Что ни говорите, а времечко во втором веке нашей эры было самое что ни на есть чудесное и несложное. Взял господин Апулей своего героя Луция обратил в осла – и распахнул к всеобщему обозрению человечества низменный мир тайных пороков, преступлений и лжи своих же сограждан. Вскрыл подчистую современные им нравы и механизм порождения стихии зла, скрывающегося под разными личинами напускной добродетели. А попал бы он в наше время… – я бы ему не позавидовал. Налицо такие метаморфозы морали, характеров и сознания, что одним образом никак не отделаешься. Маркировать их приходится не только прибегая к разным тварям, но и превращая в них обе взаимодействующие стороны, и даже, совмещая несколько «ингредиентов» в ком-то одном. В результате может и получаются жуткие мутанты, но зато они полностью соответствуют нашей действительности. Поэтому когда Вы по ходу чтения настоящей статьи встретите подобную аллегорию – будьте благосклонны, выбора у меня не было.

Начну с того, что сегодняшний день, 13 июля 2007 года, имеет знаковую печальную составляющую: исполняется ровно три года со дня церемонии присоединения Украины к Европейской конвенции о кинематографической продукции совместного производства, которая состоялась в офисе генерального секретаря Совета Европы в городе Страсбурге (Франция) в 2004 году. Сама же конвенция так и не была ратифицирована Верховной Радой Украины, а значит, в действие так и не вступила. То есть перед нами ещё один очевидный факт некомпетентного управления исполнительной и законодательной власти в культурном секторе. (О том, что ареал некомпетентности и неэффективности распространяется практически на все сферы государственного управления, известно всем, и я тоже остановлюсь на этом позже, но ближайшие несколько абзацев отдам вопросам культуры.)

Об отсутствии легитимного права у украинских производителей кино- и телевизионных фильмов вступать в партнёрские отношения с продюсерами Европейских стран и пользоваться программами финансовой поддержки, писалось и говорилось неоднократно, но с мертвой точки этот процесс так и не сдвинулся. Объяснять причины тоже порядком поднадоело. Лучше воспользоваться выводами экспертной группы, которые изложены в отчёте, сопровождающем «Национальный отчёт о культурной политике в Украине»; официальное представление которых состоялось в том же городе Страсбурге 10  мая сего года. Первый, представлял известный британский культуролог, директор представительства Британского совета в Украине Терри Санделл; второй – министр культуры и туризма Украины Юрий Богуцкий.

Эксперты высказали много нелесных, но объективных оценок, из которых ключевыми можно назвать следующие четыре:

1) как часть более широкого и болезненного переходного процесса, многие аспекты политического и экономического развития Украины сегодня страдают от синдрома «полуреформ» и «половинчатых изменений» (включая  воздействующие на культурный сектор и культурную политику), и являются не просто серьёзными препятствиями в модернизации, но и могут привести к разрушению, «системному коллапсу»;

2) проблема «полуреформ» – следствие несовершенства законодательства, как непосредственно относящегося к культуре, так и «не-культурного», играющего намного более важную роль в создании климата, окружающей среды и условий, при которых культура может выживать и процветать. В украинском культурном законодательстве отмечается пагубная тенденция к декларативности, неосуществимости, формалистичности, оно слишком обширно и имеет слабое практическое выполнение;

3) ещё одна серьёзная проблема, стоящая перед Украиной со времени обретения независимости, – неясность относительно ответственности за культуру. На первый взгляд – это ответственность буквально каждого (от президента до местного самоуправления, т.е. большинства субъектов законодательной и исполнительной власти) и никого;

4) в значительной степени всё ещё остаются и доминируют стили управления и методы работы, которые были уместны для командной централизованной экономики Советского Союза, хотя контекст и потребности Украины изменились радикально. Это старое Советское наследство различными способами тормозит многие отношения, что очевидно внешнему наблюдателю, но менее заметно для тех, кто пребывает внутри. Причём эти устаревшие методы и стили управления, теперь полностью несоответствующие, остаются в силе не только из-за их активного навязывания субъектами власти, но и вследствие консерватизма, безразличия и атрофии в «системе» в целом.

Комментарии излишни… Придраться хочется лишь к тезису о «безразличии», в отношении которого я нахожусь в некотором двойственном положении… Разделять его или оспаривать? С одной стороны, он подтверждается хотя бы тем, что появление такого глобального отчёта не стало поводом для дебатов культурной общественности и аналитических публикаций в украинских средствах массовой информации (только раз на «Детектор медіа»). Это удивительно… (Неужели останавливает отсутствие перевода?) А с другой – «оправдание» видишь в том, что просто перегорели… Устали повторять одно и то же и на каждом углу, напоминая известную присказку: «собака лает, а караван идёт».

Чтобы не быть голословным, навскидку, можно вспомнить заметное выступление Оксаны Забужко на президентских слушаниях в декабре 2005 года; а также и до «Оранжевой революции» подобная оценка не раз высказывалась, например, в статье Николая Княжицкого «Культурный дефолт Украины» («День», № 40), ещё в 2000 году, в затхлые годы правления Леонида Кучмы. Впрочем, передо мной не стоит задача вспомнить всех поимённо… Вопрос всё равно останется открытым – почему сейчас на это «хирургическое вмешательство» нет естественной рефлексии?

В дополнение можно констатировать, что иллюзий в отношении Украины не существует не только на официальном уровне в Совете Европы – они отсутствуют, как это ни прискорбно, и в менталитете европейских граждан. Следующим образом описывает это Мила Новикова (портал KINO-КОЛО), вернувшаяся с Каннского кинофестиваля: [сокращённо] «В фильме Ульриха Зайдля «Импорт/Экспорт»  (героиня которого – молодая медсестра с западной Украины Ольга, чтобы не быть секс-рабыней, выезжает в Австрию на заработки и устаивается сиделкой в дурдом) один австрийский маргинал, прибыв в Ужгород, замечает: «Худшего места искать на земле не приходится». … Безрадостную жизнь показывает в своём фильме «Неизвестная» и мастер итальянской кинематографии Джузеппе Торнаторе, повествующий ещё об одной украинке, которая поехала на Запад на заработки. После двенадцати лет страданий (девять раз её заставили стать суррогатной матерью) и совершённого убийства своего насильника, её депортируют назад в страну. … В обоих случаях Украина появляется на экране страной безнадёжности, из которой можно спасаться даже в дурдоме или борделе, так как хуже, чем дома, быть не может. А если вспомнить ещё несколько иностранных лент уже вне Каннской программы, выпущенных за последний год, картина оказывается совсем удручающей. В немецкой короткометражке украинская эмигрантка в Германии скажет друзьям: «Я не хочу назад в Черкассы, снова есть одну картошку!»

В завершение статьи Мила Новикова задаётся вполне понятным вопросом: «Но где фильмы украинских режиссёров об украинцах и украинках, «не путан, не преступников, не цыган»? Где наша честь и самоуважение? Без них отечественный кинематограф обречён оставаться провинциальным, никому не нужным барахлом.» Хорошо было бы адресовать его непосредственно главе Государственной службы кинематографии Анне Чмиль и вице-премьер министру по гуманитарным вопросам Дмитрию Табачнику…

Если вы заметили, выше я бегло обозначил образ «собака лает…» – на самом же деле ему надо уделить намного больше внимания. Он занимает важное место в смысловой линии всей статьи, и поэтому следующее отступление просто необходимо. Первое, с чем мы должны согласиться, подтверждая, что понимаем друг друга с полу слова, – это кого олицетворяет собой «караван», уводящий нас всё дальше и дальше вглубь вымирающей пустыни. Очевидно, что это те самые постсоветские чиновники, которые делают вид, будто управляют своими вотчинами в интересах нас простых смертных. Второе, следует добавить к образу «собаки» альтернативу. Её антагонистом в нашем случае будет «соловей». По принципу: один ругает, другой – знай нахваливает. Наконец третье, относится к тому, что сам по себе образ «собаки» с течением времени претерпел значительные изменения. На него, вполне естественно, накладываются и другие действия собак: помогающих пастухам загонять стадо баранов, везущих в упряжке нарты, подопытных, поводырей, ищущих наркотики или взрывчатку, соревнующихся в бегах, играющих в кино, и просто радующих своих хозяев наградами за экстерьер и благородство, …даже в космос собака полетела раньше человека – так что с функциональной точки зрения её роль в нашем сознании не такая примитивная, как это было в исходной ситуации. Например, тех же экспертов можно смело соотнести с собаками-спасателями, которые помогают найти и вытащить нас из под завалов отсталости.

Именно поэтому важно различать интонацию и цель такого «лая». Резкость и громкость – это ещё не признак «ругани»… Вы поняли…  Это может быть предостережение, умная команда, что так делать опасно – слепо следовать навстречу своей гибели. А вот с задачей, которую решает сладкоголосье соловья, напротив, никаких изменений не произошло. С точки зрения восприятия это как была приятная трель, так и осталась, и, в зависимости от того, с какой ноги вы встали, …или вы только ложитесь, – она либо взбадривает, либо усыпляет. Его предназначение: услаждать роковую поступь каравана, одурманивать восприятие внешнего мира, скрывать за лестью и ложью правду.

Кто вам больше по душе – можете выбрать сами. Я своей позиции не изменяю. Если вижу противоречия здравому смыслу, молчать не буду. Поэтому давайте вернёмся к нашим … чиновникам. Со всей серьёзностью заявляю (и делаю это уже неоднократно), что госпожа Чмиль, которая освоила навыки управления, будучи секретарём парткома Киевской студии научно-популярных фильмов в далёкие 80-е, и которая бездарно руководит кинематографической отраслью больше одиннадцати лет (с перерывом 01.09.2003 – 11.05.2006), не является высокопрофессиональным менеджером, а тем более «кризисным». Она не способна и не сможет выправить убогое положение украинской киноиндустрии.

Прежде чем представить подтверждающие аргументы, надо сказать об альтернативном мнении, которое изложил в еженедельнике «Зеркало недели» Дмитрий Иванов («Почём «важнейшее»?» № 19 (648) 19 — 25 мая 2007). Это я к тому, что выбор у вас действительно есть… В самых восторженных руладах автор превозносит заслуги Анны Павловны, нагромождая бессмысленные фразы и притягивая за уши впечатляющие факты, к которым «главный персонаж» никакого отношения не имела.

К примеру, автор пишет: «Последние два-три года Анна Павловна внедряла продюсерскую систему в кинематографе вместо остававшегося с советских времён бюджетного госзаказа». Что означает «два-три года»? Если подразумеваются полномочия должности, то это совпадает с перерывом. Корректней будет значение «чуть больше года». А если вообще, то почему только два-три года? А до этого времени она чем занималась? Обдумывала информацию, полученную в 1997 году на 26-м Роттердамском кинофестивале, где она изучила неизвестные доселе профессиональные системы финансирования независимого кинематографа на Западе (ЗН № 11 (128) 15 — 21 марта)? Или проводила опытные наблюдения за практикой российской кинематографии – разовьётся у них продюсерская модель или завалится? (Там госзаказа нет с 1992 года.) И что значит «внедряла»? У нас ничего не изменилось. Никакого улучшающего факта: «всё, избавились» – не произошло; госзаказ не только остался, но и усложнился тендерными процедурами. Зачем тогда прошедшее время? И почему «с советских времён»? Она же оставила эту несуразную модель и в Законе «О кинематографии» и в Положении «О государственной поддержке национальных фильмов в продюсерской системе», принятых в 1998 году. …Так что, где черпает автор свой оптимизм – непонятно.

Дальше – больше. Самим фактом перечисления автор приписывает к «ратным киноподвигам» госпожи Чмиль все значимые события этого года: от создания Украинской кинокомиссии до участия отечественных производителей аудиовизуальной продукции в кинорынках Берлинского и Каннского фестивалей. Хотя, всё это были частные инициативы.

Единственно, в чём можно согласиться с автором публикации, – это с положительной ролью Анны Павловны в творческой судьбе Киры Муратовой, наиболее известного украинского арт-хаусного режиссёра. Традиционно Министерство культуры выступило со-производителем её фильма («Два в одном»), который уже собирает призы (…из семи последних её фильмов, только один снимался исключительно на российские деньги).

Впрочем, нельзя не подчеркнуть, что такая симпатия взаимна. Кира Муратова всегда активно выступает в защиту самой госпожи Чмиль (когда в 2003 году решался вопрос об её отставке, Муратова специально приехала из Одессы, чтобы поддержать Анну Павловну). Но является ли её мнение безусловным доказательством заслуг «визави»? Сомневаюсь.

Скажем так, я бы хотел, чтобы читатель с ясной очевидностью, не прикрытой никакими идеологическими обёртками, понимал, что человеком движут его эгоистические интересы (…один из ключевых мотивов статьи), и только единицы (тем более в Украине) могут перейти на уровень альтруистической мотивации. Именно поэтому я полностью оправдываю действия Киры Муратовой – после всех унижений, которые ей пришлось пережить в советский доперестроечный период, быть обласканной вниманием государства – это высший акт справедливости.

В то же самое время за двенадцать лет (1995 – 2006) только 2 из 63-х выпускников Киевского национального университета театра, кино и телевидения имени И.К. Карпенко-Карого, Владимир Тихий («Мойщики автомобилей») и Олесь Санин («Мамай»), удостоились чести получить бюджетные деньги на производство дебютного полнометражного фильма. И здесь мы могли бы задать себе вопрос: объективна ли, гуманна ли, позиция Киры Георгиевны – с её-то именем, может она нашла бы альтернативные варианты финансирования, уступая никому не известному дарованию? И сами же на него отвечаем: да ни в коем случае! Она права на все сто двадцать процентов! Творец – это одинокий волк, который должен думать только о себе, о своём собственном выживании. Кстати, согласна с этим и сама Муратова, которая в интервью русской службе Би-би-си замечает: «Режиссёр – это такая индивидуалистическая профессия, что каждый выныривает и плывёт сам».

А вот позаботиться о том, чтобы «вынырнула» вся украинская кинематография, …некому. Так как единственной перманентной задачей госпожи Чмиль остаётся поддержание на публике видимости вот-вот наступающих перемен к лучшему. Но прийти к реальным результатам она не может. Разумеется, чтобы заметить, где она выдаёт желаемое за действительное, – этим надо специально интересоваться; разобраться в законодательстве, просмотреть, какие проекты изменений вносятся в Верховную Раду, почитать заключения к ним; вникать в смысл сказанного Анной Павловной на протяжении длительного периода… Работка не из лёгких и не из приятных…

Например, какой вывод может сделать внимающий её словам на следующий пассаж, который она выдала на «Кинофоруме Украина-2007», в контексте инициативы освобождения от НДС стоимости билета на фильм, дублированный на украинский язык: «...Разом з тим ми вчора поговорили із керівником «Невафільму» і практично докопалися врешті решт до процедури як це здійснюється в інших країнах. І ми сьогодні в терміновому порядку вносимо ще і преференцію пов’язану до тих, хто дублює. Тобто, там теж виписали.» (И на следующий день она акцентировала, что «занотували» ценные указания). А вам не кажется, что это несколько дико, чтобы главный менеджер отрасли «подзабыла», что перед тем, как фильм попадает к зрителю в кинотеатр, есть технологические звенья, куда входят, и дублирование, и печать копий, которые тоже обкладываются НДС? Поэтому, если и стимулировать именно кинопрокат на украинском языке, то делать это логично на каждой «ступеньке» затрат. (Ну а то, что вообще нет системного видения льгот и преференций в целом для киноиндустрии, как это принято у других, – говорить не приходится, так как их обоснование «це дуже складний процес», то есть, экономический и финансовый анализ «с проектом — без проекта» грамотно провести некому.)

Или идея фикс: приравнять кинематографию к судостроению. Видите ли, там, есть аналогия в специфике долгосрочного производства и соответствующая коррекция налогового периода. Неужели это единственный и решающий все проблемы пример для подражания? (Посмотрели бы вы как эти «сентенции» куцо через запятые втюхивали…) Может, перспективней было бы зациклиться на том, что кинопроизводство ничем не хуже инновационной деятельности? Одних компьютерных эффектов сколько. А какая культурная составляющая выгод и поднятие имиджа страны, опять же… Если всё это наглядно представить, тогда и для такой интеллектуалоёмкой сферы деятельности, как кинематография, тоже получилось бы ввести индивидуальные благоприятные условия, и специфику (включая проблему с уровнем заработных плат) отразить, и льготы, – всё  целенаправленно закрепить. Почему нет?

На самом деле следует полностью заменить Закон «О кинематографии» и подготовить большой пакет системных изменений к «не-культурным» законам; – на что, госпожа Чмиль безапелляционно утверждает, что первое невозможно. Откуда такая упёртость? Прецедентов принятия новых редакций законов предостаточно. Тут даже Конституцию менять собираются… Вторая проблема, в виде каких-то отдельных сегментов фигурирует, в качестве мер и проектов решений, которые не могут принять уже больше пяти лет, но всякий раз используют, как захватывающий прецедент популистских декламаций.

Пожалуй, нам теперь не хватает только одного, чтобы увидеть весь сверхцинизм тщетности ожиданий перемен к лучшему. (Если состав участников и их подходы к работе останутся прежними!) Оказывается, посреди всей этой дурно пахнущей кучи преспокойненько располагается чиновничья особь, которая является своего рода «фаворитом» этого стойла ретроградов, – это господин Дмитрий Табачник. Правда, своим безмерным пренебрежением ко всем и ко всему, среднезрелой благостной наружностью и сверхъинтеллектуальной речью, он всячески отнекивается от своей причастности, мол, вся эта убогость меня даже не касается, всё это как-то мелко и ничтожно. Но разве факты не налицо? Тогда удосужьтесь вернуться к отчёту экспертов, который оценивает функциональную результативность вице-премьер министра по гуманитарным вопросам реальней, чем вся эта гирлянда статусных званий и наград, которой обвешал себя господин Табачник. Наследие его (де-юре) трехлетнего стажа на этой должности (не считая перерыва 03.02.2005 – 04.08.2006), и (де-факто) весомого влияния на кадровую политику в первые годы президентства Леонида Кучмы, в развитии культурного сектора в Украине – очевидно.

Знаете, именно в этом месте я проникся точностью и практичностью смысла, заложенного в тексте, который в американских боевиках зачитывают полицейские при задержании преступников: «Вы имеете право хранить молчание… Всё что будет Вами сказано, может быть использовано против Вас…» – Вспоминаете? Давайте и мы, просто процитируем несколько фраз господина Табачника, из которых не я, а вы сами, сможете сделать заключение «в чём же их смысл»… Расходятся они с делом или нет?

«…Мы с Павлом Ивановичем не соревновались за право принимать хозяйственные решения: он премьер, это его парафия, – но чтобы их провести, Лазаренко стремился полностью овладеть кадровой политикой. Хоть драный сапог, но из Днепропетровска: привези и поставь на любое министерство. Как же он старался везде навязать свои... ну скажем так, не совсем модельные кирзачи, скроенные по образцу испанских сапог – известного орудия пыток...

Именно на почве кадровой политики мы с ним столкнулись. Я говорил тогда – и сейчас могу повторить и Президенту, и другим, – что он пытался расставить везде людей неподходящих, а очень часто абсолютно неподходящих, с одной целью: взять всю власть, финансовые потоки, раздел государственного имущества, заказы, бюджет в свои руки».

«…Когда я работал в секретариате, у меня не было ни одного заместителя, ни одного  главы управления или департамента, который пришёл бы без моего предположения или согласия».

[Таким образом, кадровая щепетильность должна быть козырем господина Табачника.]

«…Если говорить о каких-то конкретных вещах, то, кроме финансирования, необходимо очень много работать над эффективным проектным менеджментом со стороны государственных органов. Скажем, много лет мы слышим, что в Украине нет кино, и оно не появляется, несмотря на плачи целого сонма Ярославов и Ярославн на разных стенах и валах. Но есть самая главная проблема – полное отсутствие эффективного менеджмента в области культуры».

[Диагноз экспертов не отрицается, а вот солидарная ответственность – хромает.]

В конце концов, они, как и я, всего лишь менеджеры, которых нанял народ Украины через парламентскую коалицию, и личные симпатии и антипатии, различия в политических взглядах не должны нам мешать эффективно выполнять свои обязанности. Именно поэтому я требую и буду требовать от министров, независимо от их партийной принадлежности, не любви и дружбы к себе, а эффективной работы, профессионализма и порядочности».

[Да нет же, и ответственность, вроде бы, не отрицается…]

«…Именно поэтому они часто попадают в неловкое положение, потому что не хотят договариваться о критериальном аппарате – о прагматичных целях, о стратегии развития... Из-за этого мы имеем абсолютно провинциальную внешнюю политику, вернее, отсутствие таковой, и постоянные метания в политике внутренней»

[Ну а если применить к его функции, то вывод – аналогичный. Подавая себя как «гуру» менеджмента, вся его дутая напыщенность тут же сходит на нет, так как обнаруживается, что прагматичных и реальных целей в гуманитарной сфере он перед собой никогда и не ставил.]

«…В своё время баснописец дал очень хорошую характеристику подобным деятелям: «Осёл останется ослом, хоть ты усыпь его звездами. Где должно действовать умом, он только хлопает ушами».

Надеюсь, эти его слова в комментариях не нуждаются. Впрочем, у нас с вами есть возможность совсем отказаться от моей субъективной эмоциональной окраски в оценке заявленных выше горе-управленцев. Об уровне качества их менеджмента, к которому приговорено всё общество, получающее его ежедневной пайкой, красноречиво свидетельствует следующий вывод экспертов:

«…Одной из причин и аргументов в пользу старых практик и моделей [управления], вместо использования новых [нацеленных на результат], является то, что привычные подходы, кажется, «работают». Однако, фактически, они по большей части либо не работают вовсе, либо работают плохо, а на деле наносят серьёзный сопутствующий ущерб. Такой ущерб может включать де-факто «системный коллапс», порождающий цинизм и апатию, не говоря уже об уничтожении или отчуждении творческих инициатив, управленческой созидательности и культуры предпринимательства. Эти ощутимые разрушения не отражаются в «балансовой ведомости» – мы просто смотрим как старые подходы все ещё «работают» и не знаем [скрывающейся за ними] истиной цены использования отживших себя методов».

Подводя некий итог в рассмотрении культурного сектора, который подвергся точно такой же псевдорыночной и псевдосоциальной практике постсоветского управления, как и другие сферы экономики (по аналогии с кусочком сыра, который по вкусу идентичен всей голове, от которой его отрезали); исключением является, разве что, финансовый сектор в Украине, реформированный основательно, по западным лекалам, с помощью и контролем «с их стороны»; остаётся внести одно существенное уточнение к завершающей части суждения экспертов. Суть в том, что измерить «истинную цену» утраченных возможностей в самом деле нелегко; а вот то, какую реальность нам нахлобучивают под разного рода лозунгами (в том числе «Улучшение жизни уже сегодня») – уже могут идентифицировать. Более того, есть даже устойчивый образ, который фокусирует в себе весь набор паразитических навыков чиновников старой выучки, в купе с псевдорезультатами их деятельности, которые, без сомнения, и образуют сегодня правящую «клику», независимо от партийной принадлежности отдельно взятого соучастника. И слетает он с уст почти автоматически. Например, я применил его в своём докладе на конференции «Украинский продукт в национальном эфире: состояние, проблемы, перспективы» (27 февраля 2007 года), в таком виде:

«…Теперь давайте откровенно назовём вещи своими именами и лаконично объясним положение с кинопроцессом в Украине. По сути, в «содержании» мы сталкиваемся с таким известным, и не зря имеющим украинское происхождение образом, как «потёмкинские деревни». Перед нами нагромождают одну и туже подретушированную актуальными мессиджами или определениями риторику обещаний или мнимых достижений, – назначение которой очень цинично: разойтись «с миром», в очередной раз избежав ответственности (…остаться при своих интересах)».

А вот как этот образ лёг в описание функциональной «несостоятельности государственной машины в целом и её деталей в частности», которое разворачивает Юлия Мостовая в публикации в еженедельнике «Зеркало недели» («Разноцветная толока, или Человеческий фактор в государственном механизме» № 21 (650) 2 — 8 июня 2007):

«…На сегодняшний день кто-то может сказать уверенно, что политика в отраслях формируется сообразно интересам развития этих отраслей, а не интересам Бойко или Ивченко (в секторе газа), Деркача (в секторе атомной энергетики), Ахметова (в сфере связи, металлургии и энергетики), Азарова (в сфере финансов), Пригодского (в «Укрзалізниці») и т. д. и т. п.? А кто контролирует то, как формируется эта политика? Кабинет министров, на котором решения принимаются со скоростью прохождения титров? Оппозиция, занятая исключительно борьбой за власть? Общество, имеющее в качестве информации «потемкинские деревни», выстроенные пресс-службами различных министерств, ведомств и служб?»

Следовательно, зомбическое внимание этим «обманкам» удел не каждого. И когда число людей, которые не «просто смотрят» на то, как изо дня в день власть пренебрегает потребностями модернизации Украины, а «пробуждённых» (…почти «просветлённых»), которые наоборот, начнут противодействовать, каждый в своей отрасли, отстаивая свои интересы, – будет возрастать – тогда действительно давящий «саркофаг» облюбовавшего нас сонмища паразитов и трутней начнёт распадаться и отмирать.