Многие догадываются, что профессия накладывает отпечаток на человека. Я же, вслед за знаменитым венгерским психиатром Леопольдом Зонди, автором теории судьбоанализа, глубоко убеждена, что есть и обратная связь: человек всегда выбирает профессию сообразно своим явным или скрытым особенностям и потребностям. Мы организуем внешнюю реальность вокруг себя в соответствии с реальностью внутренней. Даже если человек говорит, что он попал в профессию совершенно случайно - у него есть скрытые (даже от себя самого) мотивы оказаться в том или ином профессиональном сообществе. Не каждый человек может ежедневно резать людей или выдергивать им зубы - для этого надо обладать сильным садистическим влечением и иметь силу реализовать это влечение конструктивно, на пользу себе и людям, став хирургом или стоматологом. Не каждый человек может выступать на сцене, выставляя себя напоказ - для этого, помимо таланта, необходимо иметь огромную потребность в том, чтобы быть на виду: истерическое (демонстративное, эксгибиционистское) влечение выступает надежным мотивом для этого.

Так и в журналистику мы попадаем не случайно. Помимо других, внешних, факторов (династия, популярность, возможности профессии) нас в журналистику ведут тайные влечения наших душ. Почему эти влечения остаются скрытыми и столь сильными? Они являются базовыми, потому что берут свое начало в детстве: не всегда нам удается реализовать свои потребности в родительском окружении, и они остаются с нами во взрослом возрасте, настоятельно требуя воплощения. Как правило, эти потребности связаны с телесностью и даже сексуальностью, но с помощью сублимации поворачиваются в социальное русло. Я попробую описать основные влечения и потребности, которые ведут нас в журналистику, и объяснить, откуда они берутся. Во второй части статьи я попытаюсь показать, что же происходит с этими влечениями, когда они, благодаря профессии, оказываются удовлетворенными.

Перед тем, как написать статью для «Детектор медіа», я провела опрос по этому поводу в своем живом журнале (ЖЖ). Я очень благодарна журналистам, которые приняли участие в беседе, и буду ссылаться на них в статье. Не все могут столь честно смотреть на себя и свои мотивы. Кроме того, разговор в ЖЖ дал мне внутреннее право писать об этом. Понятно, что не все готовы заглядывать в себя так глубоко, для кого-то это может быть болезненным. Но раз люди ответили на мой пост, значит, многие журналисты готовы говорить на эту тему и интересуются ею. И все-таки: если ваша любимая поговорка «Иногда банан - это просто банан», то эта статья, скорее всего, не для вас.

Я хочу подчеркнуть, что наличие скрытых влечений не является патологией: это нормальное явление. Весь вопрос в том, реализуются ли разные влечения в примерно одинаковой степени (психологическое благополучие) или человек сосредоточен только на одном - например, день и ночь занят только работой (настораживающая тенденция). Более того, конструктивное использование этих влечений, в том числе в профессии, может быть благотворным как для человека, так и для окружающих. Тем не менее, знание о своих скрытых влечениях дает человеку преимущество: мы можем наиболее осознанно распоряжаться только тем, что хорошо знаем. Чем менее мы знакомы со своей потребностью, тем мы больше склонны к импульсивным поступкам ради ее удовлетворения, порой удивляя и разочаровывая самих себя.

Итак, вот список основных скрытых влечений, которые ведут людей в профессию журналиста:

Оральное (маниакальное) влечение

Суть: рот должен быть занят

Корни: в процессе сосания материнской груди младенец не только физически насыщается, он получает порцию любви, заботы, защищенности. Кто видел младенца в процессе питания, тот знает, что такое «осоловелые» глаза: ребенок в этот момент будто отрешается от реальности, кайфует. Именно поэтому влечение названо маниакальным: маниак - это тот, кто отрицает реальность. В данном случае речь, конечно же, идет не о маньяках из ужастиков, а о маниакальных психологических защитах в пределах нормы. Маниакальные защиты позволяют человеку быть не полностью погруженным в реальность, витать в фантазиях и иллюзиях. Если родители не вводили ребенка в реальность осторожно, но настойчиво, он остается оральной личностью.

Деструктивная реализация: курить, беспрестанно сосать чупа-чупсы или пиво из бутылки; компульсивно объедаться.

Конструктивная реализация: стать радио- или телеведущим, выступать с речами.

Истерическое (демонстративное, эксгибиционистское) влечение.

Суть: быть на виду. Себя показать.

Корни: речь идет о возрасте 1,5-2 лет, когда ребенок любит ходить голым и демонстрировать всем свое великолепие. Задача родителей - выразить свое восхищение и поддержать позитивное самовосприятие ребенка. Ошибка родителей: ругают его за наготу и стыдят. В итоге вырастают люди с повышенной потребностью в самодемонстрации и восхищении. «Хотелось быть популярной, узнаваемой, нравиться», - пишет участница беседы в ЖЖ, анализируя свои мотивы вступления на стезю журналистики. «Наверное, все-таки желание показать себя было сильно выражено. Я помню, как купила газету со своей первой статьей, прочитала, какой тираж, и подумала: вот, сегодня тысячи людей прочитают то, что я написала... Этот факт для меня тогда показался совершенно упоительным», - делится другая участница беседы. В том, что человек удовлетворяет эту потребность, не было бы ничего плохого, если бы не истощение, связанное с постоянной озабоченностью тем, какое впечатление человек производит на окружающих.

Деструктивная реализация: Стать эксгибиционистом и демонстрировать свои гениталии возле детских больниц

Конструктивная реализация: стать телезвездой.

Вуайеристское влечение (обратная сторона демонстративного)

Суть: людей посмотреть. Увидеть то, что для других закрыто. Пролезть туда, куда другим нет доступа. «Вообще хорошо помню в подростковом возрасте ощущение, что мне моей жизни мало, и хочется как-то участвовать в жизнях других людей, подглядывать, как будто бы пробовать на вкус, как-то примерять на себя, что ли», - пишет другая участница.

Корни: Если процесс, описанный в предыдущем параграфе, будет проходить естественно, чуть позже ребенок сам начнет стесняться наготы, и тут родителям тоже надо поддержать его в стеснении: позволить ему переодеваться наедине с самим собой, не беспокоить его во время интимных процедур. Ошибка родителей: та же, что и в предыдущем параграфе, плюс ругают ребенка за стеснительность, говоря: «Ну прям там, стесняется он, нашел кого стесняться, мать родную!», лишают ребенка интимности, своей личной территории, где он может быть наедине с самим собой. В итоге вырастает человек с такой же сильной потребностью в восхищении и самодемонстрации, как и в случае истерического влечения, но в придачу с сильным запретом на ее удовлетворение.

И тогда человек находится в состоянии амбивалентности: он идет на телевидение, чтобы удовлетворить свое влечение, но одновременно не может получить от этого удовольствие, каждый эфир дается такому телеведущему неимоверным внутренним напряжением, из-за чего он может даже уйти из профессии. «Я случайно попала в профессию и от вынужденной публичности ее всегда жестоко страдала, - пишет одна из участниц беседы на эту тему в моем ЖЖ. - Уйдя с последней, довольно высокой должности (не выдержала, надоело), почувствовала себя лучше».

Деструктивная реализация: подглядывать за тем, как другие занимаются сексом.

Конструктивная реализация: проводить журналистские расследования; стать папарацци.

Садистическое влечение

Суть: влиять на других, иметь власть.

Корни: по мнению авторитетного психолога и писателя Эриха Фромма, суть садизма не в том, чтобы делать больно, а в том, чтобы иметь власть над другим. Уже в младенчестве ребенок имеет, как ему кажется, магическую власть над матерью: стоит ему проголодаться - она тут же подносит его к груди, стоит намочить пеленки - мама тут же их меняет. Чуть позже ребенок желает иметь власть над самим собой, то есть распоряжаться собою. Уже 1,5-2-летний ребенок активно говорит «нет» и настаивает на самостоятельных решениях. Задача родителей: позволить ребенку здоровую агрессию, помогающую отделиться от матери. Ошибка родителей: ребенка наказывают за агрессию, и он остается в полной власти родителей. Единственный способ противостоять этой власти - властвовать самому. Такой человек боится, что если не будет садистом, то другие станут садистами для него. Он начинает стремиться к власти как к единственному способу обеспечить свою безопасность. «Подозреваю, что у меня была проповедническая миссия + демонстрация ума, - пишет участница опроса в ЖЖ, - желание улучшать окружающий мир глобально, это про власть, наверное».

Деструктивная реализация: жестокость, бытовой садизм.

Конструктивная реализация: стать представителем «четвертой власти». Лучше всего - политическим журналистом, причастным к власти непосредственно. Или стать редактором, который решает судьбу статьи и контролирует журналистов.

Мазохистическое влечение (обратная сторона садистического)

Суть: самопожертвование, желание быть полезным, прежде всего другим, путем отрицания своих собственных интересов.

Корни: описанные в предыдущем параграфе взаимоотношения с родителями часто приводят к тому, что человек обретает глубокий внутренний запрет на выражение агрессии. Но агрессивное влечение естественно, и с ним надо что-то делать. Мазохистические личности направляют агрессию на себя. Самопожертвование - это один из видов самодеструкции. «Я постараюсь максимально оставаться в тени, - пишет участница беседы в ЖЖ, - писать, давать людям информацию, скрашивать их досуг - о да, это кайф. Быть полезной. Но только не светить мордой!!!».

Деструктивная реализация: стать жертвой бытового садизма

Конструктивная реализация: стать ответсеком, который выполняет огромный объем работы за скромную оплату, оставаясь в тени

Параноидное влечение

Суть: фантазии всемогущества, вдохновение, творчество; желание слушать истории, которые рассказывают другие

Корни: обретая все больше навыков - речь, способность ходить самостоятельно и делать многое по своему желанию, ребенок начинает чувствовать себя чуть ли не всемогущим. Слушая сказки, он легко идентифицируется с героями и будто сам попадает в сюжет, представляя, как действовал бы там. Границы между реальностью и фантазией стерты. Затем ребенок сталкивается с реальностью, он вынужден увидеть и принять свои ограничения. Но на определенном этапе ему очень важно пережить это чувство эйфории и огромных возможностей. Задача родителей: поддержать вдохновение ребенка, читать ему сказки, оставаясь рядом в качестве надежного защитника. Ошибка родителей: отрицание больших возможностей ребенка, унижение его; мультики наедине с телеком вместо совместного чтения сказки.

Деструктивная реализация: уход в мир фантазий.

Конструктивная реализация: стать интервьюером, слушать рассказы людей.

Что же происходит с этими влечениями дальше?

Журналистика наиболее привлекает именно молодых и даже юных людей, которые находятся в состоянии юношеского кризиса. Суть этого кризиса в том, чтобы отделиться от родителей и найти свое место в жизни. Командировки и поездки, характерные для нашей профессии, способствуют отделению. Контакты с множеством людей позволяют расширить картину мира и увидеть другие примеры для подражания, помимо родителей - так юный человек строит свою идентичность, свое Я. «В детстве трудно давались контакты с людьми, - признается одна из участниц беседы в ЖЖ. - Быстро поняла, что журналистика - универсальный "ключ" к общению». Необходимость стать «пробивным», уметь добиваться своего, получать информацию вводят человека в реальность - иногда это становится довольно жестким, но полезным процессом. Для многих начинающих репортеров позвонить по телефону в какую-нибудь инстанцию - реальная проблема. Но работа в журналистике позволяет ему приобрести необходимые навыки и стать намного более адаптивным.

На этом этапе написание текстов как таковое не является главным. Для многих молодых писанина - это всего лишь скучный, но необходимый «довесок» к тому экстриму, который он получает в процессе добывания информации. Это называют «отписаться» - слово, напоминающее по структуре «отмазаться», «отделаться». Но писать все-таки приходится - хоть газетчикам, хоть телевизионщикам и радийщикам, и это имеет самое благотворное влияние на психику. Дело в том, что любой текст имеет структуру и композицию, у него есть начало и конец, и работа над форматированием текста структурирует и психику по тому же принципу, что и работа над композицией в художественном творчестве. Для написания хорошей статьи необходимо уметь отсекать лишнее (начинающие журналисты часто не имеют этого навыка и пытаются запихнуть в текст все, что они знают): это очень важный тренинг по умению определять главное, сосредотачиваться на нем, не растекаться - не только в текстах, но и в жизненных выборах. При написании текста журналисту приходится искать верную интонацию для общения с читателем и это - бесценный тренинг общения. В психологии существуют специальные подходы по работе с текстами, журналистам же приходится заниматься этим по умолчанию.

Именно поэтому я считаю журналистику великолепной профессией для молодых. Трудно даже представить, какая другая работа предоставляет столько же возможностей для психического и интеллектуального развития одновременно. Но в какой-то момент, благодаря всем перечисленным выше факторам, личность журналиста достаточно созревает, чтобы осознать иллюзорность многих представлений, которые привели его в профессию. К среднему возрасту, который сопровождается кризисом пересмотра жизненных и профессиональных приоритетов, страсть к профессии у многих утихает. Кто-то просто понимает, что источник иссяк. Кто-то испытывает настоящее разочарование: и чем больше выбор профессии был основан на фантазиях, тем более болезненно столкновение с реальностью профессии. А фантазии при выборе профессии неизбежны, ведь у молодого человека просто нет реального опыта, и ему больше не на что опереться, кроме своих иллюзорных представлений. «Разочарование как-то исподволь скапливалось, сначала казалось, что просто устала, потом все чаще стало приходить в голову, что польза журналистики - большая иллюзия, что информация стала общедоступной и читатель найдет для себя нужное без моей помощи и моих интерпретаций. Что пресса превратилась в обслуживающий персонал... Ну, словом, много достаточно горьких мыслей, - рассказывает историю своего разочарования участница ЖЖ-дискуссии. - Вывод был сделан такой - журналистика ныне не та (раньше трава была определенно зеленее), да и я не та, что прежде. Что бы сейчас могло меня заставить ехать на перекладных в богом забытую деревню или спускаться в шахту? Ну ладно, это хоть романтика какая-никакая, а вот общаться с чиновниками, например?».

Такие ощущения говорят либо о том, что скрытые потребности, приведшие человека в профессию, уже удовлетворены, либо о том, что пришло осознание несбыточности скрытых желаний. В любом случае, мотива оставаться в профессии не остается. А тут еще и специфика рынка труда: он не предоставляет опытным журналистам, достигшим мастерства, соответствующих условий и заплат. Единицы становятся редакторами и создателями авторских проектов - количество таких вакансий ограничено. Наверное, в эту группу попадают люди, которые пришли в профессию наиболее осознанно либо сумели сначала смириться с реальностью профессии, а затем найти спрятанный в ней клад. Другие предпочитают остаться в том же статусе и на тех же условиях, что и молодые неопытные коллеги - на мой взгляд, это не лучший вариант, ведь развитие в таком случае останавливается и человек остается «неинициированным» в следующий статус.

А многие просто уходят в другие профессии. Часто у таких людей поначалу остается чувство разочарования и ненависти к прежней профессии, которая «обманула их ожидания». Но если человек достаточно зрел, то постепенно он переосмысливает предыдущий опыт и убеждается, что профессия принесла ему немало плодов. Я уверена, что умный человек просто не сможет выйти из журналистики «пустым». Самые лучшие результаты получают те, кто сумел интегрировать профессиональные журналистские навыки и умения с новой профессией - а это вполне реально, потому что эти навыки уникальны в своем роде. Вообще, это один из главных критериев психологически благополучной личности - умение ценить свой опыт и использовать его.

Кстати, во время сбора информации для этой статьи выяснилось, что среди моих коллег психологов, психотерапевтов, психоаналитиков - а это профессия зрелых людей, как правило, от среднего возраста и старше - много бывших журналистов. Хотя даже бывшими их сложно назвать, потому что они продолжают быть отчасти журналистами - пишут статьи на профессиональную тему, ведут свои блоги, выступают в качестве пси-экспертов в телепередачах. Я думаю, это связано с тем, что практическая журналистика предоставляет возможность как следует узнать людей.

Какой же вывод можно сделать из всего этого? Для меня эта статья - и осмысление своего профессионального журналистского пути, и признание в любви моей первой профессии. Независимо от того, станет ли профессиональная журналистика единственной профессией или только этапом жизненного путешествия, она прекрасна и богата шикарными возможностями. Мне бы хотелось, чтобы эту статью прочитали и студенты журфаков - возможно, это поможет им лучше понять свои мотивы, и те, кто только-только столкнулся с профессиональным кризисом - возможно, статья поможет им выбрать дальнейший путь.

Юлия Тимофеева, сотрудник Юго-Восточного института психоанализа

Фото - http://poznay.info