В седьмую годовщину Иловайской трагедии на канале «1+1» вышел спецэфир ток-шоу «Право на владу» под названием «Иловайск. Правда» (на ютьюб-канале программа называется «Иловайск. Незажившая рана»). Спецэфир был посвящен событиям конца августа 2014 года, когда 429 украинцев были ранены, а 366 — погибли. В эфире неоднократно звучал вопрос, кто виноват в Иловайской трагедии, но после двух с половиной часов разговора зрители, по сути, ответа не получили.

Нельзя сказать, что неожиданно — в конце концов, после семи лет документы об Иловайском котле по большей части засекречены, и до сих пор ведется расследование. И это, разумеется, не значит, что вопрос задавать не стоит — наоборот, его задавать следует и как можно чаще. Тем более, что в студии сидело достаточно много людей, которые могли объяснить, что случилось и почему — даже до результатов официального расследования.

Не все, как подчеркнула ведущая Наталья Мосейчук, согласились прийти, хотя их приглашали в эфир. Отказались генералы Виктор Муженко, Руслан Хомчак, Виктор Назаров, Валерий Гелетей; не пришел Александр Турчинов, а также Анатолий Матиос — потому что не захотел «исповедоваться», процитировала его Мосейчук. Зато пришла нынешний генеральный прокурор Украины Ирина Венедиктова, начальник Департамента надзора по уголовным производствам в отношении преступлений, совершенных в условиях вооруженного конфликта, прокурор Юрий Рудь, председатель временной следственной комиссии ВР по расследованию Иловайской трагедии Андрей Сенченко, командующий Объединенных сил Вооруженных сил Украины генерал-лейтенант Сергей Наев и директор Института судебных экспертиз Александр Рувин. Помимо них пришли и те, кто воевал тогда, — куратор батальона «Кривбасс» Николай Колесник, командир полка специального назначения «Днепр-1» Юрий Береза и участник боев за Иловайск Роман Зиненко. Политическое руководство страны представлял советник руководителя Офиса президента Алексей Арестович, в студии также были экс-министр иностранных дел Павел Климкин и главный редактор сайта «Цензор.нет» Юрий Бутусов.

Ірина Венедіктова

Учитывая состав спикеров, программа могла бы если не раскрыть какие-то новые факты или прояснить ситуацию, то хотя бы внятно изложить события той недели и рассказать о трагедии максимально полно. Но получилось не очень убедительно — по-видимому, из-за того, что у всех пришедших в студию были разные задачи и цели. Мосейчук, исходя из ее вопросов, хотела услышать, посадят ли бывшее политическое и военное руководство страны за сделанные ошибки, а не выяснить, были ли эти ошибки и в чем заключались. Прокуратура, в первую очередь Венедиктова, хотела рассказать, как много и тяжело работают прокуроры и следователи. Экспертиза — что они высококлассные эксперты. А командиры батальонов — что против них ведется информационная кампания. По сути, единственным в студии, кто не хотел свести счеты, попиариться или оправдаться, был Роман Зиненко — автор книг про Иловайск. Но он говорил меньше всех.

Даже если учесть все эти разные цели, эфир мог бы получиться содержательным, если бы все называли вещи своими именами, а не прятались за туманными формулировками. Задала тон Венедиктова: смело сказав, что не будет прятаться за юридическим сленгом, а будет называть всех своими именами, не прибегая «к троеточиям». Но при этом, выступая больше часа, она не назвала ни одной фамилии. Повсюду у нее были одни «начальники сектора Б и Д», «руководители генштаба», «начальники соединений». И «пятый президент» был самым конкретно названым человеком в ее речи. Которую, кстати, она подготовила заранее и фактически читала по бумажке большинство своих реплик. Зрители, надо думать, тоже должны были подготовиться и держать перед собой распечатку с должностями и именами всех, кто руководил страной, армией, МВД и генштабом в августе 2014 года.

Венедиктова сыпала количеством свидетелей, тысячами документов и экспертиз, которые были проведены за семь лет расследования, к которому она по большей части отношения не имела. Говорила, что ошибки руководства были, но не они были причиной трагедии — это и есть основной вывод уже двух экспертиз. И даже один раз вступилась неожиданно за неназванного пятого президента, напомнив, что он, будучи главнокомандующим в мирное время, не принимал ключевых решений во время проведения «антитеррористической операции» «в соответствии с законами и должностными инструкциями». Во всем этом юридическом канцелярите терялся смысл сказанного.

Но по сути и Венедиктова, и Рудь, и Рувин ответили на самый главный, всех волнующий вопрос — кто именно виноват в гибели украинских военных при выходе из окружения, — однозначно. «Мы считаем, что это была спланированная операция России, чтобы заманить и расстрелять наших солдат в так называемом зеленом коридоре», — цитата не дословная, но точно передает смысл сказанного.

Этот очевидный и предсказуемый ответ совсем не устраивал ведущую. Мосейчук намекала, задавала наводящие вопросы, иногда просто клещами вынимала из прокуроров имена и фамилии возможных украинских ответчиков — но госслужащие стойко уклонялись от конкретных имен или фактов, ссылаясь на тайну следствия или недостаточность доказательств. Довольно долго в студии пытались выяснить, чем отличается «зеленый коридор» от «гуманитарного коридора» и правда ли, что существовала договорённость о том, что украинские военные могли выходить из окружения с оружием и техникой. Прямо не говоря, но подразумевая, что такого договора не было — и именно это было причиной расстрела украинских колонн. Получив ответ, что да, договорённость существовала, а коридор не важно, как называть, Мосейчук даже спросила: «Тогда что именно спровоцировало огонь россиян?». Как будто для «вероломного спланированного убийства», как назвали российский обстрел украинских частей Рудь и Венедиктова, нужен какой-то дополнительный повод со стороны жертвы.

Отчаявшись получить ответы на интересующие ведущую вопросы, Мосейчук спросила о глобальной ответственности украинского руководства за ситуацию, в которой оказалась армия до Иловайска. Чем неожиданно помогла генпрокурору уйти от неприятной, вскользь возникшей темы судебного преследования России за военные преступления в международных судах. Венедиктова поблагодарила за вопрос и достала новую порцию заготовленных бумажек — на сей раз с фактами из огромного уголовного производства «про обнищание украинской армии». И она, а после ее ухода Рувин, довольно долго рассказывали о распродаже техники, инженерных документов, целых объектов военного назначения, которая длилась более двадцати лет. Это, кстати, была сама интересная и насыщенная фактами часть программы — жаль, что по этому расследованию пока нет отдельной программы на канале «1+1». Продажа танков, кораблей, самолетов, распил на металлолом или даже угон огромного числа техники, начавшиеся с 1992 года, — это страшно увлекательная тема, согласитесь. Мосейчук внимательно слушала, не перебивала — и в конце снова задала сакраментальный вопрос: «За этими делами есть президенты?». Но в ответ услышала только две фамилии: Юлии Тимошенко и Николая Азарова, которые подписывали разрешения все это продавать или расформировывать. К сожалению, ни присутствующие в студии, ни зрители не узнали, будут ли — и когда — предъявлены хотя бы подозрения по этим производствам. Единственный конкретный факт, который в итоге был озвучен по теме, — что приказы и другие документы по Иловайску уже в сентябре будут рассекречены; тогда же будут опубликованы результаты очередной, третьей экспертизы, которая должна выяснить, есть ли причинно-следственная связь между действиями украинского политического и военного руководства и огромными потерями под Иловайском.

Олексій Арестович

Впрочем, из слов Сергея Наева и представителей прокуратуры можно понять: ничего сенсационного в этих документах не найдется. И важность их для обсуждения в студии «1+1» была не совсем ясна. С одной стороны, есть уже опубликованные выводы и временной следственной комиссии, и предыдущих экспертиз — и из них, как еще в начале программы сказала Мосейчук, следует, что за Иловайскую трагедию «никто не ответит». Под никто, разумеется, подразумевается ответственность украинского командования и бывшего президента, ведь об ответственности России в студии почти не говорили. С другой стороны, было понятно, что часть присутствующих в студии сильно интересовал вопрос об участии в этой военной операции добробатов и неназванного руководителя Днепропетровской областной государственной администрации. (Напомним, им в те времена был владелец «1+1» Игорь Коломойский.)

Наверное, людям, которые очень в теме, было понятно, о чем завуалированно говорили и руководители добровольческих батальонов, и ведущая, которая спросила у Наева, могло ли приниматься решение о «захвате» (ее поправили — «освобождении») Иловайска добровольческими батальонами. Но тем, кто не следил за этим вопросом, оставалось лишь догадываться, почему вообще эта тема, как и тема информационной кампании против добробатов, которые фактически контролировали Иловайск перед окружением, постоянно возникала в студии. Вероятно, речь шла о довольно давно существующей версии, что в Иловайск добробаты отправились своевольно — или по решению Игоря Коломойского. Он же финансировал несколько добровольческих частей и, по этой версии, контролировал их действия.

Между прочим, в студии сидел человек, который эту версию озвучивал публично.

«Решение на использование добробатов и взятие ими Иловайска принимали совместно: функционеры группы “Приват” на совещании 5 августа в Днепропетровской ОДА, комбаты / представители добровольческих батальонов, в присутствии шеф-редактора сайта “Цензор” Юрия Бутусова и генерала Хомчака — командующего сектором “Б” АТО. Общий лозунг — “добробатам пора показать себя”. Есть немало свидетельств про обещанный денежный приз». Это фрагмент из большой статьи Алексея Арестовича, удивительно многоликого человека, — актера, блогера, военного эксперта, психолога и, наконец, спикера Украины в Минске и внештатного советника Ермака.

Роман Зиненко

Кроме него в студии сидели и Бутусов, и Береза, которые были названы в статье Арестовича как свидетели того самого решения. При этом Мосейчук не спросила у всех троих о том самом совещании, но задала вопрос Наеву, руководили ли им добробаты. Сказать, что он удивился, — ничего не сказать. Во-первых, потому, что никакой армейский чин вообще не мог подчиняться добровольцам. Во-вторых, на тот момент Наев руководил сектором Б, который не имел отношения к Иловайску. И, наконец, буквально за несколько минут до того, в той же студии на схожий вопрос — оценивали ли эксперты действия руководителей Днепропетровской ОДА и добробатов в связи с Иловайском — Рувин ответил отрицательно. И уточнил, что они вообще не имели отношения к тому, кто отдавал приказ об освобождении Иловайска, какие части туда направлялись и кто принимал решение о выходе из окружения.

А Арестович, который мог бы что-то сказать на эту тему, просто молчал. А затем, получив слово, долго и неконкретно рассказывал, что Иловайск — это не только военная, но и информационная спецоперация, которая «длится до сих пор». И ее цель — «рассорить офицеров и солдат, добробаты и армию, руководство страны и народ». Тихо и с нажимом он долго вещал, Мосейчук многократно его пыталась прервать, но он гнул свою туманную линию, из которой не следовало ровным счетом ничего. А затем он внезапно заявил, что проблема современной украинской армии, которая является наследником Красной армии (что?), — в том, что никто не доверяет разведке. Которая предупреждала, что в Украину зашли российские войска, а ей никто не поверил. Уж больно самостоятельная и умная она, а такие не нравятся руководителям.

Все это время, с начала программы, никто из ее создателей не потрудился даже напомнить хронологию событий в том самом августе. Зрители так и не поняли, когда именно зашли на территорию Украины российские регулярные войска, и случалось ли такое до Иловайска. В студии прозвучало множество дат и доказательств того, что это было и в начале августа, и даже в июле, но официальную или хотя бы вероятную хронологию событий так никто и не озвучил.

А в сюжете, который был показан в начале программы и был призван напомнить зрителям, что происходило в Иловайске 18–29 августа 2014 года, события показали не в хронологическом порядке — смешали в кучу и протесты 27 августа под «администрацией Порошенко», когда добробаты уже были в окружении, и более ранние события. И показали подготовку к параду 24 августа так, как будто бы Порошенко уже знал о вторжении российских войск, но продолжал устраивать шоу на Крещатике. Прокуроры при этом настаивают (и в студии «1+1» повторили то же самое), что регулярные части России для окружения Иловайска зашли в Украину рано утром 24 августа. Можно предположить, что подготовка к параду не могла повлиять на ход событий в Иловайске. В сюжете также многозначительно добавили, что перед открытием зеленого коридора Россия «поставила условие, исполнить которое украинское командование отказывается». Но какое именно условие? Зритель, видимо, должен сам догадаться.

Закончилось шоу драматично. Участник боевых действий Роман Зиненко вышел к микрофону и, волнуясь, стал говорить о погибших и раненых, о том, что многие рядовые и офицеры до сих пор не получили помощи от государства, признания их героических заслуг. И до сих пор не названы люди, которые приняли неверные решения и могут быть виноваты в гибели украинских бойцов. Мосейчук с дрожью в голосе сказала: я рада, что наша программа заканчивается именно этими словами, этой «солдатской правдой». Жаль только, что эта финальная точка была очевидно срежиссирована: печального, возмущенного, расстроенного Зиненко много раз показывали крупным планом в ходе эфира, и, похоже, ему было что сказать во многих частях эфира — но за два часа Мосейчук ни разу ему не дала слова.