«Нам говорили: “Мы знаем, откуда у вас деньги! Вы – порнографический канал!”»
«Цікаво, що нинішнє ICTV впевнене, ніби йому 13 років, і дуже дивується, що життя в ефірі було й до Богуцького», - написал в своем тексте, приуроченном к двадцатилетию канала, главный телекинопереводчик Украины Олекса Негребецкий. Жители Украины, которым двадцать лет назад было больше двух, несомненно, помнят ICTV тех времен - «Альфа», «Територію А», «Пасіонарію», ставшие легендами украинского телевидения 90-х. О том, как возник первый в Украине негосударственный телеканал западного образца и с западными инвестициями, «Детектор медіа» рассказали люди, непосредственно его создававшие.
Игорь Чернышов: В 1991 году я работал в медицинской организации «Гринпис» «Дети Чернобыля» переводчиком. Там я познакомился с водителем - по-моему, его звали Юра. Он подошел ко мне и говорит: «Слушай, есть тут новая работа». Он сам толком не понимал, о чём идет речь, но рассказал, что есть некие американцы, и есть украинская барышня, Людмила Алексеева, по виду аппаратчица. Этой компании, которая непонятно чем собирается заниматься, нужен переводчик.
Я согласился встретиться. Меня представили двум людям - Алексеевой и канадцу по имени Дуглас, который, собственно говоря, руководил запуском канала. Эта пара нашла в США инвестора, Питера Герви, основателя СТС, который решил организовать телевизионную компанию в Украине. Мы с Юрой стали первыми сотрудниками новообразованной телекомпании. Я занимал должность менеджера-ассистента, в общем - ответственного за всё, или старшего куда пошлют. Ни Алексеева, ни Дуглас не были акционерами - оба были нанятыми менеджерами-стартаперами. Акционером был Питер Герви, но и он вкладывал только часть денег, остальной капитал он привлек от других американцев.
Поначалу у нас не было ничего. Всё началось с появления юридического лица ЧП «Незалежність», зарегистрированного Алексеевой, чтобы мы могли иметь хоть какою-то возможность работать. У компании, например, не было факса - он тогда вообще редкостью - и я ходил на почтамт, где нужно было записаться в какую-то книгу, открыть счет, и только после этого получить доступ к факсу. Как только появилась компания, грохнул путч. Я подумал: хорошенькое начало для новой работы. Стало быть, всё завертелось в конце августа 1991 года.
Американские инвесторы у нас уже были, теперь нужен был местный партнер. Выбрали Концерн РРТ. На тот момент Нацсовета еще не было, был только «Укрчастотнадзор», который просто выделял частоты, и одна из них была как раз у Концерна РРТ. ICTV планировалась как локальная, киевская станция. Идея была проста: РРТ даст нам частоту и передатчик, а американцы - контент, ноу-хау и людей, которые умеют делать телевидение.
Было много встреч, выпито много водки на переговорах, и в итоге вроде бы договорились. Навалилось так много работы, что жизни никакой другой не было. В тот момент меня угораздило жениться, и из-за этого цейтнота у меня не было ни медового месяца, ни дня, ни, кажется, даже ночи. Единственное, что я помню - это презент Дугласа мне на свадьбу: десять долларов. Правда, времена были такие, что за один бакс такси возило тебя из одного конца города в другой, так что я купил себе на эти деньги очень приличную рубашку.
Работали мы практически круглосуточно, так что можно считать, что мы жили в квартире у Алексеевой, на Димитрова. В какой-то момент ей показалось неудобным, что мы с Дугласом фактически живем у нее, и она сняла для нас офис на Красноармейской. Там я жил по нескольку суток, переводя документы с английского на русский и назад.
Из техники помню примитивный лэптоп Toshiba без жесткого диска: сначала на двенадцатидюймовой дискете загружаешь операционную систему MS-DOS, потом вынимаешь ее и вставляешь другую - с текстовым редактором «Лексикон». Дискеты постоянно зависали, документы исчезали, не сохраняясь. Перед подписанием договора с Концерном РРТ у меня завис файл с переведенным на два языка договором, над котором я бился ночь напролет до шести утра. Договор исчез. Пришлось набирать полностью по памяти текст договора за час. Говорить об этом руководству я, разумеется, не стал.
После подписания этого договора, собственно, началась работа. Завезли оборудование. Сначала вообще хотели работать наVHS, но в итоге остановились на формате U-matic - этаком псевдобэтакаме для продвинутого пользователя полупрофессионального видеомагнитофона.
Игорь Чернышов
- Как появилось название?
И. Ч.: Сначала было предложение назвать компанию «Унисон». Всем понравилось, пока кто-то не выдвинул встречное предложение - «Унитаз», и «Унисон» канул в лету. Потом просто перевели название «Международное коммерческое телевидение» - International Commercial TV, сократили до аббревиатуры, и так получилось нынешнее название. Дугласу понравилось еще и то, что можно перевести на слух как «Я вижу телевидение».
Леонид Дмитренко (Олекса Негребецький): Я подключился, когда уже была двухкомнатная квартира на Красноармейской. Меня привели по блату. До этого я работал мелким журналистом, редактором, но уже имел дело с нормальными компьютерами - макинтошами, например. А тут все переводы, которые надо было редактировать, приносили на папиросной бумаге, а у меня, редактора, компьютера не было, несмотря на радужные перспективы, обрисованные мне при приеме на работу. Впрочем, то, что моя должность называлась «редактор», совершенно не означало, что я не работал переводчиком, выпускающим, офис-менеджером и еще кем угодно. Таков был основополагающий принцип работы в компании: называться ты мог как угодно, но функции всё равно будут практически неограничены.
После моего прихода появилась небольшая комнатка, аппаратная и редакторская, под телевышкой на улице Дорогожицкой. По периметру стояли столы редакторов, а в центре - стол главного режиссера Юлия Колесника (ныне программный директор ICTV. - ТК), который крутил ус и думал. Моим уговорам, что нам нужны компьютеры, он сопротивлялся, утверждая, что машина для работы редактора совершенно ни к чему. В конце концов, компьютеры появились, и два из них достались редакторам - с черно-белыми мониторами, жестким диском 20 мегабайт и пятидюймовыми дискетами. Это было невероятно! Даже странно, что сейчас в моем телефоне 34 гигабайта.
Олекса Негребецкий
И. Ч.: На тот момент уже существовала договоренность и даже была оплачена покупка программ канадского Super Channel. Питер, приехав из США и увидев на канале ТЕТ, который уже тогда появился, последние голливудские боевики, прямо обомлел и всё пытался выяснить, как они могли себе позволить купить эти фильмы. Я говорю ему: их никто не покупает, просто берут кассету VHS и показывают. Он: а как же копирайт? Я говорю: какой такой копирайт? Нет у нас ничего подобного.
Л. Д.: Этот самый Super Channel не был на самом деле суперканалом. Он показывал один и тот же фильм целый месяц. В основном канал выпускал в эфир программы про мушек и мышек - в общем, было ужасно скучно всё это транслировать. Чуть позже появились программы Wild America, более красочные и яркие, тогда мы слегка взбодрились, - а то было очень утомительно смотреть одно и то же. Поначалу в эфире были просто программы Super Channel без перевода, а потом потихоньку стали появляться переводы и, соответственно, переводчики. Но это было большой проблемой - найти хороших переводчиков на украинский язык. За работу переводчика платили очень мало, приходили в основном студенты и переводили такое, что на голову не натянешь. Помню один случай, когда речь шла о deforestation, вырубке леса, - какой-то парень понял и перевел только station, станцию, и дальше долго разглагольствовал о станции Дефора, к которой он в своей фантазии уже проложил рельсы через пустыню. Мы смеялись до слёз.
- А кто принял решение дублировать программы именно на украинский язык?
И. Ч.: Вообще проблемы выбора языка не было: с одной стороны, раз мы независимая страна, то понятно, что языком вещания будет украинский. С другой стороны, американцам тоже не могло прийти в голову, чтобы независимое, только что отделившееся от России государство предлагало своим гражданам продукт на русском языке. Так что языковой вопрос ни разу не возникал: ICTV сразу был украиноязычным каналом.
- Что произошло дальше?
Виктор Иваненко: В таком тестовом режиме компания находилась практически год. Но никакой конкретной даты запуска канала до лета 1992 года не существовало: все готовили первый эфир ICTV на неуточненную и неясную дату.
Елена Клейменова: Я пришла в компанию 17 мая, и сразу стала набирать переводчиков, которые умели бы не только переводить с английского на украинский, но и делать это со звука очень плохого качества, да к тому же хоть что-то знали о биологии - в эфире крутилось много программ о животных и никто толком не знал терминологии. Когда я пришла, речи об эфирах вообще не шло - от меня просто требовалось загрузить в компьютер архив. Я даже кассет ни разу до своего выхода на работу не видела, а компьютера вообще боялась. Впрочем, никого это не смущало - мы даже на часы не смотрели, просто делали, потому что кто-то это должен был делать. И вот в одну из пятниц, совершенно неожиданно, нам говорят: в понедельник мы выходим в эфир. А у нас ничего не готово, к тому же мы хотели выйти вместе с новостями, так что пришлось срочно искать переводчиков для новостей. Но в понедельник, 15 июня, мы все-таки вышли в эфир. За два часа разницы между выходом новостей ITN в Лондоне до выхода их у нас нужно было перевести весь выпуск. Это была адова работа.
Елена Клейменова и Нина Рудик
- А сколько вам платили?
М. Л.: Ровно в десять раз больше, чем на государственном телевидении, то есть 100 баксов. У главного инженера зарплата была 200 марок. То есть, сейчас кажется, что это совсем немного, но тогда на эти деньги можно было жить. И даже странно, как можно было жить на те деньги, которые платили на государственном телевидении. Для сравнения, возникший позже канал «1+1» перекупил много наших хороших сотрудников, потому что их зарплаты сразу были в два-три раза выше.
- Вы были первой телекомпанией с иностранным капиталом. Если сейчас всё еще разглагольствуют о «руке Госдепа», то и тогда, наверное, вас обвиняли в пропаганде и подрывной деятельности?
И. Ч.: Надо сказать, что если ЦРУ и СБУ работали с нами, то очень тонко - мы их практически не замечали. Были какие-то люди в офисе, например, время от времени переводившие сценарии программ на английский и отсылавшие их куда-то в США, но для нас это было не слишком тревожно и мы их практически не замечали...
Л. Д.: Были еще депутаты, которые говорили: «Мы знаем, откуда у вас деньги! Вы порнографический канал», - наверное, имелись в виду порнографические сцены из жизни сусликов и мух-дрозофил.
- Кто-нибудь из вас понимал конечную цель этих эфиров, переводов и круглосуточной работы? Ведь рекламы тогда на канале не было, значит, коммерческим такое телевидение можно назвать только условно...
В. И.: Как я понимаю, всё это было просто модным способом заработка денег. Когда ты продаешь квартиру, стоимость евроремонта не учитывается, так что и тут было важно просто создать хоть какую-то телесеть. И продать ее кому-то, кто уже будет вкладывать деньги в бэтакамы и сделает сеть прибыльной. Американцы просто хотели ее создать - и быстренько от нее избавиться.
И. Ч.: Канал вообще всё время продавали, но всё никак не получалось. В конце концов, продали канал Бакаю - кажется, ему первому, году эдак в 99-м. Тогда же, кстати, американцы случайно продали «Мьюзик радио» - это было и одно и то же юридической лицо, у которого была лицензия на телеканал и на радио. Надо отдать должное покупателям, они вернули американцам радио назад бесплатно.
- А когда, собственно, появился канал в полноценном виде?
Л. Д.: Целый год мы работали с очень странным контентом - круглосуточно показывали новости, программы про животных и фильмы очень плохого качества, которых было куплено по три доллара ведро. Половина из них - вестерны 30-40-х годов. Впрочем, нас всё равно практически никто не видел.
И. Ч.: Ах, да. Питер очень ругался с Концерном РРТ, когда понял, что нам подсунули не метровый, а дециметровый канал. Оказалось, что нас могли смотреть только в Киеве, да и то надо было специальную антенну устанавливать - rabbit ears, то есть «кроличьи уши». Чуть позже все стали устанавливать такие антенны коллективно, на целый дом, - и стало полегче.
Чтобы наладить отношения с РРТ, пришлось представителей концерна свозить в Сан-Франциско, в ознакомительную и заодно развлекательную поездку. Я их сопровождал, впервые в жизни выехав за границу, и помню, как мы из-за разницы во времени проснулись ночью и искали алкоголь в доме миллионера-инвестора, который нас принимал. Мы перепортили ему много коллекционного виски, прежде чем нашли что-то, что нам понравилось... И вот в этой поездке было принято решение о расширении сети по всей Украине. Концерновцы передавали свои передатчики в регионы, а я стал начальником, отвечающим за региональное развитие сети. Первым городом, где появился ICTV, стал Львов, а потом уже мы стали двигаться на Восточную Украину.
В. И.: Поначалу у нас были большие проблемы с передатчиками - в разных городах были то дециметровые, то метровые. После продажи рекламы директору завода ЗАЗ он выяснил, что посмотреть свою рекламу не может. В общем, денег он нам не дал, но несколько машин по бартеру мы все-таки получили. А в Донецке наш передатчик стоял в семи километрах от города, да к тому же в низине, так что там нас долго вообще никто не видел.
Михаил Лебедев: Осенью 1992 года мы провели презентацию компании, чтобы заявить о себе. Я предложил провести презентацию на вышке, но потом от этой идеи быстро отказались - помещения вышки совершенно не были приспособлены к проведению хоть какого-либо мероприятия. И хотя планы были наполеоновские - хотели пригласить Майкла Джексона, даже Мадонну, даже предлагали Алексеевой бассейны установить, чтобы у воды попивать коктейли, и она поначалу всерьез отнеслась к этой идее. Но когда бюджет посчитали, всё ограничилось салатами.
Но именно тогда был наконец принят логотип с расшифровкой «Международное коммерческое телевидение». Поначалу как нас только не называли - и «ИСи4», и ИСТВ - люди не привыкли к логотипам, уж тем более - английским.
- И кто автор самого первого логотипа?
И. Ч.: Старый логотип, еще с большим количеством звезд, был разработан подругой Питера Герви.
Л. Д.: Как раз перед презентацией канала нужен было какой-то логотип для бейджиков. И я, сидя на диване с компьютерщиком Лешей, придумал такую идею - Украина, как еще одна большая звезда, врывается в созвездие Европейского союза. Вышло очень некрасиво. Но пришла Катя, вот эта самая подруга Питера, и на своем макинтоше сделала этот логотип. Первоначально он должен был быть желто-голубой, но потом синий цвет как-то потерялся.
- Как появились первые собственные программы канала?
Нина Рудик: Когда нас бесконечно достали все эти истории из жизни опоссумов и мошек, мы пришли к Юре Колеснику - все же творческие люди - и предложили ему делать свои программы. Просто не могли уже больше смотреть мультфильмы про Папая и эти ужасные вестерны. В 1993 году мы были уже год в эфире, но у нас не было ни одного журналиста, ни одного оператора. Только переводчики и редакторы.
М. Л.: Когда я пришел, Колесник сказал: «Операторов не будет - будешь просто помогать редакторам». Инженеры сами собирали анонсы и всякие подводки, а собственное производство изначально не планировалось. Это была полностью наша инициатива, точнее, инициатива Нины, полжизни проработавшей в детской редакции. В конце концов, всё как-то сложилось: Нацрада потребовала, чтобы у канала появилась доля собственного контента.
Л. Д.: Где-то в это же время мы с коллегой съездили в Питер, чтобы привести первую дорогую камеру, еще какую-то аппаратуру, и посмотреть, как работают наши коллеги на 6-м канале. Кстати, в этой поездке я понял, как у нас всё было круто - у нас была и студия, и микрофоны, и еще что-то, а в Питере звук писали в таких больших деревянных ящиках, куда ведущие засовывали головы.
На обратном пути мы выкупили целое купе, чтобы нас не ограбили, но проводница всю дорогу кого-то пыталась нам подселить, и всё хвалилась, что перед нами целое купе выкупали только хасиды, которые хотели молиться в купе, но даже им она умудрилась кого-то подселить, так что нам сопротивляться бесполезно. Но я, несмотря даже на хасидов, никого в купе не пустил, так что мы довезли эту более или менее пристойную камеру до Киева. И наши операторы сразу ожили, у них возникли прожекты, как они будут снимать, какие планы делать, какие программы теперь можно выпустить в эфир...
М. Л.: Первый наш продукт - это проморолик компании. Я его снимал вот этой самой камерой. Стоя в пятнадцатиградусный мороз на крыше шестиэтажного дома, я снимал панораму сверху вниз, от самого кончика вышки до жизнерадостных лиц наших американских руководителей. Они, кстати, послали наш ролик какому-то старичку-критику в США, и он сказал: «Не знаю, была ли у оператора шагово управляемая компьютером головка, но некоторые неточности при панорамировании все-таки были». Какая головка, какие компьютеры? Я просто в руках ее держал, пытаясь не упасть.
Н. Р.: А первая собственно наша, от первого до последнего кадра, программа - это «Ревю». К тому моменту режиссеры уперлись в то, что мы не можем работать без журналистов, и взяли Виктора (Иваненко. - ТК) как штатного журналиста.
В. И.: Мы сначала решили делать еженедельную общественно-политическую программу, в субботу, в прайм-тайм - 21:00. Весь процесс был устроен так, что если бы кто-то по дороге от монтажки до аппаратной поскользнулся и упал, мы бы опоздали в эфир, потому что заканчивали монтаж ровно за минуту до эфира. Вы обратили внимание, что все важные события в этой стране происходят почему-то именно в конце недели? Так что времени никогда не хватало.
Вышло всего 13 выпусков «Ревю», и последняя программы была посвящена снятию Кравчуком Кучмы. И после ее выхода американцы приняли решение закрыть программу и сделать канал исключительно развлекательным - поняли, что в этой стране не стоит лезть в политику. Не думаю, что кто-то прямо звонил из администрации президента, они просто как-то почувствовали, что лучше этого не делать.
Тут как раз появился Том Баттиста, бывший вице-президент CBS, который стал первым генеральным директором ICTV. К тому моменту американцы вовсю пытались продать канал, и им нужен был профессионал, чтобы сделать что-то с контентом. Баттиста первым отправил Колесника в Канны для закупок каких-то других, кроме Super Channel, программ. При нём же возник рекламный отдел - меня сняли с «Ревю», и я стал заниматься рекламой. Он же придумал слоган «Зірка телебачення України».
- Когда перед каналом появилась цель стать исключительно развлекательным, с чем вы начали?
М. Л.: Был такой культовый детский сериал из восьмидесяти серий, который мы транслировали. Он назывался «Карусель» и в нём играли только дети. Однажды ко мне подошел Юрий Колесник, и сказал: «Мне на следующей неделе нечего ставить. Придумайте, чем занять нашу детскую аудиторию до того, как через полгода мы сможем повторить сериал». А по договору в промежутке между повторами мы имели право показывать отрывки из сериала и обсуждать их.
Н. Р.: Совершенно внезапно оказалось, что программу буду делать я. Просто все на меня посмотрели на совещании, и я оказалась ее редактором, сценаристом, режиссером и всем остальным. Это была такая викторина по 15 минут пять раз в неделю, выпуски которой никогда не повторялись. Утром писался сценарий, днем мы снимали, вечером монтировали - и тут же всё это идет в эфир. Всё это делали мы втроем: ведущая Люда Деменьтева, я и Михаил Лебедев.
Когда стали приходить письма с ответами, - об этом мы, кстати, изначально не задумывались, - мы, наконец, поняли, что нас смотрят. Нам стали присылать письма тоннами, мешками... У нас было обязательство читать письма - в редакторской висело объявление «Дневная норма прочтения писем - 200 штук». Приходилось читать, отвечать, отсылать призы...
В. И.: Мы просто не знали, чем это закончится для нас, чем грозит - и таков был принцип работы на канале вообще. Однажды руководство решило показать Кубок Стэнли по хоккею. Но кто в Киеве в состоянии прокомментировать в прямом эфире Кубок Стэнли? Кто вообще разбирается в игроках и правилах НХЛ? В итоге мы узнали, что в НХЛ играет киевлянин Алексей Житник. Мы разыскали его папу, притащили в студию, и он рассказывал нам, как его сын играет в хоккей! Большинство спортивных журналистов, которые приходили на кастинг, попросту не успевали следить за картинкой - шайба двигалась для них слишком быстро. Но был гениальный Валентин Щербачев, которому всё равно было, что комментировать. Приходил и спрашивал: «А что это у нас, тхеквондо? Поехали, тхеквондо». Надо было реслинг - значит, реслинг.
Спортивное вещание - это вообще наше отдельное достижение. Пик его пришелся на 1996 год, когда мы впервые в Украине транслировали чемпионат Европы по футболу. Стоимость трансляции тогда составляла четверть миллиона долларов, и американцы отказались платить такие деньги. Тогда мы собрали эту сумму через рекламный отдел, нашли комментаторов и показали впервые Евро в полном объеме. Этот год был настоящим прорывом ICTV. После Евро мы могли себе позволить всё: и «Формулу-1», и Уимблдон. На Уимблдоне мы обожглись - пошел дождь, и показывать было нечего, на картинке ничего не было видно. Потом мы показали бои НБА, которые блестяще комментировал покойный Юрий Выставкин. Мы же первыми начали транслировать бои братьев Кличко.
Кстати, с этим была история: как-то на канале появилась пресс-секретарь Кличко Наталья Терещенко и принесла кассету. Мы посмотрели, с гордостью показали ее в эфире, и в итоге в 1998 году именно мы на весь мир транслировали бои сразу двух братьев Кличко - те, где младший проиграл, а старший выиграл чемпионский титул. А в 1996 году мы по каналам Ватикана транслировали на всю Европу то, что назвали «Чернобыльский марафон» - собрали со всех украинских каналов всё видео, связанное с Чернобылем, и показали его европейцам. Рейтинги спортивных трансляций могли сравниться разве что с сериалами.
- Сериалы на ICTV были легендарные - как и их переводчики.
Л. Д.: Да, всё началось с сериала «Доля», который мы показали 1992 году. Во время его показа вымирала вся страна. И когда позже начались веерные отключения электроэнергии, зрители чуть не подняли бунт - все требовали прекратить отключения, чтобы иметь возможность смотреть серию. Этот вопрос даже поднимали на заседании Кабмина. Потом мы показали сериалы «Пасіонарія - квітка пристрасті», затем «Карусель».
А потом пришла бумага, в которой был список сериалов, в том числе «Друзі», «Альф» и тот американский сериал, по формату которого теперь в России сделали «Счастливы вместе» (Married With Children. - ТК). К тому моменту я уже не работал на канале, а только делал переводы и редактировал. У меня была мечта, чтобы в Украине был хоть один полностью украиноязычный канал. Поэтому даже после увольнения я остался переводить сериалы. Я посмотрел то, что нам предложили, и подумал: вот было бы классно перевести несколько из них! И взялся это делать. У меня были, конечно, личные пристрастия - вот, например, я с удивлением выяснил, что были фанаты нашего перевода «Трансформеров», а мы его делали левой задней, как можно хуже, поскольку этот сериал был нам противен. Были серии, в которых мы в реплики не попадали, и даже вообще одну выпустили без перевода - забыли перевести. В общем, раздражал меня этот сериал. И я всегда был недоволен работой редакторов и переводчиков - совершенно невозможно было найти хороших.
Н. Р.: Ну, у Лёни была такая цидулка с совершенно несусветным текстом, который он давал отредактировать новичкам. Сделать это было невозможно. Так он их тестировал, и все ему не подходили.
Л. Д.: Да не было там ничего сложного. Ну, например, там был текст про «всесвітню війну», и если человек не правил фразу на «світову війну», то я ему сразу говорил - свободен. И так далее.
Н. Р.: Так вот, Лёня был жёсток. Я, кроме того, что была режиссером этой «Карусели» пять дней в неделю, еще и водила в ней куклу. Был у нас там кот. Вообще-то кот был немой, но иногда он говорил «мяу» моим голосом. Так вот, мы в очередной раз бежим из монтажки в аппаратную, чтобы ставить в эфир новую программу, а из другого конца длинного-предлинного коридора Лёня мне вслед кричит: «Ніно, наші українські коти говорять "няв", а не "мяу"!». Я ненавидела его в тот момент (смеется).
Л. Д.: В конце концов нам прислали кучу американских сериалов. В том числе «Альф». И мне пришлось его не просто переводить, а адаптировать, потому что в нём показывали совершенно неизвестную нам американскую жизнь. Упоминались какие-то реалии, персонажи - и за кадром раздавалось страшное ржание. А почему они ржут? Я не понимал, никто не понимал - и интернет не был так уж, прямо скажем, распространен, что бы выяснять всё это.
Так что я адаптировал как мог. И да, на нас обижались коллеги-конкуренты. Например, когда я однажды перевел какую-то фразу как «хорошее дело ТОНИСом не назовут» - там и в оригинале была какая-то шутка про конкурентов... Здесь не знали американских ведущих, так что пришлось вводить в сериал наших, но изменяя фамилии - вместо Русланы Писанки у меня была Рузанна Писанкер, и всё в таком же духе.
В. И.: У нас, кстати, многие нынешние ведущие начинали - Снежана Егорова, Маша Ефросинина; «Вісті» Канишевского появились тоже у нас - в 1996 году. А старейшая программа - «Миколина погода» - до сих пор выходит.
