Mapс: Запрет агрессивной войны? Только при условии, что останутся оборонительные войны и карательные экспедиции!

Карел Чапек, «Побасенки», 1936 г.

Давно такого не было. А учитывая развитие информационных технологий, можно сказать - никогда. Никогда ещё высокая геополитика не вершилась так картинно, так публично и так стремительно, как на прошлой неделе, когда «разруливался» очередной виток сирийского кризиса. Всё, что происходило, - мгновенно, онлайн или почти онлайн попадало в ленточки агентств и на телеэкраны. В эти дни дипломатия мало походила на кабинетно-кулуарное священнодействие строгого классического стиля, гораздо больше - на всемирный фестиваль фехтования по переписке.

Сначала три дня подряд события мелькали, как рапиры в поединках: заявление - встречное заявление (через полмира, между прочим) - ещё одно заявление - комментарий - другой комментарий - третий - четвёртый - уточнение - новое заявление - снова встречное - обращение президента к нации - обращение к той же нации другого президента...

А затем уже и прямые переговоры с их осторожными официальными пресс-конференциями и сенсационными «утечками» - всё туда же, в СМИ. Неделя ещё не подошла к концу, а согласие уже достигнуто и в Женеве объявили мир для нынешнего поколения. Как говорится, - пробки в потолок и всеобщее ликование.

Конечно, без «кулуарной» дипломатии не вполне обошлось и тут. Очень уж первые поединки начинавшегося турнира походили на хорошо срежиссированный, если не отрепетированный заранее рестлинг. Точней, «Арт-фехтование». Согласно «Википедии» - «вид спортивной деятельности, выраженный в ведении условного постановочного поединка или выполнении упражнений в соответствии с правилами соревнований».

Секрета тут нет. И Владимир Путин, и Барак Обама туманно намекали, что договорились о чём-то ещё в Санкт-Петербурге под занавес саммита G20 (5-6 сентября). На той самой встрече, которая подчёркнуто не планировалась. Но они всё же пообщались. «Не "на ногах", а на другом месте находились - сидя разговаривали» - как уточнил российский президент. И побеседовали, по его же словам, «содержательно, конструктивно и доброжелательно».

О том, насколько принципиально отличаются их подходы к сирийской проблеме, и Путин и Обама рассказывали достаточно подробно. Обо всём прочем - неясно и вскользь. Дескать, возникли «некоторые варианты». Условились, что министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и госсекретарь США Джон Керри «в самое ближайшее время вступят в контакт и ещё пообсуждают эту очень болезненную тему». Теперь-то ясно, что это был именно намёк. Едва завершился послесаммитный уик-энд, как тут же всё и понеслось.

Суббота, которая началась в понедельник

Запад есть Запад, Восток есть Восток,

не встретиться им никогда -

Лишь у подножья Престола Божья,

в день Страшного суда!

Но нет Востока и Запада нет,

если двое сильных мужчин,

Рожденных в разных концах земли,

сошлись один на один.

Киплинг

В понедельник (9 сентября) госсекретарь Джон Керри на пресс-конференции в Лондоне после переговоров со своим британским коллегой Уильямом Хейгом привычно, почти рутинно клеймил сирийского президента Башара Асада и будто между прочим (таких «будто» в этой истории полным-полно) обронил совершенно проходную фразу: «Он [Асад] мог бы отказаться от химического оружия и передать все запасы международному сообществу, отчитаться. Но он же не собирается этого делать».

Тут же, как бы ловя визави на слове, в Москве собрал экстренную пресс-конференцию Сергей Лавров. Он заверил, что целиком и полностью поддерживает идею Керри, и призвал Дамаск «не только договориться о постановке мест хранения химоружия на международный контроль, но и о его последовательном уничтожении и присоединении к Договору об уничтожении химоружия». И - ах да! - Лавров сообщил, что предложение уже передано министру иностранных дел Сирии Валиду Муаллему, который с нежданностью спрятанного в кустах рояля находится вот прямо тут же, в российской столице.

Не прошло и часа, как г-н Муаллем... Или нет, раньше всё же генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун - на пресс-конференции в Нью-Йорке, которую (нечастый случай для ооновских мероприятий) в прямом эфире транслировал главный российский информационный телеканал «Россия-24» - отвечая на вопрос, как он относится к предложению Лаврова, высказался чрезвычайно благосклонно. И практически в те же минуты г-н Муаллем тоже собрал пресс-конференцию (экстренную, как почти все в этот день) и от имени Арабской Республики приветствовал российский план - во имя «сохранения жизни наших граждан и обеспечения безопасности нашей страны».

День ещё не угас, а американо-российскую инициативу уже одобрили практически все мировые лидеры - от Японии до Англии, как выразился как-то автор «Бригантины». Что характерно, одним из первых одобрил Дэвид Кэмерон, премьер-министр Великобритании, - откуда, собственно, весь этот дипломатический фестиваль и стартовал.

Не одобрили немногие (в Турции, Саудовской Аравии и т. п.). И особенно не одобрили лидеры сирийской вооружённой оппозиции, поскольку (разумеется, они говорят другими словами) возвращение обсуждения кризиса в дипломатические рамки приостановило вооружённое вмешательство на неопределённое время. И, как минимум, на такое же время сделало малореальной их победу над Асадом, ещё накануне казавшуюся такой возможной, такой близкой, - как весьма вероятное следствие американских ракетно-бомбовых ударов по Дамаску. Позже лидеры оппозиции тем более не одобрили и достигнутые в Женеве соглашения.

Финал этого преисполненного драматизма эпизода хорошо известен. В субботу 14 сентября в Женеве после трёхдневных переговоров и консультаций (вместо планировавшихся двух дней) Керри и Лавров согласовали рамочную договорённость по уничтожению сирийского химического оружия - «в первой половине 2014 года».

Аплодисменты. Занавес. И - «смотрите в следующей серии...». Которая была уже на подходе.

16 сентября в Совбезе ООН был оглашён Доклад миссии экспертов ООН по расследованию сообщений о применении в САР химического оружия, вызвавший новую волну полемики о том, кто должен нести ответственность за это преступление и о мере их ответственности. Но ещё до того стало понятно не только, что стороны (впрочем, как обычно) расходятся в толковании Рамочной договорённости, но и то, НАСКОЛЬКО по-разному они к ним относятся.

Бронепоезд на запасном пути

Дипломатия. Слава Богу, договор заключён. Теперь давайте думать, как мы будем его нарушать....

Карел Чапек, «Побасенки», 1937 г.

Так было и раньше - со всеми международными договорённостями по сирийскому кризису. И с Женевским коммюнике «Группы действий» от 30 июня 2012 года (т. н. «Женева-1»), и с недавней совместной декларацией по сирийской проблеме, принятой на саммите «большой восьмёрки» в Северной Ирландии (17-18 июня 2013) и т. д.

Соглашаясь после долгих и упорных переговоров, притирок и компромиссов с текстами документов, высокие договаривающиеся стороны сразу же расходятся в его интерпретации. На этот раз ключевое расхождение касается ссылки на VII статью Устава Организации Объединённых Наций, которая, как известно, предполагает применение силы против стран и правительств, которые Совбез ООН признает угрожающими международному миру и безопасности.

В первые же часы после торжественного оглашения достигнутого в Женеве компромисса стало очевидно, что стороны толкуют этот принципиальный момент диаметрально противоположным образом. Российская сторона (например, тот же Лавров в записанном (и показанном) в тот же день интервью программе «Вести в субботу») явно исходит из того, что соглашение в целом и, в частности, данная ссылка означает подтверждение исключительной компетенции в вопросах войны и мира Совета Безопасности. Иначе говоря - подтверждает отказ США от односторонних действий.

В то же время американское руководство, похоже, склонно интерпретировать договорённость в первую очередь как принципиальное согласие России на применение силы («в случае несоблюдения, включая несанкционированное перемещение или любое использование химического оружия кем бы то ни было в Сирии»). А во вторую очередь - как акт «подписки» РФ за правительство Асада, что, как, вероятно, предполагается, позволит демпфировать российские протесты против силовой акции, если Дамаск будет объявлен уличённым в «несоблюдении, включая несанкционированное перемещение или любое использование химического оружия».

Так это, по крайней мере, прозвучало в заявлении Керри («Если он [Асад] не выполнит всех выдвинутых условий, то, вне всякого сомнения, за этим последуют соответствующие меры, которые поддержит и Россия») и в комментарии Барака Обамы так же сделанном «по горячим следам»: «Мы не собираемся просто верить на слово России и Асаду. Мы должны видеть конкретные действия, демонстрирующие, что Асад и правда собирается распрощаться с химическим оружием... поэтому мы сохраним наше военное присутствие в регионе, чтобы оказывать давление на сирийский режим. США и международное сообщество должны быть наготове, чтобы действовать, если дипломатические методы не сработают».

И тут же один из самых «медийных» лидеров оппозиции, командующий «Сирийской свободной армией» Селим Идрис, поспешил объявить, что режим Асада вовсю предаётся «несоблюдению» и «перемещению», и прячет химоружие по разным соседним странам. Г-н Идрис, пожалуй, несколько забежал впереди бронепоезда, и никаких последствий его широко ретранслированное объявление пока не имело. Но сам-то «бронепоезд», т. е. ударные группировки американских ВМС в Средиземном море и в Персидском заливе, - остаётся на запасном пути, очень близком и «наготове», как сказал Обама.

На самом деле это и была самая главная коллизия, очень чётко обозначенная сторонами ещё накануне женевских консультаций. Создаётся впечатление, что Владимир Путин рассчитывал (и, вероятно, продолжает рассчитывать) на реализацию в Сирии своего рода «кубинского варианта», позволившего полвека назад развязать Карибский кризис 1962 года. А именно: сдача химического оружия в обмен на гарантии ненападения. Именно это фактически и сказано прямым текстом в лаконичном путинском блиц-интервью (10 сентября) по поводу сверхинтенсивных переговоров о самой возможности начать переговоры по химическому разоружению САР: «Всё это имеет смысл и сможет функционировать, сможет работать только в том случае, если мы услышим, что американская сторона и все, кто поддерживает США в этом смысле, отказываются от применения силы. Потому что трудно заставить какую бы то ни было страну - Сирию либо другую страну, любое другое государство мира - в одностороннем порядке разоружаться, если готовится в отношении её какая-то силовая акция».

Кажется, именно тогда и начался отход от сценария «рестлинга» в праздничном шествии по планете «фехтовально-дипломатического фестиваля». Ведь путинский блиц был не изложением общих «соображений по теме вообще», но, фактически, оперативным комментарием к интервью президента США американским каналам (9 сентября), в котором Обама, с одной стороны, вроде бы одобрил идею химического разоружения Дамаска как «потенциально прорывную». Но, с другой, ясно дал понять, что и в этих условиях считает полезным или даже необходимым нанести по Сирии «ограниченный» удар.

Далее полемика Путина с Обамой была развёрнута ещё шире - в статье «Сирийская альтернатива», опубликованной 12 сентября в «Нью-Йорк таймс», где президент РФ обобщал всё то, что говорил по сирийской проблеме в последние два года и уже прямо оспаривал американского лидера. В Женеве как раз начинались переговоры Керри и Лаврова, и совершенно очевидно, что статья задумывалась как элемент давления на Обаму (и/или на «ястребов» в его окружении) - с тем, чтобы через популярную газету дополнительно простимулировать общественное мнение, которое в Штатах и без того не одобряет готовящуюся акцию в Сирии.

В этом качестве «Сирийская альтернатива», воспринятая всеми мировыми СМИ как «обращение российского президента к гражданам США», при всей своей видимой демократичности была шагом не столько рискованным (повторюсь, уровень неодобрения американскими гражданами возможной акции в Сирии превысил 50% и постоянно растёт), сколько вызывающим - по отношению и к Обаме, и к немалой части истеблишмента. (Так, сенатор Джон Маккейн, как известно, назвал её просто оскорбительной.)

Из этого очевидно следует, что на тот момент Путин уже не надеялся, что проект «оружие в обмен на гарантии» может быть реализован, т. с., естественным путём и, видимо, либо не верил в добрую волю коллеги, либо сомневался в том, что Обама сможет свою добрую волю проявить. Определённые основания у Путина были - и для недоверия, и для риска.

Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведёт?

Сражение. Метод развязывания зубами политического узла, если его не удалось развязать языком.

Аброз Бирс, «Словарь Сатаны»

Прошлогодний саммит G20 в мексиканском Лос-Кабосе (июнь 2012 г.) сегодня вспоминают главным образом как место, где Обама и Путин начинали разговоры о химическом разоружении Сирии. Но не менее важно и то, что американский президент откровенно заявлял там, что считает недопустимым сохранение власти нынешним правителем: «Я не вижу возможности изменить ситуацию, если Башар Асад останется у власти».

Ни о каких химических атаках речь ещё не шла. Иначе говоря, устранение Асада изначально было фактической целью сирийской политики США. Повод тогда, правда, был другой, более традиционный - жестокость правительственных войск в войне с бойцами вооружённой оппозиции, которых тогда не называли иначе, чем борцами за идеалы свободы и демократии. Хотя волна «Арабской весны» уже шла на спад, но ещё держалась, и концепция «демократы против тирана» по инерции смотрелась вполне жизнеспособно. Но до нынешнего лета она уже не дожила. Как ни парадоксально, погубила её тоже революция, но другая - мировая, информационная.

Простой вопрос - почему Обама поколебался объявить уже подготовленный, анонсированный и отрекламированный «ограниченный удар»? Почему вместо ожидавшегося обращения к американской нации из Овального кабинета Белого Дома с обоснованием этого удара он давал интервью телеканалам, излагая свою позицию по российской инициативе «химического разоружения» (хотя и фактически, и по сути инициатива была, напомним, американо-российская, причём именно в таком порядке). Почему мировые СМИ, в том числе отнюдь не числящиеся в поклонниках российского президента, взорвались заголовками: «Путин спасает Обаму!»?

Вопросы кажутся риторическими только на первый взгляд. Т.е., понятно и общеизвестно, что ещё в конце августа США лишились самого главного, самого верного союзника во всех «гуманитарных интервенциях» последних лет - Великобритании (где, кажется, и был придуман этот парадоксальный эвфемизм простому слову «агрессия»). Неожиданный отказ английского парламента дать санкцию на участие страны в военных действиях (29 августа) стал невероятно наглядным свидетельством того, что китайцы называют «сменой цвета времени». Мировое общественное мнение разочаровалось в концепции «гуманитарных акций». И депутаты, которые, может быть, и не являются великими политиками - поскольку, по Черчиллю, думают о следующих выборах (а не о следующих поколениях), но, строго говоря, их выбирают именно для этого - чтобы представлять избирателей. А избиратели (даже британские!) не поддерживают удар по Сирии.

И так - по всему миру. Например, в Германии, согласно данным «Deutsche Welle», на вопрос «Поддерживаете ли вы возможный американский удар по Сирии?» - «Да» ответили только 22% опрошенных, 70% процентов немцев выступают против вооруженного вмешательства США в сирийский конфликт. Подчёркивается, что в опросе не спрашивали о гипотетическом участии в силовой акции самой ФРГ, только об отношении к планировавшейся кампании Соединённых Штатов.

Накануне решающего дня «Х» заколебался даже французский президент Франсуа Олланд, единственный из европейских лидеров, выражавший (и до сих пор выражающий) готовность принять участие в ударе по Сирии. (Во Франции тоже свыше 60% - против. Бесстрашного президента это обычно не останавливает, но даже его заставило запросить тайм-аут).

Не говоря уже о позиции России, Китая, Индии и т. д., но и в государствах Запада отношение в общих чертах такое же. В Европе уровень неодобрения планируемой акции почти везде превышает 60%, и даже в США, по опросу авторитетнейшего агентства Gallup, в конце августа военную операцию поддерживали 36% американских граждан при 51% против. А уже в начале сентября, согласно опросу IPSOS, проведённому по заказу Reuters, соотношение лишь радикализировалось: 56% против военной операции и лишь 19% - за. Неудивительно, что эксперты хором предрекали отказ Конгресса (а, может, и Сената) поддержать начало сирийской кампании.

До сих пор неясно, что имел в виду американский президент, когда (после отказа Великобритании) запросил мнение законодателей, хотя и не был обязан это делать. То ли надеялся на одобрение военных планов и, соответственно, обеспечение своеобразного «алиби» для себя и для своей Демократической партии (у которой, между прочим, тоже не за горами выборы). Или же рассчитывал на отказ - с тем, чтобы обрести точку опоры в противостоянии с собственными домашними «ястребами»? Молчит Америка, не даёт ответа.

Однако в любом случае начинать кампанию Обаме пришлось бы, имея в союзниках только Олланда, не поддерживаемого в этом вопросе большинством сограждан, и турецкого премьера Реджепа Тайипа Эрдогана. Последний, при всех своих прочих достоинствах, никогда не был замечен среди рьяных защитников гражданских прав и свобод, и смотрелся бы в этой роли совсем уж нелепо после Гези и собственных откровений («можете называть меня излишне жестоким, но я такой, как есть, и я не изменюсь»). Ну и, конечно, нельзя забывать таких рьяных поборников Великого американского похода против тирании, как вполне феодальные монархии Саудовской Аравии и Катара, по сравнению с которыми даже асадовская Сирия смотрится ещё пристойно. Ну, относительно... А, скажем, в России и у нас (по сравнению с ними) - так и вовсе полный расцвет демократии.

Понятно, что в таких условиях для Обамы если и не «спасением», то выходом, позволяющим сохранить лицо, было договориться о чём-то (о «некоторых вариантах») с Путиным. С тем чтобы переждать крайне неблагоприятное стечение обстоятельств в надежде обойти коллегу на повороте при изменении политической конъюнктуры.

Войны эпохи тотального перепоста

Моргана: Пусть ныне королевство Треф страною вольной будет!

Челио: Я предъявляю встречный иск! Тебе платить присудят!

Гоцци, «Любовь к трём апельсинам»

Всё это, действительно, общеизвестно и понятно. И вопрос «почему?» был не об этом, а о том, почему всё так сложилось? Почему за несколько лет так переменилось общественное мнение? Почему светлый образ «военно-гуманитарных миссий» безнадёжно померк, а вослед угасает и восторженное отношение к «народным революциям» в странах Магриба и Ближнего Востока? Почему белые ризы «миссионеров» выцвели и обветшали, и сверкающие доспехи «рыцарей революции» не вызывают прежнего восхищения?

Ответ один: волна информационных технологий захлестнула мир, перевернула его и преобразовала. Социальные сети, электронные медиа, сайты и блоги, интернетные страницы газет, телепрограмм и информагентств, интернет-вещание, и т.д., и т.п. - всё это создаёт невероятную плотность и напряжение информационной среды. До нуля сжалось время обмена новостями, и время обмена мнениями об этих новостях, и время обмена комментариями к этим мнениям.

В контексте нашей темы особо значимы три аспекта. Во-первых, власти государств Запада утратили монополию на информацию - и в своих странах, и «в мировом масштабе».

В мешке секретности и системы допусков теперь уже не утаишь никакого шила. Не Джулиан Ассанж, так Брэдли Мэннинг, не он, так Эдвард Сноуден - кто-нибудь непременно что-нибудь разузнает и «сольёт». Не сейчас, так завтра, в крайнем случае, послезавтра. Создана атмосфера, в которой все обо всём знают гораздо больше, чем всё. Ну, пусть не совсем все, а только интересующиеся. Но это как раз социально активная страта лидеров референтных групп, гражданских активистов, журналистов и блогеров и т. д., - словом, тех, кто оказывает влияние на общественное мнение.

Из этого следует, что, во-вторых, трудящиеся имеют достаточно полное представление о происходящем в тех странах, где победили революции «Арабской весны» (Египет, Ливия, менее драматично в Тунисе). А также и в тех, которые пережили «гуманитарные бомбёжки» и/или «гуманитарные миссии» (Афганистан, Ирак, та же Ливия). И происходящее там не внушает никакого позитива.

В Ираке только ко времени обнародования Wikileaks в октябре 2010 года «Иракского досье» погибло на порядки больше мирных жителей, чем инкриминировалось свергнутому Саддаму Хусейну. (Стоит уточнить, что «Досье» охватывало период с 01.01.2004 по 31.12.2009, т.е. лишь шесть из десяти лет свободы страны от повешенного за свои преступления кровавого диктатора).

Об Ираке сегодня вспоминают особенно часто ещё и в силу тех аргументов, которыми правительство США и их союзники обосновывали необходимость вторжения. Аргументы эти до неприличия сходны с теми, которые звучат сейчас, когда обсуждается удар по Сирии. Euronews составил чрезвычайно красноречивую подборку, в которой сопоставил «сирийскую» риторику госсекретаря Керри с десятилетней давности заявлениями его бывшего коллеги Колина Пауэлла по Ираку.

Понятно, что дело тут не в оголтелом, или даже скрытом антиамериканизме, в чём главный европейский информационный телеканал никто не заподозрит. Просто не замечать (или делать вид, что не замечаешь) совсем уж «лобовые» вещи становится со временем настолько неприличным, что это чревато утратой доверия читателей и телезрителей, падением рейтингов и прочими серьёзными неприятностями. Поэтому в последнее время Euronews всё чаще при анализе сирийской трагедии предоставляет слово российским экспертам - таким, как президент российского Общества дружбы и делового сотрудничества с арабскими странами Вячеслав Матузов или Фёдор Лукьянов (последнего, правда, представили не как председателя Президиума Совета по внешней и оборонной политике, а как главного редактора журнала «Россия в глобальной политике»).

Своим видением истоков кризиса (надо признать, довольно жёстким) в большом по меркам телеканала интервью со зрителями Euronews поделился сирийский замминистра иностранных дел Фейсал аль-Микдад, однозначно заявивший: «Ударить по Сирии - поддержать ‘Аль-Каиду'». Канал уже неделю регулярно повторяет выпуск программы «U talk» от 11 сентября, в которой на вопрос телезрителя: «Есть ли у мирового сообщества законная база для вторжения в Сирию?» - профессор международного права университета Гренобля Теодор Кристакис очень подробно разъясняет: «Законной базы для проведения военной операции в Сирии нет. Иными словами, любая интервенция сегодня станет грубейшим нарушением международных норм». И т.д.

Это позиция канала, абсолютно лояльного европейским ценностям и в целом Северо-Атлантической солидарности. Канала, ещё совсем недавно очень искренне сочувствовавшего «храбрым сирийским повстанцам». Что изменилось? - «Храбрые повстанцы» показали себя миру. В том широком информационном пространстве, о котором идёт речь. И это - третья принципиально важная причина смены общественных настроений.

О степенях и сортах нерукопожатности

...Предвижу наглые попытки вмешательства и настояния опасного любопытства. Поверьте мне: лучший способ доказательства - не иметь доказательств. Тогда никто и оспаривать их не будет.

Анатоль Франс, «Остров пингвинов»

Итак, в-третьих, информационная революция в полной мере овладела бойцами и полевыми командирами сирийской вооружённой оппозиции. Дорвавшись до новых технологий, очень уж много своих «подвигов» вывалили они во Всемирную сеть. И довольно быстро заставили западных демократов и либералов усомниться в том, что у них с ними действительно общие идеалы.

Консервативный и весьма популярный (переизбранный в прошлом году на второй срок) мэр Лондона Борис Джонсон ещё в июне опубликовал в консервативной же The Daily Telegraph статью, которую только из деликатности можно назвать «критикой» сирийских оппозиционеров: «Мерзкие, фанатичные, озлобленные головорезы! Наглые и неадекватные уроды, опьяненные жалкой иллюзией того, что власти можно добиться оружием!».

Ладно бы только разовый (очень хочется верить!) случай идейного каннибализма, на который Владимир Путин ссылается, когда его упрекают за сопротивление акции против Асада. Но чуть ли не ежедневно в интернете появляются сцены, может, и не такие безумные, но не менее впечатляющие: пытки, расстрелы, казни. Остановить саморазоблачительный поток не в силах никакая военно-полевая цензура. Они выкладывали, выкладывают, и будут выкладывать.

Прежде всего потому, что искренне своими «подвигами» гордятся (как, кстати, и все, вывешивающие неделикатные записи с корпоративов). Кроме того, весьма вероятно, что идеологи оппозиции считают эти кадры способом устрашения и элементом психологической войны против войск Асада. И, наконец, в условиях поражений на фронтах, повстанцам надо же как-то отчитываться перед спонсорами (Саудовская Аравия, Катар и, с некоторых пор, Турция, - как утверждает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский). Ну, а спонсоры должны иметь возможность воочию убедиться, что тратятся не зря и что вложенные средства, раз уж пока ещё не «отбиваются», хотя бы честно отрабатываются.

Неслучайно и Обама, и другие сторонники удара по Асаду уже довольно давно избегают говорить что-нибудь слишком хорошее про его противников. Более того, американский президент в последнее время подчёркивает, что целью «акции» не является смена сирийской власти, но лишь ослабление её военного потенциала (прежде всего - так говорится - возможности использовать химическое оружие). Звучат эти заверения не слишком убедительно. Ослабление потенциала Асада автоматически означает изменение баланса сил и, следовательно, усиление вооружённой оппозиции. Хотя нежелание нести за это формальную ответственность можно понять.

Что же касается преступной химической атаки 21 августа, то дело это всё ещё покрыто мраком. Комиссия ООН подтвердила то, что уже было известно: химическое оружие в пригороде Дамаска действительно использовалось. Для более глубоких исследований комиссии не дали ни полномочий, ни времени. Безапелляционные заверения в том, что виновен непременно Асад, ровно настолько же голословны, как и обратные - что это провокация, устроенная оппозицией.

В первом случае основной (по крайней мере, называемый публично) довод: а кто же, кроме Асада! - ведь, как сказал генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен: «Я не верю, что у сирийской оппозиции есть возможность совершать атаки подобного масштаба и размаха». Ну, а вдруг да есть? Тем более что такие сведения поступали и раньше, и была в мае загадочная история с задержанием в Турции, как раз на сирийской границе нескольких боевиков, причём именно с зарином.

Никто не подвергает сомнению искренность Расмуссена, Керри или Обамы. Но точно так же был искренен десять лет назад Колин Пауэлл, когда уверял, что в пробирке, которой он размахивал в ООН, содержится что-то ужасно зловредное, а не пищевая сода, и что уже поэтому Хусейн владеет арсеналом ОПМ. Это всё оказалось неправдой, и сюжет прочно вошёл в американскую историографию. Герой сериала «Теория лжи» («Обмани меня», 2009-2011 гг.) профессор Лайтман, объясняя, что нельзя быть уверенным в правдивости утверждения, даже если тот, кто его озвучивает, в правдивости утверждения искренне убеждён, приводил удобопонятный пример. «Они, - говорил Лайтман, - потому и послали этого парня врать в ООН про Ирак, потому что он сам в это верил».

Но, с другой стороны, и дедуктивное вычисление вины оппозиции, что называется, «на кончике пера» как-то чересчур умозрительно. По словам Владимира Путина, он исходит из того, что «всё, что случилось с так называемым применением химического оружия, - это провокация со стороны боевиков, которые рассчитывают на помощь со стороны, на помощь тех стран, которые их изначально поддерживали». Да, логично.

Однако, следуя этой же логике, можно «вычислить» и ответственность Асада. Который, именно потому, что применение зарина выглядело для него исключительно невыгодным, мог рассчитывать на это соображение как на «железное» алиби. И (гипотетически) мог, в свою очередь, «подставить» оппозицию - хотя бы для того, чтобы привлечь внимание инспекторов ООН к применению его противниками химического оружия, поскольку к предыдущим инцидентам, расследования которых добивались сирийские власти, международная общественность проявила мало интереса. Точней, не проявила никакого.

Цепочки более-менее стройных силлогизмов можно строить до бесконечности в любом направлении и вести их к любым результатам. Удивительно, что Соединённые Штаты и Российская Федерация - государства, обладающие мощными системами контроля и слежения (в том числе спутникового) не предъявляют в подтверждение своих версий ничего, кроме клятвенных заверений и тонких логических конструкций. Можно только приветствовать то, что в рамках Женевских договорённостей решено срочно вернуть в Сирию инспекторов ООН для проведения тщательного расследования преступления 21 августа и всех других случаев, когда, предположительно, применялось химическое оружие.

Вместо заключения. Есть у революции начало...

... уши народа, населяющего летучий остров, одарены способностью воспринимать музыку сфер, которая всегда раздается в известные периоды, и каждый придворный готовится теперь принять участие в этом мировом концерте на том инструменте, каким он лучше всего владеет.

Свифт, «Путешествия Гулливера».

Пальба и разрывы продолжающейся третий год кровавой сирийской бойни постепенно затемнили жизнь этой несчастной и истерзанной страны. Сирия всё больше становится полигоном выяснения отношений третьих сил. Причём, в отличие от эпохи холодной войны, наряду с «грандами» - США, Китаем, Россией - свою немалую, если не большую лепту вносят соседи, состязающиеся за региональное лидерство - Турция, Иран, Саудовская Аравия, до недавнего времени ещё и Египет.

Теоретически можно понять современных стратегов. Поставляя в страну потоки вооружений разной степени тяжести и запрещённости, завозя боеприпасы, медикаменты, боевиков-«добровольцев» и прочие традиционные военные аксессуары, наверняка представляется совершенно естественным задействовать по максимуму и весь инструментарий информационной войны.

Тем более что на дворе - как раз информационная революция! Она уже принесла столько новых возможностей и сулит невероятные перспективы. В худшем случае - так, наверное, рассуждают стратеги - удастся затянуть эту войну, а в лучшем - победить в ней, или хотя бы убедить весь мир в своей победе. А что? - на крайний случай тоже неплохо! Было бы. Если бы точно так же не рассуждали стратеги с другой стороны. И с третьей, и... и вообще все стратеги. Поэтому затянуть эту войну - легче лёгкого. У них получится.

Правда, во-первых, жалко людей. И во-вторых, и в-третьих - всё равно жалко. Поэтому, в-четвёртых... в четвёртых, - выиграть эту войну невозможно. Просто потому, что, как было сказано несколько лет назад по почти аналогичному поводу - по мере того, как манипуляторы учатся управляться с постоянно обновляющимся информационным инструментарием, параллельно происходит адаптация к нему и общества, вырабатывающего механизмы, ослабляющие или сводящие на нет действие «технологий».

Потому что законы развития общества на порядки сложней любых манипулятивных моделей. Даже самых современных.

Фото - obozrevatel.com