На российском канале «Дождь» состоялись дебаты между Алексеем Навальным и Игорем Гиркиным, он же Игорь Стрелков, которые очень широко обсуждались в соцсетях, и не только российскими, но и украинскими их пользователями.

Что еще раз свидетельствует об одном существенном обстоятельстве. Дебаты между российским политиком сомнительного свойства и российским же несомненным преступником-убийцей при нормальных условиях здесь, в Украине, были бы интересны разве что телемазохистам. Но это — при нормальных условиях. Одно из следствий развязанной Россией информационной войны состоит в том, что Россия навязала Украине своё постоянное и массированное присутствие в украинском информационном поле. Она навязала себя в качестве ньюзмейкера — хотя бы по той причине, что от характера событий в России очень во многом зависит, что будет здесь, в Украине. России удалось информационно привязать Украину к себе — столь же надёжно, как и раньше, пусть и другими средствами. Стоит ли напоминать: Украина освободится от имперских информационных пут тогда и именно тогда, когда я, как украинец, стану вспоминать о существовании России в этом мире, когда мне самому этого захочется, а не когда этого захочется России? Сегодня мы от этой цели безумно далеки, и это — печальное следствие информационной войны.

Вот с точки зрения того, какой может быть «другая Россия», «альтернативная Россия», и были интересны эти дебаты. И, увы, особого оптимизма они не внушили. Хрестоматийная аксиома: «Российский демократ заканчивается там, где...». Так вот, в случае Навального это неправда. Не заканчивается. Потому что никогда и не начинался. Ещё задолго до того, как дебаты стали свершившимся фактом, Навальный заявлял: он претендует в том числе и на сторонников Гиркина как на свой электорат. Вот вы можете себе представить: Украина, 2002 год, Виктор Ющенко претендует, среди прочих, на голоса сторонников Натальи Витренко? Представили? У меня, увы, не получилось. И остаётся только в очередной раз засвидетельствовать, насколько Россия — это другой мир с другим всем, едва ли не вплоть до законов физики.

Эти претензии Навального на голоса российских «националистов» (или, называя вещи своими именами, нацистов) привели к закономерному результату: Алексей Навальный фактически не оспаривал ни одного фундаментального утверждения Гиркина. Он не разоблачал ни мировоззрение, ни систему ценностей своего визави — разве что так, по мелочам и в отдельных деталях. Подправлял, корректировал их — но не более того. А его старания доказать, что он — тоже великодержавный «националист», были насколько смешными (перегиркать Гиркина), насколько нелепыми, настолько и безнадёжными — если смотреть отсюда, из Украины. Да и не только отсюда: на экране всё время появлялись титры с отзывами российских зрителей. Эти отзывы были язвительными, скептическими, какими угодно — но не похвальными. «Мне кажется, эти двое легко договорятся», — один из них.

Третий, решающий раунд, тема — события на Донбассе. Участники дебатов задают друг другу по одному вопросу. По идее, этот вопрос должен был быть «самым-самым», таким, который привёл бы к полному саморазоблачению оппонента. Вопрос Навального Гиркину: «Кто сбил “Боинг”?». Неужели Навальный искренне полагал, что Гиркин в порыве простодушия вот так возьмёт и признается, ещё и слезу пустит? Или что ответ Гиркина позволит ему, Навальному, поймать визави на драматической оговорке и тут же припереть его к стенке, уличить? Не было никаких сомнений: Гиркин станет отвечать крайне расплывчато и уклончиво, и ему, Навальному, не останется ничего, кроме крайне общих избитых — и в данном контексте совершенно неубедительных — фраз.

Возражения Навального касались, разве что, темы коррупции и олигархии. Гиркин заявил, что это Запад навязал России коррупцию. Навальный возразил, что это российская власть сама виновата. Гиркин парировал: Запад и поставил её, эту компрадорскую власть. Возразить Навальному было уже нечего.

Сложилось впечатление, что российский главный оппозиционер в вопросах коррупции и олигархии просто плавал. «Нужно поставить достойных людей» — а если они окажутся недостойными? Новых достойных, по второму кругу, и так без конца? Навальному так и не пришло в голову рассмотреть вопросы о коррупции, олигархии и сырьевом характере российской экономики как единое целое, как разные аспекты одной и той же проблемы. Он так и не раскрыл природу олигархии, так и не дал определения понятию «олигарх». Так и не сказал, почему олигархия — это плохо. И даже когда Гиркин утверждал, что якобы на Западе — везде олигархи и олигархия, Навальный не возразил ни словом!

А, казалось бы, всё так просто: олигархи — это назначенные властью победители конкуренции; когда конкуренция происходит во властных коридорах, а победителей назначают — без коррупции никак и никуда. Назначенные «лидеры экономики» — возможно, мастера высоких интриг, но не мастера высоких технологий, и поэтому им не остаётся ничего другого, как продавать продукт, получаемый ими в уже готовом или почти готовом виде, то есть то самое сырьё, и делать всё возможное, чтобы именно торговля сырьём была основой национальной экономики. Всё, дальше — уже детали. Но каким же далёким от понимания проблемы выглядел Навальный!

Гиркин вещал: когда в 2014 году Путин захватил Крым и пошёл на конфронтацию с Западом — он, Гиркин, был уверен, что вот-вот Путин, как продолжение всего этого, поведёт борьбу и с коррупцией. Такая вот умалишённая логическая цепочка. Что отвечал Навальный? Что-то, кажется, возражал — уже и не вспомнить, как именно.

А по Гиркину выходило, что Запад виноват во всём — вот абсолютно во всём. Именно Запад сделал так, чтобы Россия была его сырьевым придатком, именно Запад навязал России такую роль. Навальный в ответ разглагольствовал: мол, да, конкуренция, все не хотят конкурентов и делают всё возможное, чтобы конкуренты не появились (хочется добавить: и при этом мир умудрился ещё как-то развиваться?), но это и между странами Запада точно так же. Мол, да, Запад не хочет, чтобы экономика России была высокотехнологической, но ничего страшного и ничего особенного в этом нет. Поневоле вспомнился еврейский анекдот: «Рабинович, вы играете на скрипке? — Не знаю, не пробовал». Вот так же и здесь: можно подумать, Россия когда-нибудь пробовала быть высокотехнологической, чтобы судить о том, как к этому отнёсся бы Запад.

По Гиркину, это проклятый Запад разделил Россию; это его, Запада, главная мечта и цель — расчленить Россию, вот делать больше этому Западу нечего. Навальный? Он, в общем-то, не возражал, но отметил, что при этом границы всё же надо уважать. Стоит ли говорить, что в рамках такой концепции Гиркин выглядел более убедительным и более последовательным?

Гиркин теоретизировал: мол, после 1991 года Запад изменил своё поведение; если раньше в странах, «куда он приходил», он создавал привлекательные витрины, то теперь только сеет разрушения. «Вот расчленил Запад Югославию — покажите хоть одну республику из бывших югославских, которая стала витриной? Везде разрушения, везде руины». Ирония состояла в том, что ответ лежал на поверхности: Словения. Страна, куда не дошли «русские освободители», в том числе сам Гиркин, и которая занимает 58-е место в мире по уровню ВВП на душу населения, тогда как Россия с её нефтью и газом — 72-е место. Навальный этого не сказал. Не привёл в пример Польшу. Не упомянул Албанию, Болгарию, Румынию, Черногорию, которые ныне не сравнить с ними же двадцатилетней давности. Он просто молчаливо согласился. Как соглашался со многим — например, с утверждением Гиркина, будто богатство стран Запада определяет то, что они владеют мировыми ресурсами.

Русский народ — разделённый народ, об этом твердил и твердил Гиркин. Навальный особо не возражал. По Гиркину, «русские, малороссы, или укрАинцы, и белорусы» — это один народ. Вы думаете, Навальный спросил своего якобы оппонента, думают ли украинцы точно так же и не стоило ли бы поинтересоваться и их мнением? Нет, не спросил, и близко не спросил. Не сказал он и о том, что русский народ — далеко не единственный в мире, чьи представители массово живут за пределами своей этнической родины.

Гиркин: «На востоке Украины нас ждали, везде ждали». Навальный совсем не стал уточнять, кто именно ждал, какой процент от всего населения ждал. Выходило, что пусть даже два человека ждут — не дождутся, пока им на помощь придёт Гиркин, а это даёт Гиркину полное право убивать. Гиркин называл агрессию против Украины словом «освобождение» — освобождение Украины от Украины. Навальный не возразил ни разу — ни разу!

Говорил Навальный о национальных интересах (и часто выглядело, что о национальных интересах любой ценой) — но не припомнится, чтобы затронул вопрос международного права, права вообще, как такового, не говоря уже о морали.

Война на Донбассе — по Навальному, это слишком дорого, это россиянам не по силам. Вот когда будет по силам — тогда и пусть себе, так выходило? Прозвучало именно так.

Гиркин говорил, что России нужна самодержавная монархия. Подчеркну: не просто монархия, а самодержавная. Казалось бы, перед Навальным открывалось бескрайнее поле для сарказма, язвительности и прочих полемических приёмов. Прежде всего, а где, из какого инкубатора следует взять самодержца? Чистого и честного, аки агнец? А если он вдруг окажется коррумпированным — что делать? Да и вообще, как в современном мире может существовать огромная страна, где всё, абсолютно всё, завязано на одного человека, будь он хоть идеалом во плоти? Но нет, Навальный промямлил что-то общепримирительное, не более.

Повестку дня дебатов определял Гиркин, Навальный выступал в роли его спарринг-партнёра. Он не дебатировал — и выглядело так, что не сильно и хотел. Гиркин выглядел если не убедительнее, то, во всяком случае, убеждённее и ярче — вот чего добился Навальный. Не кто иной, как Навальный помог Гиркину слепить из себя образ такого себе Че Гевары, готового ради воплощения своих идеалов отправиться воевать хоть на край света.

Да, в России — особая ситуация. И очень трудно, если вообще возможно, судить, какая тактика к этой ситуации подходит, и подходит ли вообще хоть какая-нибудь. Но факт остаётся фактом: «надежда России» Алексей Навальный по крайней мере в данном случае не развенчивал мифы российской пропаганды, а эксплуатировал их, плыл по их течению. Он не столько разоблачал своего якобы оппонента по дебатам, сколько пытался выставить себя «большим Гиркиным, чем сам Гиркин». Он не отстаивал свою точку зрения, не убеждал в своей правоте аудиторию, не просвещал её, но подстраивался под её настроения и под её зачастую пещерные представления об окружающем мире. Говорил то, что эта аудитория хотела бы услышать. И чёрт его знает: может, в современной России так и нужно; может, бороться с Путиным, а всё остальное не имеет значения? Только вот где гарантия, что, придя к власти, нынешний революционер не станет точно так же подстраиваться под имперские и людоедские убеждения значительной части своих сограждан?

Фото: скриншот трансляции телеканала «Дождь»