- Ну, если мы говорим о центральных каналах, то это совершенно справедливо. Они становятся все менее отличимы друг от друга. Это если говорить о главных: «Первом канале», «РТР» и «НТВ». Потому что такие каналы как «СТС», «ТНТ», «Рен-ТВ», все-таки не имеют всероссийского охвата. А эти главные – очень похожи. Я иногда подряд включаю новости и с интересом смотрю, насколько они повторяют друг друга. Но вот что касается провинциального телевидения, регионального, то там картина, как ни странно, лучше. Хотя, казалось бы, предполагаешь (и это верно), что там – двойной пресс. Местных и центральных властей. Причем пресс местных всегда страшнее, потому что их боятся вдвойне. Но, коль скоро ты выполняешь некую неписанную конвенцию, ну, например, упаси Бог тебя критиковать или сомневаться в полезности проведения Олимпиады в Сочи, то на местном уровне ты можешь позволять себе не то чтобы даже «критику», а реальное обозначение существующих социальных проблем.

 

Мне в последние годы не раз приходилось быть членом жюри конкурсов региональных российских телекомпаний. Увы, эти конкурсы больше не существуют. Потому что их проводила организация «Интерньюз», финансируемая американскими гуманитарными фондами. И эту организацию в России прикрыли. Ее руководителю Манане Асламазян выдвинули какое-то нелепое обвинение в валютных махинациях, а эта женщина для всех, кто ее знает, абсолютная бессребреница, безумно преданная своей профессии. О ее финансовой нечестности не может быть и речи. И пока она работала, «Интерньюз» проводил такие конкурсы, и мы, выезжая куда-нибудь в Вологду, Новосибирск, Кострому, за несколько дней просматривали, без преувеличения, сотни телепрограмм. Могу с полной уверенностью сказать, что в них хотя бы называли, обсуждали те проблемы, которые стоят перед людьми. То, что на центральных каналах абсолютно исключено. Так что российское телевидение пока еще странным образом существует. Но, конечно это существование выморочное. Потому что именно вот те, лучшие региональные журналисты, которые чего-то заслуживают, получают совсем небольшие деньги. Понятно, что их замечают в Москве и зовут. Они едут за славой и за деньгами, обескровливая тем самым региональное телевидение.

 

- В конечном счете – да. Даже если человек приезжает с выпученными от честности глазами, то ему их быстро прищуривают. В первую очередь – большими деньгами. Ведь в конечном итоге испытание деньгами оказывается ничуть ни менее сложным, чем испытание давлением власти. И если в случае с властью можно было ощущать какой-то героизм от этого противостояния, то сейчас, когда главная ставка – деньги, тебя кроме как дураком никто не назовет. Начиная с собственной жены. Мол, что ты, балбес, отказываешься от хорошей зарплаты? Ну и сиди со своей честностью.

 

- Ну, что значит «перспективы»? Надо, чтобы радио слушали. С этим, конечно не очень хорошо. Потому что короткие волны, на которых всегда традиционно вещало «Радио Свобода», уходят в прошлое. Сейчас слушают FM, в крайнем случае – средние волны, УКВ. А FM – это огромные деньги и надо проходить конкурс на частоту. А этот конкурс проводит комиссия, на 75% состоящая из правительственных чиновников. Понятно, что «Свободе» частоту такую не получить. Значит, остаются короткие волны.

 

Но есть другая возможность – это Интернет. Колоссальная возможность. Так что у нас сейчас на большом подъеме Интернет, который можно и слушать, и читать, и возвращаться к прошлому. Там есть и звуковой, и письменный архив.

 

- Пока. Потому что, ведь пример Китая говорит о том, что Интернет прикрыть тоже больших трудов не составляет. Не то, чтобы даже прикрыть. В Китае ведь он не прикрыт, просто страшно затруднен доступ к нему.

- Увы, это так. Китай сейчас становится лакомым куском во всех отношениях. И в политическом и экономическом. С ним считаются и идут навстречу. В России пока этого нет, но все серверы, находящиеся на территории страны прикрыть нехитро. А усложнить доступ к серверам, находящимся заграницей – тоже можно. Просто еще не добрались. Авторитаризм перерастает в тоталитаризм, а эта машина не будет останавливаться.

 

- Мы не юристы, не следователи, чтобы ответить на вопрос: «Кто это мог сделать»? У меня есть свои соображения, но я не считаю возможным их высказывать. Важно, что ситуация в стране такова, что такое убийство возможно. И ни один человек не верит в то, что оно может быть расследовано честно и объективно. Это самое страшное.

 

- На прогноз я не отважусь. Но все, что мы видим, вызывает большой пессимизм. Начиная просто от унификации всех телеканалов и заканчивая прямым враньем. И я говорю не только о политическом вранье. Я своими глазами видел репортаж «Первого канала» о том, что Венецианский фестиваль завершился триумфом российского кино, а приз за главный фильм фестиваля выиграла картина «12» Никиты Михалкова. Что, мягко говоря, не соответствует действительности. Михалков получил на фестивале почетного «Золотого льва» - по сумме заслуг. Его фильм ничего не выигрывал.

 

Российское телевидение нивелируется. Избавляется от всех мало-мальски заметных личностей, от которых можно ждать какого-то не того выверта. Например, от Леонида Парфенова или Виктора Шендеровича. Отлученные от телевидения, они – прирожденные телевизионные персоналии. Вместо них телевидение заполняют пропаганда и серость.