Во время захвата заложников на Дубровке в 2002 году, вдогонку российским политикам высшего эшелона, Киев выступил с инициативой взять на себя роль посредника в ведении переговоров с террористами. Дмитрий Киселев тогда лично совершил марш-бросок в Москву для того, чтобы в прямом включении ICTV с площади перед театральным центром озвучить для мировой общественности готовность нашего Президента возглавить переговорный процесс. И вроде бы даже мировая общественность тогда высоко оценила широту бесполезного и запоздалого жеста. Нынче такого жеста не последовало, во всяком случае, озвучен он не был. Хотя, как действующий председатель совета стран СНГ, в которое, в составе России, входят и Северная Осетия, и Ингушетия, и Чечня, Леонид Кучма мог позволить себе подобную риторику. Впрочем, без команды из Кремля, очевидно, не мог. И, очевидно, не только он.

В дни трагедии в Беслане даже с целью предвыборного пиара ни один из 26 кандидатов в наши президенты почему-то не рискнул рвануть в Северную Осетию. Даже на бутафорском броневике.

Зато теперь уже подсчитаны все этнические украинцы среди погибших и пострадавших заложников, отмечен (или отметен) якобы украинский след в происхождении одного из захватчиков…

Наш политический истеблишмент всех мастей по инерции продолжает повторять заклинания об отсутствии в Украине очага внутреннего конфликта как фактора террористического риска, но уже не в состоянии сохранять адекватную дистанцию от общей борьбы с мировым злом.

Одна за другой в прорывающихся в эфир комментариях экспертов и аналитиков звучат теории затягивания Украины в единое террористическое пространство. Как позволил себе заметить Данило Яневский 7 сентября на «5 канале», недалек тот день, когда Путин будет мочить террористов и в наших сортирах? Страшно, что это похоже на правду. Страшно, что мы не сумеем защитить не только наши сортиры, но и наши школы и наших детей. И самое страшное, что мировой терроризм здесь будет совершенно ни при чем.

«Вісті» на Первом Национальном, после шокирующих бесланских репортажей с безумной подводкой о том, что у наших детей, слава Богу, 1 сентября выдалось, таки да, праздничным, показали визит Януковича на открытие восстановленной школы в Новобогдановке. Школы, расстрелянной во время взрывов на военных складах под Мелитополем. И нужно было видеть слезы умиления на лицах учителей и родителей... Умиления, вызванного фактом того, что власть, допустившая катастрофу, удосужилась сама же и залатать кое-какие дыры, не забыв при этом отпиариться по полной программе...

А наших детей, пребывающих в заложниках у социально никчемного государства, можно было увидеть в документальном фильме «Перед обличчям дитини» в программе «Документ» на «1+1» (последний проект студии «Контакт», эфир которого был посвящен памяти Ларисы Роднянской). Масштабы детской беспризорности, явленные в фильме со всей беспощадностью подлинной документалистики, оказались еще более трагичны и устрашающи на фоне трагично беспомощной дискуссии в студии. Ни ведущий Юрий Макаров, ни его уважаемые и компетентные гости из ближнего и дальнего зарубежья так и не смогли хотя бы очертить круг первостепенных и реально решаемых проблем социального сиротства.

Страшно и то, что представители нашей политической элиты, с нескрываемым упоением говоря о необратимой вовлеченности Украины в общемировые процессы, мировой терроризм подразумевают прежде всего. Как бы по умолчанию исключая из этих мировых процессов наши реальные внутренние контексты. Да, практически все отечественные телеканалы в той или иной степени озадачились попытками очертить ближайшее геополитическое будущее страны в связи с бесланской трагедией – в режиме передачи фактов и комментариев к ним. Кто сделал это свободней и масштабней, как «5 канал», кто сдержанней и отстраненней, как ICTV, СТБ и Новый, наворачивая политологические умозаключения, одно другого эффектней, кто тупо вторя прокремлевским темникописцам, работающим под диктовку кремлевских политтехнологов, как «Интер» и «1+1». В сущности, все, что мы могли узнать в сугубо информационном режиме, мы действительно так или иначе узнали. Или – никогда не узнаем.

В этом, собственно, и состоит изначальная ущербность доморощенных вычислений «формулы крови». В том, что одна из основных переменных этой формулы – медийная – воспринимается лишь как фактор в лучшем случае – информационный, в худшем – информационно-манипулятивный. В то время как ей по праву должна принадлежать роль основного социально-психологического показателя, главного артикулятора общественного интереса. Именно «во дни торжеств и бед народных» как никогда остро ощущается вопиющее отсутствие на отечественном ТВ прямоэфирных масштабных общественно-политических дискуссионных форматов. Форматов, способных чутко и адекватно реагировать на событийные потрясения, формулировать общественные настроения – и интересы общества, далеко не всегда совпадающие с интересами власти и политических элит, ставить возникающие у общества вопросы и взыскивать неотложные ответы. Именно сегодня, когда зыбкость благополучия – для всех – очевидна до жути, наличие публичной телевизионной аналитической рефлексии из сферы социальной ответственности телевизионщиков перемещается в сферу национальной безопасности государства. И государственная власть, на самом деле,– самая заинтересованная в публичном диалоге сторона. Без него она теряет адекватность, бдительность и гражданский тонус. Без всего этого – не способна защитить ни свой народ, ни саму себя.

Бесланская трагедия отозвалась в нашем эфире эхом вполне понятных, обязательных человечески и политически необходимых объявленных соболезнований, заявленных пожертвований и гуманитарных обязательств. И все же мера – да, высокая – выраженной скорби и участия оказалась недостаточной. Показалась не то чтобы дежурной, но приличествующей, скорее, ситуации стихийного бедствия, а не безумного в своей бесчеловечности военно-политического катаклизма. Случись в Северной Осетии землетрясение, все произнесенные в эфире слова, озвученные в нем принятые меры и взятые обязательства прозвучали бы здесь, в сейсмически не опасной зоне, как единственно возможные. Но, увы, речь не о геологии, а о геополитике. И наша устойчивость сегодня должна быть если не доказана, то аргументирована. В прямом эфире.

Я далека от мысли о том, чтобы представители спецслужб в студийном ток-шоу раскрывали свои секретные наработки на случай беды. Но я хочу, чтоб мне дали понять, что кто-то об этом конструктивно думает каждый день. И что там, кстати, с нашими складами? Когда и где Премьер-министр в следующий раз откроет восстановленную школу? И можно ли узнать, все ли так плохо с нашими АЭС, как утверждает политреклама „зеленых”?

И стоит ли гневить Бога бездарными политическими фальсификациями, подрывающими не только троещинские мусорники и лифты, но остатки веры в то, что уж наши-то политическая власть и ее силовые структуры не перешагнут той последней черты, за которой человеческие жизни становятся разменной монетой? Стоит ли нам сейчас и сегодня кричать: «Терроризм!»?!... Вместо того, чтобы, наконец, научиться понимать, что если рядом случается беда, с людьми нужно говорить о гарантиях их безопасности в самом широком смысле. И это и есть медийный показатель нашей «формулы крови».

…На самом деле, все эти дни я вспоминаю, как в свое время провожала в первый класс старшего шестилетнего сына с годовалым младшим на руках…