Ток-шоу, подобные этим, есть во многих странах мира. Их рейтинг необычайно высок. Герои ток-шоу - зачастую алкоголики, убийцы, наркоманы, сумасшедшие. Зрители готовы их любить, ненавидеть, оправдывать и казнить. И ни за что не готовы отказаться от той бури эмоций, которая сопровождает каждый новый просмотр.

Эти программы - современное воплощение самых древних зрелищ. Зрелищ, в которых среди бродячих артистов были не только акробаты, но и люди, изображавшие повадки, крики и привычки животных, карлики, уродцы, великаны, необыкновенные силачи и бородатые женщины. А если учесть, что публика готова была смотреть и бои гладиаторов, которые бились насмерть, и публичные казни, можно сказать, что зритель всегда был жесток. Причем, как писал Шевченко, «не так тії вороги, як добрії люди».

Возможно, это звучит ужасно. Но поменялись только термины. Не «бородатые женщины», а гермафродиты. Не «уродцы», а люди с ограниченными возможностями. Не «люди, изображающие повадки животных» - а дети, выросшие в собачьей будке. Совсем не хочется обидеть тех, кого приглашают в студии. Наверное, нет вины и авторов, которые показывают то, что хочет видеть зритель. Однажды мне приходилось видеть, как выглядит рейтинг программ буквально посекундно. Кривая подпрыгивает резко вверх именно на самых страшных кадрах - на фотографиях больных детей, на следах насилия. И получается замкнутый круг. Телевидение - это товар. И герои историй - живой товар. Чем страшнее история - тем выше цена. Чем выше ставки в бою - тем выше рейтинг. Но как же трудно бывает умным и интеллигентным ведущим балансировать между приличием и неприличием в желании показать ЗРЕЛИЩЕ.

«Я выжила благодаря собакам» - так называется история, которую показали 10 ноября на канале «Украина». Женщина рожает ребенка и тут же бросает в собачью конуру. «Это жестокость или сумасшествие?» - спрашивает ведущий. «Сумасшествие», - отвечает психолог в студии.

«Лиза, а кто тебе сказал, что ты выросла с собаками?» - вежливо спрашивает ведущий. Да как же, вся деревня знала. И все соседи знали. Собаки спасли новорожденную и вырастили ее - и эта нечеловеческая любовь - возможно, лучшее, что она знала в жизни. «Коли погано, коли рана, іду, коли обіжена, іду їм розкажу свою судьбу».

«Как вы с ними общаетесь?» - спрашивает ведущий. «Я? Гавкаю, - искренне говорит девочка. - Я гавкаю, вони розуміють, а те, що вони говорять, я не розумію». «Давайте посмотрим, как вы общаетесь с собаками, внимание на экран». Но и этого ведущему показалось мало. «Могу я вас попросить и в студии, как вы с ними говорите, с собаками?» Иными словами, а не могли бы вы в студии гавкнуть? Может. Конечно, может, если просите. Это не отличишь от оригинала, - авторитетно заявляет кинолог. Это жестокость или сумасшествие? Неужели для того, чтобы зрители получили полное удовлетворение своих потребностей, нужно было предложить человеку - гавкнуть? Разве мало рассказа об унижениях девочки в детском доме, сексуальном и моральном насилии?

Вряд ли когда-нибудь по своему образованию Лиза сможет «догнать» тот мир, в котором родилась - ей уже достаточно много лет, а она по-прежнему выглядит и, возможно, ощущает себя как двенадцатилетний ребенок. Но своей добротой, чуткостью и необыкновенно развитой интуицией она кажется намного человечнее не только тех, кто обижал ее в разные годы жизни, но и тех, кто смотрит на нее как на диковинку.

Нет, конечно, ей в жизни встречались и добрые люди. И крестная, которая пришла с ней в студию, и пастор церкви (на территорию которой по воле судьбы Лизу привели однажды именно собаки). И девочка, дочка пастора, которая считает Вику сестренкой и подружкой, и говорит, что она особенная. «Чем особенная?» - уточняет ведущий. «Она сердцем особенная», - говорит девочка.

А вот еще одно зрелище - рекордсмен, оставшийся после страшной аварии без руки и без ноги - будет передвигать автобус (11 ноября, «Касается каждого», «Интер»). Сергей может проплыть пять километров, вырезает ножиком. «Меня жалеть не надо, - говорит, - я сам кого хочешь пожалею, ну нету ноги, ну нету руки». Он сам управляется по хозяйству. Сначала семечки продавал, работал сторожем, диспетчером, «неудобно ж просить». Копает картошку: «На протезе стою, а здоровой ногой наступаю. С улицы прихожу, надеваю домашний протез. Чищу картошку на варенички...»

Первое впечатление - глубокого уважения, которое вызывает этот человек, - сменяется полным недоумением name="__DdeLink__370_2053224781">- когда в студию приходят его бывшая жена и дочка. «Я рада, что у тебя все хорошо, - говорит Татьяна Михайленко, - но о детях не надо забывать. Он попал под поезд в этом состоянии, пошел встречать меня, хотя я не собиралась приезжать, все из-за алкоголя, он когда не пил, он был нормальным человеком». Ничего себе «все хорошо»! - ну нету ноги, ну нету руки.

Дальше - больше. «Он меня ударил, сломал нос, - говорит жена. - Я дала ему сдачи, встретились в очереди, когда снимали побои». Кажется, вечер перестает быть томным, - думает зритель. Попросите прощения у жены - она 6 лет помнит, вы будете хорошим примером для сына - советуют эксперты в студии.

- Что бы вы хотели? - спрашивает у жены ведущий.

- Я хочу, чтоб общался с детьми.

- Дети знают, что папа рекордсмен?

- Мы об этом не говорим. Я говорю, идите к папе, хоть на дорогу возьмите.

- Я старался людям с ограниченными возможностями показать пример, - устало говорит Сергей.

- Краще б він думав про нас, як нам допомогти, він нам не допомагає фінансово! - говорит с точными интонациями мамы дочка Настя.

Сергей подавлен, он оглядывается, хотя и старается улыбаться - увидеть столько агрессии от родственников, он, пожалуй, не ожидал. Но пьеса продолжается - зрелище должно быть зрелищем - и тут же якобы во имя детей он идет на новый рекорд - зрители видят, как Сергей передвигает автобус с людьми. Рекорд официально регистрируют - но дочка не унимается. «Это единственный подарок, который я видела от тебя! Мне не нужны твои подарки, мне нужно только твое внимание!»

И уже не важно, кто прав, кто виноват. Хочется просто выключить телевизор.

Нет, конечно, во всем мире в подобных проектах преследуются и благородные цели - мы вскрываем раны общества, считают их авторы. Но как-то уж очень безысходно звучат слова Александра Суханова, когда он читает список программ, в которых матери новорожденного «или закопают под грушей, или в выгребную яму, или к собакам на съедение, я по списку смотрю...»

Самые рейтинговые программы - это когда не просто убил, а убил и порубал.

Именно в этом преступлении «убила и порубала» обвиняют четырнадцатилетнюю девочку, мать которой приехала на запись программы «Касается каждого» («Интер», 12 ноября). «Віталій весь в крові, і ще ніж лежав. Так порізаний - вуха порізані, як капусту сікли». «Я приїхала спасти свою дитину», - говорит мама Виктории. И очевидно, свято верит, что если расскажет обо всем по телевизору, то поможет дочке, которую забрали в СИЗО. У матери на лице синяки - «домашні проблеми» - и слезы - «для мене добра дитина була, не можу спати». И дальше перед глазами зрителя разворачивается картина страшной действительности - унылая и убогая хата в селе, жители которого говорят о том, что «мама пьянствує, то собаку зарізала, то кота.... дочка дома не спить.... була странна дєвочка, ходила по вулиці, сама з собою говорила».

Именно она, эта «странна дєвочка», сама и пришла в сельский магазин рассказать продавщицам, что только что «убила Виталика». Очень спокойно рассказала, села на стул, съела булочку... Этот случайный штрих никто не замечает - хотя по нему одному уже можно судить о том, что все происшедшее похоже на помешательство. И помешательство это не одного конкретного человека - четырнадцатилетней девочки - а целой группы взрослых, часть которой приехала в студию. Это и друг убитого Андрей, который рассказал, что в ту ночь они с Виталиком «сидели, выпивали, она пришла среди ночи, что - выгнать ее? Она возле Виталика легла спать. Мы утром еще выпивали». И шестидесятичетырехлетний Леня Городецкий, о котором в селе говорят, что у него были с девочкой интимные отношения, а сам он это отрицает, но гордо говорит, что «вона влюбилась в мене», и принес показать подаренное сердечко. Именно он рассказывает в студии, что видел утром, как Вика с Виталиком «роздягнені були» с подробностями, которые не хочется даже процитировать. «Вона переночувала, він запропонував стосунки, вона його вдарила кочергою, він знепритомнів, - комментируют происшедшее в милиции. - По характеру ран їх наносила жінка, невисокого росту, її відбитки пальців. Вона після скоєного помила руки і пішла в магазин розказати»name="_GoBack">.

Надо отдать должное ведущему - «все, что здесь рассказали, должно быть представлено в суде, - сказал он. Тогда в этом подробном рассказе будет хоть какой-то смысл».

Еще одна громкая история недели - «Под одеялом с дочерью» 13 ноября на телеканале «Украина». «Поки ти будеш, гадюка, сплетні зводити? - влетает в студию мама мужчины, обвиненного ее свахой в педофилии. - Ти - ідіотка! Я тебе посажу або зарию в землю! Я не для того його ростила, щоб якась гнида таке плела на мою дитину. Це брєд!» Оказалось, и вправду бред - в течение всей программы, затаив дыхание, вся Украина, как уверяет ведущий, наблюдала за детективным рассказом о растлении приемным отцом трехлетней девочки - вырывание ребенка из рук матери, удар по лицу этой самой матери от бабушки, обвинения, экспертизы и, наконец, проверка обвиняемого на детекторе лжи. Всё говорит о том, что растления не было, но сваха-бабушка по-прежнему не верит, а у второй бабушки, когда обвинение с ее сына снято, прямо в студии происходит настоящий сердечный приступ.

И вот она - великая сила телевидения - снимаем все.

Несколько историй - показанных на этой неделе разными каналами - отразили весь спектр эмоций, которые предлагалось прочувствовать зрителю. Вот история про мальчика Андрея, который стал девушкой Юлией («Моя тайна меня убивает»). Вот история несчастной обманутой женщины «Багатодітна і самотня» (да, она, конечно, тоже пьет), которая отдала детей в детдом, а они все равно говорят, что «мама сама ліпша».

«Мою дочь изуродовала болезнь», - такую историю рассказали 11 ноября в программе «Говорить Украина». Сначала зрители увидели портрет - перекошенное лицо, впавшие щеки, искривленные губы. Оказывается, портрет этот писали со слов главной героини. Такой она себя видит. Когда же в студию вошла сама девушка - и зал, и ведущий ахнул. Все выглядело совсем не так ужасно - и ассиметрия лица была совсем не такой выраженной, как на портрете. А Ирина говорила о том, что в детстве, да и не только в детстве, она слышала в свой адрес слово «косогубая», «косорылая», и дважды даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Но когда она сказала, что хочет сделать пластическую операцию, многие в студии пытались отговаривать ее.

«Вам хорошо говорить, - внезапно отреагировала героиня. - Сидите тут все, с симметричными лицами».

Да, мы сидим. И хотим посмотреть. На уродство, на педофилию, на убийства и кровь, на тех, кто хочет покончить жизнь самоубийством, на тех, кто несчастен и нелюбим, на брошенных к собакам детей. Да мало ли на что. Как писал Ницше, в каждом сострадании есть момент радости.

И вдруг - совершенно неожиданно, нам показали что-то совсем другое.

- А как у вас с личной жизнью? - вдруг спрашивает ведущий.

- Все хорошо, - улыбается Ирина. - У меня есть гражданский муж.

Они женаты уже не один год. Когда они познакомились и начали встречаться, он на руках отнес ее на пятый этаж в дом.

- Мне она нравится, какая она есть, - говорит муж, который тоже приехал в студию.

Зал ахнул. Первой не выдержала известная певица. Я даже позавидовала, сказала она. Но лучше всех высказала общее настроение небезызвестная Монро.

- Мы тут ее жалели, сочувствовали ей, - говорит она. - А у нее муж, на руках носит, а мы тут сидим, с симметричными лицами!

Нет, конечно, нашлись желающие предложить героине все-таки сделать заветную пластическую операцию, и порадовались, что она с воодушевлением ее приняла, и завершили программу, как положено, в традициях жанра.

Но осталось послевкусие. Радость - не от сострадания. Свет в конце туннеля. Пусть лучше завидуют, чем жалеют. Побольше бы именно ТАКИХ программ. Глядишь, и вкусы зрителей изменились бы к лучшему.

Фото - sdelay.com.ua, YouTube