чиновники, «Детектор медіа» расспросила у Владислава Сидоренко. 23-летний политолог-международник работает в команде программы с 2010 года.

− Владислав, почему «Агенты» не касаются такой всепроникающей темы, как политика? 

− На телевидении и без того много передач о политике. Нас же интересует решение, именно акцент и решение социальных проблем. Мы идём другим путём, избегая повторения тем, которые муссируются каждый день в выпусках новостей телеканалов. Тем более что мы выходим раз в неделю, и к воскресенью события недели зачастую утрачивают актуальность. Если, конечно же, это не экстра-событие по типу задержания киллеров в Одессе. Тогда, конечно же, стараемся уделить внимание. Но, опять же, именно под тем углом, который интересен для нас. 

− Как определяете тематику расследований?

− Ранее «Агенты» зачастую рассматривали конкретные эпизоды при участии одного определенного героя в какой-то ситуации, проблеме. По ходу эта же история, по возможности, выводила нас на какие-то системные вещи. Тем самым предупреждая или обостряя внимание других людей на данную ситуацию, это было в какой-то мере case studies, то есть тематические исследования. Сейчас же нас интересуют более системные процессы – пусть рассказываем об одном человеке, пусть о нескольких, но мы всегда делаем акцент на систему, стараемся обобщить проблему и решить ее. Как показывает практика, во Львове и Луганске большинство проблем похожи. К примеру, случаи гибели и травмирования украинцев на давно уже устаревших и беушных аттракционах; липовые огнетушители, которые впаривают на рынках автомобилистам, а они потом в экстремальной ситуации не могут ими воспользоваться; или же медобеспечение, которого просто не хватает, из-за чего нередко умирают дети. 

− Интересует ли программу заявленный в самом начале «сериальный принцип расследований»? 

− Как правило, программа состоит из 5 сюжетов и маленького бэка. Первый сюжет выходит в начитке: это глубокий анализ криминально-социальной значимой темы последних дней недели. Его продолжают тематические сюжеты и обязательно расследование или разоблачение на 6-7 минут. В заключительном сюжете мы информируем о результатах расследования, которым занимались ранее. Мы показываем, произошли ли изменения после нашего вмешательства, и если нет, то почему и кто за это отвечает. Называем конкретные фамилии. 

− Какие темы «Агенты» ведут постоянно?

− Было много, и сейчас продолжают периодически выходить материалы о незаконном игральном бизнесе, подпольных игровых автоматах, медицинские темы, автомобильные и дорожные темы, разные аферы и разводы. Те темы, которые касаются практически каждого украинца в повседневной жизни – не важно, большого города или же небольшого населенного пункта. 

− Сколько времени на подготовку расследования у журналиста «Агентов»?

− Как правило, неделя. Но если это оправдано глубиной и серьёзностью темы, есть возможность работать в 2-3 раза дольше.

В оперативности подготовки темы очень многое зависит от чиновника. Есть службы, которые отвечают на вопросы очень срочно и очень чётко. Есть службы, которые задерживают ответы, пресс-службам очень долго приходится уговаривать того или иного чиновника ответить на наши, часто очень неудобные, вопросы. Некоторые просто игнорят и всё. И есть определенная «каста», если можно так сказать, чиновников, например, с Киевгорадминистрации, с которыми вообще невозможно выйти на связь. При этом с ними активно общается пресс-служба КГГА, они дают согласие на съёмку, а потом просто не берут трубку, обманывая и подставляя при этом свою же пресс-службу. 

− Как находите «неуловимых» чиновников?

− Мы никогда априори не рассчитываем на то, что чиновники открыты. В основном, это люди старшего возраста и устаревших стереотипов, которые не привыкли, что их деятельность можно контролировать и что, главное, есть кому это делать. 

Ну и таких можно заставить ответить. :) Найти или выйти можно абсолютно на любого человека. К примеру, в той же КГГА есть её публичный председатель, которому можно задать вопрос на брифинге. Случается, он при нас звонит подчинённому и спрашивает: «А почему ты не встретился с журналистами, я же тебе расписал всё?». 

К тому же, распорядок дня у чиновника предсказуем. И в определённые часы мы ожидаем его то под зданием горадминистрации, то на Золотых Воротах под управлением. 

Ввиду специфики телепроизводства, картинка для нас гораздо интереснее, чем письма или справки. К последним приходится прибегать, когда люди из органов не хотят светиться в кадре. Это, пожалуй, самая большая проблема для телевизионщиков. 

К тому же, сама встреча не всегда гарантирует желания общаться с журналистами. Скажем, неделю назад мы в присутствии камеры задали конкретный вопрос Николаю Азарову. Вопрос неудобный: о хищениях средств, направленных на решение проблемы стихийных бедствий в буковинском селе. Два года назад его спрашивали о том же, во время визита премьера в Черновицкую область. Реакция – «без комментариев». 

− Усложнило ли вашу работу решение Конституционного суда о трактовке конфиденциальной информации? 

− Скорее нет, чем да. В нашей редакции никакого давления ни на кого никогда не было. У нас нет необходимости лезть в личную жизнь чиновника: механизмы показать намеки на коррупцию существуют и без такого вмешательства. К примеру, порой достаточно красноречивы в кадре дорогие часы, компьютер и обстановка кабинета прокурора. А оффшорные счета и автомобили, на которых ездят члены его семьи, не настолько важны. К тому же, наша главная задача – чтобы чиновник выполнил определённую функцию в решении той или иной социальной проблемы. 

Нас больше касается другой законопроект – о морали на ТВ с показами крови и убийств.

− С какой целью вы уделяете внимание этой жести?

− Это скорее мужской канал, мы работаем в большей степени с мужской аудиторией. Если не показывать человеку полную историю последствий ДТП, она его не ужаснёт. К тому же, у зрителя всегда есть выбор и возможность переключить на другую программу. Если есть спрос, почему не должно быть предложения? 

− А другие методы не практиковали? К примеру, статистика не менее красноречива. 

− Статистика на экране – это пустые цифры. Только картинка способна заставить человека задуматься. И опять же, для цифр есть прекрасные печатные издания, интернет-СМИ. Если я включил телевизор и мне рассказывают о том же ДТП – я хочу его видеть. Я смотрю ТВ, а не читаю газету. 

− Прибегаете ли в процессе съёмок к постановкам? 

− Постановки… Нет. Иногда, редко достаточно, мы используем реконструкции: скажем, когда речь идёт о работе оперативников во время захвата, например, киллеров. Такими материалами редакцию снабжают, в основном, правоохранители, которые, собственно, и производят следственные эксперименты. 

Таких эпизодов в расследованиях очень мало: банки, где оперативники реконструировали задержание, материал полугодичной давности о Львовской таможне о контрабанде с задержанием одного из чиновников-таможенников.

− Как снимаете эпизоды со взломом автомобилей и квартирных дверей? 

− Пользуемся машинами сотрудников, договариваемся со знакомыми о компенсации испорченного имущества. Сами же съёмки не постановочные. Если они постановочные, зачем они нужны? Пустой разговор и подстава зрителя. Такое в формате нашей передачи просто недопустимо. Или показываем как есть, или не касаемся темы вообще. 

− Какими средствами видеосъемки пользуетесь в ситуациях, в которых снимать открыто нет возможности? 

− Выручают телефоны.  

А вообще, чтобы снять видео с тем же чиновником тайно или записать его разговор, не обязательно использовать скрытую камеру. Раскрывать эти нюансы я не буду, но такие наработки у нас есть, и их много. 

Стараемся, чтобы журналисты как можно меньше рисковали. Я лично не допущу, чтобы журналист попал в какую-то такую историю. Зачем?

− Были ли у вас случаи давления, угроз и преследования журналистов? 

− Никогда в жизни на этом канале не было случаев давления на журналиста. 

− Здорово! К примеру, у «Знака оклику» на ТВі совсем другая ситуация. 

− У них специфика программы немножко другая. Как правило, угрозы и давление на журналистов сопряжены с работой, которая так или иначе освещает политику, влиятельных людей, мощный бизнес. Хотя, опять же, что касается бизнеса, у нас не было никогда, слава Богу, проблем. Хотя разоблачали и взятки, и отмывание денег и т. д. Политику не освещаем, с подобными случаями не сталкивались. Но такие истории слышим от знакомых, друзей, коллег. Знаем о них из прессы, блогов.

− Как вы обычно проводите расследования – сугубо своими силами или сотрудничаете с другими СМИ?

− Как правило, такие случаи из разряда исключений. К примеру, мы были единственным телеканалом, который записал 40-минутное эксклюзивное интервью с псевдопрофессором Андреем Слюсарчуком. Потом оно использовалось ТВi, а мы брали материал по этой теме у них – работали параллельно. 

С печатными, да и интернет-СМИ вряд ли есть смысл объединяться: нас прежде всего интересует картинка, в то время как журналистам других медиа достаточно, к примеру, письменного ответа чиновника. Что касается поделиться: если есть интересные истории – звоним, просим поделиться контактом. Звонят и нам. 

− Удаётся ли в ежедневной рутине искать новые методы расследований? К примеру, Ника Дэвиса, автора публикаций о телефонных прослушках News of the World, в свое время вдохновила книга его коллеги о расследовании причин авиакатастрофы. И Дэвис ухватился за идею подключить к проверке фактов суды, иски в которые подавали сами жертвы телефонных прослушек. Ещё один хороший пример – объединение журналистов «Знаку оклику» в расследовании финансовых оборотов вокруг буровых вышек для «Нефтегаза» с «Зеркалом недели. Украина» и зарубежными СМИ. 

– Мы вникаем сугубо в ситуации, на которые реально способны повлиять. Одно дело буровые вышки, которые муссируются в прессе, а по факту… Другое – отбойники, которые не проходят сертификацию (по нашему материалу уже дописывается законопроект), или пакет законов, правок о суррогатном материнстве, которые были внесены после нашего расследования и обращения к нардепам. 

Как правило, наша цель – найти ответственного за проблему чиновника, задать ему конкретный вопрос и спросить о результате проделанной им работы. Иногда практикуем метод подсадных сотрудников. Порой нас вызывают в суды в качестве свидетелей по тому или иному возбуждённому делу. 

Зачастую в отношении креатива мы можем рассчитывать на собственную проработку темы. Приходишь, к примеру, к чиновнику, а он заявляет съёмочной группе: проблемы нет. В ответ открываешь ноутбук и показываешь документы, какое-то видео, цифры. Недавно такой случай был в Минэкологии, где нам заявили, что даже разговаривать с нами не будут о нелегальной покупке животных в Украине, потому что «это невозможно – купить льва». Мы демонстрируем видео как раз такого случая, где мы лично его покупаем, и слышим такой комментарий: «Ну что я могу сказать, перевезён он был не по нормам». 

− Что вас интересует больше – решение конкретной социальной задачи или создание резонанса для общественного давления на определённый аппарат или организацию в целом? Последнее – более ответственная задача. 

− Среди тем, о которых удалось заявить наиболее громко – сюжеты о добыче открытым способом угля на Восточной Украине. Там целый национальный парк просто уничтожили под боком у милиции. Мы довели дело до ведома Министерства внутренних дел. В итоге там уволили мелкого милиционера и продолжают добывать уголь. Эту тему мы не оставляем.

Именно благодаря «Агентам» был принят целый пакет документов об усыновлении украинских детей гражданами других стран. Это произошло после подготовки нашего сюжета о бельгийских геях, которые вывезли ребёнка из Украины с целью усыновить его. Мы занимались темой сепаратора крови в Сумах, и нам пообещали провести тендер на его закупку, а по факту – по команде купили за неделю и тендер не понадобился. Совсем недавнее расследование и раскрытие фактов целой коррупционной пирамиды было посвящено украинской железной дороге, и Виктор Вольский, начальник Главного управления ГПУ по противодействию коррупции в транспортной сфере, обещал разобраться в фактах, которые мы предоставили. Также наши сюжеты были посвящены дорожным знакам с разметками, которые очень часто висят просто так, для красоты, и противоречат не только государственным нормам и ГОСТам, но и здравой логике.

Это только малая-малая часть того, что мы делаем каждый день. Примеров много. Но самое главное – мы очень часто доводим наши дела до логического завершения. Следствием проведённых нами в прошлом году более 100 расследований были изменения в некоторых законах и целых пакетах законов Украины. И я этим очень горжусь.

Фото Павла Довганя